Сказка, рассказанная ночью

Семейный ужин требовал романтического продолжения - но, разумеется, не раньше, чем заснут дети. Бригитта фон Айзенах была убеждена, что никто не умеет убаюкивать малышей лучше, чем ее супруг. Неугомонные сорванцы Михаэль и Свен, и трехлетняя Лизхен полчаса назад с веселыми воплями носились по дому, а сейчас в доме непривычно тихо. Что Эрнст читает им на этот раз? «Беофульфа» или «Песнь о Нибелунгах»? Впрочем, какая разница. В его устах даже статьи из учебника по навигации превращаются в лучшую в мире колыбельную. Эрнст фон Айзенах не любил говорить (среди сослуживцев и подчиненных его молчание было притчей во языцех), но почитать детям сказки никогда не отказывался. Возможно, потому что чужие слова не мешали его мыслям парить свободно – как во время партий в трехмерные шахматы, разыгранных в одиночестве. В этот раз он задержался в детской дольше обычного - Гитта успела накрыть на стол, поставить цветы в вазу и зажечь свечи. Неужели все еще не спят? Гитта на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Монотонный голос мужа звучал в полной тишине. Самый красивый голос во вселенной. -"А знаешь ли ты, - сказал незнакомец, поднимаясь на ноги, - кто я таков, кому ты помог подняться?" - "Нет, - отвечал юноша, - я тебя не знаю". - «Я - Вестник Смерти, - сказал незнакомец. - Никого я не щажу и для тебя также не могу сделать исключения. Но, чтобы изъявить тебе благодарность, обещаю тебе, что я не внезапно нападу на тебя, а сначала еще пошлю к тебе моих предвестников, а потом уж сам к тебе приду и похищу тебя". Порыв ветра распахнул форточку. Гитта поежилась. «Что за мрачная история», - с неудовольствием подумала она и отворила дверь. Михаэль, Свен и Лизхен мирно спали в своих кроватках. А Эрнст, всегда такой чуткий, продолжал читать, хотя в этом уже не было нужды. Гитте не понравился его взгляд. Эрнст, ее Эрнст, в кругу семьи никогда не позволявший себя замыкаться в привычной недоступности, сейчас был где-то далеко - там, где герой древней сказки встретил Смерть. -…Затем он пошел своей дорогой, был весел и доволен и жил одним днем. Гитта тронула мужа за плечо и прошептала на ухо: -Они спят, милый. Все готово. Он отложил книгу и поднялся. Гитте показалось, что в его взгляде промелькнула растерянность. Но – лишь на мгновение. Он был незыблем, как скала. И он был – с ней. Осторожно затворив дверь, они прошли в гостиную. -Ты, как всегда, на высоте, - улыбнулась Гитта, накладывая в тарелку жаркое. В бокалах пенилось игристое вино. Казалось, еще вчера Эрнст вернулся домой с последней битвы за Изерлон. Гитта никогда не спрашивала его о войне. Вернулся живым и невредимым – от одного этого она была счастлива. Горлышко бутылки звякнуло о край бокала. Вино перелилось через край. У него дрожат руки? Гитта опустилась на стул. -Что случилось, Эрнст? Сжал пальцы в замок – так, что костяшки побелели. И снова этот взгляд – в пустоту, в никуда. Молчание заполняло каждый уголок комнаты – холодное, как сталь, прозрачное, как стекло. Самообладание Гитты рушилось под его тяжестью. - Пожалуйста, не молчи со мной таким тоном! Ты же обещал быть рядом. Какого же дьявола ты опять убегаешь? Посмотри на меня, - перегнувшись через стол, она взяла его за руки. – Ну, посмотри же! Что стряслось? «Только не хватало разбить что-нибудь и разбудить детей». -Ну, скажи хотя бы, почему ты читал детям эту страшную сказку? Эрнст прикрыл глаза и склонил голову. Гитта вздохнула. С некоторым облегчением. -Понимаю. Ты расстроен из-за болезни Его Величества. Но ведь рядом с ним столько врачей. Они обязательно что-нибудь придумают. Эрнст мягко высвободил руки и взял ее ладони в свои. Поднес их к губам – по очереди. И покачал головой - медленно, с безнадежной уверенностью. У Гитты защипало в глазах. -Ты что-то видел? – его пальцы дрогнули. – Ты видел… Он откинулся на спинку стула и осушил бокал. Не одна минута прошла прежде, чем он произнес единственное слово: -Смерть.