Всё новое - хорошо забытое старое

      I              - А теперь, блять, объясни нормально, или я убью тебя прямо здесь и сейчас, Кузнецова, я тебе обещаю.       - Для начала, Кас, предупреждаю сразу – говорим спокойно. Если собираешься психовать, кричать, бегать и бить кулаками стены – лучше сразу уходи. Ты меня поняла? – несмотря на то, что голос Бэллы был максимально тихий, а сама девушка так и продолжала сидеть, уставившись в пол – от младшей исходила очень непривычная серьезность и уверенность. Кас для себя отметила, что даже если бы ей сейчас и хотелось бегать и кричать – она бы точно не стала этого делать.       Костья Купер всегда была силой внешней. Бэлла Кузнецова была силой внутренней. Темноволосая часто задавалась вопросом: если бы она пережила всё то, что довелось Бэлль в последнее время – была бы она ещё жива? Могла бы сидеть и улыбаться искренне в ответ тому, кто её предал и растоптал? Могла бы любить и любоваться красотой снегопада? Нет, не смогла бы. А Бэлль, маленькая Бэлль – могла.       Костья Купер могла сколько угодно кричать, бить кулаками стены, сжигать мосты и злиться – но внутри она была беззащитна. Бэлла Кузнецова могла сколько угодно плакать, погибать, сжиматься в комок от страха и боли – но внутри она была крепче стали. Сила внешняя и сила внутренняя. Пламя, которое греет, хотя очень хочет казаться страшным и сжигать. Море, которое кажется спокойным и миролюбивым, но в глубине которого феерическая мощь и глубина.       Фантастический тандем, один на миллион. Просто то, что люди называют пошлой фразой «созданы друг для друга», фразой, которая своей банальностью и ни на каплю не опишет того, насколько эти девушки действительно нуждались в друг друге, насколько они действительно были предначертаны. Одна для другой.       - Бэлл, я слушаю тебя. Говорим спокойно, всё хорошо – подчиняется темноволосая.       - Ты должна полететь в Москву и закрыть там все свои вопросы. И сделать это как можно скорее. Я не хочу, чтобы мы вошли в Новый Год с этой херней, которая продолжает висеть над нами как топор, который вот вот прилетит по башке. Мы счастливы, мы вместе, да, но мы живем в напряжении, ты не вывозишь, ты начинаешь тухнуть, Кас… Я вижу… - Кузнецова неутешительно качает головой, продолжая рассматривать то пол, то свои руки.       - Что значит «закрыть вопросы»? – недоуменно спрашивает старшая. – И – в смысле – я не вывожу? Ты гонишь? Я всё вывезу, и всегда – Костья хмурится.       - Кас… Ну хватит… Передо мной то не надо яйца свои показывать. Бесишь! – Бэлль шуточно бьет девушку по плечу, и гладит ежик темных волос. Костья поморщилась, но не отстранилась. – А по поводу «закрыть вопросы»… Слушай… Езжай поговори с Лехой, расставь точки над «i», если всё таки соберешься быть здесь со мной – разберись со съемной квартирой в Москве – ведь она там будет не нужна. Перевези кое-каких вещей, в конце концов… Ну а если решишь остаться там…       - Стоп! Заткнись! – Костья встаёт на ноги и грозно нависает над светловолосой головой. – Такие варианты не обсуждаются, даже не продолжай. Нет.       - Костик, я тебе ещё раз говорю – выключи горячую голову. Поезжай и всё обдумай там на месте, я приму любое твоё решение – Бэлла тоже встаёт и обнимает зеленоглазую, уткнувшись её в плечо.       - Бейбик, ты знаешь моё решение, я его ни изменю… – татуированные пальцы гладят малышку по спине. – Но почему мне нужно ехать именно сейчас? Давай подождем, давай отметим вместе Новый Год, и…       - Кааас, очнись, мы долго оттягивали, так нельзя. Твой телефон разрывается, ты нужна там. А если считаешь, что всё это тебе больше не нужно – имей смелость быть там и разорвать всё окончательно, не поступай как мразь, просто посылая всех нахер и скрываясь – бубнит Кузнецова, всё также уткнувшись в плечо Костье. – Да и если дальше тянуть – сама понимаешь, потом может быть поздно, если ты всё-таки передумаешь и захочешь…       - Нет! Я не передумаю! Ладно мелкая, хер с тобой. Я полечу и сделаю всё как надо. Сожгу мосты – Костья отходит от светловолосой и направляется к окну. Задумчивый взгляд изумрудных глаз рассматривает снежное царство, картина удручающая, тоска на душе становиться ещё больше.       - Не нравится тебе здесь, я же вижу… - младшая рассматривает спину Костьи, и даже по этой спине и затылку отчетливо представляет себе сейчас выражение татуированного лица.       - Человек ко всему привыкает, а если есть ради кого привыкать – вообще проще простого – задумчиво изрекает Костья. – Я забронирую билеты, Бэлль. Туда-обратно. Я вернусь к Новому Году и всё у нас будет хорошо, я тебе обещаю.       - Подумай, Кас. Когда будешь там – просто подумай. Пообещай, что подумаешь, и всё взвесишь. Я тебе сказала, я приму твоё решение, каким бы оно ни было – успокаивающе шепчет голубоглазая в спину, стоящую у окна.       - Бэлла, блять! Ну вот ты говоришь, что примешь любое моё решение, а сама доказываешь обратное. Я ведь тебе сказала его уже, то самое решение, а ты делаешь всё, чтобы его изменить. Странная… - раздраженно бросает Купер, не поворачиваясь.       - Это было решение горячей головы. Вернись туда, зная, что у нас всё хорошо, что я в порядке здесь. И прими уже осознанное – ставит младшая точку в разговоре, и, закинув на плечо полотенце направляется в душ. Покинуть это поле брани сейчас – лучшее решение, ведь это сражение двух упрямых голов могло бы продолжаться бесконечно.       Костья остается в комнате в одиночестве. Она уже подсознательно уступила, она уже знала, что поступит так, как говорит Бэлль. Она полетит. Полетит, но решение своё не поменяет. Какие бы червяки сомнений её не грызли, как бы не были горько мудры и правдивы все слова младшей. В этой партии Костья Купер решила поставить всё на «любовь», первый раз в жизни поставить на «любовь». Она уже ставила на «отрицание», на «бизнес», на «гордость и самодостаточность», на «красивых куколок», и проиграла все эти партии. С треском. И пусть она, возможно, проиграет и сейчас, но хотя бы будет знать, что попробовала. Что сделала всё, что могла.       В это же самое время, стоя в душе под струями горячей воды Бэлла Кузнецова прятала свои слезы, которые без остановки катились по раскрасневшимся щекам. Если Костья сделала ставку на любовь, то младшая девушка предпочла «благоразумие» и «совесть». И ей было страшно, что эта ставка сыграет не в её пользу. Что вечером 31 декабря она будет находиться в гордом одиночестве. Боялась того, что Костья может не вернуться, или поставить ей новые ультиматумы.       В одной квартире одновременно разрывались от боли два сердца. Одной девушки, которая была уверена в своём решении, и другой, которая боялась, что уверенность Купер может дать трещины, как только борт самолета приземлиться в столице.       Кто из них окажется в выигрыше этой сложной игры, чья ставка сыграет, а кто примет болезненное поражение? Или может, всё-таки будет «ничья»?              II              Неловкие объятия в холле аэропорта перед посадкой. Обе девушки напряжены настолько, что даже не остается сил чтобы по нормальному продемонстрировать свои чувства, и сказать что-то вменяемое, а не бессвязное мычание по типу: «ну давай, ага».       Одна не хочет улетать, вторая не хочет отпускать. Но одна сейчас улетит, а вторая отпустит.       - Я вернусь, Бэлль, через несколько дней… И мы встретим Новый год вместе, и всю жизнь тоже проведем вместе. Я тебе обещаю – бубнит старшая на ухо своей девушке.       - Всё, иди – Бэлла отталкивает Костью от себя, пока не приросла к ней настолько, что отпустить уже не получится. – Иди, Кас! Посадка… Реши всё, и возвращайся, или нет. Я не знаю… - по тонкой бледной коже милого личика льются слёзы.       - Да, я… - Костья мнется, не в силах сделать шаг навстречу перелету, времени остается всё меньше. – Я люблю тебя, малыш, жди меня? Хорошо? – смахнув слезу татуированная резко разворачивается и убегает, крепко сжимая билет в потных ладонях.       Долгие проводы – лишние слезы. Наши девушки эту истину знали на пять с плюсом, и все их прощания всегда были резкими и хлесткими, как выстрел. Купер знает, что обязательно вернется сюда через несколько дней, но почему тогда на душе так погано, что хочется выть? Почему потеют ладони и трясутся руки? Может от того, что она знает, что её Бэлль не уверена в возвращении темноволосой? Или от того, что по прилету в Москву она боится щелчка в татуированной голове, который известит её о том, что режим «холодный рассудок» снова в своем беспощадном действии?       «Надеюсь, на борту найдется алкоголь…» - мелькает отчаянная мысль у Купер.       Бэлль, не в силах смотреть на удаляющуюся спину, выбегает из здания, размазывая горячие слезы по лицу.       «Надеюсь, она вернется…» - мелькает отчаянная мысль в голове у Кузнецовой.              III              Вечером Бэлла сидела на кухне квартиры своей бабушки и пила чай с только-что испеченными оладьями. Девушке стало стыдно, что, проводя всё своё время в изоляции от внешнего мира, с Костьей, она совсем забыла про семью. Семью, которую она, на минуточку использовала как главный предлог для отказа от переезда со своей любимой девушкой. И сразу после аэропорта она направилась сюда, в родные стены. Сестра уже мирно спала в своей комнате, а Бэлль с бабушкой сидели за столом с приглушенным светом, держа в руках чашки с горячей жидкостью.       - Бааа… Ты прости меня… - насупившись, начала Бэлль, разглядывая своё отражение на дне чашки. – Я… Совсем забыла про вас… И…       - Солнышко, всё хорошо. Ты проводила время с подругой, и я смотрю это пошло тебе на пользу. Ты ожила, и я счастлива – искренне и тепло улыбнулась пожилая женщина.       - Да, она… Она помогла мне, короче, это точно – мучительно было подбирать слова про девушку, от любви к которой разрывалось сердце, и которую сейчас нужно было выставить «подругой», и не более.       - Значит Костья улетела сегодня? – пристальный взгляд от мудрых глаз на морщинистом лице, лице от которого мало что могло укрыться. Бэлла это чувствует. Чувствует, что бабушка понимает больше, чем пытается показать.       - Да. Но она вернется, возможно, мы ещё хотели отметить Новый Год вместе… Должна вернуться, по крайней мере… – молодая девушка морщится, еще сильнее опуская голову вниз.       - Конечно вернется, милая, у вас же такая крепкая… - женщина осеклась. – Дружба. Крепкая дружба. Даже спустя столько лет, как оказалось, вам без друг друга плохо. Я рада, что вы поняли… Ты умница у меня, да и Костья тоже… - женщина снова мягко улыбнулась.       - Да, нам было плохо друг без друга, это точно - подтверждает Кузнецова слова своей мудрой бабушки.       - Бэллочка, ну а дальше что? Ты не думала снова уехать в Москву? Тем более теперь, когда вы снова так хорошо… Дружите. С Костьей – женщина аккуратно прощупывает почву, и мягко подталкивает свою внучку к разговору о будущем.       - Ба, нет. Я не вернусь туда. Не хочу и мне этого не нужно, и я тебе говорила это уже, кажется, тысячу раз – светловолосая со вздохом закатывает глаза. – Не начинай!       - Ну значит Костья переедет сюда? Или как вы решили, солнышко?       - Баааа… Я не знаю еще ничего, если она вернется, мы всё решим. Пока не знаю. И вообще – с чего ты взяла что мы должны жить в одном городе обязательно? Мы просто друзья… - отмахивается упрямая девчонка.       - Конечно, друзья, Бэллочка, друзья – аккуратно успокаивает женщина, поняв, что начала запретную тему. – Просто я думаю таким хорошим друзьям определенно стоит быть рядом. Ваша дружба она… Особенная – снова хитрая и мягкая улыбка, которую Бэлль не видит, так как упорно рассматривает чаинки в чашке.       Проходит пара минут молчаливого чаепития.       - Она вернется, ба? – вдруг не выдерживает девушка и поднимает на своего самого близкого человека глубокие голубые глаза, которые подозрительно блестели, как будто были влажными.       - Конечно вернется, Бэллочка. Обязательно вернется – старушка накрывает пальцы внучки своей морщинистой рукой.       У светловолосой девушки разливается тепло по всему телу. Тепло, от сказанных слов, в которых она не позволит себе усомниться, тепло от любви этого человека рядом, который готов принять любой ей выбор, тепло от горячего чая в чашке, и тепло от этих стен.       В чашку чая незаметно падает слезинка.       «Конечно вернется» - ежесекундная мантра на ближайшие несколько дней. Дней, которые будут тянуться как десятилетия.