Просмотренные до рассвета

Завтра Драко вызовет по метке Волдеморта, а ей придется аппарировать. Конечно, Гермиона не собиралась отсиживаться в безопасном месте. Она уже решила, что приведет подмогу. Гарри был очень задумчив, и Гермиона поняла, что он должен знать о том, что знали они с Драко: чтобы уничтожить Крестраж, Гарри должен умереть. Ей стало ужасно жалко друга. — Гарри, ты… — ей хотелось как-то подбодрить его. — Ты уже знаешь?.. — Да. Рон рассказал мне, что я и есть Крестраж, — ответил он, глядя на Драко. — Откуда ты узнал это, Малфой? — Мне рассказал Снейп. Драко не стал говорить о том, что узнал про крестражи из сна, который она записывала в будущем. Гермиона видела, что Гарри не желает верить тому, что услышал. И он не хочет верить человеку, который постоянно в школе его доставал. Но Гермиона догадывалась, что где-то в глубине души Гарри знает правду. Он, вероятно, знал ее всегда, но не решался признаться сам себе, что в нем находится часть души его заклятого врага. Гарри сунул руку в карман и вынул оттуда снитч. Золотой шарик затрещал крылышками. Гарри улыбнулся. Шарик сложил крылья, а Гарри закрыл глаза и коснулся его губами. Едва он это сделал, как снитч раскрылся. Гарри изумлённо заглянул в него, а затем выудил из снитча небольшой темный камень. Гермиона подалась было посмотреть на камень, но вдруг стало очень тихо, — так тихо, как бывает перед бурей. Гермиона едва успела перевести дыхание, как как темное небо разорвала вспышка света. В небе возник мерцающий зеленым череп, а из его рта вырвалась змея — и бросилась на землю. Это был знак, которым Пожиратели отмечали свое появление. Гермиона инстинктивно закрыла голову руками. Но вспомнив, что это всего лишь метка, она посмотрела на небо. Не успела метка исчезнуть, а небо снова погрузиться во тьму, как тишину распороли хлопки аппарации. — Гарри! — только успела закричать Гермиона, увидев освещенную флуоресцентным светом фигуру Волдеморта, а рядом с ним Беллатрису. Волдеморт направил на Гарри палочку, но Гермиона уже не видела, что происходит. Она только услышала шипящее «Авада Кедавра», а дальше ей пришлось защищаться. Кажется, это был Яксли, кто упал пораженный ее заклятием. Рядом бился Рон. А Драко? Гермиона обернулась и увидела Волдеморта. Его палочка была направлена на Гарри, лежащего на снегу, и из нее еще вылетали искры. И этого света хватило, чтобы заметить, как в их сторону, свиваясь в кольца, ползет Нагайна. — Драко! Сзади! — заорала она, кидая в Пожирателей заклятия. Змея бросилась на него. Драко упал. Откатился и вскочил с мечом в руке. Рукав его пиджака был разорван: вероятно, Нагайна успела его укусить. И сейчас она вставала на хвост, чтобы снова нанести удар. Драко поднял меч. Гермиона не видела, что происходило дальше, потому что ей пришлось увернуться от мощного заклятия. Она кинула в ответ Ступефай, и услышала голос Беллатрисы: — Ах ты маленькая сука! И ее поразило заклятие. Ноги отказывались держать. Гермиона упала сначала на колени, а потом повалилась на землю. Рот наполнился снегом и землей — она грызла землю от боли и слышала собственный крик. Сколько ей придется терпеть Круциатус в этот раз? Ей показалось, что она снова услышала: «Авада кедавра» и затем «Экспеллиармус» Гарри. Вдруг боль отпустила так же резко, как и началась. Гермиона поднялась на дрожащих руках. Гарри вставал. А там, где только что стоял Волдеморт, трещала пустота. Гарри поднял палочку, которая осталась после Волдеморта. Гермиона узнала ее сразу же — это была палочка профессора Дамблдора. На снегу лежали обездвиженные Пожиратели. Гермиона почувствовала, что ее ладонь касается чего-то мягкого. Это были волосы Беллатрисы. Ведьма лежала на земле рядом с ней и не двигалась. Гермиона вскочила. — Он… Волдеморт. Его палочка… — сбивающимся голосом говорил Гарри. — Он буквально исчез, когда в него попало собственное заклятие! Гермиона обернулась, чтобы взглянуть на Беллатрису, и увидела, что над нею стоит Северус Снейп. — Она? — Мертва, — ответил Снейп, опуская палочку. — Где Драко? — Тут он. — Рон появился из-за кустов, волоча на себе Драко. Гермиона бросилась к ним. Рон и Гарри отнесли Драко в палатку и уложили на кровать. Его рубашка была разорвана и залита кровью. Гермиона убрала куски ткани, чтобы осмотреть укус. Из посиневшей раны сочилась кровь. Гермиона промыла рану, а затем выдавила яд. Как же ей пригодилось сейчас знание медицины! Драко был очень бледен; он рвано и тяжело дышал, глаза потемнели. Гермиона чувствовала его боль, но не знала, как ещё ему помочь. Только противоядие могло его спасти, но его просто не существует в их мире! Едва она подумала о противоядии, как Снейп протянул ей бутылек с каким-то зельем. — Это поможет, — сказал он. Позже Снейп рассказал, что весь этот год разрабатывал противоядие, когда узнал из мыслей Драко, что в будущем может быть убит Нагайной. Гермиона придержала голову Драко и влила зелье ему в рот. Он выпил зелье, и ей вдруг стало легко на душе, а это означало одно — противоядие помогло и ему стало лучше. Пока Гермиона выхаживала Драко, она слышала, что оставшихся в живых Пожирателей связали Инкарцеро. Гарри отправил Патронус Ордену. После они разговаривали в палатке. Снейп рассказал, что Темный лорд узнал, что сегодня Гарри Поттер будет именно в этом месте. Откуда он это узнал, так и осталось загадкой. Снейп, помня будущее, рассказал Волдеморту про палочку, которую невозможно победить. И тот, прежде чем отправиться на битву, не побрезговал достать ее из могилы Дамблдора. Именно этой палочкой Волдеморт проклял Гарри. Увидев, что его заклинание не сработало и Гарри остался жив, проклял его во второй раз. Волдеморт не знал, что истинным владельцем Бузинной палочки был Драко, а Гарри, обезоружив его у палатки, стал ее новым владельцем. Палочка не стала убивать своего хозяина и обратилась против самого Волдеморта. Так цепочка событий привела к тому, что самый могущественный темный маг погиб от собственного заклятия. Гермиона так и не поняла, как такое возможно. Но одно для нее было очевидно: Волдеморт так сильно желал другим смерти, что его желание обратилось против него самого. Разговор длился до самого утра. Ни Драко, ни Гермиона не рассказали никому, что вернулись из будущего. Только Снейп знал их тайну. Но он всю ночь говорил о Лили и своей миссии, и ничем не выдал их. А потом Гарри достал из рюкзака свою собственную палочку, разломанную надвое, взмахнул Бузинной — и обломки срослись. Затем Гарри, Рон, Гермиона и Драко вышли из палатки. Гарри подошел к обрыву. Сломал Бузинную палочку и бросил ее со скалы. Воскрешающий камень, который он нашел в снитче, он потерял еще раньше где-то в снегу. Гарри и Рон вернулись в палатку, а Гермиона и Драко остались снаружи. Перед ними раскинулась снежная долина. Вставало солнце, и снег сиял и искрился в первых лучах. Гермиона чувствовала, что их будущее стало таким же, как эта долина — чистый белоснежный лист без единого следа. Драко все еще был очень слаб, но он смотрел вдаль так же, как и она, — туда, где восходило солнце. А потом он вдруг рассмеялся. Гермионе передалось его состояние, и она рассмеялась тоже. Они чуть не погибли, но остались живы, разве это не повод для радости? Драко укрыл их пледом, тем самым пледом. И они так и стояли там, смотря рассвет вдвоем, пока у палатки не появились члены Ордена.

***

Волны медленно набегали на песок. И хотя зимой море часто становится серым и злым, сегодня на берегу было солнечно и тихо. Море хорошо влияло на нее. Гермиона чувствовала себя даже не сносно, а очень даже неплохо. Она сидела на коряге, наблюдая, как Драко разбирает маховик времени. Деревянный корпус с изящной буквой «М» лежал на песке. Волны как-то незаметно подползли к нему и, набегая, окатывали пеной. — Ты беременна. Наши счета заморожены. Отец под следствием, — говорил Драко. — Надо решить, что делать с мэнором, надо позаботиться о маме… Иногда я боюсь, что не смогу справиться со всем этим… — Ты можешь, Драко, — она посмотрела ему в глаза. — Я всегда на твоей стороне. — Даже если я ошибусь? Даже если… — Я всегда на твоей стороне, как все эти годы, что мы были вместе. Драко поднялся, отряхнул с одежды налипший песок. Гермиона встала ему навстречу. — Сделаем это вместе? — спросил он. Гермиона кивнула. Они вдвоем перевернули сосуд — и песок, волшебный песок, растекался, смешиваясь с волной, и исчезал в громадных потоках воды. — Теперь ты не сможешь вернуться назад… — сказал Драко, с помощью расщепляющего заклинания уничтожая то, что осталось от маховика. — Вдруг в этот раз ты захочешь вернуться в прошлое и никогда не выходить за меня замуж… Ты не жалеешь, что мы сломали его окончательно? — Не жалею. Я счастлива с тобой. Выйти за тебя замуж — это лучшее, что я сделала в своей жизни, — она наконец сказала то, что хотела сказать давно, но постоянно в суете забывала. Гермиона бывает им недовольна, особенно теперь, когда ей так тяжело: ужасный токсикоз, она ничего не может есть, постоянно чувствует слабость, и в голову иногда лезут дурные мысли. Но она держит себя в руках и отгоняет плохие мысли. Потому что в магическом мире магические способности и наклонности ребенка зависят от того, какие эмоции испытывала мать во время беременности. — Теодор Нотт встречается с Асторией Гринграсс, — сообщил Драко. Почему-то это показалось очень странным. — С Асторией? — переспросила Гермиона. — Он должен был жениться на Панси. — Почему? Ему всегда нравилась Астория. Но он никогда не приглашал ее на свидание, потому что мы с ней были помолвлены. Но Гермиона уже не помнила, почему. И не помнила, почему они решили разобрать старый маховик, сломанный еще когда Люциус был ребенком, и который много лет стоял в библиотеке Малфой мэнора. Песок растекался в воде, а с ним исчезала память о других жизнях, которые они прожили. Кто-то когда-то сказал, она не помнила кто: «Надо ценить то, что имеешь, потому что в этом мире нам ничего не принадлежит». Перед ней стоял Драко Малфой — ее муж, а в ее животе рос их ребенок, и она знала, что любит их и благодарна за то, что они есть у нее. Драко взял ее за руку. Они медленно шли по берегу моря. — Ты уже знаешь, как мы его назовем? — Да, крутится в голове одно имя… — ответила она. — Какое? — Скорпиус. Да, Скорпиус. Море. Ярко светит солнце. Они гуляют с Драко, смеются. Они идут все дальше по берегу, скрываясь в золотистом тумане, и, наконец, исчезают вдали. Только волны продолжают набегать на песок, одна за другой, как делали это всегда, до и после них, а потом исчезнет и море, и останется только песок, а в нем вспыхивают многочисленные линии жизни, перед которыми ты стоишь сейчас и принимаешь решение.