Измененный курс отражённой истории

      Уже битый час учёная сидела за столом и смотрела в одну точку перед собой, думая о закончившейся некоторое время назад шумной презентации. Именно сегодня Ребекка представила всему миру своё самое гениальное изобретение, которое ей удалось воплотить в реальность – Икс. Подумать только: казалось, она не так давно работала над простенькими проектами для однообразных школьных и университетских олимпиад; совсем недавно стояла со своей напарницей на пороге новёхонького здания, окружённого журналистами, папарацци и простыми зеваками-прохожими, которые могли лицезреть, как тонкая красная лента открывает путь многим молодым учёным-энтузиастам в светлое, и, возможно, известное будущее; ведь только вчера девушка неугомонно носилась по собственному кабинету, полная решимости перевернуть весь мир и без какой-либо точки опоры – голыми руками. А сейчас она пустыми глазами разглядывает нежно-голубую стену своего кабинета, даже не представляя, что будет делать дальше.       На данный момент она установила рекорд, перепрыгнув свою собственную голову. Довольна ли она? Определённо. Тогда почему невидимые чёрные кошки скребут на душе, играясь острыми когтями с хрупким девичьим сердцем? Почему кажется, что всё это – начало обратного отсчёта, тиканье которого уже тихо и мерно звучит в голове учёной? Она ведь искренне верит, что теперь всё должно наладиться. Это устройство должно расставить все точки над "ё" и стать концом в их с Томой затянувшейся бессмысленной вражде. Страсти накалились до предела ещё очень давно, и теперь оставалось лишь ожидать момента, когда от одного неаккуратного шага дорога под ногами просто рухнет. Буквально, Ребекка уже не вспомнит, когда простое соревнование друг с другом за звание отличницы первого курса превратилось в попытки задавить соперницу на глазах у всего мира, раз и навсегда доказав её ненадобность на фоне себя.       Одним из свидетельств давно сбитого ритма был тот пронзительный холодный взгляд, который всё мероприятие сверлил кудрявую голову, словно в попытке создать в затылке дыру, добраться до мозга, столь гениального и прекрасного, и избавиться от него к чертям. Момент, когда девушки посмотрели друг другу в глаза после длинной речи Бекки, запомнится надолго: гримаса отвращения и злобы смешалась с плескающейся за серой радужкой болью и скорбью, пока нежный фиалковый взор проникал сотнями острых иголок в самые тёмные углы души, пытаясь отыскать там отражение их прежних, ещё не ставших на этот скользкий путь. Они смотрели друг на друга всего пару мгновений, пока пожимали руки. Одной из них стало сложнее улыбаться и отвечать на вопросы, касающегося её собственного устройства, другой- держать невозмутимый вид и поддерживать коллегу. Обеим было впервые настолько невыносимо играть свои роли перед публикой. Тогда же они виделись в последний раз– светлая макушка сразу же скрылась среди наплывшей волны телекамер, журналистов и простых знакомых сотрудников, образовавшаяся масса из которых постоянно что-то говорила, спрашивала, иногда кричала, создавая атмосферу городского рынка, чем под конец мероприятия начала выводить из себя. Смит привыкла, что самую сложную часть подобных спектаклей она проживала вместе с Томой- единственной, кто помогал чувствовать себя увереннее и спокойнее как на самых постыдных и провальных, так и на безоговорочно успешных презентациях. Но в этот раз её не было рядом. И она не появилась даже в самом конце, когда большая часть народа покинула здание.       Это был их последний неверный шаг?       Тяжело вздохнув, девушка поднялась с насиженного места, разминая затёкшую спину. В голове бурлила и уже подгорала каша из путающихся мыслей, собираясь в один уродливый ком дерьма, и духота в кабинете совсем этому не помогала. Потому, подойдя к окну, открыв его нараспашку и облокотившись об подоконник, внезапный порыв морозного ночного воздуха казался глотком божественного отрезвляющего напитка. Голова отчасти опустела, словно осенний ветер унёс с собой часть самых навязчивых дум, так что представилась возможность отвлечься на что-нибудь менее напряжённое. Например, на любование ночным пейзажем ХеллоуСити, где глазу всегда было за что зацепиться. Несмотря на поздний час, в мегаполисе жизнь только начиналась: ночные заведения освещали неоновыми вывесками городские улицы чуть ли не ярче, чем фонарные столбы; изредка проезжали машины или мотоциклы, оглушая своим рёвом все близлежащие дома; а люди спокойно бродили по просторным тротуарам и дорогам- кто-то заглядывал в бары, скорее всего, ища себе достойный пятничный отдых, а кто-то выходил из них уже отдохнувший. Наверное, было бы так же здорово прогуляться после собственного тяжёлого дня, а не сидеть в давящем одиночестве среди мрачных стен, медленно теряя здравый рассудок. Хотя, холодный лунный свет, который проникал в кабинет, приятно смешивался с теплым освещением от настольной лампы, создавая некую волшебную, и даже уютную атмосферу. Бекки подметила это, когда ненадолго отвлеклась от яркой городской эстетики.       Мимолётная идея, что можно простоять тут так до утра, любуясь доступными для глаз красотами, была крайне завораживающей, однако лето давно закончилось – уличная прохлада вызывала табуны мурашек, а тело пробивало лёгкой дрожью. Так что, с небольшим огорчением, девушка в последний раз оглядела окрестности, собираясь закрыть окно и возвращаться к себе домой. Правда, стоило заметить на одном из балконов лаборатории, которые так удачно располагались прямо под окнами Ребекки, столь знакомый неаккуратный пучок блондинистых волос, как план немного поменялся. Наспех хлопнув окном, учёная пулей вылетела их кабинета, направляясь на пару этажей ниже, где и видела Тому с сигаретой в руках.       Она понимала, что её подруга так просто не сдастся. Что та предпримет всё, что будет в её силах, только бы обойти соперницу, сделает всё что угодно, лишь бы не признавать своего поражения. Словно они находятся на поле битвы, где бой будет длиться ровно до того момента, пока противник не упадёт на землю, скорчившись в предсмертной агонии и делая свой последний хриплый вдох. Словно не видят, или не хотят видеть, что это фантастическое сражение одинаково выматывает и разрушает их обеих. Но в них бурлит отравленная ложными представлениями о победе страсть к соперничеству, они одинаково слишком гордые, чтобы идти на устраивающий обе стороны компромисс.       Тома была просто в ужасе, когда Смит рассказала ей о своём изобретении за пару недель до его презентации. По её словам, Ребекка изобрела машину, что может повергнуть в хаус всю планету, и что та не отдаёт себе отчёт в том, что сотворит, представив это устройство крайне жестокому, прогнившему и жадному до власти и могущества миру. Так, ожидавшая поддержки и восторга наивная душа крайне болезненно приняла эти слова на свой счёт. Не отдаёт себе отчет в своих действиях? О нет, это как раз Сокерел не понимала, что сказала полную глупость: если устройство будет под контролем компании, то какие такие ужасные вещи могут вообще предполагаться, тем более такой хорошей учёной, как Тома? А может быть, и вовсе не такой хорошей, раз она считает свою лучшую подругу наивной дурой, которая позволит использовать Икс "не тем людям"; может её просто жаба душит, что у самой нет ничего достойного, чтобы представить публике; может, просто боится признать, что есть люди слегка умнее и расчётливее, что те могут дать этому миру действительно полезные вещи, в отличии от неё.       В тот день было сказано и сделано много лишнего. Что-то на зло, что-то в слепом гневе из-за нахлынувших эмоций. Но никто не взял своих слов назад, продолжая молча настаивать на собственной единственно верной правде. В первую неделю их конфликт иногда просачивался сквозь зубной скрежет при виде друг друга, представляя рядовым рабочим лаборатории не такую уж и идеальную сторону отношений между их начальством. Однако даже когда девушки чуть ли не набрасывались друг на друга с новыми аргументами, шипя ядовитые оскорбления под нос, лишь единицы вмешивались в этот зарождающийся шторм. По итогу все расходились, так и не решив спор. А потом Ребекка попыталась идти на контакт: старалась переубедить подругу в том, что Икс способен принести больше пользы, чем проблем, что нет поводов для паники и та сама всё увидит на презентации; что где-то сама была неправа в тот день– но всё было безуспешно. И тогда попытки прекратились, уступая место отчаянной тишине, которую так же никто не решался прервать. Вплоть до сегодняшнего дня.       Безлюдные однообразные коридоры сменяли друг друга так быстро, что Бекки не заметила, как попала в пустующую комнату отдыха на несколько этажей ниже её кабинета, а оттуда и на небольшой балкон, где видела пару минут назад свою подругу. И она успела – Тома всё ещё стояла там, рядом с перилами, смотря куда-то вперёд. Рядом располагалась пара столиков, на которых находились стеклянные пепельницы, и в одной из них скопилось немного серого пепла. Внезапное вторжение всё же не осталось незамеченным – шумные раздвижные двери было сложно не услышать, так что Тома обернулась на внезапную нарушительницу личного пространства, отвечая на взволнованный фиалковый взгляд протяжным вздохом. Холодное равнодушие в лице учёной контрастировало с нервными постукиваниями пальцев по балконным перилам, тонко намекая, что присутствию ещё одной личности в этом месте сейчас были не очень рады. Но для Смит это вовсе не повод развернуться и убежать обратно. Достаточно бегать друг от друга, настала пора остаться и, наконец, поговорить как взрослые и адекватные люди.       – Зачем пришла? — отречённый и хриплый, словно сорванный, голос звучал непривычно остро и злобно, что явно служило не лучшим началом диалога со стороны блондинки.       – Я.. Беспокоюсь за тебя. — Внезапный ледяной взгляд захлестнул Ребекку волной неприятной настороженности, будто она сейчас разговаривает не со старой подругой, а с голодным хищником, который готов разорвать свою жертву в клочья за один малейший неверный шаг, — Я серьёзно, Тома. Если бы смогла увидеть себя с моей стороны, то-       – Увидела бы бледного мертвеца с сигаретой в руках, — сделав последнюю затяжку, окурок тушат и отбрасывают в пепельницу, — непривычное зрелище для твоей идеальной точки зрения, да?       Едкий дым покидает лёгкие с приглушённым кашлем. Она не умела курить, и сейчас тихо сожалеет об этом, ведь очередная попытка успокоить нервы закончилась провалом. Дополнительная причина этому, к слову, стояла на расстоянии вытянутой руки, прожигая чужую спину своим пристальным взором.       – Мы не обязаны продолжать этот спор, Оми.. — тихий нежный голос звучал уверенно, что только больше раздражало, будто сейчас разговаривают с маленьким психованным ребёнком, у которого случился очередной приступ истерики.       – Легко так говорить, пока сидишь на позолоченном троне всеобщей любви, — учёная нервно сжала руки в карманах лабораторного халата, пропитывая каждое слово таким же опасным как и никотин ядом, — но ты права, спорить с тобой об этом глупо и бессмысленно.       Сокерел грубо толкнула коллегу плечом, направляясь прямиком к выходу. Её попытались задержать, ухватившись за локоть, что-то жалко лепеча про их старую дружбу. Всё снова проходило мимо ушей, ведь голова и без того была забита всякой чепухой настолько, что вот-вот могла разорваться на мелкие кусочки. Потому, чтобы не тратить своё время, девушка вырывается из чужой хватки, быстрым шагом покидая балкон, оставляя напарницу подрагивать в одиноких объятьях холодного вечера.       И даже тогда Ребекка надеялась на то, что эта злоба пройдёт. Что однажды её дорогая Тома поймёт, что напрасно волновалась по поводу столь мощного устройства, ведь всё под контролем, а потом увидит, что причин враждовать больше нет. Они всегда могут начать работать над изобретениями вместе, забыв про их затянувшийся подростковый период, преодолев непонимание и снова став близкими друг другу людьми. Да, должно пройти немало времени, прежде чем всё забудется и простится, но Бекки самоотверженно надеется – однажды всё будет так же хорошо, как и прежде.

***

      Неясно, сколько прошло времени. По ощущениям, это длится уже больше года, а может и вовсе несколько лет.. Понятно было только то, что ничего налаживаться не собиралось. Некогда нежно-голубые стены потемнели и стали давить на измотанную огромным количеством работы каштановую голову, зажимая её в стальные тиски. Если увеличить силу давления- мозг феерично разлетится шматками по красивому светлому полу, возможно часть попадёт на чертежи и стены, которые так хотелось прямо сейчас сломать к чертям. Конечно, они не двигались в реальности, и это просто переутомление играло свою злую шутку с уставшим сознанием. И короткий незапланированный перерыв только усугубил общее состояние дел.       Сейчас Ребекка сидит у стены, которая отделяет друг от друга два кабинета двух известнейших во всём мире учёных, тихонько постукивая костяшками пальцев по твёрдой поверхности. Почему-то появилась смутная надежда, что эту "азбуку морзе" могут услышать и, возможно, даже постучать в ответ. Скорее всего, то был бы ужасно громкий удар кулаком, которым обычно пытаются успокоить назойливых соседей, что определённо могло отразиться болезненным гулким эхом не только в голове, но и во всём теле у девушки, которая сейчас опирается на эту стену. Но зато это послужило бы хоть каким-то знаком, что её ещё слышат. Хотя, может быть, Тома уже давно ушла домой, и её коллега сейчас занимается бессмысленной тратой времени.       Которое, между прочим, можно и нужно потратить на огромное количество бумажной волокиты, закончить с которой желательно в ближайшие пару часов. И то была лишь часть от всей нагрузки, связанной со всей сетью лабораторий BekkSok`a, что Ребекка брала на себя: большая часть важных встреч, внеплановые собрания, экстренные ситуации в количестве, равному недобросовестным работникам. Раньше со всем этим не приходилось справляться в одиночку- все обязанности были разделены пополам между двумя владельцами. Сейчас, конечно, тоже, но после того, как одна из них закрылась в своём кабинете и почти изолировала себя от окружающего мира, большая часть её обязанностей перешла на плечи мисс Смит.       Сначала всё было не так плохо- они иногда могли поговорить друг с другом даже на не совсем рабочие темы, пусть и было это больше похоже на разговор ребёнка и машины с ограниченным количеством вариантов ответа. А потом, если разговор не касался сугубо проблем компании, с которыми Бекки не могла справиться в одиночку, говорить просто отказывались. Было видно, что Тома не просто хотела лично поставить точку в их междоусобной войне- она помешалась на этом. Словно ничего вокруг больше не существует- только Ребекка и её Икс. Хотя, может быть, и только Икс, который нужно превзойти, сделать что-либо лучше и полезнее этой машины. И с каждым месяцем всё становилось только хуже и хуже. Теперь, если они встретятся хотя бы раз за день, это можно считать большой удачей.       И вот снова оно. Стоит лишь раз задуматься о ней- невозможно переключиться на другой канал.       - Земля вызывает Смит, приём, - Внезапный высокий женский голос выдернул девушку из неприятной дрёмы, заставляя вздрогнуть и уставиться ошалелым взглядом на Дока, что сидела на корточках в метре от неё, - О, так ты только притворялась мёртвой? Приятные новости.       Невысокая худощавая девушка поднялась на ноги, поправляя свои длинные тёмные волосы, что как обычно были собраны в нелепый, привычно растрёпанный конский хвост, с любопытством глядя свою начальницу, что продолжала сидеть у стены, окружённая ворохом самых разных бумажек. На груди у незваной гостьи красовалась фотокарточка с именем и фамилией- Шона Миллер, хотя среди знакомых и друзей эта персона получила прозвище "Док". Пошло оно от её частых напоминаний и нравоучений о том, как же важно беречь своё здоровье и соблюдать технику безопасности, зачастую выставленными в шуточной манере, от чего они становились ещё более раздражающими.       - Ха? Что ты имеешь в виду?- учёная слабо протёрла глаза, поджимая под себя ноги, изо всех сил делая вид, что её положение нисколько не смущающее, а наоборот, комфортабельное и как ни что другое способствует продуктивной работе, - Мои бумажные небоскрёбы несут в себе какую-то опасность для жизни?       - И твоя привычка подрабатывать половой тряпкой включительно, - Док поправила очки и лениво кивнула в сторону стола, - Вообще, я принесла тебе твой кофе. И я в последний раз делаю это за бесплатно, слышишь? Я тут не доставщиком работаю, а вполне себе уважаемым лаборантом.        - Да-да, спасибо большое, - Ребекка с лёгким облегчением посмотрела на кружку, стоящую на её рабочем столе, поднимаясь таки с пола и собирая разбросанные ранее вокруг себя бумажки.       В ответ на благодарность последовало тихое фырканье. – Может, таки попросишь её о помощи? Мне, конечно, не трудно задержаться на работе и помочь с твоими директорскими делами, но вот что-то не хочется лишний раз наблюдать тебя в таком состоянии только из-за того, что Томе "некогда" брать на себя её основные обязанности. – Понимаю. Но всё лучше, чем если мне придётся исправлять в спешке и на отвали заполненные бумаги. Тем более, Томы скорее всего уже нет. – Возможно, я не видела света у неё. К слову, будто ты их не в спешке заполняешь, – девушка вновь поправила очки и продолжила в более серьёзном тоне, – В любом случае, я бы не стала терпеть такого отношения от близких людей. Это же ваша общая компания, значит и обязанности должны быть общими.       Сердце пропустило удар, больно отзываясь в голове. – Да-да.. Ещё раз спасибо за кофе, ключ можешь оставить себе, - собрав бумаги в неаккуратную стопку, Ребекка подошла к своему столу, разбирая их в уже нужном порядке.       Речь шла про дубликат ключа от кабинета Реббеки, который услужливо предоставляли Шоне в течении дня как лучшей доставщицей кофе во всём BekkSok'е и работнице, которая с наиболее меньшим количеством проблем отнесёт разного рода важности бумаги в необходимые места и разложит все документы по полочкам. Правда, такое доверие к простой сотруднице не могло возникнуть на ровном месте, и не будь Бекки знакома с ней со времён своей университетской жизни, вряд ли смогла доверить этому человеку не просто важные бумаги, но целый кабинет со множеством ещё неготовых увидеть мир изобретений. Можно было сказать, что этого человека она знала так же хорошо, как и Тому, даже не смотря на то, что познакомились они гораздо позже и общались не так часто. Правда, их общение стало гораздо более тесным как раз после того, как Сокерел закрылась в своём кабинете.       Очередное недовольное фырканье и ворчание вновь вырывает из вереницы мыслей, в который раз плавно перетёкших к больной теме. Бекки поспешила отпить немного кофе и прокомментировать его как один из лучших напитков в своей жизни, делая комплимент подруге, однако Док уже была на выходе из кабинета. И вот снова она, давящая тишина и одиночество, разбавляемое лишь работой, чашечкой с кофе и собственными мыслями. –Ну всё, пора взять себя в руки, – Смит нервно выдыхает и притягивает к себе стул, сосредотачиваясь на бумагах перед собой.       Девушка твёрдо решает наконец разобраться с этим и перестать обращать внимание на разного рода мелочи. Ничто не должно отвлекать её от работы сейчас: ни сильная усталость, что давит на всё тело, умоляя лечь на твёрдую поверхность стола и забыться в сладком сне; ни уведомления о том, что уже поздно и нужно собираться домой; ни странные звуки за дверью, которые раздались спустя какое-то время, определённо ей просто померещившиеся из-за усталости. Даже вмиг опустевшая чашка не должна отвлекать на себя внимание, потому её убрали к самому краю стола, чтобы глаза не мозолила.       И всё же, когда веки перестали слушаться учёную, Реббека решает сходить за дополнительной порцией кофеина. Вот она тянется к кружке, но вместо того, чтобы крепко взять её за ручку, рука дёргается и сбрасывает на пол хрупкую вещь. Осколки вмиг заполнили собой всё пространство около стола, но не это сейчас находится в голове девушки, которая бросилась к выходу из кабинета.       За дверью раздаётся пронзительный крик. Крик девушки, что вновь не подумала о последствиях своих действий и настроила "дьявольскую машину" на запредельную мощность.       Реббека в ужасе осознаёт, что панель управления не работает. У неё нет возможности отключить Икс. Но она не верит, не хочет верить в то, что уже слишком поздно. Если бы только найти способ отключить прибор от источника питания...       Слишком много знаний, слишком много способностей, слишком много того, что вовсе было не нужно учёной. Зачем ей всё это? Это не стоит всей той боли, которую она испытывает сейчас! Пусть это прекратится! Пусть этот кошмар закончится!       У девушки нет сил ответить на крики и мольбы о помощи. Она впервые не знает, что ей делать. Её собственное устройство, её детище, в своё время принёсшее столько пользы всему человечеству прямо сейчас на её глазах медленно и мучительно убивает её подругу. И она ничего не может с этим сделать.       Всё это было одной большой ошибкой. Заблуждением, иллюзией, обманчивыми представлениями, мечтами, целями, которые она лелеяла на протяжении последних нескольких лет. А может, и всю свою жизнь. Всё это время они играли в игру с неравным количеством сил и ума, игру с одним возможным исходом, но ложные убеждения, которые выстроились вокруг Томы высокими бетонными стенами, из которых не было выхода, твердили о сладкой нематериальной награде за все её достижения. Или это тоже было обманом, и где-то в этих холодных серых стенах была трещина, которую стоило крошить хоть голыми руками, стирая их в кровь, но в конце концов иметь возможность увидеть столь прекрасный лилово-фиалковый закат? Неужели ей нужно было умереть, чтобы понять это?..       Икс не выдержал такой нагрузки. Через мгновение помещение озарила очередная вспышка, сопровождающаяся оглушительным звуком. После взрыва в помещении наконец наступила тишина.

***

       Стены более не разделяли их. Сейчас они были рядом, так близко друг к другу, как ни разу за последние несколько лет. Точнее Реббека была рядом с ней, крепко удерживая в своих объятьях. Сначала она просто что-то шептала, неразборчиво и еле слышно. Кажется она просила прощения. Потом её голос креп, она повторяла извинения, просила очнуться, всё громче и громче, пока слова не смешались с криком, переходя в удушающую истерику. Она не могла дышать из-за крика, она даже считала, что не хочет этого делать. Потому что Тома тоже не дышала, потому что она больше никогда не сделает ни единого вдоха. Но её всё равно бережно гладили по голове и по тому, что осталось от светлых шелковистых волос. Совсем как в студенческие годы, когда они так же оставались наедине, отдавая всех себя друг для друга. Реббека была готова оторвать от себя всё, что потребуется, лишь бы снова встретиться с улыбающимися серыми глазами, за радужкой которых всегда плескалась золотая искорка озорства и хитрости. Она не может смотреть в эти мёртвые глаза, они не могут принадлежать Томе. Всё, что она видит не может быть Томой, ведь даже в самые страшные моменты в их жизни она не позволяла себе выглядеть так. Это не может быть она, а всё вокруг не может быть правдой.       Бекки точно не скажет, когда пришли другие люди, что они делали там, куда именно её забрали из того помещения. В памяти остались лишь слова о том, что ей нужна срочная медицинская помощь. Кажется, ей задавали вопросы о том, что произошло, но ответить она не могла: горло безумно саднило. Ей сказали, что она пришла в себя лишь спустя часа полтора, она даже смогла кому-то объяснить, что случилось. Как она внимательно внимала всем указаниям врачей, которые рассказывали ей о травмах, полученных из-за взрыва Икс'а и как справиться с их последствиями. Её даже кто-то хвалил за непонятную стойкость, которую она проявляла в какой-то сложившейся ситуации. Но всё это улетучивалось из памяти Реббеки, раз за разом оставляя её один на один с пустой, но всё равно от чего-то тяжёлой головой. Длилось это состояние до того момента, пока она наконец не поняла, что стоит перед серой надгробной плитой уже около получаса, в окружении таких же серых камней, которые служат небольшим напоминанием, что раньше все эти люди существовали. Что раньше существовала и Тома.       Тогда на девушку вновь обрушилась тёмная волна, сбивая с трясущихся ног прямиком на рыхлую и сырую горочку земли, унося с собой на глубину, в самую пучину отчаяния, до которой может добраться человеческое сознание. Тогда она поняла, что на этом их история закончена, и одиночество, теперь ещё более гнетущее и реальное, не покинет её никогда.       Осеннее солнце в тот день редко уходило за белые кудрявые облака, но Реббека не замечала тех лёгких покалываний на руках и щеках, которые так или иначе больше напоминали тёплые июльские лучи.