***
— Саске, шаннаро! Гори в аду! — это первое что слышит Шисуи, оказавшись на пороге дома главы клана. Он и забыл, что вместе с милой и доброй куноичи бонусом идёт её адский нрав. — Наруто! — слышен полный злости возглас и едва Шисуи успевает переступить порог, как несчастный Узумаки валится бессознательной тушей к его ногам. Сакура тут же смущённо отводит взгляд, заправляя выбившиеся прядки за ухо. Натянуто улыбается, косясь на Саске, а младший Учиха обречённо смотрит на Шисуи и понуро произносит: — Женщины страшны в гневе. Шисуи ухмыляется, краем глаза замечая, с каким укором Сакура глядит на Саске, и спешит наладить контакт: — Вы идёте на фестиваль Фонарей? — Разве у нас есть выбор? — сдавленно отвечает Наруто и поднявшись с места, потирает ушибленное место. — Больше никогда не буду злить Сакуру-чан. Троица выскальзывает на улицу, а Шисуи бросает на них задумчивый взгляд. Все ещё неуверенный в верности задуманных действий, он решает дать себе чуть больше времени. Но времени совсем не остаётся, когда тёплым августовским вечером, на фестивале среди парящих огненных фонарей, он замечает Сакуру. Одетая в расписанную лепестками роз юкату зелёного цвета, она широко улыбается Нара, пока тот приглашает её пройтись по палаткам и купить сладостей. Едва ли он собирался это делать, однако ноги сами невольно следуют за ними, он скрывает свою чакру, становится совсем незаметным и чертыхается на себя за то, что творит. Не верится. Он, Учиха Шисуи, тот кого опасается вся страна Огня, весь мир шиноби, он — Анбу, обладатель Сусаноо и Котоамацуками, шпионит за юной куноичи и её поклонником. Хочется хлопнуть себя по лицу, но он удерживается, с расстояния замечая как молодой Нара смотрит на Сакуру слишком уж пристальным и тёмным взглядом. Шисуи, откровенно говоря, понимает этого парня. До того она красивая, высокая и подтянутая, с острыми чертами лица и пронзительными глазами, Сакура пробуждает в нём очевидные желания, помимо того, что трогает его сердце. Её мягкая и бархатистая кожа, которую хочется попробовать на вкус, похожа на сладкий и ароматный персик. Её хочется распробовать, и тот факт что она чиста и невинна, не искушена и все так же трогательно смущается всякий раз, встречаясь с ним глазами, лишь разжигает в нём ещё больше желания. Сакура, что его нисколько не удивляет, смогла завладеть и его телом, и душой, и сердцем. И прямо сейчас, Шисуи намерен доказать, что тоже готов претендовать на взаимность с её стороны. — Сакура, — его силуэт появляется в зеленоватом мерцании именитой техники. Он останавливается неподалёку, всматривается и даже радуется, когда она делает несколько шагов назад, увеличивая расстояние между собой и Нарой. — Уже довольно поздно, тебе стоит вернуться домой. Саске и Наруто попросили меня присмотреть за тобой, — он имеет полное право сказать подобное. Не соврать, если сказать, что Сакура и Наруто практически выросли в доме Фугаку-сана. Итачи часто натаскивал их, как и сам Шисуи. Микото-сан готовила для них обеды и ужины, а порой даже и завтраки. Случалось и так, что он и Итачи разносили спящих генинов на спинах домой. Это было славное время, и он чувствует, что имеет полное право быть тем, кто оберегает. Пусть она сильная куноичи, которая обновила понятия о боевых ирьенинах, в первую очередь, она человек, о котором он всегда будет заботиться. — Хм, — только и выдаёт Нара, затем бросив на него пристальный взгляд, растворяется в пыли вечерней дороги. Сакура какое-то время смотрит ему в след, затем повернувшись лицом к Шисуи, подмечает: — Я могу и сама дойти, спасибо. Не стоит провожать. Шисуи ничего не отвечает, молчаливо следует за ней, когда она, вытащив длинные шпильки с лепестками сакуры на конце, расправляет волосы и неспешно бредёт в сторону своего дома. Лёгкий ветерок колышет пряди розовых волос, на вид они кажутся мягкими и шелковистыми. — Раз уж вы решили проводить, то хотя бы идите рядом, — небрежно бросает Сакура, повернув голову боком к нему. Отсюда, с его стороны, её высокие скулы кажутся ещё более точенными, а сама она, словно богиня из тех самых страниц сказаний Учих об Изанами и Изанаги. — Не хотел тебя беспокоить, — становясь рядом, добавляет он. Молчать рядом с ней, на удивление, легко и даже хорошо. Тёплая ночь словно затаившийся свидетель его истинных чувств. Мерцающие звёзды и полоса Млечного пути игриво мигают, словно в нетерпении. — Я восхищён тем, какой ты стала, Сакура, — честно признаётся он. Его намерения чисты и ясны. И меньше всего хотелось бы вводить её в заблуждение. Отныне и навсегда, Шисуи хотел видеть рядом с собой только её. — Я… даже не знаю что сказать, Шисуи-сан, — Сакура воровато оглядывается, а встретившись глазами, тут же отворачивается. — Я немного смущена, — честно признаётся она в итоге, чем смешит его. — Вот уж не знал, что тебя так легко смутить. Мне казалось, ты давно привыкла к тому, какие чувства вызываешь у окружающих. — Просто… — заминается она. — Не каждый день слышишь такого рода признания от человека, который тебе нравится, — большие глаза с затаённым страхом смотрят в его собственные. Даже не верится, что эта легендарная куноичи становится такой покладистой рядом с ним и смущённой. Признание вырывает из его уст облегчённый выдох. — Ты первая, кому я вообще подобное говорю. — Значит ли это, что мы друг-другу нравимся? — на этот раз она не отводит взгляд в сторону, пытливо всматриваясь. — Я бы сказал, что готов повести тебя в храм Учих чтобы провести церемониальный обряд. Надеюсь, не слишком напугал? — усмехается он и ловит широкую улыбку.***
Кажется, это была плохая идея. Отправиться на совместную миссию в страну Чая, остановиться в гостинице и переночевать в совместном номере — так себе мысль. Но выбора не оставалось, свободных номеров не было, и Сакура любезно предложила разделить с ним свой. Всё бы ничего, но видеть как она, укутавшись полотенцем возвращается из бани и напрочь «забывает» о его присутствии — слишком мучительно. Собственные принципы были нерушимы. Он пообещал что не тронет её до тех пор, пока они не свершат церемонию. До неё ещё месяц, а последние пять он старательно сдерживал себя. В поцелуях, в касаниях и взглядах, даже с запахами приходилось быть осторожным. Сакура, неискушённый и сладкий цветок, по началу была так невинна что краснела едва ли он брал её за руку. Это потом, когда он показал ей всю прелесть поцелуев и телесных касаний, всё слишком внезапно переменилось. Точно взбешённый ёкай, она целовала его так сладко, что он невольно гортанно рыкал и с жадностью терзал её губы в ответ. Языки сплетались в бешеных танцах за первенство, руки касались везде и всюду одновременно. Она очерчивала каждый сантиметр его тела своими короткими ноготками и пробовала на вкус, осторожно проводя языком то там, то тут. Её чисто медицинский интерес будоражил кровь настолько, что она с горящими глазами выслеживала все его реакции на её действия. Шисуи был опытным, достаточно сдержанным, но рядом с Сакурой привычный разум покидал, оставляя безвольное тело гореть в её руках. Она всячески издевалась, то терлась точно взбешённая неко-чан из Некомы, то гладила и кусала, то садилась сверху и мерно покачивалась. Шисуи в такие мгновения терял связь с миром, смотрел лишь на неё, на её прекрасный лик в котором было все то, что могло успокоить его изодранное жизнью сердце. Всматривался в глубокие темные глаза, которые в моменты близости мерцали, и готов был взрываться ради неё. — Не помешала? — улыбнулась Сакура, становясь напротив его футона в одном лишь банном полотенце. Отвести глаза не получится в любом случае. Именно поэтому он ласкает взглядом длинные ноги и изящные икры, останавливает взгляд на ключицах и шее, обводит глазами контур её тела и обречённо прикрывает их. Она настроена решительно. Лёгкий поцелуй приходится в область виска. — Я люблю тебя, — говорит она и этот козырь бьет прямо в цель. Он не может сопротивляться, хватается руками за тонкую талию, притягивает к себе и жадно целует. Сакура не медлит, тут же оказывается сидящей на нем с расставленными по обе стороны от его ног коленями. Шисуи находит свои пальцы поглаживающими кромку почти задранного полотенца и когда хочет их вытянуть, Сакура трется. — Я люблю тебя, — вновь говорит она, на этот раз стягивая с него клановую футболку. — Я люблю тебя, — совершенно искренне повторяет он, заранее зная, что ради неё сегодня готов поступиться принципами. Её протяжный стон, когда он стягивает с неё полотенце и приникает губами к плоти — награда.