Шиноа почувствовала себя Иисусом, которого распяли на кресте. Иуда стоял рядом, с жадностью наблюдая за её мучениями. Попробовал на вкус кровь, стекающую по её обнажённому телу. Она была перед ним голая, беззащитная.
– Именно я убедил тебя в том, что твоя влюбленность – реальна, что Юичиро Аманэ – твой единственный. Это был всего лишь социальный эксперимент. Из-за этого ты отказалась от своей лучшей подруги, которая также питала к нему тёплые чувства: тебе не хотелось делиться с ней его любовью. Поглощённая алчностью и собственными эгоистичными желаниями, ты утратила рассудок и стала совершенно другим человеком: сломленным, жалким, порочным.Всего лишь социальный эксперимент?
Само её естество трепетало от этих слов, сказанных с пугающим безразличием. Хираги была в ужасе. Вспомнила, как однажды Доджи с такой же уверенностью убеждал её, что она обретёт смысл своей жизни, когда встретит будущего возлюбленного, словно без этого само её существование было бессмысленным. И она действительно поверила ему – позволила пробраться в свой мозг и перестроить там всё так, как ему хотелось. А ведь Микаэла-кун – лучший друг Юичиро, говорил ей, что она вела себя неправильно. По отношению к Митсубе – и вовсе некрасиво, ведь она была её единственной подругой. Как можно было променять дружбу на слепую влюблённость, схожую с одержимостью? Как она могла быть такой слепой и не замечать, что он просто игрался с ней, с её чувствами? Кого она раньше видела в нём? Друга? Родного человека, которому можно было довериться? Сейчас уже не имело значения. Вот почему Махиру хватило одного разговора с ним, чтобы отказаться от его услуг. Поначалу старшая сестра хотела поддержать её и также стала его пациенткой, но быстро поняла, что с помощью своей терапии Доджи пытался самым наглым образом залезть в её сознание и пресекла все его попытки на корню. Она и её просила быть с ним осторожнее, но Шиноа впервые решила ослушаться – у них с Шикамой с первой встречи появилась крепкая связь, словно они были созданы друг для друга. Словно он был единственным человеком на планете, кто мог понять и принять её. Ей стыдно было признаться сестре в своей симпатии к подруге. Шикаме расссказать об этом было не стыдно. Она чувствовала себя неловко, когда впервые влюбилась. Ощущала злость и ревность, когда узнала, что они с Митсубой были влюблены в одного и того же парня. С того самого дня Шиноа превратилась в собственницу, отреклась от своей лучшей подруги и полностью доверилась ему – тому, кто всегда говорил с ней на одном языке и поддерживал во всём, что бы она ни решила. Её захлестнуло отвращение к самой себе. Снедаемая ненавистью, младшая Хираги резко вскочила с кресла, бесстрашно приблизилась к психиатру и замахнулась для звонкой пощёчины. Целых восемь лет! Он дурил её чёртовых восемь лет! Как дьявол шептал на ухо сладкую ложь – говорил ей то, что она хотела слышать, всегда во всём с ней соглашался. Из-за его "терапии" она чуть было окончательно не утратила себя! Шикама с лёгкостью перехватил её руку, с силой сжал запястье, заставив поморщиться от боли. По сравнению с ним она была чертовски слабой – сейчас это ощущалось как никогда хорошо: он был невозмутим, словно ничего не случилось, а она пылала от праведного гнева и более не контролировала себя. Видя своё отражение в его пустых глазах, ей захотелось умереть, лишь бы больше не чувствовать себя такой жалкой. – Как ты мог, Ши? – по её щекам струились горькие слёзы обиды. – Я ведь так доверяла тебе... Я считала тебя своим другом, а ты просто использовал меня, как подопытную-... Шикама молча притянул её к себе ближе, заставил сесть сверху, оседлав бёдра. Одной рукой он придерживал девушку за талию, а другой бесстыдно провёл по стройной ножке, задирая подол платья. Психиатр прекрасно почувствовал, как после этих действий Шиноа напряглась в его руках, ведь прежде её так не касался ни один мужчина. Ей стало очень страшно. Развязав бант на спине, он потянул молнию вниз. Лёгкое летнее платьице, словно вторая кожа, стекало по миниатюрному тельцу юной девы, являя его взору аккуратную грудь в кружевном бюстгальтере. Вспомнил, как однажды говорил ей носить только такое нижнее бельё, чтобы чувствовать себя более уверенной и сексуальной. Шиноа попыталась оттолкнуть его, но всё было тщетно – с лёгкостью подавляя её сопротивление, Доджи убрал назад пышные сиреневые волосы, обнажая шею. Младшая Хираги тихо вскрикнула, когда он впился в неё зубами до крови, словно вампир, одновременно грубо лаская девственное тело: сжимая ягодицы, сминая нежную грудь. Умело расправившись с застёжкой бюстгальтера, безжалостно скрутил соски – дарил одновременно и боль, и наслаждение. Шиноа пугала сама мысль о том, что ей нравилось всё происходящее – почти также она когда-то представляла себе секс с Юичиро. Порочная и раскрепощённая, она не позволила бы ему дать слабину – взяла бы всё в свои руки, ведь уже много чего умела. Именно Шикама убедил её купить вибратор и тренироваться на нём, каждый день растягивая себя всё сильнее и сильнее, как бы больно это ни было. Она знала, что такое презервативы и лубриканты на водной основе. Не раз использовала на себе анальные пробки для сексуального удовлетворения. Просмотрела множество порно с гетеро, геями и лесбиянками, чтобы расширить свой кругозор и быть готовой ко всему. Не раз мастурбировала, представляя себе секс с лучшей подругой – почему-то мысль об этом возбуждала её куда сильнее, чем возможность оказаться в одной постели с Юичиро. Шиноа была запятнана грехом с головы до пят, а Шикама был тем, кто первым вкусит этот сладкий плод. Он сделал её такой для собственного удовольствия. Эта дева была создана для него, ни для кого другого. Никто другой никогда не смог бы услышать её желания так, как это удавалось ему. Однажды он сказал Хираги Махиру, что она и её старший брат были, как Адам и Ева, и что в их притяжении друг к другу не было ничего плохого: даже если у них родится ребёнок, которого будет воспитывать другая женщина, он не будет свидетельством их греха – лишь символом крепкой семейной связи. Курето Хираги до сих пор не мог перестать думать о ней, как о женщине, потому ему и не удавалось зачать ребёнка со своей женой. Шикама и его приглашал к себе на сеанс, но тот наотрез отказался, сказав, что со своими проблемами разберётся самостоятельно. Курето не знал, что их связь с Махиру была намного сильнее обычного вожделения, намного значимее простой похоти. Даже на его памяти такие случаи были редки – чтобы двое настолько сильно дополняли друг друга, пусть даже и как родственники. Курето Хираги никогда не захочет другую женщину так, как свою сестру – это было его проклятие. Она-то вырвалась из этого порочного круга, когда встретила свою любимую женщину, но ему это было не суждено. Если бы он всё же согласился на беседу с ним, Шикама предложил бы ему зачать будущего наследника именно с Махиру. Он был более чем уверен, что ребёнок этих двух гениев, любящих брата и сестры, стал бы одним из сильнейших и выдающихся детей всего их рода. Подсознательно, они оба понимали это, но пока не решались на риск. Рано или поздно Аой Сангу вынуждена будет смириться, что ей не родить Курето ребёнка, и тогда она сама предложит ему это безумие. Жена Махиру также была здравомыслящей женщиной – она поймёт, для чего это всё нужно и поддержит решение любимой. Шикама видел этот сценарий настолько явно, словно всё уже произошло. Курето Хираги ни за что не устоит перед своей сестрой. Ненавидя себя, проклиная себя, испытывая угрызения совести, он будет касаться её тела, как драгоценности – того, что желал заполучить всю свою жизнь. Будет упиваться ею одновременно с болью и трепетом, и только после этого, дав волю всем своим желаниям, обретёт покой. Шиноа не была Евой. Она была женой дьявола. – Ши!.. Ах! И с каким же садистским удовольствием он окончательно лишил её невинности прямо в том кабинете, где она однажды доверила ему свою душу.* * *
Спустя час Доджи распрощался со своей страстной, и, как выяснилось позже – весьма ненасытной любовницей, пообещав ей романтический ужин в ресторане. И пусть Шиноа ему не поверила, это обещание он намерен был сдержать – всё же слово джентльмена. Для следующих своих пациентов он заранее открыл бутылочку красного вина. Один из них, вероятно, сначала будет отказываться от расслабляющего напитка, но как только второй начнёт трепать ему нервы, поступится своими принципами. Благо, у Шикамы был свободный график для принятия пациентов, с большими интервалами, иначе было бы очень неловко, если бы эта парочка столкнулась с Шиноа, когда она выходила из его кабинета вся растрёпанная и неприлично удовлетворенная. Как двое взрослых мужчин, они бы сразу поняли, что произошло, и ему пришлось бы перед ними отчитываться. Но нет, они пришли точно в срок. Двое мужчин в одинаковых чёрных костюмах сидели на диване в зале ожидания, занимаясь каждый своим делом: один спокойно читал книгу, а другой маялся от скуки, играясь с резиновой уточкой – он специально нажимал на неё каждую секунду, чтобы она издавала противный писк. У любого другого уже бы давно случился нервный тик, но чтец пока держался: вероятно, уже принял успокоительное. Иначе и его коллега, и чёртова утка уже бы давно полетели из окна. Молодой человек, у которого до сих пор детство играло в одном месте, очень напоминал Шикаме его внебрачного сына – Сайто. Но в последнее время даже тот немного поумнел – впервые в жизни по-настоящему влюбился, да ещё и в адекватного человека. Скоро, должно быть, сам напросится к папочке не приём, чтобы душу излить. – Канеки-сан, Фурута-сан, прошу. Он вежливо пригласил в свой кабинет двух очень похожих – благо, только внешне – личностей. Со стороны их можно было посчитать родственниками, если не знать, что они таковыми не являлись. – Наконец-то! Я себе уже весь зад отсидел, – самый активный из них тут же вскочил с уже успевшего ему осточертеть дивана, поглаживая упомянутую часть тела, в то время как другой пациент тихо закрыл книгу и спокойно поднялся следом. Две противоположности, не иначе. – Босс не любит опаздывать, поэтому мы притащились сюда за полчаса до приёма. – Надеюсь, хорошее вино немного поднимет вам настроение, – как только они расположились на своих местах, психиатр вручил каждому по бокалу красного полусухого. На его удивление, Канеки-сан не стал отказываться: похоже, его нервы всё-таки были на пределе. Вернувшись в своё кресло, Шикама закинул ногу на ногу, положил руки на колени и поинтересовался: – У вас всё по-прежнему? – Да, мы всё также хотим убить друг друга, – жутко ухмыляясь, Фурута ответил за них обоих, а потом с удовольствием попробовал вино – оно было великолепным. – Чудное вино, Шикама-сан! У вас прекрасный вкус. – Ты отравляешь мне жизнь, – наконец и Канеки заговорил, скосив на него хмурый взгляд. – До сих пор не понимаю, почему я всё ещё терплю тебя? – Как истинный мазохист, вы не сможете отказаться от этого яда, Канеки-сан, – пояснил психиатр, внимательно наблюдая за обоими пациентами. Воздух в кабинете постепенно начал сгущаться от напряжения – настолько была сильна их ненависть друг к другу. – Даже если рядом с вами есть прекрасный молодой человек, который любит вас всем сердцем, вы всегда будете нуждаться в этой дозе негатива от Фуруты-куна. А теперь выплеснете, что накипело, и мы продолжим. Он знал, что достаточно было только дать им команду «Фас», и вот уже два "врага" набросились друг на друга, как сорвавшиеся с цепи псы, неистово целуясь, мстительно кусая губы до крови. Сначала Фурута доминировал над Канеки, а потом тот грубо сбросил его с себя и они поменялись местами – теперь он возвышался над ним, пригвоздив к спинке кожаного кресла. Нимура неподдельно вздрогнул, когда он сжал зубами его язык, да с таким видом, будто собирался тотчас его откусить. – Если ты это сделаешь, он моментально умрёт от потери крови, – дьявол вновь нашёптывал на ухо, призывая к действиям. – Это избавит тебя от всех проблем. Благо, Канеки хватило ума не поддаться искушению, хотя соблазн был очень велик – он неохотно отпустил жертву и вернулся на своё место как ни в чём не бывало. А вот Фурута не собирался оставлять произошедшее без внимания. Включил на максимум весь свой артистизм, изображая из себя горем убитого, и начал возмущаться: – Вы видели?! Он только что хотел убить меня! – неприлично ткнул пальцем в невозмутимого Кена. – Меня!.. Он опасен для общества! Психопат! Посадите его в клетку! – Вы оба психопаты, поэтому я с вами и работаю, – Доджи никак не отреагировал на мини-спектакль, зная, что уже через секунду миловидное личико пациента исказит гримаса маньяка-убийцы. Они с Канеки друг друга стоили. Просто никак не могли определиться, кто кого грохнет первым. Но после его сеанса им, определённо, полегчало. Закончив с работой, как и обещал, Шикама собрался на ужин со своей прекрасной девой.