Привет с альтернативного будущего

      Будильник противно зазвонил и я, как тот убитый жизнью тюлень, отключила его. Как же сложно вставать. На часах была минута первого, что говорила мне о том, что я не проспала, как это часто бывает. Уже хорошо.       Встав с дивана, я сладко потянулась, после чего направилась на всё ту же кухню. Зайдя туда, заглянула во всем известный белый шкаф и, найдя что-то съестное, перекусила. Потом я снова села за план-капкан.       Разблокировав телефон, я начала раздумывать, когда лучше начать действовать. Сейчас зима 1985 года, а значит уже можно что-то предпринять. А лучше всего начать прямо сейчас, иначе потом будет сложно.       Я записала примерную дату, когда я буду отправляться в Украину: «13.01.1986». Именно в это время я должна уже выехать из Москвы, путь, как мне кажется, займёт где-то дня два, так что там я буду числа пятнадцатого. Что ж, не плохо.       Так, дальше. Что же я должна сделать до этого? Верно, найти того, кто меня поддержит. Россия? Это опасно. Костя? Не хочу его во всю эту хрень вмешивать. Союз точно отпадает. Так что остаётся только надеяться на благоразумие Украины, ну а также на свою голову.       Почему же я хочу так рано приступить к действиям? Наверное, потому что как только я об этом скажу, меня посчитают сумасшедшей, и, не дай бог, в больницу затащат. Моя проблема в том, что здесь я все так же остаются ни кем. Ни документов о дате рождения, ни паспорта, ни справки о завершение школы. Ничего. Единственное, что осталось из документов — мой студенческий. Но они посчитают, что это розыгрыш и так далее. Ну, ещё деньги и банковская карта. Техника и… все. Вроде всё.       Я почесала голову. Нужно подумать о том, что мне нужно будет делать всё это время в Украине. Я тяжело вздохнула. Нет, эта дата точно не подходит. Слишком рано. Я стёрла её с телефона, вместо этой написала новую: «01.03.1986». Уже лучше и дата ближе. Но всё равно слишком большой промежуток. Зато будет достаточно времени, чтобы как-то убедить Украину. Выйдет или нет — это уже другой, но не менее важный вопрос.       Я перешла к следующей строке. Теперь нужно подумать, что может пойти не так. Во-первых: как я уже и думала до этого — меня запихают в психушку. Во-вторых: даже если мне как-то удастся переубедить Украину в правдивости моих слов, то она попросту не сможет убедить Союза в том, что всё рассказанное мной — правда. В-третьих: если мне поверят, но попросят представить доказательства, что я должна буду сделать? Словами не получиться, ведь я уже и так всё рассказала. А нужных знаний об этом, увы, не имею.       Это один из простых вариантов событий. Второй же, может быть к примеру: Украина посчитает, что в это время станция будет заминирована и таким способом меня заведут в КГБ и будут допрашивать. А я и так говорю правду, поэтому они будут думать, я сломала их «Детектор лжи». И, не дай бог, к этому делу присоединится Россия и Союз, то всё: мне точно капец. Радует только то, что во времена СССР девушек не расстреливали. Хотя бы жить буду.       А третий вариант это… это то, что я каким-то образом вернусь в своё время и смогу продолжить спокойную жизнь с интернетом и неограниченной информацией. А ну а также это касается предыдущего пункта. Если меня будут допрашивать, вполне могут узнать о том, что я говорю на английском. Тогда новый вид события: со мной что-то сделают такое, о чём я не знаю. К сожалению, с данной темой, если быть точным, с враждой между США и СССР я знаю мало. Так что ждать можно много чего.       Я тяжело вздохнула и, можно сказать, легла на стол. Нужно что-нибудь придумать. Придумать сейчас план действий или потом? Точно! Я вскочила с полулежащего состояния на столе, больно ударившись ногой о стол, из-за чего тихонько зашипела.       Потерев ушибленное место, я принялась раздумывать вот о чём. Я же не знаю, где мне искать Украину. А значит придётся провести несколько дней, а может и недель в Киеве, узнавая где она живёт. Ну или он. Не важно. А если быть точным, то узнать когда она или он бывают в центре. А значит, месяц обеспечен. Хорошо. Очень хорошо!       Так, какие ещё могут возникнуть проблемы? Вроде каких-то сильно глобальных не должно, а другие буду решать по мере их возникновения. Я положила телефон и подняла руки верх, потягиваясь. Из-за длительного сидения у меня аж позвоночник захрустел.       Точно. Отели. Это же достаточно большая проблема в Союзе. Заселиться в отель не так-то просто, то есть мне нужно будет дать администратору какого-нибудь отеля заплатить денежку, чтобы тебя заселили. А значит придётся мне не густо… Получается, нужно начинать активно собирать деньги, к назначенному времени у меня должно быть достаточно, чтобы потом заселится и найти и в Украине работу.       Как же работали отели? Ох. Им приходилось. Или приходится не очень сладко, ведь как я помню в СССР не было конкуренции. Да и общество не способствовало развитию отелям. Так что довольно часто в отелях «не было мест», что было ложью. Поэтому, как я поняла, нужно было заплатить много денег, только тогда тебя заселят. Но заплатить не только за номер, но и администратору.       В общем, придётся мне очень не сладко. Я глубоко вздохнула и снова легла на стол, как убитая. И что вы прикажете делать?       Я глубоко вздохнула и, выйдя с заметок и отложив телефон, пролежала на столе ещё несколько минут, а после закричала что есть силы:       — Верните меня домой, кто бы там ни был! — откинувшись назад, смотрела через закрытые веки на потолок, взявшись при этом за волосы.       Через несколько секунд я снова легла на стол, ощущая как у меня теперь першит и немного побаливает горло. Ещё несколько таких не контролируемых криков, точно сорву себе голос.       Я вскочила со стола, как ошпаренная. Встреча! Чёрт, чёрт, чёрт! Сколько время? Я посмотрела на телефон, на котором большими белыми цифрами показывалось без четырнадцати два. После увиденного времени я немного успокоилась. Казалось бы, что столько времени можно делать? Ну, я в принципе нашла ответ, сидеть и думать о том, что я в принципе могу и не делать.       Я глубоко вздохнула. Ладно, пора собираться. Я встала со стола и, как морально убитый тюлень, пошла в комнату собираться. Так, без рюкзака, я не хожу, вдруг что-то понадобится. Взяв его, я закинула туда телефон, блокнот и пенал. А ещё отдельно закинула канцелярский нож. Ну а почему бы и да?       После этого я сама начала одеваться. Как всегда, джинсы, носки и худи. Как же я и без него? Взяла ещё свою единственную резинку и по ленивому завязала волосы. Ну нафиг мои волосы, нужно будет пойти в парикмахерскую. А то уже до плеч отросли, а мне длинные волосы не нужно. Заплела я обычный высокий хвост, при этом красиво причесав отросшую челку.       Ну всё, красавица. Я немного покрутилась возле зеркала в коридоре, а после пошла одевать своё пальто. И теперь можно шутить на тему того, что я «конь в пальто». Ведь мои друзья любили называть меня так, если я вдруг делала себе высокий хвост. Всё, сразу конь в пальто.       Я ностальгически улыбнулась. Не хватает мне этих придурков, как в общем и матери с сестрой и братом. Ладно, не время унывать, может мир мне улыбнётся и я всё-таки вернусь в своё родное время. А то край родной один и тот же, а время как назло другое.       Ладно, сколько у меня ещё времени есть? Я залезла в портфель и со дна достала телефон. Включив его, показалось время: минута второго. Ого, долго же я собиралась, а то вдруг ещё и опоздаю.       Я схватила ключи от квартиры и прежде, чем вышла, ударила себя по лбу, возвращаясь за шапкой. Никак ему вернуть не могу, вечно он мне её назад отдаёт. После этого со спокойной душой вышла с квартиры.       Закрыв квартиру, я в приподнятом настроении побежала по лестнице вниз. А спустившись в подъезд через входные железные двери, вышла на улицу. В лицо дунул холодный ветер, а я сама чуть не упала, поскользнувшись на снегу, смешанном со льдом. Хорошо, что устояла, а после медленными и, по моему мнению, безопасными шагами пошла в сторону центра.       По моим ощущениям дорога заняла чуть больше времени, чем обычно. Гололёд, снег и всё такое. Погодка сегодня получше, чем вчера вечером, дует слабый ветерок, снег не падает, светлые тучи закрывают небо. В общем, обычная зима, не более.       Выйдя к центру, я по пешеходному переходу перешла дорогу, ведущую на площадь. Конечно, ещё с утра здесь всё почистили и убрали снег на окраину тротуара, а площадь была посыпана то ли солью, то ли песком. Я достала телефон из кармана и взглянула на время. Двадцать семь минут третьего. Ещё чуть-чуть и точно проебусь со временем. Но как там люди говорят? Девушкам опаздывать можно, они же прихорашиваются. Но со мной это не очень работает. Меня бы скорее назвали «ленивая жопа по жизни». Очень похоже на меня.       Так как мы договаривались встретиться в центре, а это значение абстрактное, то просто буду искать знакомое мне лицо. Идя по улице, я искала глазами красную шевелюру, коей и являлся мой… друг? Ну да, наверное друг.       Походив ещё немного по центру, я всё-таки увидела красные волосы без шапки. Стоял он ко мне лицом, а перед ним стоял ещё кто-то. Этот кто-то был в знакомой мне шапке ушанке, прямо как у России.       — Ой бля… — я поняла кого он мне напоминает: Союза. Знаете, я передумала идти к Россу, остаётся надеяться, что он меня не увидел. Россия, прости меня, прошу.       Я уже в хотела обернуться и идти назад, как увидела, что Россия машет мне рукой зовя меня. Блять, ну всё пора писать завещание. Если что, айпад свой отдаю Оле! Глубоко вдохнув, я с натянутой легкой улыбкой пошла к нему.       Так стоп, а ведь чего я боюсь? Ну Союз, да и хрен с ним, главное не сболтнуть при этих двух ничего лишнего. Но даже после осознание этого факта, я всё равно была будто на иголках. Что я вообще должна сказать? Ладно, посмотрим по ситуации.       — Привет, Мия! Ты же знаешь, что немного опоздала? — он показал на свои наручные часы. На его вопрос я кивнула. Сама знаю, что опоздала.       — Привет… — я легонько махнула рукой ему, чувствуя взгляд не только России, но и чужих глаз. Я повернулась к Союзу. Всё же, как приличной девушке, нужно поздороваться. — И вам здравствуйте, — после чего поневоле сделала лёгкий поклон головой и немного телом. Как в Корее, но упрощенная версия.       — Здравствуйте, гражданочка, — он кивнул, немного суровым взглядом взглянув на Россию. Не нравится мне это. После этого на несколько секунд нависла тишина.       — Ладно, ты же не против, если я уйду с подругой гулять? Всё же мы договорились уже, — он показал на себя, немного нервно перебирая руками. Наверное нервничает. Это из-за отца? Или он ему не отец? Или как здесь вообще все работает?       — Конечно, но с тобой, Дмитрий, я сегодня ещё поговорю, а пока можешь идти, — он посмотрел на Россию немного то ли злым, то ли неодобрительным взглядом. А я вот стала в ступор и посмотрела на… Дмитрия? Потом на Союза, потом снова на Росса. По моему лицу было понятно, что я в полном ахуе. Никак иначе это описать нельзя.       — Дай угадаю, это на счёт шапки или на счёт неё, да? Или… — Союз махнул рукой, призывая его заткнуться и выслушать. Кажется, на мое ахуевшее лицо никто не обратил внимания. Но всё это время я держала себя в руках, чтобы не сморозить «WTF?!», тогда бы уже я получила пизды.       — Сам узнаешь, а сейчас пусть твоя подруга или же девушка не слушает наши семейные разборки, что она тогда подумает о тебе? Теперь идите, — после чего тот обернулся, на прощание сказав что-то по типу «до свидания» и пошёл в неизвестную мне сторону, а Россия, или Дмитрий, неловко потёр себя за плечо.       — Прости за это… — все ещё потирая руку и смотря в сторону уходящего Союза, сказал он. Я махнула рукой, и ответила:       — Да что ты паришься, всё нормально. Да и я ничего такого о тебе не подумаю, потому что… я дурочка, которая даже не знала, что у тебя есть имя… и вообще ты не должен думать о том, что подумают другие. Я, к примеру, не парюсь о том, как подумают другие, конечно, я пытаюсь об этом не думать. Ну, думаю ты понял — поворачиваясь к нему, я стянула с себя портфель. Попутно, говоря монолог, искала шапку Дмитрия, а то чувствую, его не раз ругали за это.       — А что значит «не парится об этом», да и как можно не думать об общественном мнении, всё же я страна и всё такое… да и как ты не волнуешься за то, что подумают другие? — он размахивал руками, изображая полное недоумение. А, ну в принципе логично, здесь же всё держится на том, что скажут другие и как подумают о тебе другие. В его случае это верно, он страна, точнее будущее лицо всей страны и так далее, но всё же…       — Не парится — значит не волноваться. То есть я не волнуюсь о том, что скажут другие. Скажем так, одно из новых слов. А как меня это не волнует? Ну, я просто говорю себе, что они не имеют права говорить о том или ином человек гадости, а думать могут, что хотят. К тому же, как я одеваюсь их не должно волновать, пусть за собой смотрят, а не за мной. Как-то так, — махая рукой и держа в ней же его шапку, а в другой — рюкзак. — Кстати говоря, вот твоя шапка, — я протянула ему в руки шапку-ушанку, которую он, скорее всего, любит.       — А… спасибо, но… — не успел он договорить, как я тут же перебила его на полуслове, сказав:       — Не-не-не, ты свою шапку мне больше не даёшь! Да и зима в Москве не настолько холодная, как тебе кажется, выросла я-то ближе к северу, вот там-то холодно! А здесь так, пустяк, — махнув рукой, как бы говоря, что это и вправду пустяк, и беспокоится незачем. — К тому же, кажется твой Отец, для меня Союз, не в восторге от того, что ты без шапки ходишь, а мужик он — суровый. По крайней мере, мне так кажется. Так что… не доводи до скандала, хуже будет всем, — надев на себя рюкзак и поправив одежду, я посмотрела на Дмитрия. Он глубоко вдохнул и смирно надел шапку.       — Ладно, раз ты у нас с севера, то ходи без шапки. Снегурочка зимняя, да только не синяя, — он улыбнулся, как будто издевался надо мной. По-доброму. Я же хотела начать скандал на ровном месте, потому что полжизни тюлень или чайка, но он продолжил:       — А вообще Союз, или, если говорить именем — Александр — приходится мне дядей. Кровным, но дядей. Никак не отцом, — ответил он, смотря как моё лицо со злого сменилось на шокированное. Конечно, я думала, что он может быть ему не сыном, но чтобы это было правдой? Не верю.       Вдохнув и выдохнув, я посмотрела на Росса, а точнее на Дмитрия, а вообще пофиг: всё равно один и тот же человек. Он смотрел на меня с немного самодовольной улыбкой. Вот же ж самодовольная красная крыса…       — Ага, то есть, если я правильно понимаю, ты не его сын, но вы типа одной крови? — я, немного сощурив глаза, посмотрела на него. Он уже хотел ответить, но я сразу же продолжила свои рассуждения, странно крутясь вокруг оси:       — А это значит, что у твоего отца был или брат, или сестра. Может даже родные, а может и нет. Ещё это значит, что твоих родителей не стало, только вопрос: когда? А так же… — но на этот раз перебил меня уже Россия.       — Тихо, успокойся! — он схватил меня за плечи, останавливая моё вращение вокруг себя, и немного, так сказать, навис надо мной — Тебе нужно меньше об этом думать, если хочешь, могу рассказать, но позже. Ладно? — на этот вопрос я только одобрительно кивнула с улыбкой до ушей. — Вот и хорошо, а сейчас идём, прогуляемся? — отпустив меня, он показал рукой в сторону улиц и кварталов.       — Ye… Да мой хороший друг! Идём! — начало прозвучало как «э» или как «е». И, весело подпрыгнув, я подошла к нему и схватила за локоть, точно так же делала со своими друзьями из своего времени. А со счастливой мордашкой я себя чуть не избила и не убила за эту расслабленность. Ещё немного и мне бы наверняка был бы капец. Главное, что не сказала.       Дмитрий к такому моему выкрутасу точно не был готов, поэтому и пошёл со мной, держась локтями как в танце каком-то. Я не знала, куда мы идём, просто следовала тактике «куда подруга туда и я», но только в этом случае друг. Сейчас просто шла в рандомном направлении. А что ещё делать? В магазин за мороженым? Не факт, что зимой оно вообще есть.       — Если это не секрет, куда мы идём? — продолжая идти за мной, или со мной, спросил Дмитрий, ненавязчиво пытаясь остановить или забрать руку. На его вопрос, у меня был свой ответ.       — Если говорить по правде, то я понятия не имею, а что? — я повернула к нему голову, улыбаясь. После этого он остановился, а после и я по инерции, вместе с ним.       — То есть, прямо сейчас мы шли не понятно куда? — он повернул голову ко мне, выгнув брови, при этом смотря на меня как на ненормальную.       Я стала в задумчивую позу и сделала вид, как будто я думаю, при этом взялась за подбородок, а через пол минуту ответила:       — Да! Именно не понятно куда и не понятно зачем! — а после ехидно улыбнулась, смотря на него.       Он сузил глаза и таким взглядом смотрел, как будто я чокнутая, а после сказал:       — То есть, ты чокнутая? — сказал он это явно не с сарказмом и не в шуточной форме. Да ёб вашу картоху! Почему же я не в своём времени, а?!       — Нет, не чокнутая, у врача проверялась несколько месяцев назад. Это скорее что-то типа шутки, — я глубоко вдохнула, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить это. — В общем, я имею в виду: «идти в никуда» обозначает: идти, смотря вперёд без какой либо цели или плана. Ну а также это может случиться спонтанно. К примеру, у меня был случай, когда я с подругой шла куда-то. Я думала, что иду с ней в её сторону, поэтому спросила куда мы, она сказала, что идёт за мной, в то время как я шла за ней. Вот такой вот коллапс случился — после чего я сделала лицо на подобие «покерфейса», при этом пожав плечами.       — А-ага… хорошо, вроде понял. Но зачем идти не понятно куда, если можно пойти куда-то целенаправленно? К примеру в кафе? — он махнул рукой в какую-то рандомную сторону, немного пожав плечами и приподняв брови, а после насупил их.       — В кафе говоришь… — я задумалась, ну или по крайней мере сделала вид. Он взглянул на меня, ожидая ответа, я же улыбнулась. — Давай, я не против, — я уже было хотела повернуть в какую-то сторону, как дополнила, — Но платишь ты, потому что на данный момент своей жизни я бомж, — я выгнула брови и немного наклонила голову.       Он тяжело вздохнул и ответил:       — Хорошо, всё равно я бы платил, как-никак нужно быть галантным джентльменом, — выровняв спину, он сделал вид, как будто бы стряхивал с одежды грязь, при этом улыбнувшись.       — Ну да, мистер джентльмен пригласил бы даму в кафе, а не намекал бы на это, но не суть, — я потянулась, и почувствовала, как кости в позвоночнике прохрустели. — Да и я считаю, что счёт нужно делить, даже если я девушка, так что не будь я такой безмозглой за себя бы заплатила, а не забыла бы кошелёк дома. — На этот раз уже я сделала вид, что стряхиваю что-то с одежды.       — Сама за себя платить? Ну нет, я тебе этого не позволю сделать. Так что можешь даже не пытаться, — я покачала головой, как бы согласившись, но закатив глаза и сделав из руки говорящую «мордочку».       — Как скажешь, а сейчас думаю уже пора идти, — закончив со своим цирком, ответила я на его слова, полностью пропустив их мимо ушей. Он тяжело вздохнул, как я догадываюсь, потому что понял: я его не слушала.       — Ладно, идём уже, — и он жестом подозвал меня к себе, чтобы повести меня в какое-нибудь кафе. Ну, или уже запланированные заранее. Фиг его знает.       Я естественно пошла за ним. Между нами образовалось молчание. Неловкое длинное молчание. В голову мне ничего особо не лезло, так что я просто шла. Жаль, что не могу глянуть время, телефон в кармане. Ладно, просто буду ориентироваться на свои внутренние часы.       Всю дорогу мы прошли так ничего и не сказав, в принципе этого и не нужно было, всё равно сейчас о чём-нибудь да и поговорим в кафе.       Пришли мы в типичное кафе этих времён. А их в эти времена было хоть и не много, но всё же они отличались. Но я в это не углублялась, но точно знаю, что это кафе называли типичной «стекляшкой».       Зайдя вовнутрь, я ощутила тёплый воздух и запах столовой. Почему-то именно столовой, то есть запах картофеля, котлеток и просто чего-то домашнего. Так же был еле уловимый запах кофе.       — Пошли сюда! — я показала рукой на столик возле окна, рассчитанный на четверых. Квадратный столик и два дивана по двум сторонам. Дмитрий не успел даже ответить, как я уже села на запримеченное себе место.       Он сел напротив меня и расстегнул свой плащ, чтобы снять. Я повторила действия за Дмитрием. И положила свой плащ возле себя. Как только это сделала, я начала поправлять худи, хотя и поправлять там особо нечего, встряхнула, чтобы лучше выглядело. Я посмотрела на Росса, он был в сером свитере.       Я взяла меню, там было не очень много всего, а сам ресторан как мне кажется, один из таких как «Московский» или «Центральный», потому что, как я знаю, другие заведения ну не особо чистые. Но на разных сайтах говорилось по-разному, поэтому я так и не узнала было ли так или нет.       — Здравствуйте, что заказывать будете? — Я повернула голову, чтобы увидеть, кто это говорил. Это была девушка лет двадцати пяти или тридцати, у неё были светло-каштановые волосы, карие глаза и халате, под которым была ещё какая-то одежда. Я не вглядывалась.       — Мне, пожалуйста, кофе, а ты что будешь? — Дмитрий взглянул на меня, отложив меню.       — Мне тоже кофе, если есть, то капучино. Если нет, то просто кофе, которое у вас есть в наличии, — после чего я тоже отложила меню на край. Девушка записывала, но как только я произнесла слово «капучино», то странно взглянула на меня.       — Капучино? Возможно это не моё дело, но… — хотела она что-то сказать, но я решила её перебить, так как она явно чего-то не понимает в своей работе.       — Вот именно, это не ваше дело, так что попрошу делать свою работу и без лишних разговоров, а теперь ступайте, — та посмотрела на меня и нахмурила брови, смотря, как будто бы я какое-то ничтожество, что посмело открыть на неё рот.       — Конечно, — она пыталась скрыть своё призрение, смотря на меня, и её в общем-то явно не волновало, что здесь ещё есть и Россия, ну то есть Дмитрий. Ну, или по крайней мере она не начала мне как-нибудь хамить или ещё что-то. А после она, взяв меню, ушла.       Я шумно выдохнула, после чего Дмитрий, явно обескураженный такому моему поведению, легонько ударил ногой о мою ногу, привлекая внимание. Я обернулась и вопросительно выгнула бровь.       — Что это только что было? — он явно был немного, или не немного сердитым. Глаза прищурены, брови опущены, тело напряглось. Я ещё раз вздохнула.       — Я просто не люблю, когда задают глупые вопросы. Она даже сама сказала: «это конечно не моё дело», раз осознаёт, что не её, пусть не лезет, — я откинулась на спинку дивана. — Ладно, забыли, может потом объясню, почему так правильно делать, даже если не всегда это удобно, — я посмотрела в окно. Там начал падать снег, люди шли по своим делам, а кучи снега лежали на тротуаре.       С боку Росса послышался глубокий вздох, и слова как будто направленные самому себе:       — И что же мне с тобой делать а? Мия? — я повернула свою голову к нему. Сидел, оперевшись локтём о стол, и тёр виски.       — Ничего со мной делать не надо, не беспокойся, — я улыбнулась и, как только он посмотрел на меня, подмигнула, держа губы в улыбке. Скорее не милой, а странной, так как ей я пыталась повторить что-то на подобие буквы «з» или в смайликах улыбка котика. Это я так называю.       Напряжение сразу спало, а на мою странную физиономию Дмитрий весело улыбнулся. Я же снова отвернулась к окну. Снег только усилился, оставалось только надеяться, что он стихнет, когда будет пора идти домой. А если нет, то я себе отморожу всю голову. Ну, в прочем не важно, я натяну капюшон в худи и пойду довольная.       — Слушай… — я повернулась к нему, коротко, вопросительно промычав. — А что эта за одежда на тебе? Она не только большая для тебя, но ещё и кажется мужская. А ты девушка. В пальто выглядишь по крайней мере девушкой, — он откинулся на спинку дивана и вопросительно выгнул бровь. Чёрт, кто же знал, что ещё и до одежды прикопаются.       — Это… что-то на подобие свитера. Называют его толстовкой. В отличии от свитера, он имеет капюшон и карман. И так же он должен быть таким большим, тёплым, а главное: он не мешает при физической работе, в отличии от тех же рубашек, — я попыталась разъяснить это максимально простым языком, что, вроде, вышло.       — То есть это свитер, просто большой, с карманом и капюшоном? Я таких ещё не встречал. У нас так точно. От куда он? — он опёрся двумя локтями на стол, а на верхнюю сторону ладони положил свою голову. При этом подчеркнул слово «У нас».       В горле все стало комом. Я даже не знала что мне сказать. С Польши? Мне кажется не поверит. Тогда откуда? Сестра привезла, а откуда она это взяла, не знаю? Ну, в родне подойдёт. Надеюсь расспрашивать не будет.       — Вот ваш заказ, — к нам подошла уже другая девушка с подносом и поставила два кофе на стол. После чего, она, пожелав приятно провести время, удалилась. Именно она сейчас спасла меня. И теперь я смогу что-то нормальное сказать.       Я пододвинула свой кофе ближе к себе, и, сделав глоток, сказала:       — Так, ты спрашивал, откуда одежда. Честно, я сама не знаю, мне моя дальняя родственница год назад привезла. Я спрашивала, где она его достала, она не ответила, — я снова сделала глоток, кофе был горячим, почти кипяток, но от нервов меня это только успокаивало и приводило в чувство. Это как на экзамене сидишь и, чтобы успокоится некоторые люди грызут ногти или губы. Чешут, трут, царапают себя до боли. Не самое приятное чувство, но, тем не менее, это помогает.       — Ясно. Ладно, тогда думаю, это не особо важно, — он попробовал тоже сделать глоток, но тут же убрал чашку ото рта, привлёкши внимание нескольких покупателей на себя.— Ауч! — он вскрикнул, а после и вовсе зашипел от боли. Я встрепенулась и поставила чашку.       — Эй, всё в порядке? Ты язык что ли обжог? — он, держа руку возле рта, покачал головой, а через несколько минут злобно посмотрел на бедную чашку с кофе.       — Да как ты это пьёшь?! Это же кипяток почти! — я посмотрела на свою чашку. А я не знала, что сказать. Даже не знала, как так получилось, но у меня высокий болевой порог, так что я сама по себе не очень чувствительна к боли. Но не говорить же ему, что я не ощутила почти ничего из-за тревожности?       — Да у меня высокий болевой порог, поэтому я спокойно и пью горячий кофе. А ты лучше уж тогда подожди, когда он остынет, — взяв свою чашку, я снова глотнула, но теперь ощутила жар во рту, но не подала виду. Только сжала руку, чтобы ногти впились в кожу.       — А, ну тогда это объясняет, что к чему. А значит, буду ждать, когда моё кофе остынет, — с горечью в голосе сказал он и посмотрел на чашку, от которой всё ещё шёл пар.