Surprisingly Comfortable

      У них есть только полдня, чтобы снять фильм со Стратосом, поэтому, как только они заканчивают скучную рутину, Джереми сразу же предлагает погрузятся в их обычную игру, пытаясь найти самую нелепую вещь, чтобы сказать о машине.       — Он крошечный! Гинеколог пришел бы сюда и просто сказал: "Боже, я на работе!" — говорит Джереми.       Ричард хихикает. —Это все равно что влезть в огромные..., — Он бормочет, нащупывая подходящую возмутительную метафору, а затем говорит первое, что приходит ему в голову:—...чьи-то огромные красные pouch-стринги.       Как только он это говорит, он проклинает себя. Черт, зачем я это сказал?! Опять слишком много думаешь о Джеймсе. Он всегда слишком много думает о Джеймсе, и в основном из-за этого дурацкого мешка.       Когда он увидел Джеймса в нем, на том дурацком винном шоу, он не смог удержаться, чтобы не ахнуть. Потому что одна только мысль об этом, ни о чем другом, кроме тонкой бумаги между холодным воздухом и горячей выпуклостью члена Джеймса, ну, одной этой мысли было более чем достаточно, чтобы возбудить Ричарда,мгновенно.       Он думал об этом несколько дней, потом недель, потом месяцев. А потом, наконец, однажды ночью он был пьян, развалился на стуле за кухонным столом Джеймса, и он поднял эту тему.       — На что это было похоже? — спросил он.       — Удивительно удобно,— сказал Джеймс, а затем с томным выражением в глазах взял дрожащую руку Ричарда, расстегнул свои джинсы и показал ему.       До спальни они так и не добрались.       Это было началом двух лет великолепного траха, поглаживаний и сосания, и осознания того, что иногда под джинсами у Джеймса были только стринги, а затем снова трах, где бы они ни могли добраться друг до друга, пока рядом не было Джереми.       Поначалу они держали это в секрете, но потом, когда Ричард предположил, что они могли бы что-то рассказать, Джеймс замолчал и сказал: — Я бы не стал, если ты не против. Ричард ,конечно, ничего не понимал, но не хотел настаивать, и пока ему удавалось сохранять тайну без особых проблем.       Прямо до тех пор, пока я не открыл свой толстый рот, - Думает Ричард. — Как будто находишься в огромных красных pouch-стрингах?! Мог ли я быть более очевидным?       Все это проносится в его голове за долю секунды, и он съеживается, предвкушая массивный груз домогательств, который он вот-вот получит.       Вот только Джереми, похоже, не заметил, что он сказал что-то странное. Вместо этого он просто выпаливает в ответ: — У Джеймса Мэя!— как будто они на одной волне и обмениваются замечательной шуткой. Что, как только он перестанет паниковать, Ричард предположит, что так оно и есть.       Потом он задумывается, Подожди минутку!       Джереми внезапно перестает смеяться. На секунду они погружаются в странное неловкое молчание, а потом Джереми снова начинает болтать о чем-то совершенно несвязанном. Ричард издает тихое жужжание в знак согласия, но его мысли витают где-то совсем в другом месте.       Значит ли это, что он думал об этом так же много, как и я? —Удивляется он. Нет, не может быть. Я имею в виду, что это был идеальный сетап.Джереми должен был продолжить его. Но в том, как Джереми смотрит на него каждые несколько секунд, есть что-то такое, отчего у Ричарда волосы на затылке встают дыбом.       — Ты вообще слушаешь меня или изображаешь очаровательную пародию мима, управляющего машиной?— Говорит Джереми, и Ричард с некоторым трудом возвращает свое внимание к "Стратосу".       Эта мысль не выходила у него из головы весь остаток дня. Не помогает и то, что Джереми продолжает трогать ногу Ричарда каждый раз, когда он переключает передачу – Ричард делает из этого большую шутку для камеры, главным образом, чтобы скрыть, как сильно это влияет на него.       Когда он гладил ногу Джеймса в "Панде", именно так себя чувствовал Джеймс? — удивляется он. Мысль о том, как Джереми гладит Джеймса по ноге, вызывает у него одновременно и удовольствие, и боль.       А потом "Стратос" ломается, что, по мнению Ричарда, чертовски типично. Они немного снимают, сидя на обочине дороги, ожидая прибытия механика, а потом команде это надоедает, и они садятся в фургон погони и играют в карты. Джереми и Ричард сидят на каменной стене, наслаждаясь солнцем и прохладным полуденным ветерком.       — Как ты думаешь, что сказал бы Джеймс, если бы узнал, что мы весь день разъезжаем в его огромных красных стрингах? — Резко спрашивает Ричард. Он не знает, что заставляет его говорить это, кроме того, что он нервничает и устал думать. Он хочет, чтобы что-то случилось, что угодно, даже если это будет ссора, даже если это закончится тем, что Джереми узнает слишком много.       Джереми смеется. — Он, вероятно, хотел бы знать, было ли это "удивительно удобно", — говорит он.       Вся кровь отливает от лица Ричарда, и он поворачивается, обвиняюще указывая пальцем на Джереми, который смотрит на него широко раскрытыми глазами.       — Ты ведь был близко и лично знаком с его стрингами, не так ли?!— Спрашивает Ричард. Джереми издает сдавленный, писклявый звук.       — Нет! — говорит он совсем не убедительно. —Нет. Что, э... Что заставляет тебя думать о чем-то таком странном, Хэммонд?       Ричард горько усмехается и опускает руку. — Потому что я да. И он тоже использовал эту фразу против меня.       Они долго смотрят друг на друга.       —Черт возьми,— говорит Джереми.       —Ага, — говорит Ричард, пиная камень.       Они долго сидят молча. — И как долго? — Наконец спрашивает Джереми. Он выглядит встревоженным.       —Почти два года,— тихо отвечает Ричард. — А ты? Он скрещивает руки на груди.       — То же самое. После того винного шоу...       — Ну да. — Он вздыхает. — Да пошло оно. Почему он не сказал? Я имею в виду, что мы, ну ты знаешь. Мы не давали друг другу никаких обещаний. Он не может решить, расстроен он или зол – может быть, и то и другое. А может быть дохрена, и то и другое.       Джереми кивает. — То же самое.       — Так зачем же раздражаться по этому поводу?— Рычит Ричард. — Я бы все понял.       — Может быть, у него были свои причины, — предлагает Джереми, и Ричард удивляется — он думал, что Джереми будет так же расстроен, как и он, будет так же злиться и не скоро его простит.       — Наверное, глупые, — говорит он, и Джереми смеется, но не спорит. —Так что же мы будем делать?— Спрашивает Ричард.       — Я знаю, что мыдолжны сделать,— говорит Джереми.       — И что же это?— рявкает Ричард, все еще кипя. Джереми бросает на него беглый взгляд.       — Э-э ... ты... и он... и я? Он наклоняется и рисует на земле треугольник. Ричарду потребовалось долгое время, чтобы понять, что хочет сказать Джереми.       —О,— говорит он. —О. Эм.       — Если только эта идея не вызывает у тебя отвращения, — быстро говорит Джереми, твердо глядя себе под ноги. — В таком случае мы можем сделать вид, что этого разговора никогда не было.       Ричард весь горит. — Вообще-то нет. Нисколько. Он знает, что его лицо должно быть ярко-красным. — Я вроде как э-э... много думал об этом. Думал об этом, но не осмелился предложить. Он поднимает глаза и ловит полный надежды взгляд Джереми. — Много.       —Да, конечно, и я тоже, — говорит Джереми, и Ричард невольно смеется. Что-то в нем проясняется, и он понимает, как сильно волновался, что это разлучит их. Отчасти из – за этого он и не хотел рассказывать Джереми - часть его не хотела хранить секреты, потому что он боялся, что это разрушит их дружбу, а другая часть не хотела рассказывать, потому что,это может разрушить их дружбу. Так что, может быть, он понимает, почему Джеймс сделал то, что сделал. Может быть.       — Конечно, сначала ему придется загладить свою вину перед нами, — говорит Джереми. Ричард перестает болтать ногами в траве, оглядывается, и когда он ловит взгляд Джереми, они оба улыбаются.       — О - да , конечно, — говорит Ричард.       Примерно в этот момент появляется механик и не более десяти минут ковыряется в "Стратосе", прежде чем тот снова заводится. Джереми исполняет маленький танец счастья, и Ричард позволяет себе роскошь поглазеть на его задницу, прежде чем они забираются обратно.       У них есть только около получаса на съемку, и теперь все идет гладко. Джереми переключает передачу, все больше и больше поглаживая колено, но на этот раз, когда он протестует, Ричард с трудом скрывает ухмылку.       — Перестань трогать мое колено!       — Сам попробуй переключить передачу,— говорит Джереми.       — Ты схватил меня за колено!       —Я ничего не могу поделать! Сейчас я переключу передачу; это будет включать в себя прикосновение мужчины к мужчине,— говорит Джереми. На этот раз он проводит тыльной стороной пальцев по внешней стороне бедра Ричарда, побуждая его подавить дрожь.       К тому времени, когда они возвращаются в отель, Ричард уже в хорошем настроении, но потом мысль о встрече с Джеймсом заставляет его снова злиться. Джереми поднимается на лифте на четвертый этаж, шепча свои планы на ухо Ричарду, заставляя его кровь бурлить в венах. Они идут по коридору и стучат.       Ричард не знает, чего ожидал Джеймс, когда открывал дверь, но это явно не они оба, стоящие плечом к плечу и бросающие на него ровные, слегка угрожающие взгляды.       — А, — говорит Джеймс и держит дверь открытой, чтобы впустить их обоих. Его рот приподнимается в сторону, забавляясь, и хотя обычно Ричард поймал бы себя на желании протянуть руку и поцеловать его, прямо сейчас он вроде как хочет ударить Джеймса прямо в его гребаную самодовольную физиономию.       Он не решается заговорить, и Джереми ждет, пока за ним закроется дверь, прежде чем открыть рот.       —Сегодня днем у нас с Хаммондом состоялся весьма поучительный разговор. Он прислоняется к стене, выглядя небрежным и невозмутимым и, теперь, когда Ричард может позволить себе думать об этом, довольно сексуальным. —О твоих вполне предсказуемых фразочках для подката. Представьте себе, какое разочарование узнать что мы оба получили одинаковые.       — А, — снова говорит Джеймс, и ухмылка сползает с его лица. Он поднимает руку и проводит ею по переносице. —Черт,— говорит он. —Я ... мне очень жаль.       — Но Почему, Джеймс? — Говорит Ричард, зная, что это звучит жалобно и ненавидит себя за это, но не в состоянии сдержать эмоции в своем голосе. —Я знал, что это не было ... не было только между нами, так почему же ты просто не сказал?       Джеймс шумно выдыхает и откидывает волосы с лица, переводя взгляд с Ричарда на Джереми и обратно. — Сначала я думал, что ты порвешь с этим, скажешь, что я жадный ублюдок, раз хочу вас обоих. И я не знал, будет ли все это... странно. А потом, в конце концов, было уже слишком поздно, и я знал, что если скажу что-нибудь, то это выйдет именно так, поэтому просто промолчал.       — Хм, — произносит Джереми совершенно нейтральным тоном, и Ричард переводит на него взгляд. Он видит, как напряглось тело Джеймса, ожидая разноса, который он, должно быть, заслужил. — Хм, — снова говорит Джереми, но на этот раз все по-другому, и внезапно Ричард больше не сердится, все это вытекает из него, как вода, легко уступая весу ожидания и возбуждения.       Черт, да.       — Мы решили, что ты должен загладить свою вину, — говорит Джереми. Одним быстрым движением он снимает пальто и вешает его на спинку стула.       — Как? — просто спрашивает Джеймс.       Джереми смотрит на него еще мгновение: — Снимай свою одежду.       Руки Джеймса тянутся к пуговицам его рубашки, быстро просовывая их в отверстия, чтобы он мог расстегнуть рубашку. Ричард задается вопросом, не играли ли Джеймс и Джереми в эту игру раньше, а затем заставляет себя перестать удивляться. Дело не в соперничестве, не сегодня. А если и так, то Джеймс-единственный соперник. Джеймс стягивает рубашку через плечи и бросает на них быстрый взгляд, прежде чем решает сложить ее и осторожно положить на стул. Затем его руки тянутся к ремню, к молнии джинсов, а затем он спускает их, длинная стройная линия его ног и пышный изгиб его задницы подчеркиваются, когда он слегка наклоняется, чтобы поднять их. Ричард может видеть все, потому что Джеймс не носит боксеров, только эти проклятые стринги, плотно прижатые к холмику его члена.       Руки Ричарда сжимаются в кулаки. Прежде чем Джеймс успевает снять стринги, Джереми говорит: Оставь это, — его голос низкий, но повелительный, и Джеймс выпрямляется, опускает руки по бокам и просто ждет, позволяя им обоим посмотреть на него. Его лицо суровое и непроницаемое, и у Ричарда разрывается сердце, когда он видит его таким. Этого почти достаточно, чтобы сломить его решимость, заставить забыть все планы Джереми и пойти к Джеймсу, обнять его, поцеловать и сказать, что он прощен.       Затем Джереми говорит: На колени,— и Джеймс смирно опускается на пол в конце кровати. Джереми поворачивается к Ричарду, подзывает его, и Ричард подходит, позволяя Джереми уложить его на одеяло и свести их рты вместе.       Они никогда раньше не целовались, по крайней мере, до сих пор, и Ричард обнаруживает, что его рот открывается под Джереми, отчаянно, жадно, как растение, жаждущее солнца. Поцелуй Джереми не похож на поцелуй Джеймса – он требовательный и жесткий. Джеймс уговаривает, а Джереми берет и Ричард хочет, чтобы его взяли, хочет отдаться этому прикосновению. Язык Джереми горячий и сильный, когда он проникает в его рот. Он слышит, как Джеймс задыхается, когда они вместе стонут, и снова это удовольствие-боль, не знание, о чем думает Джеймс, в ужасе ли он, ревнует или возбужден. Джереми кусает Ричарда за подбородок, за ухо и бормочет: —Не думай о нем сейчас. Подумай обо мне.       - Джез, - почти простонал Ричард. Одна рука Джереми лежит у него на затылке, а другой рукой он стаскивает с плеч пиджак Ричарда и расстегивает пуговицы его рубашки. Ричард помогает ему, стряхивает рубашку и затем берется за пуговицы Джереми, позволяя своим пальцам погладить кожу, когда он освобождает ее. Джереми большой и волосатый, и черт возьми, это заводит Ричарда, и он нетерпеливо потирает ладонями грудь Джереми. Свободная рука Джереми тянется к члену Ричарда, обхватывает его через джинсы, прижимая молнию по всей длине. –Господи,–говорит Ричард, и Джереми смеется, посылая горячий порыв воздуха Ричарду в шею.       Они встают с кровати, чтобы снять брюки и белье, и тогда Ричард останавливается, загипнотизированный толстым, твердым членом Джереми, выделяющимся из темных завитков. Джереми, кажется, тоже зачарован тем, что видит, и они просто смотрят друг на друга в течение долгого момента, прежде чем Ричард говорит: О Боже, – и тянется к Джереми. Они падают обратно на кровать, Ричард оседлал бедра Джереми и большие руки Джереми на его бедрах помогают ему найти ритм, чтобы потереть их члены вместе, пока они оба не задыхаются и дрожат от ощущений. Джереми целует его снова, не менее требовательно за то, что он до боли сладкий, и Ричард не может думать, чего он хочет больше всего, будь то его рот на члене Джереми, или рот Джереми на его, или Джереми трахает его, или...       Если подумать, то последняя идея кажется самой лучшей.       –Трахни меня, – говорит он, и Джереми вздрагивает под ним.       – Да?       –Да,– шипит Ричард, надрачивая им, а затем Джереми перекатывается, меняя свое положение, пока Ричард не оказывается в ловушке под ним на потных простынях. Джереми кусает его за шею, злобный и чертовски хороший, а затем он откатывается от кровати, тянется к сумке Джеймса и расстегивает карман, где всегда хранятся презервативы и смазка.       Этого достаточно, чтобы напомнить Ричарду, что Джеймс здесь, и он поворачивает голову, чтобы посмотреть вниз кровати, а затем делает глубокий вдох. Джеймс твердый, настолько твердый, что это должно быть больно, его член натягивает ткань стрингов, небольшое влажное пятно, где предэякулят впитался в ткань. Но он не двигался, держа руки на бедрах, и, похоже, не замечал или не обращал внимания на то, что его пальцы впиваются в кожу так сильно, что они побелели. Все это заставляет Ричарда поднять глаза вверх, мимо мягкого живота, который он так хорошо знает, и коричневых сосков, выступающих из раскрасневшейся кожи, вплоть до лица Джеймса, и он втягивает воздух от того, что видит там – желание, потребность, настолько интенсивная, что он не понимает, как Джеймс не сломается под этой силой.       – Джеймс, – говорит он тихо и потрясенно, и начинает подниматься, но Джеймс резко качает головой.       – Нет, – хрипло отвечает он. – Я это заслужил. И вы тоже. Рич... Джез ... – Ричард оглядывается и видит, что Джереми отвернулся от сумки, держа в руке смазку и презервативы, и смотрит на Джеймса с выражением, которое у любого другого Ричард назвал бы равнодушным. Вот только это Джереми, и он знает лучше. – Вы заслуживаете друг друга, – выдыхает Джеймс.       Маска срывается с лица Джереми, и он начинает смеяться, а потом смеется и Ричард, потому что это так похоже на Джеймса - говорить совершенно неправильные вещи, когда он пытается сказать что-то важное.       – Да, это так, – говорит Джереми, когда перестает смеяться достаточно, чтобы начать говорить. Он подходит к Джеймсу, нежно проводит рукой по его волосам, а затем гладит по щеке, прежде чем отодвинуться и снова повернуться к кровати. – Все еще хочешь меня? – Спрашивает он Ричарда.       – Поторопись и трахни меня, – говорит Ричард, ухмыляясь. Джереми ползет через кровать, поднимает Ричарда на колени и поворачивает его в сторону.       – Чтобы ему было хорошо видно, – шепчет Джереми ему на ухо, а затем его рука раздвигает ноги Ричарда, и его пальцы скользят в отверстие. Ричард стонет и прижимается к ним спиной, чувствуя жжение и напряжение, которые всегда так неожиданны и в то же время так хороши.       – Пожалуйста, – говорит он, – еще, пожалуйста, Джереми, – и Джереми толкает свои пальцы глубже, находя простату Ричарда и потирая ее, заставляя его дергаться от внезапного шока удовольствия. –Ах, Господи, пожалуйста, – говорит Ричард, и Джереми вводит туда третий палец, ударяя по этому месту снова, а затем снова, и член Ричарда капает смазкой на простыни.       – Готов? –спрашивает Джереми, и Ричард яростно кивает. Джереми вытаскивает свои пальцы, и в этот момент Ричард чувствует себя таким чертовски пустым. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Джеймса, который все еще тверд и все еще немного сломлен и чертовски красив, когда он сдерживает себя там, на полу. Раздается шуршание упаковки презерватива, а затем член Джереми прижимается ко входу Ричарда.       – Подожди, – внезапно говорит Ричард, и он поворачивается, толкая Джереми, пока они не оказываются лицом к краю кровати, так что Ричард может смотреть в глаза Джеймса, когда Джереми трахает его. Джереми одобрительно хмыкает.       –Сделай это, – говорит Ричард через плечо, и рука Джереми обхватывает его грудь, чтобы поддержать их обоих, когда он скользит внутрь. Его член определенно пропорционален остальной части его тела, и даже с подготовкой он растягивает его еще больше, но как бы сильно Ричард ни хотел закрыть глаза и просто чувствовать, он этого не делает, он пристально смотрит на лицо Джеймса, когда Джереми качает бедрами вперед.       – Черт возьми, Ричард, – говорит Джереми, – ты чертовски великолепен. Я так давно хотел...       –Да,– простонал Ричард. – Да, я тоже хотел тебя. Хотел, чтобы ты вот так обвился вокруг меня, хотел, чтобы ты распирал меня. Джереми, Боже...       Джереми скользит назад, а затем врезается в него, и это потрясает Ричарда до самых костей. –Да, – говорит он, –блядь, сильнее, давай, –Джереми трахает его жестко, быстро, пока адреналин не накачивает вены Ричарда с каждым толчком внутри, пока его член не начинает пульсировать и хлопать по животу. Джеймс смотрит на них обоих, как голодный, и Ричард думает, что никогда не сможет насытиться этим, ни большими горячими руками Джереми, и ртом, покусывающим его шею, и членом внутри него, ни горящим взглядом Джеймса, и капельками пота на его груди, и напряженными мышцами шеи, когда он напрягается, чтобы остаться на месте.       Затем рука Джереми скользят вниз по груди Ричарда, чтобы обхватить его член, и достаточно двух толчков, чтобы Ричард кончил, прикусив губу, подавляя крик, когда он вздрагивает и сжимает член Джереми. Мгновение спустя Джереми падает на его спину, такой же измученный, тяжело дышащий, и Ричард опрокидывает их в сторону, прежде чем рухнуть на кровать.       Они лежат рядом, лицо Джереми в волосах Ричарда, рука Ричарда лениво гладит изгиб колена Джереми, пока, наконец, Джереми не вздыхает и не отстраняется, позволяя своему опавшему члену выскользнуть. Ричард поднимает голову и встречается взглядом с Джеймсом.       –Иди сюда, – говорит он. Джеймс неуверенно поднимается на ноги и, шатаясь, подходит к краю кровати. Ричард тянет его вниз между ними, проводит руками по плечам Джеймса и дрожащим мышцам его рук. Он чувствует, как Джереми делает то же самое с ногами Джеймса, успокаивая его прикосновениями, снова возбуждая, но в правильном направлении, так, как они оба нашли за последние несколько лет. Теперь они-идеальная команда, работающая вместе, чтобы доставить Джеймса туда, куда им нужно, и Ричард не смел надеяться, что такое возможно. Есть так много вещей, которым он может научить Джереми, так много вещей, которым Джереми может научить его в ответ, но прямо сейчас они не нуждаются в этом, просто нуждаются в Джеймсе и друг в друге.       Джеймс издает низкий гортанный стон, как будто не может его контролировать. Его глаза закрыты, темные ресницы скользят по щекам, а румянец заливает всю шею, грудь и живот. Руки Джереми опускаются на талию Джеймса и тянут стринги вниз по его ногам, обнажая длинный, толстый изгиб члена Джеймса. Ричард облизывает губы, а затем утыкается носом в шею Джеймса, покусывая место под челюстью, что сводит его с ума.       Когда он снова опускает глаза, Джереми ухмыляется. Он приподнимает бровь, и Ричард без труда читает:Ты не против если я ...       Он наклоняет голову в ответ – "Давай". Джереми спускается с кровати и опускает свой рот на член Джеймса. Ричард целует Джеймса в тот же самый момент, так что сладкий вздох удовольствия Джеймса эхом отдается у него во рту. Он сосет язык Джеймса, еще не в состоянии совпадать темпу Джереми, но зная, что Джеймс так взвинчен, что это не будет иметь значения. Конечно, это не займет много времени, прежде чем Джеймс, хныча и дрожа, кончает, сильно, Ричард и Джереми вместе свели его через край.       Потом они обнимают его, снова успокаивают, и прикасаются друг к другу тоже. Ричард кладет руку на затылок Джереми,и тот целует его в одну из голеней. Джеймс ошеломленно лежит между ними, наблюдая за ними усталыми глазами, все еще выглядя немного растерянным, как будто он не может полностью поверить в свою удачу.       –Будь жадным, – слышит Ричард, как Джереми шепчет Джеймсу на ухо. – Я чертовски в этом уверен.       Ричард слегка фыркает и ухмыляется. – И я тоже.       Вдвоем они откидывают одеяло, натягивая его друг на друга и на Джеймса, который уже почти перестал дрожать. Джереми перекладывает подушки, а затем складывает три пары конечностей вместе, как какую-то взаимосвязанную головоломку, так что они все могут спать, касаясь друг друга.       – Удобно? – спрашивает он.       – Удивительно, – говорит Ричард, и Джереми шлепает его по затылку, но мягко.