Последняя капля.

- Сейчас, сейчас, Питер... - панический голос Сьюзен, больше похожий на несвязное бормотание, заставил Питера вырваться из той тьмы, куда его сознание уже медленно начинало погружаться. Нестерпимая боль по всему телу. И липкая горячая кровь под рукой. Уверенный удар в живот. Сквозное ранение, порвавшее все внутри. - Держись, Питер, - слезы. Питер скорее чувствовал, чем видел, что Сьюзен плачет. Ее дрожащие ладони еще пытались закрыть ему рану оторванным подолом юбки, будто бы еще можно было что-то сделать. - Люси! - крик отчаяния. - Люси, скорее! Эдмунд! Питер резко выдохнул, зажмурившись от нового приступа боли. Но он не мог быть слабым, не имел права. Даже сейчас. Стиснув зубы, чтобы не дать сорваться ни единому крику, он открыл глаза, заставив себя посмотреть на склонившихся над ним брата и сестру. - Питер... - Эдмунд так повзрослел в этот миг, что Питер еще ни разу не видел его таким. Побледневшее от ужаса лицо. И огромное горе в глазах. Которого еще не было на самом деле. Но сердце уже знало, что конец неизбежен. - Эд... - прошептал Питер какими-то непонятно откуда взявшимися силами, - береги их, ладно? Их обеих. Эдмунд как-то совсем по-детски отчаянно замотал головой, пытаясь скрыть блеснувшие в глазах слезы. - Еще рано прощаться, - как всегда насмешливо попытался отшутиться Эдмунд. Но голос предательски надломился, и юноша лишь закусил губу, не в силах сказать что-то еще. Он лишь крепко сжал ладонь старшего брата. Одними уголками губ Питер улыбнулся ему. Он не знал, закончилась ли эта битва. Но шум борьбы стихал, что оставляло надежду, что всё завершилось. Они победили. Победили ведь? - Питер! И от этого крика Питеру стало невыносимо. Столько боли слышалось в этом тонком девчачьем голосе. В голосе, который он любил больше всех. Люси. Его маленькая Люси. Сейчас она увидит его полуживым на руках Эдмунда и Сьюзен. Та, ради кого он сражался в этой войне. - Питер... Мягкие ладони с удивительной нежностью обхватили его лицо. И уже умирающее сердце от их прикосновения забилось чаще, будто вновь ощутило желание жить. Питер видел, как глаза Люси наполняются слезами. - Сейчас... - прошептала девочка, стараясь не плакать. Она поможет. Она сделает всё. Ради него. Сьюзен с замиранием сердца взглянула на сестру, как на последнюю надежду. И в глазах Эдмунда появилась вера в то, что все еще будет хорошо. Дрожащими пальчиками Люси отцепила от пояса заветную бутылочку с соком огнецвета, способную одной своей каплей возвращать к жизни. Не мало воинов было спасено, благодаря ей. В том числе, и Эдмунд. Но Питер знал, что это напрасно. Он чувствовал, что для него все закончено. И он больше не боролся с этим. Он сделал главное - он победил. Вновь. Он спас Нарнию и ее народ, за который был в ответе. Он защитил свою семью, тех, кого любил. Да, пусть в этот раз ценой собственной жизни. Но так вышло. И сердце сжалось от страха. Он оставляет их всех здесь. Чтобы отправиться в неизвестность. Чтобы больше не быть. Никогда. И даже его ангел, его Люси, не сумеет его спасти. Не в этот раз. Прости. Отчаяние захлестнуло с головой, когда холодное стекло легло на теплую ладонь. Бутылочка была пуста. Спасая других, она не оставила шанса на спасение собственного брата. - Не может быть... - руки Сьюзен разжались, и Питер вновь ощутил резкую боль во вновь освобожденной ране. - Нет, это неправда, нет! - Люси еще пыталась спорить с обстоятельствами. Она не могла сдаться. Открутив крышечку, она приподняла голову Питера, опустив ее себе на колени. - Ну же, давай... Их взгляды встретились. И в глазах Люси Питер увидел себя. Умирающим на ее руках. Он не желал причинять ей боли. Оберегал. Но как быть, если смерть сильнее? Она зовет с собой. И уже не отпустит, крепко вцепившись длинной костлявой рукой. В самое сердце. Не понимая зачем, Питер приоткрыл рот. И горлышко бутылочки, ледяное, как тьма, куда его неумолимо засасывало с каждой минутой, обожгло губы. Но ни единая капля не стекала по прозрачным стеклянным бокам. Последняя капля была отдана кому-то другому. Спасительное зелье закончилось. И вместе с ним завершилась надежда. Питер слышал, как уже не сдерживаясь плачет Сьюзен. Как в тумане видел лицо Эдмунда с раной спекшейся крови на лбу. А еще видел небо. Прекрасное голубое небо. Чистое. И немного печальное. Оно ждало его. Короля. Брата. Друга. И все мысли растворялись, уходили в небытие. Даже боль, взрывавшая каждую клеточку тела, казалась ничем, по сравненению с этим удивительным небом. И почему Питер раньше не замечал, как оно прекрасно? Костлявая рука все сильнее сжимала запястье. Смерть звала. Она тянула за собой. Она торопила. Расстаться с землей. С этим небом. - Ты не умрешь, Питер! - дрожащий голос Люси наполнился какой-то неистовой уверенностью. Верой. То, что всегда спасало. Боль вновь пронзила тело, когда тонкие пальчики Люси сжали уже намокший от крови кусок ткани, пытаясь остановить кровотечение. - Держись... - голос Люси начинал расплываться. - Эдмунд, помоги мне! Нужно доставить Питера в замок. Сьюзен! Но они не верили. Не верили так, как верила она. Люси плакала, со всех сил нажимая на рану. Кровь на руках. Кровь брата. - Люси... - каким-то чудом сумел произнести Питер. И лицо маленькой сестренки тут же появилось перед глазами. Между смертью и Питером была лишь она. Она одна. Пальцы невольно коснулись холодного стекла. Отброшенная в отчаянии бутылочка. Несбывшаяся надежда. С трудом подняв руку, Питер провел пальцами по щеке Люси. Она ловко поймала его ладонь своею и прижала к себе. Во взгляде появилась мольба. Нижняя губа чуть дрожала. А по щеке медленно скатилась не удержавшаяся в переполненных глазах слезинка. - Ты не можешь... - пробормотала она, глядя в его глаза. - Пожалуйста, Питер. И Питер хотел бы остаться. Но не мог. Слишком крепко держала его смерть. И пусть Люси держала его ничуть не меньше, она не могла победить сейчас. Уже поздно. Слишком поздно. Питер хотел, чтобы Люси поняла это. Но не мог сказать. Он не бросает ее. Не по своей воле. Он боролся за то, чтобы страна, которую они любили, жила в мире. Чтобы нарнийцы не знали войны и горя. Чтобы Аслан гордился им. Чтобы его брат и сестры могли спать спокойно. Чтобы она, его любимая Люси, была счастливой. Внезапно боль пропала. Она утихла так неожиданно резко, что стало страшно. Удары сердца замедлились. И Питер понял - сейчас. И знал, что Люси тоже поняла это - в ее глазах он заметил призрак смерти, пришедшей за ним. Девочка затихла. Лишь не отводила взгляда, чтобы в последний миг его жизни быть с ним. С Питером. Он перевел взгляд на небо, чтобы запомнить его поразительную синеву. Последний раз. А затем вновь повернулся к Люси. И жизнь в его глазах медленно потухла. Огоньки пропали. А рука в ладони Люси разжалась. И в его мертвых глазах отражалось чистое голубое небо. И больше не было смысла быть сильной. Люси расплакалась, окровавленными руками продолжая прижимать к лицу руку брата. Сьюзен медленно подползла к сестре и обняла ее за плечи. Но Люси скинула ее руки. В этот миг она не могла быть ни с кем. Кроме Питера. Эдмунд понял это и лишь прижал к себе Сьюзен. Он уже не сдерживал слез, позабыв о том, что он король, и ему не дозволено плакать. Это неправда. Ложь. Он плакал. Потому что его брат умер. Люси опустила голову, уткнувшись лицом в грудь Питера. Она не могла заставить себя перестать плакать, унять слезы. Ей было так больно, что если бы тысячи стрел пронзили ее тело, то это было бы не так нестерпимо, как сейчас. Ее сердце разбилось, разорвалось на части. И те, разбросанные по свету, уже не смогут собраться воедино. Никогда. Она знала это так же точно как то, что никогда больше не улыбнется и не посмотрит на нее ее любимый брат. И Люси больше не хотелось быть большой и храброй. Хотелось стать маленькой и незаметной, чтобы спрятаться, укрыться от всего мира. От этого самого большого горя. Проснуться бы и понять, что битвы еще не было. Что это все кошмар, сон, просто сон. И тогда бы Люси ни на миг не отошла от Питера. Она бы сделала все, чтобы его спасти. Всё. Солнце клонилось к закату. И голубое небо бледнело, готовясь ко сну. А Люси все так же лежала на теле брата, не в силах заставить себя подняться. И пошевелиться. Ей не хотелось ничего. Даже просто быть. Только-только утихшие слезы готовы были в любой миг вновь вырваться наружу в очередном истеричном плаче. Мягкая рука неуверенно легла на плечо. - Люси, пойдем, пожалуйста... - Сьюзен. Она уже немного пришла в себя и старалась держаться, быть королевой. Ведь теперь она - самая старшая среди них. Люси лишь отрицательно помотала головой. - Люси, - ласковый голос Эдмунда. Брата. Теперь единственного. Надломленный. Треснутый голос. Его крепкие руки сжали плечи девочки и подняли ее. А затем нежно обняли. Люси отчаянно обхватила Эдмунда, уткнувшись в его надежную грудь. Зажмурившись. Пытаясь поверить в то, что это Питер. Он обнимал ее, когда ей было больно. Был рядом. Утешал и берег. Питер... Но это был Эдмунд. - Скоро ночь, - прошептал он, уткнувшись лицом в ее макушку. - Нам нужно возвращаться в замок. И... - голос дрогнул, - нужно доставить туда... тело Питера. Люси содрогнулась и вновь расплакалась. Пока об этом не говорили, пока глаза были закрыты, ей хотелось верить, что все случившееся обман. Но это не так. Питера больше нет. Он погиб. Погиб за Нарнию. Люси молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Она обернулась на Питера, уже смертельно-бледного. Кто-то закрыл ему глаза. Должно быть, Эдмунд. Протянув руку, Люси кончиками пальцев провела по челке Питера, затем по его щеке и губам. На секунду пальцы задержались на тонком порезе, полученном во время сегодняшней битвы. Ее ладони были темными от высохшей крови. Его крови. И теперь это вечно останется с ней. Люси знала - сколько бы она ни мыла рук, эти следы сохранятся. Затем взгляд ее соскользнул на его руки, которые совсем недавно обнимали ее со всей нежностью и любовью. Рядом с пальцами в траве, перевернутая на бок лежала отброшенная ей бутылочка. Надежда. Которая подвела. Не чувствуя уже ничего, Люси медленно подняла ее. Какая-то ненависть появилась во взгляде. Она верила. Верила до последней секунды. И все напрасно. Люси медленно повернула бутылочку горлышком вниз. И внезапно на ее ладонь соскользнуло что-то влажное. Будто воткнулось острое лезвие. Люси опустила взгляд. Собрав со стенок все невидимые остатки сока, это была маленькая капелька жидкости. Дыхание перехватило. И мир взорвался. Это была та самая последняя капля, что могла спасти. Но было поздно. Слишком поздно.