Запах акварели

Итадори зарабатывал себе на жизнь многими способами. Он подрабатывал официантом, продавцом, посудомойщиком, уборщиком в зоопарке, курьером, писал курсовые и конспекты своим одногруппникам , и бог знает как, но успевал посещать пары и даже как-то учиться. Парню нужны были деньги на жизнь, потому что поддерживать его было некому: своих родителей он не помнил, а единственный, кто о нем заботился, ― его дед ― умер, когда Итадори был в выпускном классе. Тогда Юдзи часто посещали мысли бросить грезы о высшем образовании и пойти работать куда-нибудь на стройку, но мечта стать архитектором все же победила. Находясь в постоянном поиске лишней халтурки, Итадори в один прекрасный вечер наткнулся на объявление, что одному известному художнику требуется натурщик. Плата заявлена была неплохая, а в обязанности входило только сидеть неподвижно на месте и иметь атлетическое телосложение. На памяти Итадори это могло бы стать его самым легким заработком. В плюс, конечно, еще можно было отнести компанию нанимателя ― Годжо Сатору. Эксцентричный, невероятно талантливый мужчина писал картины, выставлял их в модных галереях, продавал за баснословные деньги, иногда давал лекции в художественных академиях по всему миру, и каждый, кому повезло пообщаться с ним, оставался в восторге. Во-первых, Годжо был просто божественно красив, с него бы впору и с самого писать картины, во-вторых, Итадори читал несколько его интервью и человеком он казался интересным и образованным. Поэтому Итадори без лишних раздумий набрал номер, даже не особо надеясь, что место еще открыто. Но ему повезло и тут. Итадори прошел собеседование, если его вообще можно было так назвать, потому что первым, что ему сказали сделать, ― снять рубашку. Это, собственно, было и последним. Юдзи стоял посреди домашней мастерской, в которой пахло теплым маслом и растворителем, и неловко скользил глазами по подрамникам, уже готовым холстам и бесконечным количеством баночек с кисточками, пока Годжо, словно под микроскопом, рассматривал его. Мужчина высматривал каждый мускул, легко касался спины и пресса своими длинными пальцами. Итадори при каждом касании ловил мурашки у себя по рукам, и в какой-то момент ему стало совсем стыдно под таким внимательным взглядом. Годжо улыбнулся ему какой-то странной, но безумно притягательной улыбкой, и назначил время встреч. О том, что позировать придется нагим, Итадори старался не думать до того самого момента, пока не настало время снимать трусы. Юдзи не мог сказать, что он очень стесняется, да и обнажаться перед мужчинами ему случалось, но это было совсем другое. Тогда Годжо с той же странной улыбкой сказал, что снимать белье не обязательно. Итадори не знал, что в голове у мужчины, но знал, что в голове у себя самого. Поэтому каждый раз, когда Годжо так улыбался, или улыбался вообще хоть как-то, сердце подскакивало к горлу. В Сатору привлекало все: от внешности до голоса и ума. Чтобы работа Юдзи протекала незаметнее, а атмосфера становилась приятнее, Годжо говорил. Почти без остановки рассказывал что-то о мировых художниках, искусстве, литературе и даже об архитектуре, когда узнал, что Юдзи учится на архитектора. Легкий тремор никуда не исчезал, и Итадори начал замечать, как жадно ловит глазами каждое движение Годжо. Художник всегда сидел так, что Юдзи его прекрасно видел. Видел и залипал на легкие, отточенные движения рук. Смотрел, когда Годжо задумчиво прикусывал край кисти. Смотрел, как белоснежные волосы прикрывают яркие голубые глаза и язык пробегает по верхней губе. От этого всего внизу живота теплело и Итадори едва сдерживался, чтобы не подрочить прямо в ванной у Годжо. Да, у Юдзи давно не было секса, ему девятнадцать, а перед ним сидит божество во плоти. Да, ему было сложно, но что с этим делать он не представлял. Он никогда в жизни не сможет начать флиртовать с кем-то вроде Годжо. Хотя бы потому, что не знает нравятся ли тому парни, а рисковать так он боится. Поэтому все, что он решил делать, ― молиться чтобы у него не встал прямо при Годжо. Протяжно выдохнув, Итадори нажал на знакомый звонок, и еще раз рефлекторно проверил время. Семь вечера и он снова пришел минута в минуту. Юдзи прошел на участок, а в дверях его уже ждал Годжо. Мужчина светился в расстегнутой рубашке с коротким рукавом, и Итадори едва сдержал неразумный писк, когда увидел вблизи рельефный торс. Он хотел попытаться непринужденно поздороваться, но его опередили: ― Привет, Итадори, ― Годжо пропустил его внутрь, закрывая дверь. ― Как дела? Итадори растерялся больше обычного, так как совсем не ожидал увидеть почти полуголого Годжо Сатору перед собой, и тупил взглядом по прихожей, не зная, куда кинуть сумку. И что вообще в голове у этого Годжо? ― А-ад-да-да, нормально, ― непонятной абракадаброй все-таки ответил он, стараясь лишний раз не поднимать глаз. Ужас. Если Годжо не застегнется, когда сядет за мольберт, Итадори просто умрет. ― Как учеба? Сдал свой макет? Итадори непонятливо глянул на художника, успев забыть обо всем на свете и тем более своей учебе, и понял, что пропал. Парень застыл, так и не сняв с рук толстовку. Годжо стоял в проходе своей мастерской, опершись на дверной косяк плечом. Он сложил одну руку на талию, откинув ткань рубашки. Мужчина чуть наклонил голову, волосы прикрывали глаза, а усмешка не сходила с розовых влажных губ. Господи, наверное, они очень мягкие. Итадори сглотнул и забыл о том, что он что-то забыл. ― Чего смотришь? ― с задором поинтересовался мужчина. ― Кстати, ― Годжо оттолкнулся от прохода, делая пару вальяжных шагов на встречу, ― я думаю, что сегодня-завтра закончу с картиной, ― Сатору сплел руки в замок, заводя их вверх и потянулся, вытягивая мышцы на теле. Итадори в последний момент сумел проглотить слюну и не дать ей вытечь со рта, при виде аккуратных, бежевых сосков. ― З-закончите? ― во рту вязало, и Итадори мотнул головой, силясь все-таки стянуть с себя толстовку. ― Да, ― Годжо легко пожал плечами, и пошел к мольберту. ― Сделаешь одолжение? ― он задержался около Итадори так, что парень мог чувствовать его запах: сладкой, медовой акварели. Интересно, он всегда так пахнет? ― Какое? ― Юдзи не был точно уверен услышали ли его ответ или он так набрался смелости только у себя в голове. ― Сними сегодня белье, ― Сатору мазнул рукой по бедру Итадори, оставляя его позади, и мягкой походкой пошел дальше. Юдзи будто током прошибло, он весь покраснел, а уши загорелись. Стало совсем душно, а в штанах, которые он уже боялся снимать, возбужденно дернулось. Это что? Годжо с ним заигрывает? Или прямо открыто намекает? Итадори прикрыл глаза, глубоко вдохнув. Руки подрагивали и расстегнуть джинсы оказалось довольно сложно. А вдруг ему показалось? Нет, невозможно. Это точно что-то значило. Сглотнув, Юдзи все-таки неуклюже выбрался из штанин, скинув следом и белье. Он спокоен. Спокоен. Очень спокоен. Как бы там ни было, главное не волноваться. Парень сел на свое место в нужную позу, поймав на себе взгляд синих глаз. Годжо смотрел как обычно внимательно, будто поглощал изображение, чтобы потом перенести его одними глазами на холст. Мужчина закусил губу, едва заметно мазнув языком. Его грудь размеренно расходилась с каждым вздохом, а рубашка спала назад, немного оголяя плечи. Итадори тихонько вздохнул, пытаясь унять колотящееся сердце. Ей богу, лучше бы Годжо голым сидел. ― Расскажи что-нибудь, ― Сатору хитро усмехнулся, боком глянув на Итадори. ― В смысле? ― еле выдавил из себя парень, все еще пытаясь перестать думать о том, какая на вкус кожа мужчины. ― Ну, ― Годжо вольно хмыкнул, возвращая взгляд на холст, ― обычно я постоянно говорю, а сегодня хочу чтобы ты что-то рассказал. Какая музыка тебе нравится? ― А ну, всякая разная, ― Итадори машинально почесал затылок, тут же мысленно отругав себя за движения. Хотя нутром уже понимал, что вряд ли его присутствие здесь еще обязательно, если Годжо заканчивает картину. Видимо, это больше каприз художника. ― Я редко ее слушаю. ― Почему редко? ― Учеба, подработки, нет времени просто сидеть и слушать. ― Но здесь же ты просто сидишь и слушаешь, ― Годжо лукаво улыбнулся, мазнув кистью. ― Хотя это как раз-таки подработка, а мой голос не музыка. ― Нет, ― выпалил Юдзи до того, как успел подумать. Парень прикусил губу, нахмурив брови. Он что, только что хотел переубедить Годжо, что его голос еще какая музыка? Как стыдно. ― Не хмурься, это не идет твоему красивому лицу, ― отозвался Сатору. Итадори удивленно приоткрыл рот, но не решился спросить, правильно ли он все расслышал. И так слишком много всего за день. ― Юдзи, ты волнуешься? ― спустя пару минут тишины спросил Годжо. Мужчина отложил кисть на палитру, случайно ляпнув краской на тело. Недовольно цыкнув, он потер по груди только сильнее размазав пятно. ― Так что? ― А, что? ― махнув головой, Итадори отвел завороженный взгляд от оголенного туловища на лицо художника. Годжо мягко улыбнулся, но в глазах его блеснули маленькие чертики, отчего Юдзи невольно улыбнулся в ответ. ― Знаешь, ― Годжо встал, отряхивая руки о рубашку и направляясь к юноше, ― когда ты переживаешь, ты такой милый. ― Что? ― неслышно выдохнул Итадори, не смея оторвать взгляд от Годжо. Это сейчас происходит в реальности? ― Выпьем вина? ― художник приблизился, склоняясь к Юдзи и выдыхая ему прямо на ухо. Итадори почувствовал как теплое дыхание расходится по шее, откликаясь мурашками по спине и приятным покалыванием в паху. Парень прикрылся ладонью и сдавленно пискнул: ―Д-да. ― А может потом? ― Годжо прикрыл глаза, ведя носом от уха до ключицы и легонько цепляя губами тонкую кожу. Юдзи несдержанно вытолкнул из груди воздух, крепче хватаясь за свой пьедестал. Он часто представлял себе что-то подобное, но чтобы такое происходило в реальности и подумать себе не мог. Годжо скользнул губами на плечо, мажа языком: ― Ты девственник? ― Нет, ― Юдзи замотал головой. Руки чесались от того, как сильно хотелось дотронуться до Годжо, провести по груди, постепенно подбираясь ниже, обхватить ладонью член, чтобы потом опуститься на колени и взять его в рот. Итадори хочет увидеть выражение лица Сатору тогда. ― Тогда наберись смелости, малыш, ― Годжо легким движением сбрасывает с себя ненужную рубашку, и разводит коленом ноги Итадори, удобно устраиваясь между. Юноша поддается, уступает, и наконец позволяет себе поднять взгляд. Сатору возвышается над ним и смотрит потемневшими глазами, совсем не скрывая своего желания. Мужчина смотрит с восхищением, пожирая теперь уже не только взглядом, но и руками, мягко ведя по мальчишеским бедрам, скользя большими пальцами по тазовым косточкам. ― Если не хочешь, я сейчас же прекращу, ― Годжо наклоняется к губам, останавливаясь в паре сантиметров. Итадори вместо ответа наконец ловит возможность почувствовать их на вкус. Парень с пылом припадает вперед, обхватывая шею художника. Его губы действительно мягкие, пухлые и сладкие. Итадори обводит их языком, толкаясь глубже. Он соскакивает с тумбы, на которой сидел, и льнет ближе, утягивая высокого Годжо на себя. Ему хочется контакта, хочется почувствовать тело мужчины на себе. Юдзи не прекращает целовать, прикусывая губы Годжо и чуть оттягивая их. Чувствует его язык своим и от этого становится безумно жарко. Сатору отрывается первым, пытаясь перевести дыхание, и ведет взглядом по комнате. ― Где ты хочешь? ― Хоть на полу, ― отвечает Итадори, оставляя мокрые поцелуи на шее и ключицах, отчего Годжо тихо выдыхает. ― Идем в спальню, ― Сатору ловко изворачивается и тянет, а Юдзи послушно следует, только и думая о том, как бы дотронуться до этой аппетитной задницы перед собой. Они спешно поднимаются на второй этаж, и Итадори стыдливо выдыхает от того, как покачивается и пульсирует при каждом шаге его возбужденный член. Когда они оказываются в комнате, Годжо стягивает с себя домашние штаны с бельем и толкает Итадори на огромную мягкую кровать. Он хочет забраться следом, но Юдзи останавливает его, упершись руками в пресс. Сатору вопросительно смотрит, а юноша только улыбается, цепляясь руками за чужие бедра и захватывая языком качнувшуюся головку. От неожиданности, Годжо хрипло стонет, наблюдая, как Юдзи скользит губами по члену, беря глубже. А этот паренек оказался еще лучше, чем Годжо себе представлял. Сатору запускает пальцы в волосы парня, находя дополнительную опору, потому что Юдзи сосет с таким удовольствием, что колени подкашиваются. Итадори обхватывает губами ствол, играя языком по длине и переключаясь на розовую головку. Парень ведет по уздечке и надавливает кончиком на щель, чтобы потом резко качнуть головой глубже. Он помогает себе рукой, активно посасывая, и чувствует как пальцы на затылке сжимают волосы в кулаке. ― Какой у тебя жадный рот, ― Годжо отрывает его, заставляя чуть закинуть голову к верху и посмотреть на себя. Мужчина тяжело дышит, свободная рука подрагивает и смотрит он так же жадно, как Юдзи сосет. ― Покажешь, что может твоя задница? Итадори залазит дальше на простыни, упираясь на локти, и разводит ноги. От собственного возбуждения больно, но он не хочет прикасаться к себе пока что. ― У тебя давно было? ― Сатору тянется к тумбочке, вытягивая оттуда презервативы и тюбик смазки. ― Чуть больше года только пальцы, ― на одном выдохе произносит Юдзи, ерзая на месте. ― Пальцы, говоришь? ― Годжо пошло улыбается. ― И как часто? ― он нарочито медленно выдавливает смазку на руку, и господи упаси, если он так же медленно будет растягивать, Итадори просто взорвется. ―Пару раз в неделю, ― Юдзи громко сглатывает, когда Годжо тянет его на себя и закидывает его ноги себе на плечи. ― Расскажи, как ты это делаешь, ― мужчина, к счастью, не медля, вводит сразу два пальца, отчего Юдзи несдержанно стонет, проглатывая воздух. ― Ух ты, какой чувствительный. ― Я… Я в душе― Итадори пытается сосредоточиться, комкая простынь, ― или на боку, ― он плавится, когда Годжо смазано целует лодыжку, добавляя третий палец, ― когда смотрю порно. ― Ты трогаешь свой член? ― Годжо нащупывает небольшой бугорок и наблюдает, как Итадори крупно вздрагивает, хватая ртом воздух. ― Пожалуйста, ― тихо стонет Юдзи, подставляясь под пальцы Сатору, чтобы тот легче нашел нужный угол. ― Я… да, часто по-о-сле наших… встреч, ― запинаясь нечетко проговаривает он. ― Хочется подрочить. ― Тогда почему ты сейчас себя не ласкаешь? ― Годжо издевательски убирает один палец. ― Н-нне хочу, ― хнычет Итадори, подкидывая бедра. Он чувствует, что если коснется себя, то сразу же кончит, а ему слишком хочется большего. Сейчас Юдзи хочет кончить, ощущая, как Годжо заполняет его. ― Тебе хочется кончить на члене? ― словно угадывая его мысли, тихо произносит Сатору. Годжо вынимает пальцы, потому что уже знает ответ. Он ловко натягивает презерватив, скидывая ноги Юдзи и разводя их в стороны. У Сатору и в голове не укладывается, как у такого красавца могло не быть секса так долго, но это даже лучше. Видеть его таким просящим, взмокшим от напряжения слишком приятно. Мужчина обхватывает набухший, пульсирующий член Юдзи, размазывая большим пальцем сверкающую каплю смазки на головке. Юдзи натягивается дугой, замирая в немом хрипе, когда Годжо одним слитным движением входит в него. Член куда больше пальцев, он растягивает глубже и Итадори чувствует пульсацию внутри. Парень сжимается, ведя бедрами и громко простонав имя художника. Годжо вторит его стону, уж слишком туго Итадори сжимает его. Мужчина ведет пальцами по натянутому прессу, поглаживая выступающие бугорки, скользит выше, захватывая торчащий сосок. Сатору покручивает, оттягивая его, чем вызывает у Юдзи еще один хриплый стон. Парень мечется под ним, пытаясь сам двигать бедрами. Годжо мягко надрачивает ему, внимательно рассматривая парня, запоминая каждый изгиб и каждую тень на его теле, каждую капельку пота. Потом он обязательно напишет что-нибудь такое и подарит это Юдзи, чтобы тот увидел, как выглядит со стороны. ― Так хочешь трахнуть себя моим членом? ― Годжо резко выходит наполовину и толкается внутрь. ― Да-а-а-а, ― низко тянет Юдзи, закатывая глаза от удовольствия. Ему слишком давно не было настолько хорошо. Да ему вообще никогда не было настолько хорошо. Итадори не знает, в чем дело, но он просто не хочет чтобы это заканчивалось. Юдзи чувствует, как хватка на члене становится крепче и еще раз отводит бедра на себя, чтобы насадиться обратно. Он выгибает поясницу, скользя глубже, и наконец-то изливается. Парня потряхивает, пока сперма заливает живот, а Годжо продолжает массировать яйца. ― Наконец я могу тебя спокойно трахнуть, ― Сатору наклоняется к нему, горячо выдыхая на ухо, и оставляя на шее несколько поцелуев. Мужчина легко переворачивает Итадори на живот, словно тот тряпичная кукла, и подкладывает под бедра пару подушек. Годжо разводит в стороны половинки, вожделенно рассматривая покрасневший, растраханный вход. Сатору устраивается удобнее и проводит языком по мягкой дырке. Юдзи открыто стонет, выпячивая зад и поджимая пальцы на ногах. Годжо ныряет языком, покручивая и вылизывая пульсирующие стенки. Итадори закусывает простынь, скрипя зубами. Слишком много. Он только что кончил, а ему даже не дают времени прийти в себя. Юдзи кое-как разводит ноги шире, пытаясь подставиться под ласки еще больше. Это точно лучшее, что было в его жизни. ― У тебя такая чувствительная дырочка, Юдзи, ― Годжо отрывается с пошлым звуком, сплевывая излишки слюны и вводя следом большой палец. ― Так и хочется делать тебе приятно. Итадори сдавленно мычит, бессильно роняя голову, когда Годжо снова входит в него. Сатору упирается в матрас руками, начиная размашисто и быстро двигаться. У Юдзи не остается воздуха, чтобы стонать, и он просто выталкивает его из легких с каждым вбивающимся толчком. Он отдаленно чувствует, как Годжо его обнимает поперек груди. Парень кое-как обхватывает чужую ладонь, даже не пытаясь сжать. Ему так сильно хочется, чтобы это не заканчивалось. В себя Итадори приходит уже в ванной. Он ведет глазами по комнате, все вокруг видится через легкую дымку пара, а горячая вода мягко обхватывает тело. Юдзи ведет рукой по поверхности, пытаясь понять насколько хорошо он может двигаться, и слышит над ухом приятный голос: ― Уже пришел в себя? Итадори поворачивается и понимает, что спиной упирается в широкую грудь Годжо. Мужчина мило улыбается, поливая водой по плечам, и целуя в висок. ― Вроде как, ― голос немного сонный, но Юдзи снова расслабляется, прикрывая глаза. ― Ммм, отлично, я бы не прочь еще разок, ― невзначай кидает Сатору, отчего Итадори резко открывает глаза, перепугано уточняя: ― В с-смысле? Добродушный смех успокаивает. ― Шутка-шутка, ― Сатору хаотично водит руками по телу Юдзи, мягко разминая. ― Но я надеюсь ты не последний раз сюда приходишь. Слова застают врасплох, и единственное о чем додумывается спросить Итадори становится: ― Но картина же уже… ― Ой, ― Годжо перебивает и недовольно фыркает, ― если бы дело было только в ней, то ты бы уже месяц назад мне был не нужен. ― М-месяц? ― Итадори мало что знает о том, как пишутся картины с натуры, и пусть даже что-то такое он и подозревал, но на щеках все равно расплывается персиковый румянец. ― Да, я долго ждал, пока ты решишь как-то действовать, но потом понял, что это бесполезно. Юдзи хмыкнул, выражая свое недовольство, хотя и понимает, что Годжо совершенно прав. ― Ну, в любом случае, нас еще ждет вино, ― мурчит на ухо Сатору.