За льдом её глаз

      Первым, что он услышал, войдя в незапертую дверь, были глухие звуки ударов. Андерс вздрогнул, невольно попятившись, но тут же заставил себя сделать шаг вперёд. Он был не вправе отвернуться от чужой боли и уйти. Только не сегодня… не тогда, когда им всем было очень больно.       — Фенрис? — робко позвал он, пройдясь по гостиной на первом этаже и никого не обнаружив.       Ответа не последовало, и он поднялся по лестнице: звуки ударов доносились со второго этажа. Ориентируясь на них, Андерс прошёл по тёмному коридору, миновал несколько закрытых дверей и наконец вышел к просторной зале. Свечи в канделябрах вдоль стен давно потухли, в открытые окна хлестали струи дождя. Андерс бросился закрывать ставни и едва не упал, поскользнувшись в луже воды.       — Так ты ей не поможешь, — пробурчал он, бросив взгляд на угрюмо сгорбившуюся фигуру в центре комнаты.       Фенрис стоял в окружении дюжины тренировочных манекенов, большинство из которых покосились и рассыпались, не выдержав бесчисленных ударов его кулаков. Приблизившись к нему, Андерс заметил разодранные до крови костяшки пальцев. Целитель коснулся Тени почти бессознательно и тут же потянулся к рукам Фенриса, но тот мгновенно отпрянул.       — Почему она? — прохрипел он, подняв на Андерса взгляд покрасневших глаз. Его лицо было бледным, влажные волосы падали на лоб безжизненными серыми прядями. — Почему из всех женщин этот ублюдок выбрал именно мать Мариан?!       — Потому что она оказалась похожа на его умершую жену… — пробормотал Андерс, прекрасно понимая, что Фенрис спрашивал вовсе не об этом.       Со смерти Лиандры Амелл прошло всего десять часов, но Андерсу они показались целой вечностью. Этой ночью он не спал, как, вероятно, и Фенрис. Нервно вышагивал по своей лечебнице, без конца думая о том, могло ли всё сложиться иначе. Если бы они с Мариан не сдались после провального расследования гибели первой жертвы… Если бы храмовники не отмахивались от них всякий раз, когда они приходили с новыми уликами… Если бы Авелин с городской стражей разгадала связь между убийствами и приставила охрану к каждой потенциальной жертве… Столько всего можно было сделать, но они не смогли, не подумали, не успели. А теперь Лиандра была мертва — единственная семья Мариан, любящая мать и просто хорошая женщина. Не просто мертва: ублюдок Квентин раскроил её тело на части, чтобы сшить из неё и других женщин свою ненаглядную жену. Настолько тёмной и злой магии Андерс не видел никогда прежде. Сама Тень в заброшенной литейной, где Квентин убивал своих жертв, звенела и дрожала от боли. Фенрис тоже дрожал — от холода и бессильной ярости. Андерс знал: он ближе к Мариан, чем кто бы то ни было. Её боль он чувствовал как свою собственную. Но Мариан ушла, чтобы справляться с утратой в одиночестве, и Андерсу оставались только попытки помочь друзьям — хоть кому-то из них.       — Пойдём вниз, — тихо позвал Андерс. Он не решался заглянуть Фенрису в глаза, но даже в полумраке хорошо видел его пальцы, с которых капала, сочась из разбитых костяшек, кровь. — Чаю выпьем… или вина. Где у тебя какие-нибудь одеяла?       Фенрис только отмахнулся от его неумелой заботы. Подойдя к стене меж двух окон, он сполз по ней на пол, уронил голову на замок переплетённых рук. Андерс рисковал получить вспышку бесконтрольной ярости на любое неосторожное движение, но всё равно накинул ему на колени свой плащ с птичьими перьями и уселся рядом. Какое-то время они молчали, слушая усиливающийся вой ветра за окнами. Затем Андерс глухо сообщил:       — Мариан ушла. Варрик прибежал ко мне утром, сказал, что сбежала из дома через окно…       Фенрис тихо фыркнул в ответ. Андерсу даже показалось, что он на миг улыбнулся чему-то своему.       — Знаешь, где она? — без особой надежды поинтересовался целитель.       — Где-нибудь, где мы её не найдём, — монотонно отозвался Фенрис. — Не пытайся искать: нет смысла. Это её… м-м-м… способ. Когда всё совсем плохо, ей хочется быть в одиночестве.       — Примерно так я и сказал Варрику, — вздохнул Андерс. — Он ищет её, волнуется… Как думаешь… она вернётся?       Сердце ухнуло вниз, едва страшные слова сорвались с его губ. Андерс не мог вообразить себе жизнь без Мариан. Без её шуток, колких замечаний, опасных авантюр… Казалась дикой сама мысль о том, что её может не быть рядом. Но теперь, когда её мать мертва… Что удержит Мариан в этом проклятом городе? Нет… Его страх был намного глубже. Отъезд — вовсе не самое ужасное, что может случиться с Мариан. В уголках глаз защипало. Андерс до крови прикусил губу и боднул стену затылком. Боль словно придала ему смелости, чтобы задать следующий вопрос.       — Ты лучше знаешь Мариан… Ей свойственно… о Создатель… — Андерс сжал кулаки и выпалил: — Она может себе навредить?       Фенрис молчал, и это был самый пугающий ответ.       — Скажи хоть что-нибудь, — взмолился Андерс спустя пару минут выворачивающей душу наизнанку тишины.       Фенрис наконец поднял на него взгляд тёмно-зелёных в скудном освещении глаз. Под ними залегли глубокие тени, а рот исказила гримаса боли.       — Я… не знаю, — хрипло вымолвил он. Мотнул головой, непривычно беспомощный и потухший. — Мариан любит жизнь, любит этот мир, но… — Он сделал глубокий вдох, прежде чем рассказать то, о чём Андерс никогда прежде не слышал — и никто другой, возможно, не слышал. — Внутри — тьма. Ярость, ненависть, желание убивать — это то, что Мариан называет тьмой. Они разрушают изнутри, отравляют… Она сдерживает эту тьму — и тьма оборачивается против неё самой. А ещё добавь демонов, которые наверняка слетелись на её горе…       Фенрис умолк и вновь спрятал голову среди мокрых чёрных перьев плаща. Его плечи заметно дрожали.       — Нет, — шепнул Андерс, легонько сжав его руку. — Нет. Она справится. Она вернётся. — Едва верящий в собственный слова поначалу, он говорил всё громче и увереннее. — Мариан сильнее, чем кто угодно на свете. Она найдёт то, что поможет ей удержаться. А мы… будем рядом, чтобы помочь. Слышишь, Фен? Мы будем рядом.       Единственным ответом оставалась тишина. Фенрис сидел неподвижно и, казалось, почти не дышал. Его плечи по-прежнему дрожали, но Андерс не знал, вызвано это холодом или грустью. Он посидел ещё немного рядом с другом, понимая, что ничего не может сделать для него. Пора было возвращаться в лечебницу: Варрик наверняка заглянет снова. Да и… вдруг придёт Мариан, раненая в какой-нибудь стычке, но живая? Может, они зря это всё придумали, может, их смертоносная Хоук намного сильнее, чем они даже могут себе вообразить…       Андерс поднялся с ледяного пола и стал рыскать по дому в поисках чего-нибудь тёплого. Одеяло нашлось в спальне Фенриса. Там же, на столе, были и новые свечи. Не зная наверняка, зачем он это делает, Андерс прошёлся по огромному особняку, всюду зажигая крошечные огни, а затем растопил камин в гостиной. Одеяло он оставил рядом с Фенрисом, с трудом подавив в себе желание укутать его и крепко-крепко обнять. Нет, сейчас это ни к чему: он и так терпеть не может прикосновения… Андерс помялся в проходе, пытаясь придумать, что ещё можно сказать, но так и ушёл в безмолвии. Горло свело болезненным спазмом.       Уже взявшись за ручку двери, он услышал новый глухой удар кулака о ткань манекена.