Что способно высвободить из паутины ночных кошмаров

      ❛❛small paper boat floating on the waves. don't see end of the road. heart just can't braves tangled in a web of painful nightmares.❜❜ Капли с неба барабанят по крыше, брызгами отлетая на одежду и волосы, босые ноги и в лицо. Дождь заслоняет весь вид на море, наполняя маленький домишко шумом и непередаваемой отстранённостью. Его будто отгородили от всего мира — никакого больше пения птиц, рокота моря и крика чаек. — Сколько ты спал в последнее время? По телевизору — какое-то идиотское теле-шоу, абсолютно неинтересное, Алек не смотрит, но и не тянется к пульту, чтобы нажать заветную красную кнопку. Сэм задаёт слишком правильные вопросы, думается ему, и проблема мешающего гула телевизора отходит на второй план. Хочется спрятаться за бумагами, и он начинает перебирать их чересчур тревожно, уже заранее зная, что это ему ничем не поможет. — Семь часов, — буквально докладывает Алек из-под стопки бумаг и смешит вернуться к делу. Саманта возвращает взгляд в дом, натыкаясь на настольную лампу, свет которой, по её мнению, совсем не сравнится с лучами уже зашедшего солнца. Жар прошедшего дня, точно пар на запотевшем зеркале в ванной, изошел туманом под воздействием дождя и скрылся вместе со светилом. Город погружается в приятную дремоту, постепенно уходит на покой. — За сутки? На экране вещают что-то про неприлично огромный выигрыш, и Саманта садится рядом с Харди за кухонный стол со своей чашкой, от которой приятно тянет мятой. Тем временем, как чашка Алека давно остыла — он сидит здесь второй час, отчаянно пытаясь погрузиться в работу. Медленно добирается пальцами до его ладони. — За неделю. За время её недельного отьезда в Уэльс Алек оставался наедине с холодной стеной, возле которой ему приходилось спать. На которой глаза по ночам — точно проектор — воспроизводили самые ужасные образы. Волны ударяются об жизнь, проверяя её на прочность. И Алеку постоянно чудится, что его остров качается от сумасшедших всплесков, точно лодка — стены шатает, даже о них невозможно опереться. Но Сэм вернулась. Она отпаивает Алека травяным чаем и отправляет спать пораньше. Не отходит от него ни на шаг — складывает бумажный кораблик из поддержи и столовой салфетки. Сэм спит чутко, чувствуя каждое движение, тонкими пальцами нащупывает на запястье пульс и считает, раз за разом перенимая страхи. Воздух по ночам всё так же обдает оголенную кожу холодом, заставляя с новой силой кутаться в одеяло и прятать лицо в нагретую подушку — не всегда собой, не всегда свою. В стенах по-прежнему отпечатываются тени танцующих рук и согнутых колен в одеяле. Остаются там до рассвета и вновь обретают свои причудливые силуэты каждый вечер. Они спят в горячих объятиях. А когда ночами Алека мучают кошмары — страх разъедает легкие, не давая продохнуть, выпутаться из паутины ужасных снов — она прижимает его голову к себе и шепчет что-то успокаивающее. В этот раз его пробудила прохладная ладонь на лбу — Алек беспокойно ворочался, уронив свою руку на живот Сэм, чем сильно её встревожил. Саманта дожидается, пока не успокоится его дыхание и хоть немного сердцебиение. — Всё в порядке, — беззвучно выводят её губы, оставляя поцелуй на виске. А когда Алек собирается уйти, обусловливая это тем, что он раз за разом нарушает её сон, Сэм намертво впивается в его предплечье. — Всё в порядке, — шепчет она, с новой силой прижимая Харди к себе.