Монстр

Пока Каин был в сознании, он всё ещё мог ясно различать над собой чужие лица. Они были человеческие, но выглядели так, словно утратили последние капли человечности. На них были огромные респираторы и толстые защитные очки, сквозь которые можно было различить только уставшие, но сосредоточенные и внимательные глаза. Эти лица были ему незнакомы. И от этого не становилось легче. Каин не понимал, где он находится и что происходит. Он мало что ощущал, потому что всё его тело вдруг потеряло всякую чувствительность, но он всё ещё мог разумно мыслить. Все его эмоции были приглушены — он не ощущал даже элементарного страха. Каин будто находился в вакууме, в каком-то пространстве, где его тело существовало как обыкновенный кусок мяса, у которого не было души, но зато был центр, отвечающий за умение думать. Это было дикое чувство, которое усугублялось тем, что Каин не мог даже пошевелиться из-за того, что он был привязан к какой-то твёрдой поверхности и ограничен в любых телодвижениях. Чуть повернув голову, Каин убедился, что его запястья были крепко стянуты жгутами — до такой степени, что на них виднелись кровавые потёртости. Однако он не чувствовал ни малейшей боли. У него не было возможности даже спросить что-либо, ведь из его рта тянулась широкая трубка, которая не только препятствовала способности издавать членораздельные звуки, но и периодически мешала дышать. Сквозь размытую пелену Каин видел, как из его раскинутых в стороны рук тянулись бесконечные провода, или трубки, похожие на воздушные шланги для капельниц. Через какое-то время Каин действительно почувствовал, что в его конечности были введены иглы, через которые в него поступало неизвестное вещество. Заметив, как по тоненьким трубкам потекло что-то чёрное и вязкое, всё ближе и ближе подступающее к его коже, Каин потерял сознание. Темнота, окутавшая его, была даже приятной, ведь в ней всё было ясно и понятно; у тьмы не было никаких секретов. Она была единственной истиной в этом болоте неизвестности, единственной опорой для отчаявшегося утопленника. Темнота не давала никаких ответов, но и вопросов она не задавала. В ней не было загадочности. В ней была только правда, склизкая и чёрная. Когда Каин очнулся в следующий раз, он удивился, что теперь у него появилась способность слышать. Если раньше у него были заложены уши, то сейчас он слышал все окружающие его звуки очень отчётливо. Совсем рядом с ним раздавался размеренный писк — Каин знал, что этот аппарат назывался пульсоксиметром, ведь он часто видел его в фильмах про врачей. Звуки, издаваемые им, были очень редкие. Сложно было поверить, что человеческое сердце может так медленно биться, но Каин уже ничему не удивлялся. Точнее, окружение изумляло его куда больше, чем подозрительно глухой ритм собственного сердца. Люди, склонившиеся над ним, тихо разговаривали между собой, но их речь была нераспознаваема. Оставалось только догадываться, о чём они могли говорить. Если судить по их внешнему виду, можно было предположить, что они были… врачами? Только элементы их спецодежды содержали слишком много предосторожности — защитные очки, маски, плотная одежда. Они словно боялись, что то, с чем им придётся столкнуться, может как-то воздействовать на них. Каин осмелился подумать, что самое опасное сейчас течёт по трубкам в его организм. Он отключился совершенно неожиданно, но на этот раз это было необходимо, потому что, пребывая в сознании, Каин начинал очень сильно уставать. Жизнь резко стала ему в тягость, в то время как бессознательное состояние позволяло ему расслабиться и отдохнуть. Стоило перестать управлять своим телом, как ему моментально становилось легче. Создавалось ощущение, что в такие моменты чужой, даже инородный разум захватывал всю власть над организмом. Но это, конечно же, лишь наваждение, бред больного. Когда Каин вновь открыл глаза и устремил свой взор в потолок, он моментально пожалел о том, что проснулся. Все неприятные ощущения разом охватили его. Он начал биться в судорогах и сотрясать металлический стол, сопровождая все свои движения громким невнятным мычанием. Каину было тяжело дышать из-за этой чёртовой трубки во рту, поэтому он больше всего на свете хотел вырвать её. На самом же деле именно она насыщала его организм кислородом. Но его лёгкие горели, а это несуществующее пламя перебрасывалось на все остальные органы, как неаккуратно брошенная маленькая искорка. Каину казалось, что он горит изнутри, потому что эту жгучую боль было невозможно объяснить иначе. Пока его зубы яростно пытались перекусить шланг, непривычный привкус пластика смешался у него во рту с отчётливым вкусом крови. Боль была невыносима. Она будто хотела выйти наружу, но была вынуждена плотным сгустком концентрироваться внутри. Её хотелось вырвать одним резким движением как язву, пожирающую всё на своём пути, но Каин не мог ничего с ней поделать. Он брыкался, дрожал и пытался кричать, уже ничего не видя перед собой, пока через капельницу в него беспрестанно поступало вещество. Последняя капля достигла его вен. Боль никуда не ушла, но вместе с ней возникло странное чувство насыщения. Его тело постепенно наливалось силой и энергией, взявшейся буквально из ниоткуда. Каин ощущал слабость, потому что ему было невероятно больно, но при этом неожиданный прилив сил оправдывал все неприятные чувства. Адреналин в его крови стал зашкаливать. В таком состоянии ему было под силу даже свернуть горы у себя в голове. Вены на его руках вздулись, оголяя всё напряжение, скопившееся внутри тела. Но когда Каин попытался приподняться и выдернуть свои руки из сковывающих пут, он вдруг осознал, что вся эта возникшая в нём сила была чем-то ограничена. Он рвался и без устали дёргался, но при этом ничего не мог изменить. Тело практически не подчинялось ему и действовало само по себе. Ненавистная трубка была выдернута. Каин начал задыхаться ещё больше, а злоба внутри него вот-вот была готова разразиться огромным взрывом. Он хрипел и брызгал слюной, но его голос по-прежнему не имел никакой окраски. В тот момент, когда Каину показалось, что жгуты на его запястьях лопнули, он перестал что-либо видеть. Темнота восстала перед ним, однако он не потерял сознание — все звуки доходили до его разума быстро и чётко, а мысли в его голове продолжали крутиться в бешеном вихре. Чернота залила его белоснежные белки и начала стремительно поглощать радужку. Каин закричал так, что на потолке полопались лампочки, а несколько осколков упало на его искривлённое болью лицо. *** Когда он открыл глаза и увидел свет, он вдруг вспомнил, что значит дышать, и сделал очень глубокий вздох. Его лёгкие болезненно сжались, но картинка перед глазами стала проясняться. Каин испугался, ведь над ним опять нависло чьё-то лицо, только теперь на нём не было никакой защиты. Оно выглядело дружелюбным и внушало доверие. Каин подумал о том, что ему давно не снились столь реалистичные кошмары.