Revenge

      Маленький темно-серый волчонок сидел во дворе своего дома. Отец сказал ему никуда не уходить с лужайки, пока он не вернётся. Волчонок, занимая время, копошился в траве, сгоняя с неё стайки светлячков. Он отвлекся на одного, наблюдая, как под тяжестью тела насекомого прогибается гибкая тоненькая травинка, как вдруг услышал, что в траву позади что-то упало. Волчонок повел ухом и обернулся: мячик с красными полосками и желтыми боками, поблескивая маслянистым золотом в полуночном свете фонаря, стоявшего возле забора, заманчиво подзывал к себе. Волчонок улыбнулся и подошел к нему, любопытно виляя хвостом и обнюхивая новый предмет: мяч пах резиной и чем-то приятно сладким. Прежде, чем прикоснуться к нему, щенок поднялся на задние лапки и огляделся — вдруг этот мяч кому-то принадлежал и случайно закатился сюда. Родители учили не брать в лапы чужие вещи, не спросив разрешения у их хозяина. Но потенциального хозяина этого мяча рядом так и не нашлось. Где-то вдалеке через широкую, мощеную белым камнем дорогу отсюда во дворе играли ягнята, но волчонок не заметил, чтобы кто-то из них бежал сюда за мячом. Значит мяч не чей, а подумать о том, откуда он здесь взялся (ведь откуда-то же должен был, не из воздуха же появился) волчонок и не догадался. Он опустился на передние лапы к игрушке, куснул — мяч взвизгнул и протяжно пискнул, когда щенок его отпустил. Волчонку понравился этот звук, и он стал катать мячик по двору, отбрасывая и догоняя его. В очередной раз, когда щенок уже было настиг его, мяч вдруг отскочил в щелку между прутьями забора, укатившись в высокую траву за ним. Волчонок удивленно посмотрел ему вслед, навострив уши. Он осторожно приблизился к забору и просунул голову между прутьями, принюхиваясь в траву. Мяч шевельнулся в полуметре от него, обнаруживая себя. Волчонок поднял было лапу, чтобы переступить через перекладину забора, но лапа зависла в воздухе: папа сказал никуда не уходить со двора. Волчонок опустил уши, скульнул от досады и хотел уже было пойти обратно, но мяч вдруг игриво запрыгал возле куста, будто бы прося с ним поиграть. Густая высокая трава скрывала когтистую лапу, что специально подбрасывала этот мяч в воздух, заманивая ничего не подозревающего зверька. Волчонок остановился. Он лукаво прищурился, переглядываясь то на дом, то на мяч. Ну, от пяти минут-то ничего не будет. Решившись, щенок протиснулся через щель в заборе и побежал к мячу.       — Эй, Кода, у меня тут есть для тебя кое-что! — Серый вышел во двор, держа левую руку за спиной, огляделся. — Кода? — он повел ушами, втягивая носом холодный сумеречный воздух. Тёмные кроны деревьев беспокойно зашелестели за забором. Запах был слабым: волчонка совершенно точно не было во дворе уже какое-то время. — О нет! — Серый оставил подарок в прихожей и опустился на четвереньки. Он спустился с крыльца и запустил морду в траву. Запах привел его к тому самому месту у забора, откуда Кода недавно вылез. За домом раскидывалась живописная поляна с серебрившейся в лунных лучах заплаткой озера, по левому берегу которого начинался лес. Ветер дул в направлении подлеска, так что волк не учуял чужого запаха. Он в один прыжок перемахнул через забор и побежал в лес       Увлеченный игрой, Кода не обращал внимание, что мяч заводил его всё глубже в густую чащу леса. Мяч уже не катился, а откровенно тащился по земле рывками, каждый раз ускользая из лап, когда казался уже пойманным, словно тому, кто тянул за ниточку, не терпелось уже поскорее поймать свою добычу. Но маленькому волчонку это казалось игрой: мяч двигался очень интересно и ему безумно нравилось ловить его.       Мяч вывел волчонка на поляну, в центре которой и остановился, настигнутый зверьком. Малыш победно вцепился в него зубами. Мяч издавал пищащие звуки, пока его жевали и слюнявили. Волчонок перевернулся на спину, подбрасывая видимо теперь свою новую игрушку вверх лапками и весело смеясь.       — Наконец-то, — тихо прошелестел голос из кустов. Из приоткрытой тупой клыкастой пасти стекала слюна. Её обладатель напряженно задышал, пронзив острыми когтями землю. Каждая клеточка тела стонала, рычала, билась в конвульсиях, как контуженная птица в клетке, предвкушая привкус свежей крови в пасти. Мышцы массивных лап содрогались от восторга, призывая тело броситься вперед. Дыхание сбилось. Сожрать, сожрать! Перегрызть горло и наблюдать, как живое тело трепещет и умирает в смертельных тисках.       Затаившийся в засаде монстр тихо утробно зарычал и прицелился: приник к земле брюхом, шевеля лопатками. Желтые глаза сверкнули двумя янтарными огнями в темноте, уши с кисточками на концах ушли назад. Запах находившейся так близко жертвы опьянял, сводя с ума. Кот с громким рявком вынырнул из кустов, в один прыжок настигнув волчонка и вцепившись ему в горло. Последний не успел даже пискнуть. Он захрипел и забился в пасти каракала, не понимая, что происходит и скуля от охватившего тело страха и отчаяния. Тело бросило в судорожную дрожь, горло сдавили мощные челюсти, лишая воздуха и голоса. Каракал сжал зубы, прокусывая тонкую кожу хрупкой маленькой шеи. На морду брызнула кровь, сочась из пасти и капая на землю.       Хруст!       Волчонок резко перестал дергаться и сник.       — Кода!       Каракал вытянулся: навострил уши и поднял голову. Зрачки сузились. Он ворчливо зарычал, как это обычно делали недовольные коты, в направлении кустов, откуда донесся незнакомый голос. Через мгновение кусты раздвинулись и на него уставилась пара серебристо-голубых волчьих глаз.

—

      «К-кода?..»       Серый наблюдал картину на поляне, будто окаменев. Глаза расширились, зрачки задрожали, когда до него дошло, что случилось. Кот зарычал на него, закусив покрепче тушку мертвого волчонка, не намереваясь его выпускать. В момент, когда тело собственного щенка трепыхнулось в пасти незнакомого зверя — в эту же секунду волк резко переменился в лице. Всё вокруг вдруг в тысячу раз замедлилось. Морда инстинктивно исказилась оскалом, глаза налились яростью и отрицанием увиденного, передние лапы уперлись в землю, подняв густое облако пыли, задние оттолкнули от земли массивное тело; волк раскрыл в полете пасть. Кот вжался всем телом в землю, рыча — готовый встретить удар. Ярость столкнулась с безумием: Серый вцепился коту в шею, тот с рыком выпустил из пасти добычу. Бездыханное тело волчонка шлепнулось на землю где-то позади. «Какого… какого черта?» — Серый сжал челюсти и рванул морду на себя. «Это не может быть правдой». Каракал выпустил когти и полоснул ими, точно лезвиями, по горлу волка. На землю плеснула кровь. Серый выпустил его, громко скульнув от резкой боли. Он встал на четвереньки, громко рыча. Из оскаленной пасти сквозь передние зубы торчал кончик языка, морда была вымазана в чужой крови. Он почти перегрыз горло, не хватило всего мгновения! Серый сжал передние лапы и сделал выпад. Кот извернулся, рассеча когтями левый глаз волка. Тот взвизгнул, отскочил назад. В эти мгновения казалось, будто тело и разум отделились друг от друга, работая каждый сам по себе. Он не чувствовал боли, только в моменты нанесения ран она на мгновение приводила его в притупленные яростью чувства. Волк тяжело дышал, по щеке из раны стекала кровь, падая на землю крупными каплями перед передними лапами.       Нужно убить, отомстить! Вот только… отомстить за что? За собственную безответственность? Это ведь на тебя оставили присмотр за волчонком. Волк отвлекся на собственные мысли и поплатился за это острыми зубами, вонзившимися в шею. Серый взвизгнул и дернул мордой. Кот не собирался отступать и просто так спускать ему с лап свое обесчещивание. Любой другой бы уже рванул отсюда когти при виде более крупного противника, но инстинкт самосохранения заглушило голодным безумием и гневом. Он твердо был уверен, что в этом поединке выжить должен только один. Да, именно — в поединке. Эта была драка насмерть, и каракал явно целился заполучить в ней победу. Он крепко вцепился в волчью шею, смыкая на ней зубы, как на шее того волчонка. Сломать позвоночник он, конечно, не сможет, но прокусить сонную артерию и дело сделано. Если выйдет, его и его котят сегодня ждет ужин покрупнее.       Обычно дикие коты к волкам не приближаются, но в этот раз можно было сделать исключение. Слухи по лесу распространяются очень быстро и практически уже вся долина знала о стае волков, что сдружились со своей добычей. Такое поведение для хищников было крайне не разумным — оно нарушало баланс в природе, а значит и за хищников их можно было не считать. Лотос шел на это, осознавая риски. Да, считать этих волков травоедами конечно можно было, но острых клыков это у них не отменит. Однако, если рассуждать логически, такие волки вряд ли бились когда-то насмерть. Они слишком слабы духом для тяжелого поединка, а значит их можно застать врасплох и тогда уже пан или пропал. Однако не факт, что такими были абсолютно все в стае — есть ведь и бывалые, много повидавшие на своем жизненном пути, таких лучше обходить стороной. А значит, нужно было лишь выбрать самого слабого и мягкотелого из всех. Эти веганские отродья отняли у других хищников их пищу в следствии чего в северной части долины наступил голод, ведь этот пример дружбы волков с травоядными заразил и другую добычу. Все травоядные теперь охотно стекались в эту деревню, держась поближе к месту, где их точно смогут защитить.       Серый вдруг замер. Острые клыки проникали под кожу всё глубже, приближаясь к уязвимому месту, но он не чувствовал их. Волк вообще перестал что-либо чувствовать. Страх сковал всё тело. Он осознал, что до этого момента никогда ещё не дрался насмерть по-настоящему. Ну же! Двигайся! ДВИГАЙСЯ! Сделай что-нибудь, тебя ведь сейчас убьют! Но тело не откликалось. Между тем кот уже добрался до нужного места. Он чуть расслабил пасть, чтобы нанести роковой укус. Давай же! Волк зажмурился. Почему ты стоишь на месте?! Сделай хотя бы шаг! Шевелись! Серый стиснул зубы. Неужели в жизни не осталось больше никого, ради кого бы тебе хотелось жить? Бьянка, овцы, стая — все эти образы вдруг посерели и потускнели в голове, отчего на душе стало невыносимо тоскливо, а из глаз по щекам сами по себе покатились слезы, смешиваясь с кровью. Ну почему всё так? Почему он должен терпеть всё это? Что плохого он сделал и кому?       Длинные острые клыки уже почти сомкнулись на сонной артерии. Серый вдруг резко дернул вправо. Кот промахнулся, сомкнув челюсти рядом с нужным местом. Он удивленно вытаращил глаза — победа была так близко! Ну нет! В глазах с рыком вновь загорелась ярость: «Я слишком далеко зашел, чтобы дать тебе выжить!» — будто бы говорили они. Кот толчком задних лап от земли запрыгнул волку на спину, вцепившись когтями в его плечи и бока. Серый взвыл, попятившись назад и тщетно пытаясь сбросить с себя противника, встав на задние лапы. Кот наклонился в бок и завалил его на землю. Серый сильно ударился виском о камень, потеряв ориентацию в пространстве.       Луна выглянула из-за облаков, серебром освещая их поединок.       Живот. Волк дезориентирован, но к шее подобраться уже точно не даст. Но если получится выпустить ему кишки… Кот, не дожидаясь, пока волк очухается, сразу же рванул к другому уязвимому месту противника, которое тот очень удобно показал. Он жадно вцепился зубами в волчий живот и вдруг замер в ступоре: окровавленная волчья пасть в замедленной съемке обхватила его шею, словно ножницы узкий лист бумаги. Челюсти сомкнулись у обоих одновременно. Вязкие брызги крови крупным всплеском залили поляну. Кровь фонтаном брызнула из шеи каракала, пачкая багровым белую морду волка, из раны на животе которого тоже сочилась кровь, лужицей растекаясь под его телом. Кот, ослабев, разжал челюсти и ослабил хват когтей. Серый последним усилием поднял его за шею и отбросил тяжелое тело от себя в кусты, под тяжестью дополнительного веса уронив собственную морду на землю. Сил подняться не осталось, да и уже не хотелось, он всё равно не сможет больше никому смотреть в глаза после того, что сегодня сделал. Лучше уж так. Он тяжело дышал, глядя в чистое ночное небо, — веки отяжелели, — кажется, он видит его в последний раз…