Возвращение

Он восстановился почти мгновенно. Приподнял голову, глядя вслед Кворре. Он мог бы окликнуть ее, попросить помочь выбраться из-под распознавателя, придавившего его своей массой, но оставшись подле него, Кворра в конце концов истечет энергией. Пусть у нее будет шанс выжить. Когда она скрылась из вида, Анон попытался выползти наружу и вскоре понял, что не в силах справиться с тяжеленной машиной. Оставалось одно – выкопать ров. Это займет немало времени, но торопиться больше незачем. Он спас Кворру, победил Абраксаса, однако против Клу горстке сопротивления не выстоять, а значит, срочные дела кончились. Отныне ему придется просто существовать в Сети. Анон мерно загребал ладонями почву, распределяя ее по бокам, дальше от увеличивающейся ямы. Впервые за последние циклы у него возникло свободное время, и он мог обдумать все, что с ним приключилось. Когда на него навалилось огромное количество информации, он сознательно притупил свои чувства, чтобы ничто не препятствовало миссии. Теперь он осторожно снял блоки и обратился к себе. Мимо внутреннего взора вихрем промелькнули предательство Клу, смерть Радии, первая встреча с Гибсоном, его спасение, бои плечом к плечу, заражение Абраксасом и, наконец, обнуление. Память, словно издеваясь, мгновенно развернула перед ним файл на Гибсона. Следовало дописать о его гибели, но Анон никак не мог заставить себя смириться с ней. Как он допустил, что посторонняя программа стала ему настолько важна? Дождавшись подходящей глубины рва, его тренированное тело напряглось и рывком выбралось из-под распознавателя. Лишь тогда он осознал, что оказался на свободе. Он мог идти куда угодно, вот только идти ему было некуда. Он все же шел. Пустынный ландшафт Периферии почти не менялся, одна каменистая гряда уступала место другой. Программы, неспособные выполнять свое предназначение, быстро опускаются на дно общества. Анон предвидел увеличение потока клиентов в баре Зюса. Он тоже утратил смысл функционирования, и вперед его вела лишь безумная надежда. Он не мог сдаться, не проверив. Море Симуляции открылось перед ним неожиданно. Черные непрозрачные воды расплескались до самого горизонта, уныло перекатывались низкие волны. Лишенная красок природа, мрачная, как и весь этот край: темные уступы гор с зеленоватыми прожилками застывшей энергии да белые крупицы пены на гребнях вздымающейся воды. Клу позаботился, чтобы из волн более не появился ни один изоморф. Море Симуляции было отравлено, но оно жило. Анону на миг показалось, что вот-вот разомкнется вода, и на берег, изучая Систему впервые открытыми в новом мире глазами, начнут выходить изоморфы. И, может, среди них будет… Анон сомкнул веки, позволяя себе погрузиться в мечты. Неизвестно, что происходит с изоморфами после обнуления. Оставалась возможность, пусть и совсем крохотная, что они возвращаются в Море. И Гибсон… Гибсон, с его обаятельной улыбкой, вечно насмешливым тоном и пронзительным взглядом, не погиб, а попал домой. Анон долго стоял, озирая поверхность Моря, то вздрагивая, когда какая-нибудь волна поднималась выше, чем соседние, то вновь поникая, когда она сливалась с поблескивающей патокой. Ноги подкосились, и он рухнул на песок возле кромки воды, закрыл лицо руками. Ладони скользнули по шлему и бессильно упали на колени. Он стукнул кулаками по земле раз, другой, склонил голову и замер. Он не собирался ни двигаться, ни о чем-либо думать, но нестабильность, возникнувшая поблизости, заставила его очнуться от горя и зарегистрировать ее. Как бы ни был Системный Монитор погружен в переживания, он не мог игнорировать свой функционал. Процесс был необычен, Анон прежде такого не видел. Счетчики сходили с ума, фиксируя аномальную активность Системы. Графики скакали, упираясь заостренными пиками в верхнюю границу, и вдруг успокоились. Процесс стабилизировался, определил свой приоритет и продолжил существовать в Системе, несмотря на невозможность собственной природы. Анон чувствовал, что все тщательно записанное им в реестр происходит совсем рядом, ощущал близость данных загадочного процесса и уже понимал, к какой программе тот относится, но не мог заставить себя открыть глаза. – Отдыхаешь? – ехидно спросили его. – Не лучшее место для прогулки, но тебе, похоже, нравится. Анон медленно поднял голову. Гибсон выглядел таким же реальным, как прежде, и смешинки в уголках его глаз были теми же, что запомнил Анон. – Ты извини, что так долго, – говорил Гибсон, пока он поднимался, пошатываясь. – Я вообще не должен быть здесь, но мой импульс отказывался возвращаться в объединенный разум Системы. Да-да, раскрою тебе маленькую тайну – именно из него появились изоморфы. Ты, наверно, удивлен… Нет, молчи, я понимаю, тут нечего сказать. Анон, почти не слушая болтовню Гибсона, дрожащими пальцами потянулся к его лицу, схватил за капюшон и привлек к себе. – Да я это, я, – рассмеялся Гибсон. – Что, рад меня видеть? Я тоже рад тебе, это ты меня вытащил. Все дело в том, что ты – Системный Монитор. Тебе повезло вовремя оказаться у Моря Симуляции. Ты призвал меня обратно, сам, вероятно, того не понимая. Это так? Хотя нет, не говори ничего, я не хочу знать. Анон смотрел на Гибсона, не отрываясь. Ему мерещилось, что волны, неподалеку омывающие песок, захлестывают и его, переполняя восторгом беснующейся стихии. – Судя по всему, ты спас Флинна, – не умолкал Гибсон. – Он что-нибудь придумает, поможет Системе… А сейчас, с твоего позволения, я взгляну на тебя. Знаешь ли, странно столько пережить с программой и так и не увидеть ее лица. Анон застыл, когда Гибсон коснулся шлема и провел ладонью снизу вверх, убирая его в воротник костюма. – А ты симпатичный, – Гибсон склонил голову набок, придирчиво рассматривая Анона. – Хотя я думал, у тебя более серьезное лицо. Анон разомкнул губы, ему срочно нужно было кое-что сказать Гибсону, но тот дотронулся до них ладонью, и Анон лишь тихо вдохнул. – Я хотел поблагодарить тебя. Ты спас меня не только сегодня, но и тогда, – Гибсон чуть нахмурился. – Не представляю, как тебе удалось победить меня. Не то чтобы я хвастался своими умениями, – он фыркнул, – просто, будь я на твоем месте… Губы Анона задрожали под его рукой, и он воскликнул: – Подожди, я не закончил! Так вот, я никогда бы не смог обнулить тебя. Только не воображай, что ты круче, не в том причина. И кстати, не забывай, я был заражен вирусом. Если бы не это, еще неизвестно, кто бы кого уделал! Анон повел головой в сторону, одновременно открывая рот, но Гибсон вновь перебил его: – Ты наверняка гадаешь, что нам теперь делать. Так вот, предлагаю залечь на дно. Пусть Клу считает, что все изоморфы мертвы… ну, кроме Кворры. Ты же спас Кворру? По глазам вижу, что спас. Так о чем мы? Я говорил с Флинном, ему очень важны изоморфы, поэтому я не могу позволить себе погибнуть. А ты будешь меня защищать. Как тебе побыть моим охранником? Слова подкатили к горлу Анона, он уже почти выпалил то, что должен был сообщить, однако Гибсон оказался быстрее: – Насчет всего, что было. Я ведь тебя подозревал. Думал, ты агент Клу, следил за тобой в «Конце строки», боялся, что ты и впрямь окажешься шпионом. Такой смелый, хороший боец, да и вообще… – он замялся. – Давай договоримся: я сейчас скажу, что думаю, а ты, если что не так, просто ударь меня в лицо и забудь о моих словах. Ну что, договорились? А, все равно скажу. Анон никак не мог уловить паузу в речи Гибсона, чтобы вклиниться в нее – тот тараторил без передышки. Когда он остановился, медля перед очередным водопадом слов, Анон начал было говорить, но Гибсон опять обставил его: – Мы с тобой отличная команда. Прикрываем друг другу спины, выручаем из неприятностей. Только есть кое-что еще. Нравишься ты мне. Понимаешь? Наконец-то Гибсон замолк, давая Анону возможность высказаться, но он стоял столбом, не в силах выразить все те чувства, что вызвало в нем услышанное откровение. – Ну, вроде, ты не против, как я и думал. Я ведь вернулся благодаря тебе из самого Моря… Гибсон подался вперед, коротко поцеловал Анона и отстранился. Анон вышел из оцепенения. Гибсон молчал, значит, он может воспользоваться моментом и все-таки сказать, иначе тот так и не узнает, а позже будет не до этого, так что сейчас, прямо сейчас…. Он поймал взгляд Гибсона и уже начал раскрывать рот, как… – Ты что-то хочешь сказать? Давай потом, у нас много дел. Анон в отчаянии ударил руками по бедрам и отвернулся. – Любишь меня? – спросил его Гибсон. – Понял я уже, понял.