Вечерняя лихорадка

Вэй Усянь нервно расхаживала перед комнатами Цзян Чэн в Гусу Лань. Омегам там предоставлялись отдельные покои, в то время, как альфы по двое-трое жили в одной комнате. И сейчас Ин крутилась перед комнатами шимэй в попытках попасть внутрь. У Цзян Чэн началась течка, и ее альфа стремилась всеми путями попасть внутрь. Усянь почти трясло от необходимости оказаться рядом с нуждающейся в заботе омеге. — А-Чэн, пусти меня, — жалобно проскулила девушка и поскреблась в дверь. За дверью послышалось злобное фырканье, и по чувствительному нюху ударил насыщенный запах лотосов с едва ощутимыми грозовыми нотками и легкой кислинкой. Омега была обижена и сдаваться явно не собиралась. — Иди к своему дружку и развлекай его, — отозвалась негромко Цзян Чэн из-за двери. Запах кислинки усилился. Вэй Усянь напряглась, пытаясь понять, что нашло на ее обожаемую омегу. — О чем ты, А-Чэн? — добавляя в голос ещё больше слез, спросила альфа. В последние дни она была в библиотеке с Лань Чжанем, и чуть поддразнила другого строгого альфу. Вспомнив об этом, она чуть улыбнулась. — Иди к своему Лань Чжаню и развлекай его! — почти с мукой проговорила омега за дверью. — Почему ты вспоминаешь о Лань Чжане сейчас? — у Усянь защемило в груди. Близнецы-нефриты были завидными альфами — любая омега была бы счастлива их вниманию. И то, что не менее завидная омега из клана Цзян заговорила об этом, настораживало. Сама Усянь не могла похвастаться ни родом, ни богатством… Она прикусила губу, ее юная возлюбленная спрашивала о другом альфе в период течки. — Я вспоминаю? Я? А не ты ли, позабыв обо всем на свете, несёшься к нему? — дверь резко открывается, и альфа чуть не падает на омегу, которая зло сверкала глазами в проёме. — Ты же только вспомнила обо мне, и то потому, что у меня течка! — Усянь видела, как Цзян Чэн пыталась удержать рвущиеся слёзы обиды. Альфа поняла, что произошло недоразумение, поэтому с лёгкой усмешкой втолкнула омегу в комнату и закрыла дверь. Усянь насела на Ваньинь, сделала пару шагов вперёд и обхватила руками чужое покрасневшее от сдерживаемых слез лицо. Она провела пальцами по щекам, вытирая невидимые слезы. Кислый запах проникал в чувствительный нос Усянь и вызывал стойкое желание заботиться о расстроенной омеге. — А-Чэн, посмотри на меня, — Вэй Ин сжала чужие щёки и приподняла лицо Цзян Чэн, заставляя ту посмотреть в свои глаза, — я всегда помню о тебе. — Правда? — Цзян Чэн иронично приподняла одну бровь, сверкнув глазами. Усянь фыркнула и наклонилась к омеге, мягко прижавшись своими губами к чужим. Если Ваньинь сначала и собиралась сопротивляться, то быстро сдалась, поддаваясь вперёд. Мгновение или вечность длился поцелуй не скажет ни одна из них. И оторвавшись от него, они переместились ближе к аккуратному гнезду, где Усянь с гордостью заметила собственные одежды и приободрилась. Девушка нырнула вслед за омегой на кровать, где Цзян Чэн обхватила ногами и руками свою альфу, уткнувшись носом в чужую шею. Вэй Ин расположила руки на чужой талии и прижала поближе свою драгоценную партнершу. Легкая отдушка кислинки все ещё присутствовала, и Вэй Ин решила избавиться от этого в чужом прекрасном запахе. — Никогда и ни на кого я тебя не променяю, — Усянь прижалась ближе и уткнулась носом в чужую макушку. — После того, как мы сюда приехали, ты все время крутишься рядом с Лань Ванцзи, — Ваньинь фыркнула в чужую шею и ущипнула за бок. Усянь негромко хохотнула и слегка перекатилась, оказавшись сверху. Цзян Чэн недовольно пробурчала и резко дернула приподнявшуюся Усянь вниз. Та поудобнее улеглась на своей омеге и начала поглаживать по боку. — Он просто странный и раздражает, — отмахнулась Усянь, после чего чмокнула в щеку Чэн, — его смешно дразнить и ничего большего. Он хотя бы скрашивает эти нудные наказания, иначе бы я там со скуки померла. — Ты вечно где-то пропадаешь, чувствую себя одиноко, — очень тихо шепчет Цзян Чэн. — Прости, не думала, что это так тебя задевает, — Усянь подсунула руку, которой до этого поглаживала чужой бок, под поясницу и крепко обняла. — Как будто ты так часто свои мозги в нужном направлении используешь, — фыркнула в чужую шею Цзян Чэн и слегка подула на неё. Усянь смешливо фыркнула, укладывая весь свой вес на свою шимэй. Девушка очень любила придавить своим весом омегу, поэтому всегда проворачивала это, стоило дорваться до чужого тела. А-Чэн была не мелкой воздушной феечкой, а высокой и шикарной девушкой. Усянь подозревала, что ещё немного и смущение спадёт, и тогда перед глазами людей предстанет роковая женщина, способная сводить с ума всех представителей мира. Вот только рядом с этой омегой уже будет стоять любящая альфа, которая, в случае чего, глотки повырывает. Вэй Усянь предполагала, что А-Чэн будет очень похожа на Госпожу Юй, когда станет постарше. Она не отрицала, что матушка ее омеги великолепна со многих сторон, но и ужаса со страхом нагоняла знатно. Омеги и так в своём характере были довольно агрессивны к любому, кто приближался к ним ближе, чем на чжан и не был частью их стаи, а с повадками альфы, так это вообще была убойная смесь. И А-Чэн эти повадки иногда выдавала. Взять хотя бы то, как она вместо того, чтобы отталкивать альф из Ланьлина, активно их подавляла силой, что больше было в характере альфы, да и была довольно воинственная. Но Усянь все устраивало: она входила в тот самый небольшой кружок стаи этой омеги и могла безбоязненно рядом с ней находится, когда как любая другая альфа подвергалась давлению, а бет оглядывали тем самым жутким взглядом, явно подсмотренным у Госпожи Юй. Вспомнив, как, буквально вчера, Не Хуайсан нервно пытался сбежать от оценивающего взгляда Цзян Чэн, Усянь слабо улыбнулась: таким образом, ни один потенциальный партнёр не попытается отбить у неё ее пару, хотя наличие благородных статных альф-мужчин напрягало — иногда от их ауры даже у неё коленки подгибались (Усянь в жизни в этом не признаётся, потому что в тот момент ее омега даже бровью не повела на чужое давление — это было немного унизительно для ее альфа-чести). От воспоминаний Усянь отвлекло то, что она почувствовала, как у ее омеги начала повышаться температура и та тихо захныкала. Такой слабой и беспомощной Ваньинь видела только ее небольшая стая. Цзян Чэн поерзала под своей альфой, пытаясь устроиться поудобней. Течка была похожа на болезненную лихорадку, и если бы не усиливающийся запах, то отличить эти два явления было бы довольно сложно. И вот сейчас Усянь сквозь нежелание обеих девушек расставаться, скатилась с омеги и решила помочь принять лекарства и выпить больше воды. Цзян Чэн пыталась сопротивляться и кривилась, когда Вэй Ин подносила ко рту противное горькое лекарство. — Оно противное, — отвернулась от пиалы Цзян Чэн, уткнувшись носом в чужую шею. Она уже на второй пиале лекарства переползла на колени к альфе, чтобы быть как можно ближе к своей паре, и обнимала ее, пока Усянь, поглаживая ее по спине, пыталась скормить ей лекарства. — А если я тебя поцелую? — ласково проворковала Усянь. Это занятие было муторным, но очень милым. И только с ней Цзян Чэн так капризничала — а вот было ли это благодатью и ее особым отношением или благословением было то, что от остальных членов стаи она без вопросов принимала лекарства — Усянь сказать не могла. — И чем это может помочь с горькостью лекарств? — закатив глаза, фыркнула омега, ещё сильнее прижав лицо к чужой шее, чтобы ее нельзя было повернуть против ее согласия. — Ну как же говорят, что поцелуй любви — самый сладкий в жизни, — хитро произнесла альфа. — Врут. От моего поцелуя любви тянет острыми приправами и вином. Вэй Усянь чуть ли не пищит внутренне от этих слов — не часто от этой зловредной омеги можно услышать нечто подобное и каждый такой момент Усянь хранит в своём сердце. — Тоже ведь неплохо, согласись, — альфа все же умудряется оторвать от своей шеи прилипшую хуже репейника омегу и скормить ей оставшееся лекарство, после чего разделяет противный вкус в поцелуе с Цзян Чэн. — Мм, неплохо, — согласно мурлыкнула девушка, — давай ляжем. Хочу отдохнуть. Усянь не успела согласно кивнуть, как с неё уже сдернули ленту для волос и верхние одежды. Цзян Чэн резко привстала на чужих коленях и надавила на плечи и завалила альфу в своё гнездо. Вэй Ин оттолкнулась ногами от пола и подтянулась в центр гнезда, но тут же получила кулаком в плечо. — Ещё раз переворошишь мне гнездо, выгоню на улицу, — омега отстранилась и встала, деловито поправляя случайно разворошенное альфой гнездо. Придирчиво оглядев и свою работу, и замершую сурком альфу, Цзян Чэн легла под чужой бок обратно и обняла Вэй Ин, та в ответ прижала к себе омегу, переплетая ноги и накрываясь одеялом. Течка после лекарств слегка спала и позволила омеге расслабиться и раствориться в чужих объятиях на ближайшее время — желательно на весь период. По крайней мере на первый вечер спокойный и комфортный сон уже был обеспечен альфой. К утру действие трав ослабло, и Усянь проснулась от того, что Ваньинь во сне начала ерзать и несколько раз ударила ее в бок острыми локтями. Альфа чувствовала вновь повышение температуры, но до вечера лекарства принимать пока нельзя, и омеге придётся весь день промучиться от неприятных ощущений. Цзян Чэн болезненно хныкнула через сон и сильно сжала альфу в руках. Усянь легко погладила чужую спину и выпустила в воздух больше альфа-феромонов, чтобы хотя бы слегка успокоить разгорающуюся течку. Омега проснулась ещё через пару часов от уже невыносимой лихорадки: ей было больно и неприятно. Течка вообще была очень неприятным явлением — кто-то ещё удивляется, что омеги такие агрессивные — и становилась более-менее терпимой с получением метки и соитием. И Вэй Ин только ‘за’ исполнить оба пункта, но госпожа Юй обещала ее утопить, если она посмеет опорочить Цзян Чэн до достижения нужного возраста, поэтому все, чем могла помочь альфа: поддерживать своими феромонами, давать лекарства и моральной поддержкой. — Мне так неприятно, — шепотом проскулила Цзян Чэн. У альфы сердце кровью обливалось, когда она слышала этот печальный обреченный тон. Вэй Ин встала и опёрлась спиной о стену, после чего подтянула омегу к себе на колени, начав ее медленно укачивать, насвистывая юньмэнскую детскую песенку. Омега продолжала тихо поскуливать от боли, прижимаясь к альфе. Вся оставшаяся течка прошла примерно в таком же режиме: лихорадка, питание и лекарства со слезами, короткий сон. К концу течки Усянь была вымотана, но довольна. Да, удобнее, когда в стае не один человек, чтобы поддержку можно было оказать, как на уровне альфы, так и омеги и ухаживать, чередуясь, чтобы успевать отдохнуть. Но сейчас альфа справилась с первой течкой омеги вне Пристани Лотоса практически сама, чем неимоверно гордилась. Цзян Чэн после течки выглядела вполне бодрячком, уже сама немного ухаживая за своей альфой и подкармливая вымотанную этим периодом девушку. Омега была очень благодарна, что Усянь все время оставалась с ней и заботилась о ней, когда как за другими омегами, которые пребывали без единого члена стаи, ухаживали куда меньше: к ним периодически заходили лекари и давали лекарства и некоторое время компанию им составляли младшие ученики — непредставленный ещё вторичным полом ребёнок был лучшей сиделкой и компанией за неимением стаи, не раздражая сознание омеги. Цзян Чэн же повезло, что у неё есть ответственная, но слегка легкомысленная и авантюрная альфа. Хоть сейчас три поклона сделать была готова омега, но этой альфе рано ещё знать об этом.