Желания

Кили прекрасно знает, что он недостаточно пьян для этого, но он абсолютно не представляет каким образом они с эльфом оказываются в одной из приватных комнат клуба. Которая даже не выглядит слишком пошло на первый взгляд. А второго взгляда просто не удостаивается. Конечно, он помнит, как они столкнулись — точнее, как эльф буквально утянул его к себе на колени, улыбаясь этой неимоверно самодовольной улыбкой, что, на удивление, только привлекала Кили ещё больше, а не отталкивала, как должна была. Тем более что подкаты у него были просто отвратительные, но сказанные так, будто гном после них должен был падать ему в ноги. Кили даже было интересно, работали ли хоть на ком либо. Или эльф брал только своей внешностью? И, только теоретически возможно, Кили стоило бы поблагодарить Гимли за то, что тому удалось сначала уговорить его прийти в клуб, а после, когда Кили потерял бдительность и даже начал наслаждаться местной музыкой, взять на слабо, заставив пройти по столу и взять напиток одного из незнакомых ему гостей. Глупейшее желание, но то, к чему оно привело глупостью уже не было. В конце концов, Кили всегда нравились эльфы. Особенно такие как этот — неимоверно высокие, и от одного взгляда на которых была видна их принадлежность воинскому ремеслу. Обычно стражники или телохранители, среди которых, тем не менее столь резкие и угловатые черты всё равно редко проявлялись под общей мягкостью образа, свойственному этой расе. С этими чертовыми голубыми глазами и светлыми волосами, достающими до лопаток, которые выглядели только лучше без всех традиционных эльфийских кос, без которых гном и вовсе не встречал эльфов раньше. Этот эльф был идеален. Особенно когда молчал. Эльф вёл Кили за руку и, стоит щёлкнуть замку на двери, дёргает его на себя, почти танцующим движением разворачиваясь и прижимая к этой самой двери. Гном ощущает, как внутри всё тянет от одной только мысли, что в завершении этого действия его с лёгкостью могли убить. Это ощущение было ему настолько незнакомо, что вызывало азарт, а не страх, который должно было. Ведь он совершенно не знает своего спутника. По спине, через холодную дверь раздаётся вибрация остального клуба, приглушенная, но своим ломаным ритмом ни капли не совпадающая с тёплым телом перед ним и ровным и медленным ритмом чужого сердца. И этот контраст Но Кили теряет любые зачатки разума, прощаясь со всеми мыслями разом, видя чужое лицо прямо напротив собственного при более постоянном освещении. Да, свет был приглушенным, но это совершенно не мешало рассмотреть эльфа внимательней. Потому что теперь Кили уверился, что раньше, среди мелькающих ярких цветов, ему не показалось и это и правда был макияж. Это были чёртовы чёрные стрелки, неимоверно длинные и не самые тонкие, намного более яркие чем любые, что молодой гном видел на женщинах своей расы или расы эльфов, а над ними зелёные тени. Или синие. Кили плохо разбирался в названиях цветов. Он точно знал, что видел этот цвет раньше. Но было ли важно знать его название? Точно не сейчас. Чужие губы вновь искривляются в усмешке, в этот раз от его замешательства, и Кили видит как чуть трескается отдающая розовым неяркая, но всё равно неестественная для мужского лица, помада. Гном мог бы всерьёз задуматься о том факте, что его возбуждает один только вид накрашенного эльфа перед ним, но предпочитает этого не делать. Эльф открывает рот, чтобы что-то сказать — наверняка новый комментарий, подобный тем глупым комплиментам и откровенно безвкусным подкатам, что отвешивал ранее — но Кили не даёт, подаваясь навстречу и почти атакуя его поцелуем. Потому что у гнома было стойкое ощущение, что ещё одна фраза по типу последнего «снять тебя и стресс» и он обязательно уйдёт. Тем более, что целовался эльф всё же лучше, чем делал комплименты. «Мм, irime, ты пришёл сюда из одной из моих фантазий?» Кили обнимает чуть опустившегося эльфа за шею и готов умирать только от того, насколько чужие волосы мягкие. Даже лучше чем он представлял. И, конечно, немного от того, что чужие тонкие пальцы тут же начинают расстёгивать пуговицы его рубашки, оглаживая каждый открывавшийся кусочек кожи. «Не угадал, всего лишь с другой стороны стола». На что эльф только смеётся, запрокинув голову и чуть отведя руку с бокалом. Который тут же исчезает в руках кого-то из его компании…  — Хочу тебя, — с почти рычащими нотками говорит эльф и Кили может только облизнуть губы. Наверное, это всё же было очень хорошее решение — остаться в Дейле на эту ночь. Ему обязательно нужно будет поблагодарить Гимли. «Хочу тебя», — шепчет эльф ему на ухо, почти касаясь губами раковины. Кили, который ещё до конца не смирился, что сидит на чужих коленях, кажется, краснеет ещё ярче, чем под красным софитом. И не то, чтобы он был против подобного развития событий… Эльф, явно не нуждающийся в ответе, наклоняется к его шее, тут же ощутимо кусая, отчего гном не может сдержать короткого удивлённого возгласа. Кили вцепляется в чужие плечи и чувствует уже знакомую ухмылку кожей, прежде чем эльф начинает покрывать шею влажными поцелуями, кажется, находя в этом занятии какое-то своё удовольствие. Возможно, обусловленное разницей их культуры, думает Кили, но лишь мимоходом, пока проводит рукой по чужим волосам, пропуская их сквозь пальцы и не решаясь удержать чужой затылок, считая это чем-то странным, хоть и чувствовал, что руки и нужно было куда-то пристроить. А потому только опираясь на дверь сильней и запрокидывая голову, открывая эльфу больше собственной шеи. Потому что этот напор ему нравился. Пусть завтра, наверняка, придется сгорать от стыда, закрывая следы на шее косметикой. Вместе с этой мыслью, его пальцы задевают край острого уха, совершенно случайно, но эльф вдруг стонет ему в ключицу, прежде чем прикусить её почти что так же сильно, как в начале кусал за шею.  — Ещё, — говорит эльф на выдохе, поднимая глаза к чужому лицу и направляя руку гнома к своему уху, ощутимо сжимая пальцы. Глаза эльфа блаженно закрываются, а по телу проходит настолько сильная дрожь, что он чуть откидывает голову, отчего Кили помимо воли, сжимает пальцы ещё сильней. С губ эльфа срывается новый, в этот раз более громкий, стон. И гному нравится следить за этим зрелищем, пусть в голове никак не складывалась линия из действия и реакции на него. Никогда раньше Кили с подобным не встречался. И, скорее всего, потому что эльфы никогда никого не допускали других до своих ушей.  — Эрогенная зона, — сбивающимся голосом сообщает эльф уже очевидную информацию, сразу за этим облизывая губы. Кили разжимает пальцы, чуть кивая, — Очень, — начинает тот снова, когда приоткрывает глаза, смотря на него из-под длинных, и кажется тоже накрашенных, ресниц, но не заканчивает, потому что Кили проводит по верхнему краю острого уха и чуть сжимает кончик, решая отвлечь от проговаривания и без того понятной ему информации, отчего тот стонет вновь и падает на колени. Кажется, в этом был чужой план с самого начала, но гном впервые думает о том, насколько неудобной была их прошлая поза для высокого, неимоверно длинного, эльфа. Это было даже странно — быть выше, когда совсем недавно эльф был выше почти на две головы. Чужие руки ловко расстёгивают ремень и ширинку, несмотря на то, что всё его тело трясёт и почти что ломает от удовольствия, которое дарят пальцы Кили в несложной и даже неловкой ласке. Он не то, чтобы знал, как можно ласкать чужие уши, но его радовало, что, судя по чужим то и дело дёргающимся плечам, у него получалось. Гном мог бы вечно смотреть, как эльф перед ним раз за разом облизывает норовящие распахнуться шире губы, а взгляд с каждой секундой соловел всё больше, но чужие пальцы смыкаются на его члене, заставляя запрокинуть голову и отпустить ухо. Кили просто боится, что сожмёт слишком сильно, причиняя боль. Чужие пальцы сжимаются в плотное кольцо и Кили уже не обращает внимания на то, какой именно комментарий опускает эльф, спуская его брюки и бельё свободной рукой. Ему важно только то, что в голосе звучало своеобразное одобрение. Потому что почти в каждом комплименте до этого он слышал те же интонации. Это было приятно. До этого никто не делал ему комплименты, стоя перед ним на коленях, вдруг помимо воли думает гном. Когда Кили опускает голову, то не может удержаться от вздоха, встречаясь с чужими потемневшими глазами. Эльф открывает рот, медленно высовывая язык и вместе с тем наклоняется вперёд. Кили уверен, что никогда не видел ничего более развратного. Потому что стоит чужому языку коснуться головки, коротким движением слизывая каплю естественной смазки, как способность смотреть на пару мгновений вовсе отключается, когда глаза гнома то ли закатываются, то ли закрываются, то ли всё вместе, на глубоком задушенном вдохе. Он уверен, что эльф должен вновь ухмыльнуться, но когда открывает глаза, тот только смотрит на него и медленно обводит головку языком, прежде чем чуть наклонить голову вбок, роняя волосы на лицо, и провести языком по уздечке, заставляя Кили издать звук близкий к скулежу и рефлекторно схватить его за волосы, почти сжимая их в кулак. Очень хотелось надавить на затылок, опуская ниже, но он удерживает себя от этого. Эльф облизывает губы улыбаясь, прежде чем вновь наклониться и широко лизнуть член до основания и обратно. Гном распахивает губы, прикрывая глаза, но не в силах закрыть их полностью. Потому теперь отвести взгляд от чужого лица было бы выше его сил. Хотя эльф, старательно вылизывающий его член, кажется, стремился именно к этому. Или, быть может, к его смерти. Исключительно от удовольствия. Кили убирает волосы с чужого лица сам, когда замечает как эльф тянет руку, которой до этого упирался в пол, к лицу. И в чужих глазах на мгновение мелькает благодарность, тут же растворяясь в желании и чём-то сравни только обожанию.  — Ты слишком много думаешь, irime, — говорит эльф, отстранясь от него и смотря прямо в глаза, — Nuithad (успокойся). Тебе не о чём беспокоиться сегодня ночью. Нам обоим. Эльф говорит последние слова так, будто знает, какая жизнь покорно ожидает Кили за дверью, на которую они сейчас опирались. Будто эльфа ожидало что-то похожее. Хотя их судьбы, вероятно, снова разминутся и никогда больше не встретятся, оставаясь там, где они находились за этими дверями. Кили не отвечает, лишь немного кивает, касаясь чужого лица, нежно ведя по щеке, поднимаясь кончиками пальцев вверх, к уху. Эльф выдыхает неровно, но его улыбка понимающая и одобрительная. Нет смысла беспокоиться в такой прекрасной компании, думает Кили, за секунду до того, как чужие губы смыкаются на члене. И мысли стремительно исчезают в который раз за вечер, оставляя только блаженную пустоту, когда эльф начинает двигаться, втягивая щёки. Гном вцепляется в чужие волосы, только основанием ладони касаясь чужого уха, но на большее он сейчас эгоистично не готов, плавясь от удовольствия  — Iklifumun, — ругается Кили, стоит только эльфу взять глубже, почти до основания. Хотя секунду назад он не был уверен, что сможет произнести хоть что-то длинее и осмысленней отдельных звуков.  — Это кхуздул? — отстраняясь и тяжело дыша, спрашивает эльф и Кили не может точно осознать смысл вопроса, теряясь между зачаровывающим зрелищем того, как чужой язык обводит влажные губы с размазавшейся помадой и чужой рукой, продолжающей размеренно надрачивать ему, — Звучит горячо, — эльф улыбается, чуть обнажая зубы, прежде чем вновь опуститься, чтобы оставить дорожку поцелуев от головки до основания члена. Кили не может ответить, только старается вдохнуть поглубже, сжимая зубы. Потому что его член буквально ложится на чужое лицо, оставляя влажный след и от этого вида воздуха категорически не хватает. Этот эльф воплощал в реальность большее количество развратных вещей, чем Кили мог придумать за всю свою жизнь. А их вечер только начался. Эльф вновь отстраняется, в этот раз, чтобы взглянуть на него снизу вверх. И гном не может удержаться от того, чтобы провести по чужой верхней губе пальцем, размазывая помаду ещё сильней, а вместе с тем оттягивая губу. Эльф приоткрывает рот и палец, до этого остановившийся рядом с уголком губ, мягко соскальзывает внутрь.  — Saklifumunmîn mênu, — выдыхает Кили, когда эльф обводит палец языком, прикрывая глаза и начиная несильно посасывать, вместе с тем медленно надрачивая ему, явно не упрощая этим мыслительный процесс.  — Звучало как проклятие, — тихо сообщает эльф, с негромким звуком выпуская палец изо рта. Кили прикрывает глаза, ему кажется, что всего этого слишком много.  — Это близко к проклятию, — соглашается гном, только сейчас понимая, насколько сильней его дыхание сбито, почти так же, как дыхание стоящего перед ним эльфа. Он надеялся это очередная разница в физиологии, а не то, насколько его ведёт, пусть это бы ничего, по большему счёту, не изменило.  — Продолжай, — выдыхает эльф, ставя этим словом точку в разговоре, вместе с тем отстраняя чужую застывшую перед его лицом руку и вновь накрывая губами головку, в этот раз чуть задерживаясь на самом конце, работая языком, прежде чем почти резко насадиться до конца, задавая новый, намного более скорый и рваный темп. Кили это кажется чем-то невероятным. Оргазм подходил волнами, вместе с тем заставляя вести себя жестче, всё сильней удерживать чужую голову, почти что насаживать чужой рот на собственный член, меняя темп, на что эльф совершенно не сопротивлялся, принимая более рваные и глубокие движения и даже не дёргаясь, когда Кили, не в силах отпустить чужую голову, кончает ему в рот, замирая и не давая отстраниться первое время. Возможно, чуть позже Кили будет чувствовать вину, но сейчас он был слишком высоко в блаженстве, чтобы понять, что это было весьма грубо. И уж точно не было по его плану. Пусть он и был достаточно размытым с самого начала. Но, как бы то ни было, эльф поднимается с колен вскоре после того, как чужая рука соскальзывает по его волосам, не выражая никаких протестов или недовольств. Кили почти невидящим взглядом смотрит на лицо с размазанной косметикой и следами стекающих по подбородку слюны и спермы, и не может сформировать ни единой мысли. Кроме мысли о том, что он за сегодня уже открыл в себе пару новых фетишей. Это было слишком для него. Эти потёкшие стрелки и тушь, эта размазанная помада и отстранённо-довольное выражение лица. Растрёпанные волосы и, кажется, только усилившийся напор в, последовавшим за недолгими «гляделками», поцелуе. Это всё ещё самое развратное, что происходило в его жизни, думает Кили, чувствуя на языке собственный вкус. Эльф улыбается так многообещающе, отстраняясь, что Кили совсем не сопротивляется, когда его тянут вглубь комнаты, только неловко подтягивая джинсы, почти спотыкаясь. Эльф мягко смеётся, прежде чем усадить его на диван, который кажется Кили невероятно далёким от двери. Пусть и навряд ли это на самом деле так. Эльф вовлекает его в очередной поцелуй, наклоняясь к нему и упираясь руками в его бёдра. В этот раз отдышаться получается с трудом, когда эльф отстранился, оставляя в покое его губы и, вместе с тем, стирая с подбородка следы их недавнего секса, и отходит на пару шагов к столу, на котором оказывается бутылка вина. Без бокалов совершенно. Одна из многих деталей, которые Кили не заметил с начала. И которые, наверное, даже не стоило замечать. Прямо как до этого Кили не сильно обращал внимание на то, в чём был сам эльф, зная только, что в чём-то белом и с короткими рукавами, от чего открывался вид на сильные руки. Наверное, именно руки отвлекли его внимание, думает Кили, рассматривая своего партнёра, «что-то белое» на котором оказывается белыми футболкой и брюками явно людского покроя, который эльфы, на его памяти, вовсе не носили. Эльф пьёт почти жадно, прямо с горла, резким жестом запрокинув бутылку и прикрыв глаза, потускневшие от того, что свет падал прямо на них. Это не выглядело привычным ему жестом, скорее то ли непривычными, то ли нервным, но всё равно завораживающим.  — Вина? — предлагает он, открывая глаза и глядя на Кили чуть более пьяно, чем до этого. Гном только сейчас думает о том, что неотрывно смотрел за чужими руками и резко двигавшимся кадыком всё это время, но даже не обратил внимания, сколько тот выпил, увлечённый видом.  — Не откажусь, — не зная, что иное можно ответить, говорит Кили, решаясь поддаться чужому настроению, и эльф вновь обхватывает губами горлышко бутылки, подходя обратно. Но не глотает. И то, почему он это делает, Кили понимает только когда чужие губы впиваются в его, а стоит ему приоткрыть рот, как в него, чуть стекая по подбородку, тонко стекает вино. Гном удивлён настолько, что не сразу понимает, что ему нужно глотать. Обычно он не любил вино, но сейчас все обстоятельства были на стороне этого напитка. Особенно, новый способ его потребления. И это оказывается хорошее эльфийское вино, что помимо воли отмечает гном, чувствуя на языке знакомый вкус. Бутылка из чужих рук опускается куда-то рядом с ними, в то время как эльф оседает ему на колени, прижимаясь ближе и вновь целуя. С новым напором, будто желая забрать инициативу, за которую с ним никто не боролся. Кили кладёт руки на чужую талию, почти тут же оглаживая спину, желая подарить хоть какую-то ласку в ответ, когда эльф стягивает расстёгнутую рубашку с его плеч. Напор эльфа раз за разом отвлекал его от того, чтобы делать хоть что-то в ответ.  — Thîr vain lín darn thûl nín (Я забываю как дышать, глядя на твоё прекрасное лицо), — шепчет эльф, оглаживая чужое лицо, плавным движением спускаясь к телу, касаясь груди, чуть нажимая на кожу короткими ногтями, в неудачной попытке оставить царапины, — Cîn quelet… claur. (твоё тело… великолепное.) Кили чувствует, как у него перехватывает дыхание от тихих комплиментов на эльфийском вместе с этим взглядом, средним между обожанием и восторгом, когда эльф оглаживает, ощупывает его, будто хочет касание запомнить каждую деталь. Под этим взглядом он не чувствует потребности закрыться. Но от этого взгляда всё равно хочется уйти, настолько искренне-непринуждённым он был. И настолько же незнакомым для Кили. Желая отвлечь себя и своего партнёра, гном тянет край чужой футболки вверх, отчего встречает непонимание в голубых глазах.  — Снимай, я хочу видеть тебя тоже, — говорит Кили, вновь потянув футболку вверх, на что в этот раз не встречает сопротивления. Тело эльфа было таким бледным под его руками, что казалось, светилось, несмотря на розовые росчерки шрамов. Множества шрамов — от самых маленьких до тех, которые выглядели так, будто были близкими к тому, чтобы раны могли стать смертельными. И отчего-то он был уверен, что дальше на теле их было только больше. Кили вздыхает, касаясь одного из шрамов, лежащим рядом с сердцем и выглядящим как след от выстрела. У дяди Двалина был похожий на руке. И это выглядело чертовски больно, когда тот его получил. Гному хочется сказать хоть что-то, но он не может, а потому только склоняется к чужой безволосой груди, чтобы оставить первый поцелуй рядом с тем самым шрамом. Кажется, прямо на сердце. И в этом даже было что-то романтично-символичное. Если бы он вкладывал в это желание хоть какой-то смысл. Поменять их позиции получается без каких-либо проблем. Эльф оказывается намного легче, чем Кили ожидает и, не рассчитав силы, гном почти кидает партнёра на диван, отчего тот издаёт то ли какой-то удивлённый звук, то ли произносит какое-то невнятное слово на эльфийском, но тут же успокаивается, даже несильно разводя ноги, когда Кили нависает, вставая перед ним. Гном делает шаг, вставая максимально близко — насколько позволяло их положение — и наклоняется к чужим призывно выпирающим ключицам, чтобы провести по ним языком. Они были видны даже раньше, сквозь футболку и, возможно, совсем немного, они были ещё одной частью эльфа, которую молодой гном мог считать идеальной. Кили оглаживает чужое тело руками спускаясь с плеч до самой кромки брюк и поднимаясь обратно, чтобы вернуться к чужим рукам, рельеф которых так отвлекал его раньше и так приятно ощущался сейчас под его ладонями, чувствуя каждое различие в них сейчас особенно остро, но стараясь не думать об этом, всё внимание уделяя чужой шее и груди, к которым склоняется, покрывая поцелуями. Гном удивлённо выдыхает на чужую, теперь чуть влажную кожу, когда собирается расстегнуть чужие брюки, но натыкается на факт того, что это уже было сделано. И помимо воли тихо ругается, чувствуя влажное пятно на белье, когда всё же опускает руку ниже, запуская её в чужие брюки.  — Ты был очень настойчив, — усмехается эльф, помогая снять с себя брюки и Кили краснеет сильнее, понимая, что то, что он считал не такими и сильными ласками, оказалось чем-то достаточно сильным, чтобы заставить эльфа кончить. И этот факт, обходя всякую логику, смущает его, а не вызывает самодовольство.  — Мне стоит держать ту же планку? — пытаясь выглядеть более самоуверенно, несмотря на то, что всё это только сильней смущало его, спрашивает Кили.  — Просто не волнуйся, irime, — поднимая чужой подбородок, говорит эльф, — У тебя прекрасно выходит и без каких-либо планок. Когда ты не волнуешься, — продолжает, прежде чем потянуть на себя, почти заставляя лечь сверху, и влажно целуя в губы.  — А теперь отпусти свои мысли и возьми меня, — ему в губы, шепчет эльф и у Кили перехватывает дыхание от этих слов. Эльф не обращает внимания на это, наклоняясь через Кили, чтобы поднять с пола собственные брюки и вскоре вновь откинуться на спинку дивана, держа в руках небольшой тюбик смазки. И подмигивает ему, ловко перебирая тюбик, раскручивая между пальцами. Кили вновь целует эльфа, собираясь уже забрать из чужих рук смазку, когда тот мягко останавливает его, а чужие губы растягиваются в мягкой улыбке.  — Не так, — вставая, говорит эльф и, оглаживая чужие плечи, прежде чем повернуться спиной и плавно наклонится, уперась руками в спинку дивана и прогибая спину. Кили может только выдохнуть, смотря на это зрелище. И вдохнуть сквозь зубы, кажется, ещё тяжелей, замечая между чужих ягодиц небольшую серебристую ручку. В который раз за вечер он думал о том, что всё это для него слишком? Кили не знал, но подозревал, что уже даже не в десятый. Но это точно было близко к званию «слишком слишком». Эльф призывно качает бёдрами и Кили не в силах сопротивляться, ведёт ладонью от чужих лопаток к ягодицам, всеми силами игнорируя слабо поблёскивающую игрушку между ними. Что делать очень сложно, так как буквально всё говорит гному о том, что ему эту игрушку нужно будет из чужого тела вытащить. И он чувствует какое-то странное предвкушение по этому поводу. Любопытство, от того, что никогда раньше не сталкивался с подобным, но и опасение.  — Я не кусаюсь, — поворачиваясь и, Кили успевает заметить, подмигивая, говорит эльф, прогибаясь сильней и качаясь назад, почти касаясь ягодицами чужого тела.  — Я заметил обратное, — удерживаясь от того, чтобы наклониться к чужой спине, улыбается ему Кили, лишь проводя кончиками пальцев по самым заметным из шрамов, вместе с тем, чуть сжимая ягодицу. Ему нравилось это ощущение. Нужно было лишь немного набраться чего-то сродни смелости, чтобы сделать что-то столь смущающее. Эльф ухмыляется, прежд чем тихо неровно выдохнуть, когда Кили всё же наклоняется к чужой спине, оставляя разрозненные поцелуи и, вместе с тем накрывая чужой уже почти вставший член рукой, плавно проводя по нему в неспешном темпе, в то время как второй возвращаясь к чужой груди, не сильно сжимая один сосок. Эльф тихо стонет, подаваясь назад, пытаясь то ли прильнуть к чужому телу, то ли уйти хотя бы от одной из ласк. Кили нравится эта реакция, то как чужое тело плавно перекатывается под его руками, как напрягаются чужие мышцы, по ощущению, совершенно сухие. И как эльф выгибается, путая пальцы в его волосах и притягивая к себе, чтобы смазано поцеловать в губы, издавая тихий звук, похожий на скулёж.  — Ты слишком нежен, irime, — говорит эльф, тяжело дыша распахнутым ртом.  — Ну же, — выдыхает эльф, прогибаясь сильней, вместе с тем подаваясь назад, упираясь ягодицами в чужой член и чуть потираясь в нетерпении. Кили прикусывает губу и, чувствуя это прямым следствием чужой просьбы, отстраняется. Эльф недовольно хнычет, когда ласка прекращается, но шире разводит ноги, почти падая при этом лицом в спинку дивана. Кили быстро облизывает пересохшие губы, сосредотачивая внимание на чужих ягодицах, серебристую ручку игрушки между которыми игнорировать становится просто невозможно. Гному неловко от того, как партнёр ластится к его рукам, стоит ему только положить руку на одну из ягодиц, чтобы чуть раздвинуть их, но от этого, ему кажется, само действие не вызывает новой волны жара, приливающего к лицу. А когда он берётся за небольшое колечко, служащее ручкой и прокручивает его, прежде чем несильно потянуть, смущение и вовсе пропадает, заполняемое возбуждением от того, как эльф выдыхает слова одобрения на эльфийском и разводит ноги на предел своих возможностей, судя по тому, как они чуть дрожат. Кили такое приглашение принимает, ещё немного потянув игрушку на себя, но не выводя её, как ему кажется, даже на половину, прежде чем, просто желая удовлетворить внезапное любопытство, описать ручкой широкий круг, чуть надавливая на края плотно обхватывающего широкий шарик ануса. Эльф удивлённо ахает и плечи его напрягаются. Однако он никак не противится и Кили позволяет себе повторить это действие, прежде чем вновь погрузить игрушку в чужое тело и начать медленно вытягивать обратно. Когда игрушка почти выходит из ануса, Кили решает вернуть её обратно, вводя быстрее, чем до этого вытаскивал, на что эльф резко роняет пару слов, которые вполне можно расценить как ругательства. Кили не был уверен, есть ли в эльфийском хоть какие-то настоящие ругательства, но ему нравилась эта реакция, в любом случае.ъ А потому гном повторяет это действие, чуть прокручивая игрушку, когда она оказывается полностью внутри. Кили гонит от себя мысли о том, что ему начинает нравится наблюдать за тем как пробка входит и выходит из чужого тела, раз за разом заставляя кольцо мышц растягиваться и собираться. Но собственное возбуждение уже не давало долго наслаждаться видом, становясь почти болезненным. Стоит Кили только потянуться к дивану, желая поднять лежащий где-то там тюбик смазки, как эльф почти тут же вкладывает его в руку, задерживаясь пальцами, кажется, дольше необходимого, почти что удерживая чужую руку на месте пару секунд, прежде чем вновь упереть её в диван. Кажется, вспоминает Кили, у эльфов было что-то интимное в жестах, связанных с держанием за руки. Пробка выходит из чужого тела почти легко, лишь недолго тянуще задерживаясь в начале. И вскоре отправляется на диван под шумный выдох эльфа, когда второй рукой Кили открывает смазку, тут же теряя крышечку, падающую на пол. Гнома ведёт от того, как легко в чужое тело проскальзывает два пальца, беспрепятственно входя полностью. Он разводит их в стороны, под негромкий стон эльфа, подавшегося навстречу, желая углубить проникновение.  — Хватит церемониться, — сквозь зубы выдыхает эльф, когда Кили уже собирается добавить ещё один палец, — Darach san ungwalme (Прекрати мучать). Кили послушно вынимает пальцы, чтобы выдавить ещё смазки и, кажется, перебарщивая, но не придавая этому значения, отбрасывая тюбик в сторону. Ему кажется, что хуже от этого уж точно не станет. Потому что причинить эльфу боль он не хотел, ведь что его размер был явно больше той игрушки. И это правда может стать проблемой, с которой Кили не знал как справляться иным способом, кроме как дополнительной подготовкой. Но гном предполагает, что эльф должен лучше знать свои возможности и, вероятно, может себя контролировать достаточно, чтобы не навредить себе. И потому, когда тот прогибается сильней, опускаясь чуть ниже, Кили не собирается спорить и, наскоро смазав себя и слабо удерживая эльфа за поясницу второй рукой, начать входить. Эльф глубоко вдыхает, одновременно будто напрягаясь и пытаясь расслабиться. Кили не спешит, медленно входя, чувствуя как туго это выходит. И это сводило с ума. Особенно, когда эльф нетерпеливо подаётся назад, громко охнув от собственного нетерпения. Кили медленно выдыхает, с трудом удерживаясь от того, чтобы последовать чужому напору и войти резким движением.  — Im ava naikelead le (я не хочу навредить тебе), — собирая все свои навыки в эльфийском в кучку, говорит Кили. Эльф в ответ на это только качает головой и вновь подаётся назад, с напряжённым стоном насаживаясь сильней. Кили сжимает пальцы на чужой пояснице, не желая, чтобы эльф двигался сам. Чужие движения были слишком самоубийственными, а потому гнома даже не смущает, что он наверняка оставит синяки.  — Iklifumun, — почти сквозь зубы ругается Кили, когда эльф, прошептав что-то для него неразборчивое, безуспешно пытается вновь двинуться, но теперь удерживаемый чужой рукой на месте. Эльф недовольно трепыхается, но подчиняется, не имея другой возможности, послушно принимая то, как гном замирает на пару мгновений, прежде чем одном движением войти до конца. Их голоса сливаются в один звук, когда эльф вскрикивает от неожиданности, а Кили стонет сквозь сомкнутые губы, почти упираясь лицом в чужую спину, когда склоняется над ним. Кили усиленно думает о чём угодно, кроме того, насколько узким оказывается эльф, даже не смотря на небольшую подготовку. Которой было недостаточно, в отличии от смазки, с которой он не ошибся, потому что, кажется, только это и спасало. Хотя он всё равно не видел лица эльфа и не мог судить полностью. Но напрягшиеся было плечи расслабляются и Кили на пробу выходит наполовину, для нового толчка. Эльф стонет, вновь пытаясь податься назад, удерживаемый на месте. Но Кили, в этот раз, не останавливается, начиная размеренно двигаться, стараясь сместиться так, чтобы найти нужный угол, чтобы причинять удовольствие и эльфу.  — Anlagor (быстрее), — просит эльф и Кили даже мог согласиться, что это не плохая идея, потому что сил сдерживаться было всё меньше. И потому он позволяет себе более резкие движения. Гном немного смещается и эльф вскрикивает как ни разу до этого — громко, переходя в стон. Чужая рука, почти заламываясь, тянется к назад и Кили, сам не понимая что делает, перехватывает её, переплетая пальцы, на что эльф говорит что-то невнятное и с одним из следующих толчков вновь стонет, подстёгивая Кили двигаться быстрее. И стоит ему отпустить эльфа, давая большую свободу движения, тот начинает подмахивать бёдрами, делая движения сильней и даже будто бы глубже, отчего гном тихо ругается сквозь зубы, чего почти что не слышно за чужими стонами, то заглушёнными, когда партнёр то ли прикусывает обивку спинки дивана, то ли упираясь в неё губами, то более громкими, когда эльф вновь поднимает голову.  — Iesten, údara, (пожалуйста, не останавливайся) — переходя в стон, просит эльф и его голос звучит намного громче чем до этого. Кили думает, что это слишком тихо для крика, но это именно крик. И он не останавливается. Не собирался даже, на самом деле, слишком приятным было то, как эльф с силой сжимал его ладонь и отдавался с таким темпераментным жаром, какого Кили раньше просто не встречал. Кили уверен, что замечает момент, когда эльф окончательно теряет связь с реальностью. Ровно тогда, когда среди стонов начинают проявляться совсем несвязные просьбы не останавливаться и полюбившееся эльфу обращение «irime». Когда эльф тянется к нему назад, выгибаясь, Кили с готовностью отвечает на поцелуй, выходящий до ужаса мокрым и неровным. Особенно, когда гном накрывает свободной рукой чужой член, начиная быстро, хоть и не попадая в ритм толчков, дрочить. И те стоны, включающие в себя помимо удовольствия, немалую долю приятного мучения, что Кили ловит губами, кажутся гному самыми приятными за весь вечер. То как кончает эльф кажется Кили необычным. И он даже понимает, почему не заметил этого в прошлый раз. Потому что эльф только затихает и закрывает глаза, зажмурившись. И только хватка на его руке становится не просто железной, но болезненной, отвлекая Кили от всего остального в первое мгновение. И мысли об этом, доводят Кили до края всего через пару резких, уже сбивающихся толчков, заставляя навалиться на эльфа сверху, вовсе теряя ориентацию в пространстве от оглушительного оргазма. Тот улыбается, мягко и медленно соскальзывая с его члена и поворачивая обоих, заставляя боком то ли сесть, то ли просто упасть на диван, чтобы перевести дыхание.  — Le bainon (ты прекрасен), — вглядываясь в его лицо, говорит эльф и на его собственном расцветает почти тёплая улыбка. Кили неловко улыбается в ответ, не в силах уцепиться хоть за одну из тянущихся, где-то в отдалённом уголке сознания, мысль. Они сидят так ещё некоторое время и Кили не в силах был бы сказать, сколько именно. Наверное, именно это подразумевалось под словом «залипнуть» — просто смотреть на чужое лицо и не иметь ни единой мысли в голове. Даже не стесняться того, что они оба сидели абсолютно нагие. Эльф приходит в себя от этого состояния первым. Он и до этого не столько смотрел на партнёра, сколько скользил взглядом по его лицу и телу.  — San dem, dan ammen boe breithad (это печально, но нам пора прощаться), — возвращая себе отрешённое, истинно эльфийское лицо, лишь немного грустнея, говорит эльф и Кили чуть хмурится, надувая губы, на что тот улыбается, чуть подаваясь головой вперёд, но тут же прикрывая улыбку тыльной стороной ладони. Гном видит в этом привычку. Глупую по сути — потому что улыбка эльфа была прекрасна.  — Im ava (я не хочу), — говорит Кили, не до конца уверенный, не рушит ли он какое-то из грамматических правил чужого языка такой формулировкой. Улыбка эльфа становится совсем лёгкой и грустной, будто он тоже не хотел этого.  — Le mell. Dan im gwennen pada (Ты милый. Но я должен идти), — касаясь чужого лица, отвечает эльф и его глаза в этот момент выглядят намного старше. Кили хмурится, но не возражает. На самом деле, он даже не знал, почему сделал это в первый раз — он изначально знал, что это останется случайным знакомством и, конечно, у них обоих есть жизнь, которой они не будут знать друг о друге. Эльф встаёт и лениво потягивается, то ли красуясь, то ли и правда разминая затёкшие мышцы, прежде чем наклониться, подбирая свою одежду, валяющуюся у его ног. Кили не двигается с места, просто наблюдая за тем, как эльф одевается Спешить ему было некуда. Эльф, ловя его взгляд, поднимает бровь в немом вопросе, но гном только небрежно пожимает плечами, будто говоря, что просто смотрит, в ответ получая смеющийся выдох и новую улыбку, прежде чем эльф наклоняется вновь, поднимая с пола крышечку и использованный ими тюбик смазки. Он пару секунд смотрит на него, а после, неплотно закрыв, кидает в сторону, удивляя Кили тем, как безошибочно попадает в мусорную корзину, стоящую у стены. И гном соврал бы, сказав, что не заметил самодовольства во всей позе эльфа, прежде чем тот поднимает с дивана анальную пробку и упавшую на бок бутылку вина, первую пряча в карман брюк, а вторую задумчиво взвешивая в руке. Бутылка, удостоенная напоследок сомнения во взгляде, отставляется на столик, а эльф снова садится на диван, чтобы начать зашнуровывать свои, как оказалось, кроссовки — Кили даже узнаёт одну из тех модных и дорогих фирм, которые появляются на рекламных плакатах в людских городах. И, вместе с тем, решает, что ему тоже стоит одеться.  — Man i eneth lín? (Как тебя зовут?) — спрашивает Киили, уже застёгивая джинсы. И вместо ответа встречается взглядом с наблюдающим за ним эльфом, который, кажется, решил вернуть ему его же односторонние гляделки.  — Avaquetima, — улыбается уголками губ эльф и Кили недовольно вздыхает. Такой ответ не значил ничего, кроме того, что собеседник не желал говорить своего имени. Даже перед прямым вопросом.  — Le mell. Dan em úpulim (Ты милый. Но мы не можем), — вставая и подавая Кили его рубашку, до этого лежащую на диване, говорит эльф. Кили забирает рубашку и пожимает плечами.  — Be iest lín (как хочешь), — отвечает гном, начиная застёгивать пуговицы. Он и сам не знал, что именно потянуло его спросить о чужом имени. Эльф улыбается ему, в последний момент удерживаясь от того, чтобы закрыть рот ладонью и наклоняется, чтобы коротко поцеловать в губы.  — Navaer (прощай), — говорит он, чуть сжимая плечо Кили, прежде чем, уверенно кивнув, обойти его и направиться к двери.  — Menu gamut khed! — уже после того, как щёлкает, отрываясь, замок, говорит Кили, громче, чем до этого и так резко, что ему самому кажется, что он эти слова выкрикивает. Но когда он поворачивается, то дверь уже закрывается. И то, что эти слова эльф уже не слышал, гнома расстраивает. На самом деле расстраивает, а не как нежелание эльфа назваться. Потому что эльф сделал ему множество комплиментов за этот вечер, а Кили, получается, не успел сделать даже одного.

***

Кили сам не может понять, когда по настоящему прекрасный, он бы даже сказал великолепный вечер, смог столь резко поменять полярность. Сейчас он должен был бы либо спать, уткнувшись лицом в подушку, либо лениво перебирать в голове подробности этого случайного секса. Но в итоге он уже пару минут стоит перед дверью своего номера и просто смотрит на неё, «залипнув» без единой мысли в голове. Комната, которую он снимал в местном отеле, встречает Кили абсолютной тишиной и темнотой. Гном решает даже не включать свет, просто проходя к кровати и безвольно валясь на неё. Настроение, несмотря на прекрасную компанию, с которой он провёл вечер, близилось к отметке «отвратительно» и Кили ничего не мог с собой поделать. И радуется тому, что отказался от идеи снимать один номер с Гимли, ведь только ссоры с другом ему сейчас не хватало. Он не глядя берёт телефон с тумбочки, на которой оставил его сразу после заселения. И смотрит на кучу пропущенных от брата и дяди. «Конечно», — раздражённо думает гном, смахивая одно за одним уведомления о пропущенных звонках и несколько расплывчатых в своём содержании сообщений, задерживаясь только на одном от Торина, в котором дядя со всей присущей ему строгостью напоминает о завтрашнем приёме в Гринвуде. Как будто Кили и так не помнил. Он ждал этот день последние пару недель. Торину не обязательно было напоминать ему о том, что Кили должен быть в опрятном и «живом» виде. Гном уже знал, что в шкафу у него висят все необходимые традиционные одежды, а в тумбочке стоит баночка подходящего ему по цвету тонального крема. Завтра он собирался появиться на глаза дяде только в самом лучшем виде, пусть и подозревал, что недосып и похмелье придут вместе с ним и будут ему всячески мешать. Тем более, что мысли о светловолосом эльфе никак не собирались покидать его голову, обещая стать проблемой в ближайшие часы. Видимо, морщится Кили, это его судьба — быть не в силах выкинуть из головы этого эльфа, имени которого он даже не знает. Впрочем, для того это был совершенно случайный секс. В конце концов, так эти вещи и работают, да? Он и сам шёл с ним с тем же намерением. И гном уже ненавидит себя за эту излишнюю эмоциональность. Кили был почти уверен, что нет никакого смысла надеяться на ещё одну встречу, но что-то внутри всё ещё надеялось встретить эльфа завтра — хотя бы мимолётно зацепить знакомое лицо в составе стражи, которая, наверняка, будет на каждом углу гринвудского дворца. Если эльф вообще был из Гринвуда. Ведь в Дейл съезжались торговцы и путешественники почти что со всего Средиземья, чтобы посетить пышные рынки или глянуть на местные человеческие достопримечательности. Кто бы мог подумать, что ходить с душой нараспашку сейчас может стать настоящей проблемой, с ядовитой иронией думает Кили. Ведь разве с кем-то из его друзей могло случиться подобное? С его братом? Дядей? Да с кем угодно. Конечно нет. У них хватало мозгов не влюбляться в парня, с которым они заведомо заводили «отношения» на одну ночь. И уж тем более, если этот парень был эльфом. Кили почти агрессивно отбрасывает телефон на кровать, устав гипнотизировать сообщение. Будто это поможет мыслям исчезнуть. Впервые за эти недели он не желал отправляться на эти переговоры. Лицо эльфа, в его мыслях, насмехалось над ним своей самой идеальной усмешкой. И в ней будто был голубоватый отблеск не потушенного экрана телефона, который слабо освещал совершенно чужую гному комнату, что только раздражало сильней. Раньше у гнома не возникало таких проблем, пусть он и не был сильным сторонником случайных «свиданий», подобных сегодняшнему. Кили мог только порадоваться сейчас тому, что не встретил Гимли, когда уходил из клуба. Компания друга была бы сейчас только лишней, думает он, садясь на кровати и пытаясь найти глазами бутылку воды, что днём, насколько он помнил, оставалась на письменном столе, но сейчас там загадочно отсутствовала. Краем глаза глянув на экран телефона, Кили обречённо вздыхает. Время близилось к третьему часу ночи. Он не был уверен, во сколько именно они с эльфом встретились, но, видимо, уже после часу. Спать оставалось не так много, при условии, что в девять часов он уже должен был встретиться с Торином за завтраком, а в одиннадцать отправиться в Гринвуд. И от этих фактов вместе настроение окончательно падало на дно. И оставалось только надеяться что гринвудский дворец или хотя бы правитель с сыном, не разочаруют его ожиданий и будут стоить завтрашнего, непременно тяжёлого подъёма. Завтра. Он оставит все тревоги и волнения на завтра. А сейчас ему надо выспаться, желательно выкинув из головы все надежды, что в Гринвуде он увидит того самого эльфа.