Тайна замка Хейлс

Стайлз сошёл с поезда. Комиссар писал в телеграмме, что его встретят, но вокруг не было ни души. Он выдохнул, поправив свой порк-пай, взял чемодан и пошёл к выходу. Пришлось брать карету и ехать в город одному. Уэльс славился своим морским климатом, но Стайлз не думал, что здесь так мокро и сыро, как будто он приехал в вечно влажный Амстердам. Лужи, слякоть, мерзость. Извозчик сказал, что до управления ехать двадцать пять минут. Молодой человек открыл свою записную книжку и углубился в чтение заметки и самой телеграммы от комиссара Хофа. «Замок Хейлс принадлежал герцогу Стивену Роберту Хейлу, угольному магнату, самому крупному горному промышленнику Англии. Это когда-то была крепость, на руинах которой семья Хейл отстроила свой особняк. Позже вокруг фортификации стали обживаться люди, так появился город, венцом которого спустя уже несколько веков было семейное имение. В семь часов сорок минут, когда в замке проходил ежегодный бал-маскарад, маркиза Рейес обнаружила еле живую девушку, оповестив всех присутствующих криком ужаса, стоя у клозета. Юная особа никому не была известна. Девица умерла прямо на глазах маркизы. Бал преждевременно завершился. Дева была в ночном платье, изодранном и грязном, как и её ноги. Лицо бело, но изуродовано с одной стороны. На теле были обнаружены неясные выжженные символы, больше похожие на языческие или рунические. Труп девушки находится в лазарете управления, куда мистеру Стилински предписано прибыть как можно скорее из Лондона по настоятельной просьбе герцога Хейла». Стайлз не знал, почему отец решил, что первым самостоятельным делом сына станет убийство в глуши, но какой-то азарт в юноше забрезжил. Он перечитал телеграмму и нахмурился. Из всей этой истории его смущали только символы на коже жертвы. Если бы не эта деталь, юноша не рванул бы на юг Британии из-за простого, но странного убийства. Дел у него и так предостаточно. Карие глаза метнули свой взгляд сквозь стекло, где со всех сторон карету сопровождал густой лес Брекон-Биконс. Повозка свернула на размытую колею, разбрызгивая грязь в стороны. Стайлз брезгливо ухмыльнулся. Он как-то уже и отвык от маленьких городков, хотя здесь должна быть сносная таверна и отменное пиво. А главное – тишина. Извозчик помог инспектору выйти и подал чемодан. - Мы прибыли к управлению, сэр. Юноша поблагодарил его, отдав всего пару монет за услугу. На крыльце стоял комиссар. Он криво улыбался. Этот человек был сер лицом, усаст, тучен и неприятен. - Мистер Стилински, - прогундел он, - как я рад Вас видеть! - Взаимно, мистер Хоф. Я бы хотел поставить чемодан и увидеть убиенную, если Вы не против. Стайлз не говорил на уэльском диалекте, сказав об этом сразу же, поэтому комиссар старался править свою речь, чтобы столичный инспектор не переспрашивал. Мужчина кивнул на просьбу, открыл дверь гостю и пропустил поляка вперёд. Все, кто находился внутри, обернулись с любопытством. Редко в их краях бывают гости из столицы. Юноша склонил голову в приветствии и тут же последовал за комиссаром. Доктор явно мало имел дел с трупами. Мужчина сконфуженно поприветствовал инспектора, мистера Хофа и предложил осмотреть тело. Она лежала на деревянном столе. Посиневшая и давно мёртвая. Красивая, не по-английски красивая. И юная. Моложе самого Стайлза. Ночная рубашка была дырявая и вымазанная. Ноги и руки покрыты грязной коркой. Правая часть лица изуродована. Поляк заострил своё внимание на пораженном участке. Ловко достав монокль указательным пальцем, он присмотрелся. - Характеры лицевых ран ножевые. - Что Вы имеете в виду? – тут же отозвался представитель власти. - Я хочу сказать, - нетерпеливо, - что она не поранилась, а ей намеренно отрезали половину щеки. Раздался ох отвращения и нелепого сочувствия. Стайлз продолжил. - Она была в сознании, когда это сделали. Данное заметно по крови вокруг раны. Затем, - он двинулся дальше, - ноги у неё не просто грязные. Она бежала не по улице. На ступнях можно заметить кусочки листвы, травы и земли. Думаю, путь её лёг через лес. - С чего Вы это взяли? - Если бы она бежала по дороге, - спокойно и вдумчиво пояснил тот, - то грязь от луж дошла бы до щиколоток. У девушки же грязные лишь ступни. – Стайлз помолчал, переходя взглядом на руки. – Она боролась и была связана, полагаю, следы от верёвки Вы заметили сами. - Боролась? - Определённо, - кивнул инспектор. – Руки и ногти грязные. Не рыла же она землю голыми руками в самом деле, Вы так не считаете? Комиссар промолчал. - Что касается символов, - юноша выпрямился, убрав монокль, - они выжжены, вероятнее всего, клеймами. Следы запечённые, значит, она была жива, но одному из них как минимум пару дней, другие же совсем свежие. - Над ней издевались? - Могу сказать с абсолютной уверенностью, - озадаченно протянул молодой человек. – Её мучили довольно долго. Вы осмотрели срамное место? – немного грубо спросил он у доктора. - Да, - проблеял слабо мужчина. - Ну? Она девственна или над ней надругались? Доктор побледнел и отошёл на шаг назад. Стайлз выдохнул, сузил глаза и посмотрел на мистера Хофа. - Я хочу осмотреть её. - Кто этот человек? – с ужасом спросил врач, пятясь. - Инспектор из Лондона, который является специалистом по таким чудовищным делам. Подайте мистеру Стилински простыню и воду. Стайлз хмыкнул: комиссар явно имел в виду его отца, но сейчас данная ошибка ему лишь на руку. Взяв ткань, он откинул аккуратно ночное платье убиенной, схватился за её бедро и потянул медленно в сторону. Вынув вновь монокль, внимательно осмотрел детородную часть. Догадка подтвердилась. Её неволили. Пользовались слабостью и положением. - Раны рваные, в жутком состоянии. - Мы имеем дело с маньяком? - Я бы не спешил с такими выводами, - молодой человек помыл руки, протёр монокль, убрав его сразу, и обошёл стол. – Видите эти символы? Они почти по всему телу, кроме лица, кистей и ступней. Нет, - поляк подошёл к комиссару и обратил его внимание на запёкшиеся знаки, - маньяки просто насилуют. Берут своё силой. В редких случаях издеваются. Здесь нечто иное. Повисло молчание. - Кто она, Вы знаете? - Нет. Мы опросили всех гостей герцога. Никто не видел её прежде. - Она простого рода. Меня удивляет, что в ваших краях убит человек, но его никто не знает, и мало того, не хватились ещё неделю назад. Не появилась же она из воздуха? – негодовал тот. - Не могу ответить на Ваш вопрос, мистер Стилински. Тот кивнул и пошёл к лестнице. - С чего Вы собираетесь начать? – спросил его комиссар наверху, когда они стояли возле чемодана столичного гостя. - Я хотел бы утром побывать в замке, если это возможно. - Распоряжусь, чтобы Его Светлости доложили о вашем прибытие. Герцог крайне заинтересован в раскрытии этого дела как можно быстрее, поэтому, полагаю, Вас там примут с особым гостеприимством. Стайлз взял свой багаж. Они вышли на крыльцо. Мистер Хоф указал ему на таверну, в которой и располагался отель. Дождь всё продолжал и не думал прекращаться. Пожав друг другу руки, они распрощались. Стилински пошёл к таверне, озадаченный увиденным в лазарете. Слуга доложил, что инспектора будут ждать в замке в любое время, но Стайлз предпочёл сперва переговорить с маркизой Рейес, которая видела всё от начала и до конца. В шикарном доме графа Рейеса гостя приняли с опаской. Люди были напуганы произошедшим, но со слов самого графа все рады, что к ним приехал столичный инспектор, который раскрывал похожие преступления. Маркиза была крайне бледна, поэтому Стайлз не хотел утомлять её. Они расположились в библиотеке, где было светлее. Юноша достал записную книжку и принялся за опрос. Дама поведала ему доверчиво и чисто, что была напугана, лик девушки так и стоит у неё перед глазами, по ночам трясёт. Затем она выпила воды и начала всё с начала. Как увидела её на полу, в крови, грязную, как закричала, как поняла, что её не спасти. - Миледи, - мягко и галантно обратился к ней поляк, - а что было после того, как Вы закричали? - Я припала к стене, меня замутило. Потом набежали люди. - Вы очень стойкая и смелая молодая дева, - уверил её юноша, - другая бы особа упала без чувств. Скажите, - он методично всё записывал, - кто появился первым рядом с Вами? - Дерек, сын Его Светлости. Маркиз тоже испугался, попытался помочь несчастной, но она уже была мёртвая. - Что было после? - Дерек взволнованно спросил, что со мной и как я себя чувствую. Потом он обратился с этим же вопросом к герцогине Арджент. Как только рядом появился мой отец и попытался привести в чувство, он убежал. - Куда? – тут же спросил инспектор. - Не знаю, - пауза. – Вы что же, подозреваете маркиза? – испугано. - Я не исключаю ни одного возможного варианта, - спокойно и с улыбкой ответил собеседник. – Кто ещё был с Вами тогда? - Дерек, - девушка задумалась. Её пальцы дрожали. – Кто-то из слуг, а потом только мой отец. - Что ж, - Стайлз встал, закрыв свою записную книжку, - благодарю Вас за участие, и прошу простить за беспокойство. Мне бы не хотелось, чтобы эти страшные видения мучили Вас и дальше. - Что Вы, мистер Стилински, весь наш край рад тому, что это страшное дело будет расследовать человек, который в этом хоть сколько-то понимает. Простите меня, я не смогу проводить Вас, мне дурно. - Конечно. - Инспектор, - позвала та слабо. - Да? - Если Дерек... – она сглотнула, потупив взгляд, - если он виноват, Вы доведёте это до общественности? - Разумеется. - Видите ли, - девушка обмахнулась веером, - каждая семья в Уэльсе хотела бы породниться с Хейлами, в том числе и наша. Дерек, он... – она отчего-то замолчала и покраснела. - Не переживайте, миледи, я всё узнаю, и если он виноват, то понесёт наказание, а если нет, то ваше имя не будет запятнано после супружества с маркизом, - юноша улыбнулся, поклонился и пошёл вслед за дворецким. Экипаж доставил его к трактиру, где как раз обедал комиссар. Стайлз подумал, что не стоит откладывать вопрос, который у него созрел в голове ещё в доме графа Рейеса. Заказав себе пинту пива и закуску, Стилински подсел к комиссару и мужчине, с которым тот разговаривал. - Добрый день, господа. - Добрый, мистер Стилински. Как ваши успехи? Незнакомый мужчина был офицером. Он лишь кивнул, поприветствовав поляка. - Я погостил у графа Рейеса, поговорив с маркизой. Она говорила Вам, - Стайлз отпил немного пива и довольно улыбнулся: оно было действительно отменным, - что первым рядом с ней оказался сын герцога? - Да. Многие подтвердили, что Дерек танцевал с маркизой Оурон, оказавшись ближе всех к клозету. Он побежал на крик, за ним поспешила маркиза. - А что Вы можете рассказать о самом молодом человеке? Стайлза не отпускала мысль, что этот Дерек явно там не случайно оказался первым. Комиссар с офицером переглянулись. Затем мистер Хоф понизил голос. - Поговаривают, что слуги им очень недовольны. Он странный. - В каком плане? – спросил юноша, а мужчина шикнул, чтобы тот говорил тише. - Во всех. Он разумный, но не от мира сего. Ходит в лес, шастает там днями и ночами. Бывает, от людей шарахается. Жениться не хочет, боятся его. - А на светских раутах? - Маркиз и маркиз, - беззаботно ответил офицер, пока комиссар крупно глотал пиво. – Танцует, улыбается, герцог ему жену подыскивает, но маркиз артачится. Нормальный, словом. А чуть один остаётся – сбегает в чащу свою. Что он там делает, никто не знает. Мужчина пожал плечами и взялся за кружку. Стайлз кивнул. Затем они обсудили дальнейшие действия поляка, пожелали ему удачи и ушли на вахту. Замок, как и любой другой находящийся в Уэльсе, располагался на холме. Из городка его было видно со всех сторон. Подъём занимал без малого почти что час. Стайлз, сидя в экипаже, перечитывал телеграмму и успевшие появиться за один неполный день заметки. Ему польстило, что столь важная особа, как герцог, лично настоял на приезде его отца в этот край. О деятельности главного инспектора лондонской полиции Джона Ноа Стилински знали, в основном, лишь в Англии. Его работа вызывала ужас и восхищение общественности, ведь он копал как червь и брался только за самые необъяснимые, самые поразительные случаи. О Стайлзе ходили слухи, что он не просто идёт по стопам отца, а в скором времени переплюнет его, но опять же, пересуды по большей части только в Лондоне. Как слухи дошли до Уэльса – непонятно. Видимо, у герцога Хейла были связи. В замке его встретил мужчина средних лет, поклонившись и представившись Девкалионом, управляющим. Добавил, что Его Светлость ожидает дорогого гостя на втором этаже, куда его препроводил юный слуга. Герцог бросил на дверь ленивый взгляд, а когда инспектор зашёл, встрепенулся и выказал своё почтение. Ему было от силы пятьдесят лет. На нём были брюки из саржевого хлопка и чёрного цвета жилет, как Стайлзу показалось, выполненный из шёлка с изысканной вышивкой. Как это было принято, они пожали друг другу руки, что вызвало нескрываемый ужас у слуги. Герцог предложил гостю присесть, а юношу выпроводил и повелел, чтобы их не беспокоили. - Я настоял на скорейшем приезде старшего инспектора Стилински, а ко мне приехал сын, - он прищурил глаза. – Могу ли я уповать на вашу компетентность? - Мне чрезвычайно лестно, Ваша Светлость, что слухи о моём отце ходят не только по Англии, но добрались и до ваших краёв. Заверяю, я сын своего отца, его лучший ученик, и если бы он не доверял мне, то никогда бы не подрядил на это дело, - улыбка. - Я бы хотел спросить у Вас про бал. Как часто Вы устраиваете столь пышные мероприятия? – Стайлз тут же достал свою записную книжку, готовый конспектировать. - Приёмы в последнее время стали обычным делом. Бал-маскарад – раз в год, в разное время года. Зимой, весной, летом или осенью, а потом круг повторяется. - С чем это связано? - Вы не хуже меня понимаете, что к хорошему привыкаешь. Мой прадед решил, что подобный цикл надо сделать для разнообразия. Высшее общество слишком взыскательно. - Понимаю Вас. Скажите, много ли было у Вас гостей? Комиссар не смог сказать мне точное число. - Порядка двухсот человек, - вяло ответил герцог, медленно моргнув. – Простите, мы здесь все переживаем. Я мало сплю. - А Ваш сын? - Дерек? – не понял мужчина. – Мы крайне редко общаемся. Он предпочитает одиночество, - слегка раздражённо заметил собеседник. Стайлз подумал, что на то есть причина: и реакция герцога, и отшельничество его единственного сына. - Я осведомлён, что Вы никак не можете его женить. Бал в некоторой степени был приурочен к поиску невесты? - Вы проницательны, мистер Стилински. Да, в прошлом году и в этом я позвал всех друзей даже из отдалённых земель на этот бал. Во мне пока теплится надежда, что его упрямство связано лишь с возрастом, и найдётся такая дева, которая сможет пленить этого строптивца. - А матушка? - Герцогиня Хейл хрупка здоровьем. Если Вы хотите её видеть, я устрою Вам встречу. - В этом нет необходимости. В данном случае меня больше всего заботит Ваш сын, - Стайлз подбирал корректные слова, чтобы не задеть герцога. – Он первым оказался рядом с маркизой Рейес, увидел убиенную, а затем, по непонятной причине, убежал. - Мальчику стало плохо, - с абсолютной уверенностью сказал тот. - И всё же, - гнул своё поляк, - я бы хотел его видеть. Это возможно? Мужчина растерялся. На его лице появилось выражение не присущее высокой особе. Он не скрывал своей неуверенности и не знал, что сказать. - Понимаете, Дерек необычный молодой человек... - Его нет в замке? – спросил Стайлз прямо, чтобы не тянуть время. - Честно сказать, я не знаю сам. Нужно спросить у Девкалиона. За дверьми стоял тот самый молодой слуга, который сопровождал инспектора. Получив приказ, он удалился. Управляющий доложил, что Дерек спускался на трапезу и, возможно, уже у себя. Из замка он уходил только утром. Герцог поманил Стайлза и вышел из зала. Мужчина явно спешил. Они подошли к массивной и богато украшенной винтовой лестнице. Его Светлость поднял голову и заметил, что сын поднимается на третий этаж. - Дерек! Тот даже не дрогнул. Юноша подумал, что это открытая наглость со стороны молодого человека, не имеющая никакого отношения к хорошему воспитанию. Он нарушил несколько правил приличия. Тем не менее, продолжив свой путь, его высокая фигура скрылась на третьем этаже. - Прошу простить, мистер Стилински. Я Вам сказал ранее, что он необычный, - немного виновато протянул мужчина. – Могу ли я ещё чем-нибудь помочь в вашем расследовании? - Я бы хотел осмотреть бальный зал и место у клозета, где нашли девушку. - Девкалион вас проводит, а я удалюсь с вашего разрешения. У меня накопилось немало дел. Стайлз поклонился герцогу, проводил его взглядом и пошёл за слугой. Зал был огромный. Пришлось покрутиться, чтобы увидеть всё помещение сразу. Помпезность и роскошь здесь сквозили отовсюду. Стайлз прошёлся по периметру, а потом встал посередине, прикрыв глаза. Его обдало чувством эйфории, послышалась музыка, шуршание дорогих женских платьев, смех, звон бокалов. Маски, танцы, флирт. Непринуждённая атмосфера. Будто бы он перенёсся в этот вечер, представляя, как оно могло бы быть. Его даже не смущало присутствие управляющего. Когда видение ушло, юноша открыл глаза, вновь осмотрел зал и попросил, чтобы ему показали место, где дева умерла. Конечно же, там было стерильно чисто, но Стайлзу стало душно. Он потянул за свой шейный платок, который будто бы давил, присел на корточки и присмотрелся. Ни следа не осталось. Поляк закрыл глаза и представил девушку перед своим внутренним взором: изуродованную, молодую, опороченную. Он видел её как будто наяву. И ему страшно захотелось узнать, кто и зачем это с ней сделал. От клозета вели два коридора. Один в зал, а другой на лестницу. - Скажите, - начал инспектор, достав записную книжку, - когда Вы осматривали помещение после окончания бала, были ли видны следы на лестнице? - Нет, сэр, - слуга отрицательно качнул головой. – На ковре ничего не было. - А в коридоре? У девушки были грязные ступни. - Признаться, сэр, в коридоре было затоптано, потому что многие господа убегали вон в панике. - Понимаю, - хмуро протянул тот. Встав, Стайлз убрал книжку во внутренний карман жилета. – У меня к Вам есть ещё один вопрос: скажите, в какое время суток я могу застать маркиза, чтобы переговорить с ним? Слуга отвёл глаза, помолчав. - Утром, сэр. Дерек завтракает раньше остальных. - А что он делает потом? - Когда как. Может уйти из замка или остаться, закрывшись в библиотеке. - Спасибо. Поляк кивнул. Перед уходом он попросил Девкалиона осведомить герцога, что ещё не раз приедет, с его позволения, конечно же. Извозчик услужливо открыл дверь. Стайлза посетила мысль, что за ним наблюдают. Перед тем, как сесть в экипаж, он окинул взглядом замок, но ничего не заметил. Целый день Стилински анализировал показания, вновь и вновь перечитывая свои записи. Сейчас мысль о том, что Дерек причастен, всё глубже укоренялась и не отпускала. Инспектор попросил комиссара отложить похороны жертвы, дабы провести ещё один осмотр. Его главной чертой была скрупулёзность и точность. Он не упускал ни одной детали. Днём позже Стайлз занялся девушкой. Он тщательно осмотрел все увечья, перерисовал каждый знак, пытаясь упорядочить их или найти скрытый смысл. В лазарете все смотрели на него с опаской. Сейчас поляк вселял в людей ужас своей бесчеловечностью. Он не пренебрегал мелочами, не брезговал прикасаться к трупу, не воротил нос как все другие. Разительно отличался, поэтому его не понимали. Некоторые допускали мысль, что тот просто ненормальный, другие же испытывали к нему жалость, понимая, что юноша останется навсегда один, если будет уделять мёртвым больше внимания, чем живым. Но одного было у него не отнять – Стилински всегда делал своё дело, как и его отец. И делал это хорошо. Вот и здесь, смотря на молодое лицо, его била дрожь, внутри всё клокотало. Хотелось знать ответы на вопросы. Эта лихорадочность и вела его к цели. Придя в номер над трактиром, он упал без сил и тут же заснул. Весь день юноша рисовал эти закорючки, оттого глаза и руки устали. А во сне к нему пришла мама. Она гладила мальчишку по тёмным волосам, улыбаясь, и говорила, что будет всё хорошо. Стайлз подскочил. Он даже не разделся, не умылся со вчерашнего дня. Так и был в брюках, жилете и честерфилде. Дождь всё ещё шёл и никак не хотел уняться. В трактире в такую раннюю пору никого не было. Хозяйка криво улыбнулась ему и начала хлопотать над завтраком для постояльца. Он сел за стол и раскрыл книжку. Все рисунки были ещё свежи, похожи на оригинал. Перед глазами опять всплыл образ, но инспектор мотнул головой. Нельзя их жалеть, нельзя допускать эмоций, иначе они начнут доминировать над здравым смыслом. Женщина принесла ему завтрак, Стайлз, в свою очередь, полюбопытствовал, какие нынче по городу ходят слухи. Та присела и тихо пересказала всё, что знала сама. Герцог обеспокоен этим убийством, он скоро уезжает по своим делам, к самой отдалённой шахте в восточном Уэльсе. Люди напуганы, ведь в их краях такого никогда не было, но все верят в лондонского гостя, что он с высоты своего опыта сможет разрешить эту загадку. Стайлз улыбнулся, понимая, что в городе до сих пор думают, что он – это отец. Что ж, пусть так и продолжается. Хозяйка попросила прощения, откланялась и удалилась. Стайлз поел и пришёл к выводу, что обязан поговорить с Дереком, даже если тот будет бегать от него по всему своему владению. Извозчик поинтересовался, зачем мистер Стилински едет в замок в столь поздний час. Юноша не ответил, добавив одну монету. Мужчина туп не был, замолчал и отвернулся, подгоняя лошадей. Многие могли уже закрывать дворы, успокаивать скотину и готовиться ко сну. А он поехал на поиски ответов. На стук не реагировали. Затем явился Девкалион и был крайне удивлён появлению поляка. - Мне необходимо поговорить с сыном герцога. - Сожалею, сэр, - проблеял слуга, - Дерека нет в замке. Стайлз кивнул и удалился, запахивая пальто. Вернувшись к извозчику, попросил его подождать, сказав, что обязательно вознаградит его за это ожидание. Кромка леса поглотила его так неожиданно, что юноша растерялся. Трусом он не был, но и отупелой храбростью не отличался. Одно дело видеть ужасы внутри стен, а другое – на открытом пространстве, где на тебя может напасть дикий кабан или поджидать любая другая гадость. Лес был тих. Конечно, идти одному в сумерках было небезопасно, но желание разговора жгло молодого человека изнутри. Он аккуратно ступал, стараясь дышать тише. Послышалось журчание: недалеко протекал ручей или маленькая речка. И чем дальше вели его ноги, тем темнее и страшнее становилось. Душа его оставалась неспокойна, но места страху он не давал. Показалась опушка, а журчание стало громче. - Я зашёл слишком далеко, - сказал Стайлз тихо. В этот момент хрустнула ветка. Он испытал острый испуг, но понял, что сам виноват: не смотрел под ноги. Туфли запачкались. Стилински переступил ветку, а когда поднял глаза, увидел зверя. Страх сковал его, опутал и душил. Это был волк. Крупный, дикий и очень опасный. Животное стояло на опушке и наблюдало за ним. Глаза горели, показался оскал. Стайлз успел подумать, что если сейчас же не уберётся прочь, то его съедят вместе с пальто и ботинками. Эта мысль придала сил. Резко развернувшись, он пустился наутёк. Открыв рот, дыша как можно глубже, инспектор бежал, не помня себя. Так страшно ему давно не было. А сзади за ним следовал зверь. Его дыхание ощущалось на затылке. От ужаса юноша вспотел, но его обдало холодом. Он обернулся на бегу и увидел его, в тот же миг налетев на корягу и повалившись наземь. Руки проехались по влажной листве, грудь слегка саднила. Тут же повернувшись на спину, поляк начал отползать. Волк подходил к нему мягко, с осторожностью, будто обдумывая, сожрать его целиком или поделить. В момент Стайлз ощутил сразу страх, безысходность и ужас. Всё его существо протестовало против такого никчёмного для себя конца, но реальность говорила, что он повинен сам. Надо было встать, бежать, кричать, позвать на помощь. Хотя бы попытаться спастись, а он полусидел на холодной влажной траве, затравлено смотря на волка. Хищник наклонился и принюхался, а потом начал наступать. Стайлз зажмурил глаза и выдохнул, замерев, потеряв счёт времени. Он не верил в бога, но начал молиться. Зашуршала листва, в миг стало тихо. Ветер гулял меж крон, инспектор продрог до костей, сидя на сырой земле, не обращая внимания на тупой дождь. Спустя целую вечность, когда он немного успокоился, произошло то, чего поляк не ожидал. В этой глуши, где даже белки боялись появляться, послышалась музыка. Кто-то играл на блокфлейте. Характерный звук, манера. Стилински открыл глаза. Волка рядом не оказалось. Выдохнув, юноша обратил взор в сторону, откуда слышалась мелодия. На опушке стоял человек, точнее, что-то похожее на человека. Он выглядел странно. На фоне лунного света виднелись руки, блокфлейта, которую он опустил, поняв, что на него обратили внимание. Стайлз хватал ртом воздух, думая, что это ещё не конец, волк мог отбежать, испугавшись музыки, но его возвращение лишь вопрос времени. Инспектор смотрел неотрывно на опушку: человек был в звериной шкуре, он передвигался довольно быстро. Был высок, крепок и худ. Шкура оказалась медвежьей. На нём были какие-то удивительные узкие брюки, как будто из кожи, на ногах высокие тонкие ботфорты, больше ни на что другое эта обувь не была похожа. На лице маска, прикрывающая верхнюю часть, от лба до носа. Стайлз жадно наблюдал за ним, заострил внимание на этой маске и не мог понять, кто этот человек, откуда он взялся. Взгляд скользнул дальше. На поясе была повязана портупея, на которой висел массивного вида нож, блокфлейта, какие-то ремешки и верёвки. Когда же незнакомец спустился, подошёл к юноше, то присел на одно колено перед ним. Поднеся руку в кожаной перчатке к своему лицу, незнакомец приподнял маску. Это был молодой и красивый человек, чуть старше самого Стайлза. Голубо-зелёные глаза смотрели зло и недобро. - Это частные владения и тебе нечего тут делать, - сказал хрипло и грубо. – Не появляйся здесь больше, - прошипел тот, максимально приблизившись к поляку, - иначе я скормлю тебя волку. А теперь, - после краткой паузы продолжил он, - беги! Стайлз вытаращил перепуганные глаза, но не сдвинулся с места. Человек встал и двинулся к опушке. Стилински пришёл в ужас, когда до него дошла суть угрозы, сразу же вскочил и понёсся к замку, что было сил. Извозчик удивился в который раз за этот день поведению юноши. Тот влетел в экипаж, дрожащим голосом прошептал, чтобы он как можно скорее возвращался в город. Его явно что-то напугало. Оказавшись в номере, Стайлз заперся, забился в угол, прикрыл уши и повторял про себя, что он в цивилизации, что бояться больше нечего, ведь за ним никто не гонится. Сутки он просидел взаперти. В голове крутились догадки, карябающие его сознание вопросы. Стайлз пугался каждого шороха, каждого звука. Он задремал только под утро. Силы не хотели накапливаться в его теле после стресса. Ни руки, ни ноги не слушались. Хозяйка трактира обеспокоилась отсутствием гостя на трапезах, поэтому робко постучалась в конце дня, сказав, что принесла ужин и, если мистеру Стилински плохо, она может позвать лекаря. Стайлз еле встал, открыл дверь, поблагодарил женщину за еду и вяло улыбнулся, поняв, что в суматохе забыл принять своё лекарство. Встряхнувшись, юноша решил дать волю слезам, и когда те кончились, лёг спать. А утром к нему нагрянул комиссар, объявив, что сегодня они хоронят убиенную деву. Молодой человек кивнул и удалился переодеваться. На улице лил дождь. Туфли сразу же испачкались. Комиссар передал инспектору зонт. Тот опомнился, что свой позабыл в номере, но возвращаться не стал. Стайлз понял, что в их краях – это редкость, так как тут постоянно льёт, и изобретение Джонаса Хенвея встречается только у вельмож. Экипаж уже поджидал. - Вы неважно себя чувствуете? – участливо поинтересовался мистер Хоф. - Я не привык к такому дождю. - Но Вы же из Лондона, - непонимающе протянул мужчина. - Да, так и есть, но в Лондоне дождь хотя бы на пару дней прекращается, а здесь будто из колодца поливает. Не удивлюсь, если в скором времени у вас будет наводнение. Комиссар промолчал. Он лишь изредка косился на юнца, отметив только бледный вид и налёт нервозности. Погост был небольшим. Двое полицейских орудовали лопатами. Девушка лежала на мокрой земле, закутанная в светлую тряпку. Стайлз недоумённо посмотрел на несколько экипажей, которые стояли за воротами. - Почему у кладбища кареты? – спросил поляк у комиссара. - Некоторые господа решили почтить её память. В наших краях принято прощаться с усопшими, даже если Вы их не знали никогда. Юноша кивнул. Он ловил на себе любопытные взгляды, но старался не оборачиваться. Всё же светский тон необходимо соблюдать в любых условиях. Ему было тоскливо и неуютно. Мужи подняли тело девушки как какой-то малозначащий предмет, сгрузили в неровную яму. Все перекрестились. Святой отец начал читать молитву, когда о девицу стали биться комья земли, сбрасываемые с лопат. Стайлз закусил губу. Дело приняло странный и более загадочный оборот, но он продолжал стоять на своём намерении докопаться до правды. Если виновный в этом городе, то он найдёт его, даже если придётся проторчать в этом захолустье месяцы. Тенью мимо прошёл молодой слуга, которого Стайлз запомнил. Он вымок, сгорбился, держа в руках цветы. К этому моменту могила была уже готова, а святой отец закончил молитву. Светловолосый малый положил цветы и сразу пошёл назад, к экипажу, где его ждали. Стилински удивился. Тот подошёл, шепнул что-то в приоткрытую дверцу и устроился на запятках, пытаясь прикрыться от дождя. - Это герцог? Юноше не верилось, что столь высокая особа посетила кладбище, ведь герцог Хейл явно дал понять, что у него много дел и, по слухам, совсем скоро он собирается отбыть по важным делам. - Нет, - спокойно ответил комиссар, - это маркиз. Стилински так и вскипел. Злость забурлила, поднимаясь пузырями в глотке. Его зашатало, лицо вмиг стало бледным и сердитым. Экипаж, где сидел сын герцога, тронулся с места, направляясь в замок. За ним последовали все остальные. Больше не на что было смотреть. Сжав ладони в кулаки, Стайлз попытался успокоиться. То, что этот щегол ещё тот мерзавец, юноша понял только сейчас. Почти публично издеваться – это за гранью. Пусть избегал бы инспектора дальше, но вот так в открытую являться, крутить хвостом перед носом полицейских – лихо. - Что с Вами? - Нет, ничего, - опомнившись, Стилински смягчился. – Если Вы позволите, я удалюсь. - Разумеется, - комиссар кивнул. Стайлз сел в экипаж и приказал ехать в замок Хейлс. Юноша фыркнул, выбравшись на улицу. Ливень безжалостно хлестал, как рассерженное животное, и выданный комиссаром зонт не спасал. Закутавшись в пальто, инспектор быстрым шагом дошёл до парадной двери. На крыльце он обернулся и жестом попросил извозчика его ждать. - Мистер Стилински, - сказал Девкалион, открыв дверь, - чем могу быть полезен? - Мне нужен маркиз! Стайлз буквально ворвался в замок. К нему тут же подскочила рыжеволосая служанка и взяла мокрое пальто. Мужчина не рискнул говорить что-либо против. Он поклонился и попросил следовать за ним. В парадной сидела герцогиня и какие-то женщины. Они разом все повернулись, но не издали ни звука. Стайлз проявил учтивость, поклонился и сразу же поспешил за Девкалионом. Женские расспросы ему сейчас ни к чему. На третьем этаже перед массивными дверьми они замерли. Мужчина постучал, потом распахнул одну створку. У окна, спиной к входу в библиотеку, сидел молодой человек. Тёмные волосы были в беспорядке, жилет казался тесноват, но Стайлз решил, что это лишь иллюзия, так как молодой человек обладал широкими плечами. На нём была светлая рубашка и бриджи. - Милорд, мистер Стилински хотел бы переговорить с Вами, - доложил Девкалион. Стайлз нацепил на лицо самое бесстрашное выражение, максимально расслабился и остался хладнокровен, но когда молодой человек повернулся, у поляка застрял в горле крик. Голубые глаза смотрели брезгливо, насмешливо и зло одновременно. - Я не имею никакого желания говорить с этим господином, - ровно ответил сын герцога, отвлекаясь от книги. Это был тот самый человек из леса, появившийся после ухода волка, в шкуре, дикарь. Юноша открыл рот от удивления, но поборол себя. Он похолодел. Дерек вызывал в нём неконтролируемый страх и ужас. От него веяло опасностью, хотя сейчас перед ним стоял цивилизованный человек, без оружия и, вероятно, ручного зверя под рукой. - Но, мой лорд... - Повторяю, я не стану с ним говорить, - нахально и беззастенчиво ответил тот. Девкалион опешил, удивившись. Стайлз стоял и помалкивал, отходя от потрясения. Дерек недобро клацнул зубами и обернулся, утыкаясь в книгу, отгородившись от них спиной. - Полагаю, будет лучше пойти мне навстречу, милорд, - сказал инспектор, сделав шаг вперёд, - я не займу много вашего времени. - Я не хочу уделять Вам своего времени вовсе! Дерек, поняв, что от него не отстанут, встал и двинулся к юноше и слуге с грозным видом. - В вашей речи отсутствует здравый смысл, смею заметить, - Стайлз сделал выпад, но того это не впечатлило. – Старания вашего отца пойдут прахом, если… Поляк запнулся, наткнувшись на бушующее голубое пламя в глазах напротив. Никто на него не смотрел с такой лютой ненавистью. - Вы забываетесь, мистер Стилински, - спокойно и ровно ответил Дерек, встав в дверях. - Да, Вы, безусловно, приглашённый гость, но, тем не менее, лицо постороннее. Не изглаживайте из памяти этот факт. Закончив, он одарил оппонента самым пренебрежительным взглядом, а затем довольно громко крикнул: «Отец!». Стайлз обомлел. Столь беспардонного, наглого, бессовестного, хамского и грубого человека юноша в жизни не видел. У него в глотке заскрёб протест, но воспитание не позволило его озвучить. Герцог явился в сопровождении двух слуг. Весь его вид говорил о том, что дерзость сына непростительна, но он не успел ничего сказать. Дерек, всё ещё держа книгу, гневно сказал родителю прямо в лицо: - Избавь меня от этого надоедливого человека. Я не хочу иметь с этим делом ничего общего. И удалился под восторженно-удивлённые взгляды. Стайлз подумал, что Дерек ассоциируется у него с дикой и ядовитой змеёй. Внутри вновь поднялась злость, а мысль о том, что он не отвертится, обласкала гадким сиропом его рассудок. Конечно, герцог извинялся за поведение его взбалмошного сына, подтвердив, что порой юноша просто невыносим, особенно это стало заметно после смерти сестёр. Стилински зацепился за эти слова, но расспрашивать про трагедию не стал: узнает сам. Естественно, инспектор остался не удовлетворён этой встречей. Взамен он попросил сделать осмотр подвальных помещений. Ему нужно как можно лучше ознакомиться с замком и его секретами. Герцог не стал запрещать, поэтому выделил Стайлзу провожатого и удалился в свои покои. Он всё ещё был крайне огорчён поведением сына. Всё оказалось куда хуже, чем инспектор думал. Замок был старый, здесь проживало ни одно поколение семей. Подвальные помещения по большей части находились в запустении. Кое-где валялись скелеты подохших крыс. Везде была пыль, плесень и грязь. Юный слуга явно нервничал. - Как Вас зовут? – спросил поляк, чтобы разрядить обстановку. - Айзек. - Я чувствую ваш нервоз, Айзек, и мне передаётся он, - Стайлз коротко посмотрел на кудрявого слугу, - постарайтесь успокоиться. - Простите, - хрипло. - Мы сюда никогда не спускаемся. - Отчего же? - У нас прекрасное помещение рядом с кухней, есть свои подвалы в западном крыле, а что-то мы храним в своих комнатах. Нет надобности сюда ходить. - Почему здесь не убирают? - Хозяин не настаивает, так как эта часть замка не используется. - Я услышал недалеко от замка журчание. Рядом река? - Да, небольшая. Со временем она пересохла, но в замке есть сток и специальное укрепление, на северо-западе, с тыльной стороны. Туда, в основном, мы сгружаем отходы. Юноша вздрогнул, но ничего не сказал, когда ему на щеку лег кусок паутины. Стайлз поднял аргандову лампу и осмотрел своды. Здесь не было никаких следов, значит, слуга говорил правду. - Мистер Стилински, сэр, не хотите ли Вы вернуться? - Если Вам неловко, я могу Вас отпустить, Айзек, полагаю, у Вас полно работы. - Это так, но без сопровождения Вы можете заплутать. - Я помню дорогу назад. Ступайте с Богом. - Благодарю, сэр. Слуга откланялся и умчался. Стайлз хмыкнул, но пошёл дальше. Конечно, здесь было жутко, но упрямство вело его в эту черноту и грязь. Выйдя из коридора, юноша оказался в помещении более жутком, чем предыдущее. Это была комната с нишами. В этих нишах находились решётки, из чего инспектор сделал вывод: эта часть являлась тюрьмой для неугодных слуг. Опустив горелку на пол, Стайлз встал на одно колено и посмотрел в ближайшую из камер. Там сидел скелет, привалившись к стене. На шее оковы и цепь. По остаткам волос можно предположить, что это женщина. Неудивительно, почему сюда не спускаются. Встав, юноша отряхнул колено, взял лампу и пошёл обратно, так как эта комната была тупиковой. Перед сном, находясь уже в постели, Стайлз позволил себе поразмышлять. Он никак не ожидал, что сумасбродный получеловек из леса – это Дерек. Откуда в лесу взялся волк? Что тот и другой там делают? Почему маркиз так агрессивен со Стайлзом? Он просто боится или ему есть, что скрывать? Открыв записную книжку, юноша попытался описать все свои чувства, вылить на бумагу впечатления, пока они свежи в памяти. Всё это казалось очень странным. Уже засыпая, инспектор ещё раз посмотрел на все перерисованные им знаки, которые были на теле жертвы. Он надеялся, что они смогут ему дать подсказку, укажут верное направление мысли. С записной книжкой в руках он и уснул. День хотелось отдохнуть. Перед глазами крутились знаки, всплывали воспоминания о похоронах, грубость Дерека, который дал понять, что Стайлзу тут не рады, хоть и пытаются это скрыть. Инспектор решил, что пора прекратить эти игры с наследником Хейлов, поэтому, позавтракав, он направился в управление, лично переговорил с комиссаром и выпросил у того ружьё. Естественно, мистер Хоф немного растерялся. Стайлз пояснил свою просьбу, добавив, что собирается обойти всю территорию, прилегающую к замку. То есть, надо идти в лес, а без оружия туда не сунется ни один адекватный человек. - Что же Вы хотите там обнаружить? – не удержавшись, спросил мужчина. - Всё, что покажется мне странным: яма, следы волочения или ещё что-то похожее. - Дождь давно уже всё смыл. - Попытаться стоит. Юноша небрежно пожал плечами. Возразить было нечего. Комиссар скромно предложил приставить к поляку своего человека для защиты, но претенциозный малый отказался, поправив свой строгий шейный платок. Мистер Хоф спросил напоследок, подойдёт ли для инспектора карабин. Тот лишь кивнул, криво улыбнувшись. В таверне Стайлз подсёк хозяйку и попросил у неё какие-нибудь полуботинки для похода в лес. Та удивилась просьбе, но не посмела задавать вопросов. Она видела, что у гостя были только кожаные изысканные туфли. Женщина предложила ему что-то вроде длинных сапог. Они были вымазаны, в них явно работали в хлеву или чистили стойла от навоза. Стилински не побрезговал, взял их, сняв свои оксфорды. Извозчик пришёл в ужас, когда господин сел к нему в повозку с ружьём, но тот пообещал щедрые чаевые, если он сделает так, как ему было велено. Темнело. Карабин стоял рядом с сидением, упираясь в стекло. Стайлз думал, правильно ли он поступает. С другой стороны, Дерек натравил на него своего ручного волка, поэтому Стайлз провёл много времени, копаясь в себе и понимая, что больше он перед маркизом не будет выглядеть блеющей овцой. В нём достаточно смелости и сейчас он готов. Извозчик остановил экипаж у самых ворот, но поляк с винтовкой наперевес двинулся вовсе не к дверям в замок. Он приказал дожидаться его и скрылся за деревьями. Лес был спокоен. Где-то неподалёку журчала вода. Стайлз, не задумываясь, двинулся туда. Его охватывал ужас и стыд за то, что одновременно внутри теснились эти неугодные чувства. Хотелось быть храбрым и бесстрашным, но ведь его поджидает человек с ручным хищником. Такое дело не для малодушных. Показалась опушка. Не успел Стайлз вздохнуть, как к нему тут же вышел волк, вильнув хвостом. Он казался неопасным, как собака во дворе. Шерсть его отливала серебром, хоть и была чёрной, как смола, а зубы - белы и остры. Стилински сразу вскинул карабин и прицелился. - Не двигайся! Не шевелись! По спине прошёлся холодок, ноги стали подкашиваться, так как волк послушался, словно бы понимал его. Хищник продолжил стоять. Зверь смотрел на него будто с любопытством, а потом резко сорвался с места и удрал. Стайлз растерялся, опуская оружие. Не такой он реакции ожидал. Пройдя к опушке, инспектор осмотрелся: тишина. Лес был тих, след волка простыл. - Стоять! – послышалось сзади. Такой западни юноша не ожидал. Он медленно начал опускать ружьё на землю. Стайлз затылком чувствовал, что в него целятся. В этой ситуации человек позади был опаснее волка где-то в чаще. Стилински медленно развернулся. Перед ним стоял человек в маске и медвежьей шкуре. Стоял очень близко, хотя Стайлз подумал, что он от него в футах пяти. Стрела была направлена поляку прямо в глаз. Дерек держал массивный арбалет и не дрожал. Он был уверен и хладнокровен. Из прорезей маски на гостя смотрели светлые глаза. - Руки. - Что? – не понял Стайлз. - Подними руки. Юноша так и сделал. Сын герцога подошёл к нему, методично и быстро обыскал карманы пальто, жилета и брюк. Не найдя оружия или чего-либо опасного, он опустил арбалет и приподнял маску. - Чего тебе тут надо? - Вы ведёте себя невозможно... – начал тот, но заткнулся. Ему в глаз вновь целилась стрела. - Ещё раз: зачем ты здесь? - Мне нужно с Вами поговорить, - немного неуверенно сказал тот, сглотнув. – Я не могу пренебречь вашими показаниями. - Их не будет. - Но Вы не смеете игнорировать... - Ты не смеешь мне указывать, - в тон инспектору ответил маркиз. Стайлз посмотрел на него с прищуром. Сейчас он не боялся, да и вообще ничего не чувствовал, кроме капель дождя, которые стекали по лицу. Перед ним была преграда, за которой скрывалась правда. Правда, которую нужно было узнать любыми средствами. - Я не могу понять, - инспектор чуть склонил голову и усмехнулся. При других обстоятельствах он никогда бы так себя не повёл со знатным человеком, - Вам есть, что скрывать, мистер Хейл? Тон его был ложно-игривый. Дерек даже отошёл назад. - Вы принимали непосредственное участие в убийстве девушки, да, Дерек? – Стайлз начал давить и наступать. Незаметно они поменялись местами: охотник и жертва. – Вы отдали такой приказ слуге, выкрали её, мучили, насиловали, уродовали юное лицо. Зачем? Отчего же? Почему? Вам не было жаль её: ни сожаления, ни скорби? Вы получали удовольствие, выжигая страшные знаки на молочном теле, отрезав часть щеки? Вам это нравится: доминировать, властвовать? Вы устали быть тенью отца, Вы хотите большего? - Замолчи! – не выдержал тот, испуганно округлив глаза. – Что за бред ты несёшь? - Это Вы виновны? Вы? За что так жестоко, так бесчеловечно Вы поступили? Неужели она это заслужила? Дерек обогнул собеседника и пошёл на опушку, неся арбалет и слегка раскачиваясь. Шкура на нём смотрелась как плащ. Стилински остался стоять, а потом пошёл следом, подобрав карабин. Маркиз сел, смотря на узкую реку. Шкура намокла от дождя. Маску он больше не надевал, потому что она начала пахнуть после того, как промокла полностью. В этот момент Стайлз понял, что человек, смотрящий вдаль таким отчаянным и скорбным взглядом, никак не мог уродовать и убивать. - Не подходи! – сказал сын герцога жёстко. Он рыкнул натурально, по-волчьи, когда заметил движение инспектора. Поляк выдохнул, опустил винтовку и зачем-то показал безоружные руки. - Если это не Вы, то кто? – задал он мучавший его вопрос. - Ты не узнаешь, - уже мягче и тише. - Почему? - За всем этим ужасом стоят слишком властные люди. Ты никогда не раскроешь это преступление только потому, что тебе не дадут этого сделать. Езжай обратно в свой грязный Лондон, мой тебе совет. А сейчас, прошу, оставь меня. И не приходи, я ничем не смогу тебе помочь. Дерек говорил, как умирающий. Он казался больным и уставшим. Стилински посмотрел на него ещё раз, забрал ружьё и пошёл в обратном направлении. Спустившись с опушки, юноша услышал мелодию - это маркиз позади играл на блокфлейте. Обернувшись, чтобы ещё раз посмотреть на неуклюжую фигуру в шкуре, инспектор удивился. Маркиза на опушке уже не было, зато появился волк, будто они поменялись местами. Стайлз удивился, но не испугался. Он встряхнул головой и продолжил свой путь. Шорох листвы усилился – от мягких, но сильных лап. Стилински осознал, что хищник идёт за ним, и, если не нападает, значит, зла не желает, поэтому и бояться его не стоило. - Ты зачем идёшь за мной? – спросил поляк почему-то, обращаясь будто к ребёнку, убеждаясь, что за ним действительно по пятам следует чёрный волк. Тот, конечно же, не ответил. Он вскинул морду, будто показывая юноше дорогу, мол, чего встал – иди. Полицейский повернулся и пошёл. Зверь двигался следом. У самой кромки леса он на секунду буквально прислонился ледяным носом к пальцам Стайлза. Когда тот восторженно и одновременно напугано обернулся, животного уже не было. Юноша улыбнулся, поняв, что волк его проводил. Шёл и охранял, чтобы ничего с ним не случилось. Ночью ему приснились родители. Матушка вновь гладила его по тёмным волосам, пела и улыбалась, а отец сказал, что всё будет хорошо, что он прав и всё делает верно. Главное, надо быть стойким и смелым, надо упорно стоять на своём, тогда он будет победителем. Проснувшись, Стайлз почувствовал на щеке влагу. Его это даже испугало. Прежде такого не было, чтобы родители снились сразу оба, ведь мама давно не с ним. Молодой человек её отпустил и старался всё реже предаваться горю. Этот сон побудил его к действиям. Юноша будто кожей чувствовал потребность в общении с Дереком. Этот человек представлял не меньшую загадку, чем убийство девушки, поэтому, только поев, Стайлз отправился в замок. До выхода он отдал хозяйке сапоги, которые вчера занимал, почистил их даже, от чего женщина впала в благоговейный ступор. Негоже господам обувью заниматься, на что Стилински ответил, что он из простой семьи. В Англии свои взгляды на воспитание, и они, наверное, мало чем отличаются от уэльских. Дождь не унимался. Это угнетало инспектора. Лондон хоть и славился сыростью наряду с Брюсселем и Амстердамом, но такого кошмара дома не было. Здесь же будто кто-то назло прорыл новое русло полноводной реки. Его встретил Девкалион. Слуга даже не удивился появлению темноволосого гостя. Он попросил его войти, предложил чай и взял мокрое пальто, тут же отдав девахе, которая поспешила просушить вещь. Камердинер указал Стайлзу на второй этаж, но и так было понятно, куда идти: слышалась музыка. Зрелище, которое ему открылось, тронуло до глубины души: Дерек сидел на небольшом канапе, играя на изящной флейте. Перед ним полулежала мать. Вид у той был неважный, так как даже не лекарь поймёт, что женщина явно чем-то болела. Стайлз до этого видел герцогиню только мельком, когда она сидела в парадной с другими дамами, а сейчас женщину можно было рассмотреть. Первое, что подметил Стайлз, это красота. Дворянка была очень красива, и сын был похож на неё. Инспектор не мог отрицать, что Дерек обладал внешней привлекательностью. Теперь ясны корни такой внешности. Нездоровый вид герцогини смутил лишь во вторую очередь, так как старший Хейл предупреждал о хрупком здоровье своей жены. Из задумчивости его вывела тишина. Стайлз почувствовал на себе мягкий взгляд герцогини и полыхающе-недовольный её сына. - Вновь Вы? – спросил брюнет, отложив инструмент. – Что на этот раз? - Дерек, прояви учтивость, - тихо заметила дама, улыбнувшись. – Проходите, мистер Стилински, мы с Вами так и не познакомились. Стайлз кивнул, взял тонкую кисть в руку, как только оказался у кушетки, поцеловал еле тёплую кожу и присел на второе канапе, подальше от маркиза. - Как Ваши успехи, сэр? – женщина продолжала слабо улыбаться. - О, миледи, если бы Ваш сын был капельку сговорчивее, то дела бы мои шли лучше, - уколол он того, злорадствуя. У Дерека даже челюсть искривилась от наглости инспектора, но он промолчал. Не хотелось ругаться при матушке. - Простите его, сэр, это отрицание очевидного. Мы все в шоке. Видите, до какого состояния довели меня нервы. - Я безмерно Вам сочувствую, Ваша Светлость. Дерек поднялся, сжал флейту, будто хотел разломать, и вышел из комнаты. - Он у Вас с характером. - В отца. Чудовищно упрям, но за этой хмуростью скрывается тонкая натура, романтик и одиночка. Поймите, мы живём в сложные времена, - она сглотнула. – Смерть сестёр сделала его жёстче, и он закрылся. Вы представить не можете, как у меня за него болит сердце, - инспектор выгнул бровь, не понимая, что имеет в виду герцогиня и сразу же изменился в лице, так как проявлять скепсис было бестактно, но она продолжила, уловив его смятение: - Ему уже двадцать восемь, а он без жены, - женщина огорчилась. – Это удручает. Не хочу оставлять его одного. - Не переживайте, - Стайлз взял герцогиню за руку, - я чуть младше него, но прекрасно понимаю его чувства. Меня сватают пять раз на дню, но я стойко терплю. Дама хохотнула, нежно улыбнувшись. Такая улыбка была у его матушки, поэтому Стайлз сглотнул, чуть отстранившись. Накатили воспоминания, к горлу подступил гадкий ком. Надо было бежать подальше от истерики поближе к лекарствам. Он встал, простился с герцогиней и вышел. Хотелось на воздух. К замку, помимо близости леса, примыкал небольшой парк. За ним почти не ухаживали из-за льющего уже очень долго дождя. Стайлз приметил крышу беседки, спрятанной в зелени. Пробежав по аллее, он оказался в укрытии. Честерфилд остался в замке сохнуть, а в одном жилете было не тепло, но свежесть сейчас на пользу. Открыв записную книжку, юноша принялся описывать герцогиню, её состояние, анализировать слова, которые та ему сказала, гоня прочь свою боль, которая была всё ещё жива. - Ты что, меня преследуешь? Дерек стоял под дождём с белыми розами в руках. На нём был плащ, поэтому он больше походил на кавалериста, чем на дворянина. - Нет. Ступайте, милорд, куда шли. Но тот не шелохнулся. Стайлз уткнулся в свою записную книжку, чуть дрожа. Запахло розами. Он втянул этот прекрасный запах и застыл, когда на его плечи опустился плащ. - Замёрзнешь и заболеешь, - непривычно спокойно и тепло сказал Дерек. – Рискуешь так и не вернуться в свой мокрый Лондон. Он стоял в беседке, запахнув своё лёгкое пальто, похожее на шинель. Подхватив букет, который до этого положил на скамью, спустился по ступенькам, направляясь в замок. - Дерек, - позвал его инспектор, вскакивая, - постойте! Тот обернулся. Юноша выбежал, закутавшись в чужой плащ. - Почему Вы не считаетесь со мной? Почему обходитесь грубо, как какой-то мужик с сенокоса? - Тебе показалось. - Вы тыкаете мне, - упорствовал поляк. – Так обращаются только к нищим и безродным. Вы настраиваете меня против себя этим пренебрежением, но понятия не имеете, кто я такой и на что способен. Вы лишь сильнее разжигаете моё любопытство. - Зычно, но пусто, - Дерек развернулся к нему всем корпусом. – Я жду лишь, когда ты очнёшься, когда до тебя дойдёт, что делать здесь тебе совершенно нечего. Над твоей головой, мистер детектив, нависла угроза. Если ты будешь копать дальше – можешь с лёгкостью угодить в капкан. Слова дворянина инспектора напугали. Юноша ранее не думал об опасностях. Слова Дерека звучали как предостережение. - Так помогите мне, - Стайлз сделал выпад, дотронувшись неуверенно кончиками пальцев до плеча маркиза. Он выглядел обеспокоенным. Ему хотелось надеяться, что такой человек, как сын герцога, у него может быть в союзниках. Было ясно, что он знает об этом деле больше, чем поляк. - Ты не уедешь? – спросил тот обречённо. - Нет. Без ответов – не уеду. Брюнет посмотрел на розы. Вообще, инспектору показалось это странным: он сам ходил в сад, чтобы отнести их матери. На такое дело обычно подряжают слуг. Определённо, этот человек был очень странным. Он прикрыл глаза. По его лицу текли капли дождя. Сейчас Стилински увидел в нём простого юношу, уставшего от гнёта на своих плечах, а не дикаря из леса, образ которого инспектор наблюдал только вчера. То ли так одежда меняет его, то ли он позволяет себе эмоции, открываясь и показывая их наблюдателю. - Приезжай завтра, - сказал, наконец, Дерек. – Я проведу тебя лично по периметру замка и покажу сток. Я не знаю, откуда она бежала, но самое очевидное место укажу. - Благодарю Вас, милорд. - Мне жаль, что так вышло, - он выдохнул и поспешил назад. Стайлз хотел было спросить про плащ, но не успел. Он вернулся в замок, взял своё пальто, а плащ маркиза накинул поверх, не выпуская ткань из рук. Это было вещественное доказательство их контакта. Дерек оттаял. Дождь шёл не сильный. Отчего-то Стайлз пришёл к выводу, что ему стоило поделиться кое-какими своими соображениями с Дереком. Да, тот - лицо заинтересованное, в определённой степени причастное, но его внезапное желание помочь понравилось поляку. Он почувствовал к этому человеку небывалую симпатию. До вчерашнего вечера сын герцога казался самым мрачным из людей, встречающихся Стилински. С рассветом же юноша изменил своё мнение. Матушка сказала, что её сын одинок, что под всей этой нахальной грубостью есть что-то ещё, и Стайлз жадно хотел узнать – что же. Дерек встретил его, как только экипаж подъехал к замку. На нём были прочные ботфорты и охотничий плащ. Всё существо Стайлза иррационально тянуло к маркизу. То доверие, та нить, что протянулась между ними день назад, сохранилась. Дерек не смотрел на него зверем, наоборот, казался добрым и вежливым, но всё так же обращался грубовато для вельможи. - Вы не хотите рассказать мне про бал? – спросил инспектор, как только они двинулись в путь. - Я не смогу добавить ничего к тому, что ты уже слышал от других. - Но Вы оказались одним из первых у тела девушки. Вы не могли не заметить то важное, чего другие не приметили. - Она была ещё жива, - сказал Дерек после паузы довольно тихо, - истекала кровью, была грязна. Мы не могли ей помочь, потому что жизнь уходила из её тела. Даже если бы экипаж был подан тут же, направился в лазарет, она скончалась бы по дороге. - Ваша матушка захворала сразу после этого? - Нет. Она пару лет назад начала чувствовать себя плохо. Болезнь то затихает, то вспыхивает с новой силой. События на балу были очередным всплеском, пагубным образом сказавшись на её здоровье. - Всё началось с ваших сестёр? Дерек нахмурился, промолчав. Они дошли до юго-восточного крыла, оставив позади ворота и сад. Тут никто не ходил до них, ибо не было даже тропинки. Стилински надел сапоги, которые хозяйка таверны ему вновь дала, но они скользили по грязи с крутого спуска. Стайлз подумал, что сейчас налетит на спину маркиза и его казнят за недопустимые прикосновения к представителю дворянского рода. Дерек будто почувствовал это. Он ловко обернулся, взял юношу за руку и не дал свалиться лицом в грязь. - Держись за стену. Старый камень был мокрый, поросший мхом. Толку не было никакого: он тоже скользил. Стайлз снял перчатки, плюнув, что отдал за них три фунта и ему придётся покупать новые. Маркиз шёл уверенно и будто знал, куда двигаться и где лежит коряга, которую надо обойти. - Вы здесь бываете? – догадался инспектор, но всё же спросил. - Иногда, - беспечно сказал дворянин, спрыгнув с ухаба. Стайлз неуверенно посмотрел на ухабину. Там было добрых фута четыре. А он, всё-таки, полицейский, а не спортсмен. Брюнет наклонил голову и хмыкнул. - Что, наш столичный гость не может прыгнуть с такой высоты? - Знаете, милорд, не будь Вы знатного рода, я бы пустил в Вас шишку или ветку какую. Негоже издеваться. Тот будто бы упрёка не услышал. С широкой улыбкой Дерек подошёл и развёл руки, принявшись ловить поляка. Инспектор смутился, покрывшись румянцем. Ему стало стыдно и неловко. Повернувшись, он попытался слезть, ухватившись за корень дерева, но почувствовав ногой пустоту, запаниковал. Его обхватили за талию и мягко поставили на землю. - Я хоть и маркиз, но не беспомощный. Поверь, ты очень удивишься, если узнаешь меня лучше. Я нарушаю все правила этикета придворных. - Не говорите, - с опаской спросил Стайлз, отряхиваясь, - что Вы и руками работать умеете? - Не совсем. Таким умением похвастаться не могу. Но сердце забилось быстрее. Стилински понял, что вообще не против узнать сына герцога получше. Он даже допустил смелую мысль, что они могли бы подружиться. Было видно, что спуск ведёт в низину. Тут было мокрее, грязнее и противнее. Инспектор поблагодарил своего благодетеля за плащ, который его не забрал, иначе честерфилд пришлось бы выкинуть. - Я хотел бы знать, - начал Стайлз издалека, сомневаясь, что получит ответ на свой вопрос, - тот волк... откуда он в уэльских землях? - Ты не слышал от люда в городе поверье про волка? - задумчиво протянул Дерек, отводя ветку, заботливо придерживая, чтобы она не хлестнула его спутника. Тот отрицательно качнул головой. – Давно в этих краях, на краю заповедника, завёлся волк. Никто не знал, откуда он явился и почему обосновался именно здесь. Вскоре, как и полагается, начал убивать. - Его поймали? - Нет, не смогли, он был неуловим, но, надо сказать, убивал мало, видимо, только на пропитание, - маркиз вздохнул. – На него устроили охоту, даже специалист из Шотландии приезжал. Меня тогда ещё не было, мама сама была маленькая, рассказывала, что помнили её родители. - И он до сих пор вот так бродит? – Стайлз смутился. – Сколько же ему лет? - Больше ста, - Дерек пожал плечами. – Конечно, это легенда, - он хмыкнул. – Какой хищник столько живёт? Никакой! - Подождите, - Стилински вдруг осенило, - это история про Уэльского монстра? Дерек поджал губы. - Всё-таки легенда и до Лондона дошла. - Конечно, это же знаменитая страшилка, - поляк округлил глаза. – Волк-монстр, оборотень, человек, превращающийся в хищника только в полнолуние, объявляющий охоту на тех, кто охотится на него... и это... он? – ужас в голосе. - А ты смешной, - Дерек улыбнулся. – Если веришь в оборотней, то и в стригоев? Вурдалаков? Троллей? Они добрались до стока. Это была северная сторона замка. Внизу виднелось углубление с решёткой, которая проржавела, но выглядела прочно. Было сыро, поэтому Стайлз не рискнул туда идти. Он осмотрел всё вокруг. - Вряд ли ты найдёшь следы, - протянул Дерек. - А я и не собираюсь. Они смылись благодаря дождю уже через два часа, если их кто-то оставил. Возможно, мне удастся найти какой-нибудь предмет. Клочок платья, туфлю, фартук или чепец. Всё, что может указать в этом месте на былое присутствие человека. Маркиз задумался. Он сел на корточки, присмотревшись. Стайлз не знал, какой у дворянина мотив и почему ему интересно копаться в грязи, но его присутствие повышало шансы на успех. Вдвоём они могут управиться быстрее. Увы, ни тот, ни другой ничего не нашли. Было решено идти в замок, обойдя юго-западную стену, чтобы уж точно всё осмотреть. Довольно долго они молчали. - Я хочу получить откровение на откровение, - в лоб заявил Дерек. Инспектор кивнул. - Что ты делал вчера в беседке? Это не было похоже на прогулку, скорее на проявление горячности. Стайлз засомневался. С одной стороны, вельможа был ему чужой, с другой, он рассказал про волка... небылицу, но это хоть какая-то информация, которую можно проверить. - Ваша матушка, - юноша сразу как-то весь уменьшился и погрустнел, - немного похожа на мою. - С ней что-то произошло? – предположил собеседник. - Да. Она из небольшого лондонского предместья, где жили наши родственники по отцовской линии из Польши. Отец как-то навестил их. Так и встретились. Он забрал её в Лондон, но матушка, бывало, ездила к родным. Мне было четырнадцать. Она не вернулась. - Почему? Дерек хотел узнать конец повествования. Эта история его тронула. На лице появились грустные тени. - Её видели на станции. Она должна была доехать до другого города на поезде. Я пять лет задавался вопросом, почему она бросила нас, почему так поступила. Неужели не любила? - Ты нашёл её? - Да. Нам пришла телеграмма из Саутгемптона. Мы с отцом, не задумываясь, сразу же поехали туда, думали, что она жива, потеряла память или больна, но нет. Она была мертва. Естественно, опознать труп, который за столько лет успел разложиться, было невозможно. - Так как же полицейские поняли, что это она? - По кольцу и кулону. Внутри кулона наши с папой инициалы, а на передней крышке её. Отец всё это описал, когда подавал заявление о розыске. Так что, ошибки быть не могло. - Мне жаль, - сказал Дерек. - Это было давно. Хуже всего то, что врач сказал нам о повреждениях. Её сильно били перед смертью, потому что кости поломаны. Насилие. - Господи Всемилостивый! - Отец, вернувшись, замкнулся, - продолжил Стайлз. Он понимал, что пора остановиться, но не мог. Ему надо было выговориться, слишком долго это мучило его. Он просто устал смотреть на открытую рану, не дав ей зажить. – Работал, конечно, потом запил, но в какой-то момент, когда понял, что он является для меня примером, резко бросил. - Это хорошо, что он продолжил жить. - Уже тогда я учился и хотел быть полисменом, но после смерти мамы, я понял, что это моя судьба, поэтому, наверное, моё рвение тоже в какой-то степени помогло ему оклематься. - Из-за неё он берётся за всё самое непонятное? – спросил Дерек, а потом посмотрел на собеседника. – Нет, это ты. Ты наталкиваешь его на это, я прав? - Да, - с вызовом сказал тот, - оттого, что другие сдаются, стоя в шаге от разгадки, а меня ведёт упорство и долг. Мысли о матушке не дают мне покоя, когда я вижу очередное изуродованное тело, потому что не знаю, как умерла она и почему. Отец просто иногда не мешает мне и порой потакает. Маркиз вздохнул. Они как раз вышли к саду, когда Стайлз закончил свой рассказ. - Я никому не скажу об этом, - заверил его Хейл. – Теперь я понимаю, почему ты такой надоедливый. Стилински улыбнулся, почти так же, как ранее Дерек, потешаясь над ним. - А я не скажу никому, что самый завидный жених округи бегает в медвежьей шкуре по лесу. Они кивнули друг другу, распрощались и разошлись в разные стороны. Стайлз ломал голову. Ну как так можно было рассказать самое сокровенное непонятно кому, но и было в этом что-то правильное. Они будто бы доверяли друг другу, будто были на одной стороне. Из окна виднелся замок, в котором горели несколько окон. Наверное, одно из них – спальня Дерека. Приятно было думать, что этот угрюмый и нелюдимый человек оказался совсем не таким. Юный маркиз был фигурой сложной в моральном плане, но расположения Стайлза добился. Это была небольшая победа. И, конечно, не кривя душой, поляк признался, что тот был чертовски хорош собой, что тоже возымело нужный эффект. Инспектор сидел за столом в своём номере, смотрел на плащ и улыбался. На столе лежала открытая записная книжка. Юноша листал страницы и подолгу всматривался в каждый символ. Его тревожило нечто, потому что казалось, что он точно упускает одну важную, просто гигантскую деталь. Потерев переносицу, Стайлз погасил лампу, взглянув за окно. Стояла ночь. Переодевшись в ночную рубаху, Стилински почти лёг, но по какому-то непонятному желанию подошёл к плащу маркиза, развернул к себе тыльной стороной и принюхался. Поразительно, но ворот пах Дереком. Стайлз проносил эту вещь пару дней, но она оставила на себе запах хозяина. Свежий, как весенний дождь, солоноватый, будто кожа, побывавшая в морской воде. Но также был дух силы, смелости, чести. Хотя соли и запаха волка было больше. Стайлзу это понравилось. Он вскочил до петухов. В голове билась одна мысль: Эдинбург. Плащ и мысли о маркизе навеяли ему воспоминания о странном деле, шестом по счёту в карьере отца после смерти матери, которое он расследовал в Эдинбурге вместе с сыном, само собой. Ночью Стайлзу снилось Северное море, соль на руке и вороте плаща. Море... Соль… и руны. То было дело куртизанки, которая обслуживала мужчин из трёх богатейших семей Эдинбурга. Нашли её в покоях публичного дома. Девке отрезали ступню, которую так и не нашли. Она была вся в крови, мужском семени и желчи. Но полицейских привлёк символ на её запястье, поэтому они и обратились в Лондон, попросив помощи. Стилински старший тогда был единственным, кто специализировался на таких делах. Оказалось, что то была руна порока. Пришлось перерыть не одну библиотеку и спрашивать немало профессоров, но Стайлз был упорен, несмотря на скепсис отца, и всё же нашёл значение. Расследование длилось четыре месяца, по окончанию которого инспектор установил причастность одной семьи. Девица попала в немилость, хотели списать на религиозную почву, всё-таки, жертва – проститутка. О таких мало кто заботится и хлопочет, но концы с концами не сходились. Виновник, вероятнее всего, сбежал, потому что как только отец с сыном его хватились – того и след простыл. Никого не арестовали, хотя, формально, дело было раскрыто. Лихорадочно натягивая бельё, Стайлз спустился и попросил воды для умывания и скорый завтрак. Хозяйка занималась во дворе, поэтому в таверне был только её муж. Хозяин распорядился, чтобы гостя обслужили. Когда поляк вышел, то сразу направился к телеграфу. Он тщательно срисовал символ, показавшийся ему ещё с первого раза знакомым, адресовал письмо отцу в Лондон с пометкой «Срочно», заплатил, добавив, чтобы послание переправили поездом, а ответ послали телеграммой. Затем удалился и прыгнул в экипаж, направляясь к замку Хейлс. Три повозки стояло около ворот. Четвёртым в группе был экипаж, Стайлз его видел на похоронах жертвы. Он бежал к замку, чтобы успеть задать лишь один вопрос герцогу. Тот уезжал сегодня на восток. Герцог шёл в сопровождении слуг. Те несли его громоздкий багаж. - Ваша Светлость! Инспектор придерживал свой порк-пай, чтобы он не свалился с головы. Выглядел поляк больше, чем нелепо. Слуги расступились и дали ему пройти к мужчине. - Мистер Стилински, Вы как раз подоспели к завтраку. Думаю, Дерек с моей женой будут не против вашей компании. - Прошу простить, Ваша Светлость, но я приехал не трапезничать. Перед тем, как Вы покинете край, я хотел просить Вас смиренно разрешить мне осмотреть подвальные помещения замка. Герцог слегка растерялся. - Сэр, Вы это уже сделали. Девкалион доложил, что Вы со слугой ходили вниз. - Но это был лишь один подвал из многих. Я настаиваю, Ваша Светлость, что это необходимо. Могу ли надеяться на ваше снисхождение? Мужчина выдохнул, кивнул и молвил: - Даю Вам полную свободу, если Вы сочтёте это необходимым. Ежели ваши поиски не увенчаются успехом, Вы огорчите не только меня и мою семью, но и весь город, – он сделал паузу. – Я буду отсутствовать с неделю, прошу сообщать мне о Ваших результатах, мистер Стилински, посредством телеграфа. И если в этом будет нужда, размещайтесь в гостевой спальне. Дорога от замка до города не близкая. Герцог слабо улыбнулся, махнув управляющему, который стоял поодаль. Стайлз откланялся. Ему показалось, что хозяин замка не так уж легко дал ему своё благословение. Статная фигура скрылась в экипаже. Девкалион подал юноше зонт, чтобы тот сильнее не промок. Они оба проводили взглядом четыре упряжки, скрывшиеся в низине, поглощённые туманом. Дерек был удивлён. Он кивнул коротко, но завтрак не прервал. Стайлз был мокрый, поэтому его пальто и шляпу унесли чистить. - Мистер Стилински, чрезвычайно рада вашему приезду, - сказала дама. Юноша думал, что ему будет сложно смотреть на неё после воспоминаний о своей матушке, но сейчас он не ощущал ничего, кроме лёгкой нежности к этой особе. Он сел, поблагодарив слуг за чай и хлеб. - Угощайтесь, - герцогиня указала на стол. Такие фрукты, как апельсины, персики и виноград Стайлз никогда в жизни не ел в обычной жизни в Лондоне. Решив не обличать себя, он скромно взял дольку апельсина, смакуя. Дерек же отложил ложку, поднёс изящную фарфоровую чашку к губам и стал наблюдать за ним. Стало слегка неловко. - Что привело Вас так рано к нам? - Я должен был спросить у Его Светлости разрешения, чтобы даже в его отсутствие не прекращать свои поиски. - Он уступил Вам, сэр? – голос дамы дрожал. - Да, миледи. Я планирую осмотреть подвальные помещения. Герцог дал своё согласие на моё размещение в замке, если поиски затянутся. Чашка шумно опустилась на блюдце. Все посмотрели на Дерека. - Прошу простить меня, - сказал маркиз, обращаясь к матушке, - я покину Вас. Встав, Дерек оправил блузу, поцеловал матери руку и удалился. Стайлз проследил за ним взглядом, недоумевая. Женщина выдохнула, подняла руку и сделала движение пальцами, чтобы за сыном убрали. Стилински, мило беседуя с герцогиней после трапезы, проводил её до покоев, затем позвал Девкалиона и попросил выделить ему лампу и провожатого. Затем они со слугой двинулись к северной части замка, направившись вниз. Картина была примерно такая же, как в южном крыле. Коридор в паутине, стояла сырость - это сказывалась близость реки, бесхозность и запустение. Затхлый воздух не смущал, хотя слуга чувствовал себя скверно. Прошёл час и Стайлз, смиловавшись, отпустил беднягу. К неудаче инспектора, подвальные помещения связаны не были, это означало, что каждое приходило к тупику и не выходило к другому, что огорчало, так как он полагал иной расклад. Если бы они были смежные, то девица могла бы спуститься в одном крыле, пробежать внизу и выйти к залу. Теория посыпалась, как только Стайлз дошёл до тупиковой комнаты. Она была расположена в форме буквы «Т». Ниш тут не было, но присутствовали отсеки. Возможно, когда-то тут хранили запасы. Зерно, мясо, овощи. Поставив лампу, поляк осмотрелся. Здесь явно очень давно не ступала нога человека. Слой пыли на полу подтверждал эту догадку. Стайлз всё же надеялся, что где-то тут будет ключ, подсказка. Если на теле девушки имелись руны, то есть лишь одно логичное объяснение этим пыткам – обряд. Некое действо, возможно, оккультные ритуалы или что-то такое. По роду своей деятельности инспектор встречался с такими вещами, поэтому не удивился бы. Стало быть, раз руны выжигали, то должны быть клейма. Они не бывают маленькими и лёгкими. Их не спрячешь в шкафу. Такие предметы всегда хранятся в специальных ящиках. В свою очередь, те сделаны из массивного дерева и чугуна, к примеру. Эта теория приводит к другому, более ужасающему выводу: те, кто живёт в замке, могут быть причастны к убийству. Стайлзу очень не хотелось в это верить, но если клейма хранятся здесь, то всё ведёт именно к такому предположению. Их могли перевезти, но не без ведома же. Выдохнув, юноша потёр переносицу. Ему хотелось сейчас оказаться дома, опустить ноги в лохань с горячей водой и выпить чай с молоком. Подняв лампу, он всё-таки продолжил осматривать тёмное помещение. Когда Стайлз вышел, был уже вечер. Девкалион учтиво подал ему шляпу и пальто. Полисмен поблагодарил мужчину, полюбопытствовав, не видел ли тот Дерека. Камердинер ответил, что нет. Выйдя из замка, юноша очутился в сыром аду. Дождь лил, а экипажа у ворот не оказалось. Как уехать в город? Смирившись, Стайлз хотел уже пойти назад, но тут обратил внимание на кромку леса. У тёмного и мокрого ствола стоял чёрный волк, почти сливаясь с окружающим ландшафтом. Фигура его была еле различима, но глаза горели. Он смотрел именно на инспектора, будто дожидаясь, что тот появится. - Стайлз, ты сошёл с ума, - сказал себе инспектор, но пошёл к животному. Волк не думал нападать, наоборот, он отступил, приглашая в лес. Вильнув мохнатым хвостом, который сейчас был похож на тоненький сук, он открыл пасть и зашагал дальше. Стилински встал, не смея шевельнуться. Животное хочет завести его и сожрать? Хищник остановился, вновь посмотрев на гостя горящими глазами. Он будто говорил, что стоять нельзя, надо идти. И Стайлз пошёл. Он не понимал, что именно им движет и зачем он это делает. Тем не менее, волк мягко ступал, не шумя, стараясь держаться ближе к инспектору, но не смотрел на человека. Стилински понял, что волку он в какой-то степени нравился, раз не съел ещё и не напал. - Мальчик, - застенчиво обратился юноша к зверю, - куда же ты меня ведёшь? Тот не остановился. На опушку они не поднялись, а обошли её, спускаясь к реке. У берега горел небольшой костерок. Медвежья шкура была мокрая, арбалет лежал рядом, но Дерека нигде не было. Стайлз склонился над шкурой – ещё тёплая. Он упустил из виду волка, а когда обернулся, то увидел маркиза, который выходил из чащи. - Я знал, что ты появишься. В голосе Дерека можно было уловить нотки снисхождения и даже облегчения, но юноша подумал, что ему показалось. - Я не хотел тревожить Вас, просто ваш волк стоял там и смотрел. Мне пришлось идти, - боязно заметил тот, сделав пару шагов к дворянину. - Он... следил за тобой, потому что... я его попросил привести тебя, - Дерек подошёл и посмотрел на поляка. – Садись рядом, - приглашающе кивнул, указав на более или менее сухой участок земли под дубом, сам сев на шкуру. Стайлз удивился. Он замёрз слегка, хотя честерфилд не был тонким. Дождь лупил по поверхности реки, пузыри у берега раздувались и лопались, доносилось кваканье и бульканье. Вокруг не было ни души. Они слышали дыхание друг друга, толком не зная, по каким таким причинам находятся сейчас вместе. - Почему Вы ушли из замка? - А что там делать? – в тон инспектору спросил Дерек. - Во всяком случае, там сухо. - Дождь очищает, заставляет задуматься, голова становится легче. Человек всегда чувствует себя лучше на природе. - Что же заставляет Вашу голову тяжелеть? – не утерпев, спросил тот. Голубые глаза смотрели устало и колко, будто бы Дерек всё ещё ощущал между ними вражду, но Стайлз понимал, что это не так. Тема убийства девушки всё ещё была свежа и беспокоила обоих. Её убийство их объединяло, если можно было так выразиться, вызывая друг в друге не сильную, но симпатию. - Думаю, ты в очередной раз меня не послушаешь и придёшь, - сказал дворянин с улыбкой, - надо сделать тебе что-нибудь. Маску, например. - Зачем? – юноша так удивился, что не скрыл эмоций, подозрительно смотря на собеседника, даже не упрекнув его, что тот отклонился от первоначальной темы разговора. - Оберег. - Зачем Вам арбалет? - Охотиться. - А нож? – въедливо. - Свежевать. - А флейта? - Чтобы не было скучно и отпугивать неугодных зверей. Этот лес огромен. Он растянулся почти на пятьсот миль. И в нём обитают не только медведи и волки-оборотни, - хмыкнул тот. Стайлз посмотрел на шкуру и больше ничего не стал спрашивать. Опускалась ночь. Они сидели молча. - Вы чего-то ждёте? - Смотри. Дерек встал и ушёл в чащу. Его не было очень долго. Слышалось шуршание, треск. Было тревожно. Из чащи послышался шелест листвы, хруст веток или это сломались чьи-то кости? У кромки показался волк. Он вернулся с добычей. В белых зубах был зажат дохлый заяц. Стайлз смотрел с восхищением на зверя, не веря, что такое может случится с ним. Тот положил тушку у ног инспектора и сел, смотря выжидающе. Стайлз покрутил головой, дожидаясь маркиза, но того нигде не было. Выдохнув, Стилински подумал, что раз ему принесли еду, то стоило хотя бы волка за это поблагодарить. Юноша опасливо погладил по холке хищника, улыбнулся искренне и сказал: - Ешь сам. Но хищник, видимо, постеснялся. Взял зайца, отошёл к соседнему дубу и принялся ужинать. Стилински не стал это комментировать. Он встал, отряхнулся и прошёл вдоль берега, понимая, что паникует. Маркиза не было. - Дерек! Тишина. Волнение поднималось в нём волнами, необъяснимое и неожиданное даже для него самого. Дерек прекрасно знал этот лес, возможно, он просто не хотел возвращаться, чтобы не быть в обществе надоедливого полицейского. - Где же он? – спросил Стайлз у волка. Тот ел и с любопытством смотрел на человека. Юноша вздохнул и пошёл назад, к замку, понимая, что не уедет в город, а останется в замке, чтобы убедиться, что с маркизом всё в порядке. Он задумался, но когда услышал позади хруст, повернулся, видя волка. Тот присоединился к нему, довольно облизываясь, чтобы проводить. - Ты молодец, - Стайлз погладил животное, улыбнувшись. – Самостоятельный. Волк сам подставился под его ладонь, жаждая человеческих прикосновений. - Знаешь, - инспектор вздохнул, подойдя к кромке леса и посмотрев на животное, - больше всего я хочу знать, виновен ли Дерек в том, что произошло здесь или нет. Я верю, что на его руках нет крови, но он что-то скрывает, и это заставляет меня сомневаться, не доверять ему, но душой чувствую, что мы на одной стороне, и я могу на него положиться, - он выдохнул. - Помоги мне, пожалуйста. Хищник смотрел на него, будто впервые. Отступил и принялся бежать обратно. Поляк безнадёжно прикрыл глаза. Ему никогда раньше не доводилось общаться со зверьём, но отчего-то казалось – этот волк его понимает, как будто это маркиз с обличие зверя. Мысль смешная. Девкалион приказал двум слугам отвести гостя в покои. Они сновали туда-сюда, готовя спальное место, принеся лохань с тёплой водой и кувшин. Оставшись один, Стайлз залез в лохань и блаженно выдохнул. Не каждый раз ему удаётся помыться в таких условиях. На столе стояла тарелка с хлебом и сыром. В чашке было молоко, наверное. Хотелось спать, утонув в комфорте, но Стилински не мог, потому что должен дождаться возвращения Дерека. Если тот не появится к утру, то инспектор объявит о пропаже. Юноша невольно расслабился и его развезло. Он очнулся от странного звука. Луна светила вовсю, это означало, что он задремал. Вода была уже холодная. Закутавшись в грубый халат, который ему выдали, юноша робко приоткрыл дверь. Была видна лестница, освещённая лунным светом. По ней шёл человек, волоча за собой нечто. Стайлз не успел испугаться, как босой выскользнул за порог и пошёл следом. Человек поднялся на этаж и двинулся по коридору. Стилински прокрался, стараясь не шуметь. Он не знал, кто это и что он тащит. Притаившись, юноша жадно смотрел на фигуру, идущую по коридору. И как только на того упал лунный свет, то полисмен сразу понял, что это Дерек: на нём была шкура. Бросив ношу, маркиз распахнул двери своей спальни, которая располагалась в конце коридора. Стайлз увидел большую кровать, несколько окон, за которыми стояла кромешная тьма. Дерек скинул шкуру и сапоги. Зажёг свечу, поставив подсвечник на тумбу. Его комната не напоминала покои дворянина. Была выполнена в эклектике, совершенно не характерной для Уэльса. На маркизе был сюртук с непышными плечами, сидевший строго по фигуре, от которого он тоже поспешил избавиться. Кожаные бриджи держались на подтяжках. Рубаха была самой обычной, не из шёлка или атласа, а из хлопка. Подтяжки спали. Дерек взялся за рубаху и потянул вверх, снимая. Стайлз подумал, что не стоит подсматривать за вельможей и корячиться на лестнице, а уйти в свои покои, но просто не мог шелохнуться. Этот человек притягивал взгляд. Маркиз смотрел в окно, стоя спиной к распахнутым дверям. Плечи были действительно широки, талия узка. Юноша сглотнул, подтянув халат к лицу. На спине у Дерека был большой свежий порез. Стилински подумал, что это с охоты. Он убил очередного медведя, а тот задел молодого человека. Портупея висела на поясе. Помимо блокфлейты и ножа, там были ещё какие-то инструменты, но свет от свечи был тусклым, поэтому всё рассмотреть было нельзя. Арбалет тот бросил на пороге. Он открыл окно, протянул руку, подставив дождю. Потом отошёл, скрылся, но затем вновь появился. В руках маркиза была тряпица. Он смочил её, вытянув руку в окно. Стал обтираться. Только сейчас Стайлз почувствовал слабый запах пота и крови. Вытираясь, Дерек вздыхал томно и устало. У инспектора сердце стучало так сильно, будто оно готовилось выскочить. Ткань обтирала тело, собирая усталость. Подмышки, руки, шею, затылок. Повеяло свежестью от окна. Стайлз поёжился. Голые ступни начали мёрзнуть. Дерек снял портупею, бережно положив на кровать, и стал освобождаться от штанов. Стилински отвернулся. Это недопустимо, нельзя, какой срам! Он вскинул взгляд на спину, не в силах противится своим желаниям, и обмер – порез затянулся, словно Стайлзу померещилось. Он зажмурился и мотнул головой. Пахло кровью, точно, но раны не было, она исчезла. Стилински пришёл к выводу, что от усталости ему действительно показалось. Он обратил внимание на скульптурные ноги и ягодицы, которые скрывали портянки. Миллион грешных мыслей зароились в его голове. Закусив губу, юноша постарался повернуться и бесшумно спуститься. Оказавшись в покоях, он прислонился к двери и до боли сжал руки. Никогда в жизни с ним не было такого. Ни за что на свете он не посмотрел бы на мужчину так, как на маркиза. Но тот манил. Стайлз не мог скрывать от себя, что Дерек обладает некой силой, которая тянет инспектора к нему. И чем дольше он здесь находится, тем эта сила крепчает. А иначе с чего бы ему таращить глаза на голого человека? И не на простого мужика. На маркиза! На дворянина! На наследника одного из знатных родов Уэльса! Да что там... всей Англии! Срам! Какой позор! Утром Девкалион доложил, что Стайлзу привезли его вещи в связи с тем, что он временно расположился в замке. Тот лишь кивнул, забрав чемодан. - Вы выглядите неважно, сэр. Вам дурно? - Я плохо спал. Ночью ему приснился странный сон. Маркиз смотрел на него до ужаса грустными глазами, а потом отвернулся и побежал под дождь, который не прекращался. У кромки леса этот молодой мужчина вдруг превратился в чёрного волка. Стайлз проснулся, застонав, решив не думать об этом. Вечером же казалось, что в теле скопилось томление, и услуги куртизанок сейчас бы не были лишними. Но с утра он был подавленный и задумчивый, поэтому о плотском удовольствии речи не шло. На завтрак Дерек спустился первый. Он читал газету, которую ему принесли. На нём был редингот, который сидел идеально, светлые брюки и цветастый жилет. Маркиз не обратил внимание, что уже не один за столом. Слуга, видя вялого гостя, растерялся. - Подайте мистеру Стилински кофе, - распорядился дворянин, не отвлекаясь от чтива. Стайлзу было неловко. Он вновь видел красивую спину, исчезнувший порез, капли дождевой воды на коже. Мираж. Может, ему и идеальное тело тоже показалось, и вовсе маркиз не так хорош?! - Ты плохо себя чувствуешь? – спросил брюнет. - Ночь далась мне нелегко. Пару раз в жизни Стайлз пил кофе, но это были те редкие случаи, когда вместо денег в качестве вознаграждения за труды он предпочёл что-то столь изысканное. Этот кофе был хорош. Губы смаковали вкус точно так же, как давеча апельсиновую дольку. Он не заметил, как прикрыл глаза, наслаждаясь, а когда открыл, то обнаружил взгляд дворянина, который пристально смотрел в его лицо. Стайлз поспешил расстаться с чашкой, уже хотел было поблагодарить за завтрак и уйти, но реплика собеседника его остановила: - Не смущайся, - слабая улыбка. - Это не первая чашка кофе в моей жизни. - Верю, - маркиз хмыкнул. - Могу я спросить? - Речью ты владеешь, поэтому можешь, - маркиз поспешил спрятать улыбку за кромкой газеты. - Почему Вы бросили меня одного в лесу? Что-то случилось? Или я Вам просто неугоден? – спросил Стайлз, сжав салфетку. Почему-то ответ Дерека был ему категорически важен. - Ты был не один, правда? – мягко и тихо. - Да. - Значит, я не бросал. - Вы всех заводите в лес и оставляете в одиночестве у реки? – вредно. - Нет, только симпатичных лондонских полисменов с вздёрнутыми носами и молодых дев, претендующих на место моей жены, но их, обычно, хищные звери сжирают, - голубые глаза всё продолжали смотреть в газету, - волки, например. Стайлз вспыхнул и, не простившись, вышел. Он понимал, что над ним издеваются, но всё-таки спросил у Девкалиона, бывали ли в их краях убийства от хищников. Тот перекрестился и уверил, что нет, а слухи про волка – бабушкины сказки, только безобразников пугать, чтобы по ночам дома сидели. Время категорически не хотелось терять. Восточное крыло имело несколько особенностей и отличалось от северного и южного цепочками проходов и коридоров. Они вели к различным помещениям. В одном Стайлз увидел огромный чугунный котёл, в другом - какое-то тряпьё. Лавки, бочки, посуду. Всё пришло в негодность, потеряло вид. Здесь царствовала заброшенность. Почему нельзя избавиться от этих вещей, расчистив помещения? Хотя на пути инспектора встречались и забавные предметы: старинные факелы, прялки, шкатулки и пуфики, которые были модны ещё век назад. Лабиринты коридоров вели всё дальше. Поляк удобнее взял лампу, продолжив путь. Он понимал, что вновь будет весь в пыли и грязи, но назад не повернул. Дело надо закончить, да и с маркизом встречаться не хотелось. Выходя утром из трапезной, Стилински овеяло грустью и обречённостью из-за отношения вельможи к нему. Здесь было спокойнее и очень тихо, можно было не стесняться своих мыслей и эмоций, так как никто не наблюдает. Только сейчас юноша понял, что так цепляет его в Дереке: глаза. У его отца такие же голубые глаза, как поток воды горной реки, живой и бурной, хранящей в себе массу секретов. Руки сильные, а сердце доброе. Он никогда не боялся работы и никогда не отказывал другим в помощи. Сын герцога, на удивление, мог работать, охотиться, разделывать туши, разжигать костры. Ему не было сложно сходить и нарвать матери цветы, омыть себя, не прося слуг о помощи. Дворяне в большинстве своём были другие: разнеженные, хрупкие, а Дерек разительно отличался от всех. Стайлз видел разных людей знатного рода, но ни один не был похож на него. И вот здесь, в этом мокром и неприветливом Уэльсе, юноша обрёл частичку знакомого тепла, такую трепетную и ужасающе приятную, в человеке, который никогда не станет ему даже другом. Он знатен, наследник могущественной семьи, единственный сын своего отца. Рано или поздно Дерек женится, унаследует этот родовой замок и всё богатство Хейлов. Единственное, на что Стайлз мог рассчитывать, - это стать ему хотя бы приятелем, хорошим знакомым, но и на это надежда была слабая. А после увиденного ночью, контактировать с ним не хотелось вовсе. Казалось, и это абсурд, но он будто следит за Стайлзом, знает его постыдные мысли, как на ладони видит размышления о себе. Этого нельзя было допустить, ни в коем случае. Стайлз остановился в одном из подвалов, поставил лампу и сел на лавку. Он прикрыл глаза и задал себе вопрос: «Что мне делать?». Но на него, увы, ответа не было. Юноша проклинал себя, что сунул нос вчера в дела маркиза, что позволил своим глазам вкусить тело этого молодого мужчины, восхититься им. Самым постыдным было то, что Стайлз не остался равнодушен, и сейчас его это гложет. Осталось смириться со своим положением и с мешающими ему чувствами. Ужин прошёл без маркиза. Герцогиня Хейл сказала, что не стоит за него беспокоиться, к таким чудачествам Дерека все уже привыкли. Она не вдавалась в подробности, а Стайлз и не спрашивал. Ему льстило, что он временно проживает в старинном замке, ест изысканные кушанья и приятно беседует с герцогиней. Вечером, поблагодарив слугу за кувшин с водой для умывания, он закрыл дверь в свои покои и переоделся в рубаху. Дерека в замке не было. Вероятно, бродил где-то с волком. Стайлз не выходил в этот день на улицу, потому что дождь молотил ещё хлеще прежнего, но перед сном в окно выглянул. Острые концы деревьев взметались вверх, будто грозя луне расправой. В гуще ничего нельзя было рассмотреть. Лес был тих, до инспектора не доносилось ни одного звука, кроме шума дождя. Выдохнув, юноша лёг. Звуки робких шагов его потревожили. Комната была заперта, поэтому непрошенный гость не вошёл бы, но Стилински насторожился. Стараясь не шуметь, он встал и подошёл к двери. Шаги затихли прямо на пороге. Сердце юноши забилось. Он подумал, что некто пришёл украсть записную книжку, в которой он фиксировал все свои домыслы, или даже навредить ему, так как он помнил предостережение Дерека, но человек замер за порогом и не двигался. Стайлз почти не дышал, был насторожен и немного напуган. По ту сторону двери было тихо, потом раздался тяжёлый выдох, как будто человек был чем-то опечален. Он постоял ещё немного, затем послышались шаги, которые стихли у лестницы. Стайлз сел на кровать, посмотрел на свои дрожащие руки и приказал себе успокоиться. Он пришёл к выводу, что ночи в замке ему легко не давались. Весь следующий день Стайлз провёл в западном крыле. Оно разительно отличалось от всех остальных уже только потому, что его не запустили. Сюда складывали старые вещи герцогской семьи, испорченные предметы или старые, такие, как игрушки Дерека и его сестёр. Стилински осматривал все эти вещи, улыбаясь. Оказалось, что сын герцога умеет фехтовать. Об этом говорили многочисленные шпаги, предназначенные для мальчика. В одной из комнаток хранились предметы для лепки и вышивания, явно принадлежащие герцогине и её дочерям. Книги со сказками и романы на уэльском диалекте. Стайлз открыл одну такую, прочёл пару строк и понял всего несколько слов. Если во всех остальных крыльях замка вещи казались инспектору хламом и тряпьём, то здесь были наряды и костюмы, которые можно было носить. С непонятной нежностью поляк трогал маленькие фраки, шёлковые блузы и туфли, не потерявшие формы. Он хмыкнул, вспомнив, в каком ужасающем состоянии башмаки были у отца, а эти надевали всего пару раз. В отдельном углублении находилось различное оружие, в основном предназначенное для охоты. Понятно, что герцог держал лицо, охотился с другими господами, но по виду пищали и ружей можно было сказать, что пользовались ими крайне редко, видимо, это был резерв, а основные ружья находились в конюшне или во дворе. Стайлз плутал по коридорам, смотря на предметы, трогая их, нюхая. Ему нравилось смотреть на чужие вещи, которые были в состоянии рассказать историю своих хозяев. Он чувствовал некий блаженный трепет, идя меж рядов туфель, приходил в восторг от платьев герцогини, зонтиков, некоторых украшений, которые вышли из моды. Здесь также находились подарки, которые, по всей видимости, не понравились получателю. Инспектор не стал ужинать. Он зашёл в покои, прикрыл дверь и упал на кровать. Тупик. Стайлз ничего не нашёл в подвалах замка, а ведь вся надежда была на тайник. Что ему делать, как быть - он себе даже не представлял. Скоро вернётся герцог, а ответить мужчине было категорически нечего. Стилински выдохнул, снял жилет и перевернулся на спину. Он целый день бродил по западному крылу и ничего не нашёл. Усталость накатила и утянула в свои объятья. Поляк выбрался лишь из штанов, закутываясь в одеяло. Он подумает обо всём завтра. Но и на утро его не озарило. Завтракал юноша позже всех. Маркиз с матерью разрешили ему питаться, как они сами, поэтому Стайлз с удовольствием заказал себе кофе, свежий хлеб и кашу. Когда он ещё раз так поест? Герцогиня предалась чтению, Девкалион доложил, что ей стало хуже. Дерек ушёл из замка до рассвета. Стилински поел, решил не предаваться отчаянию и унынию, поэтому взял вновь лампу, но на этот раз полез наверх, в башню - в замке она была всего одна. К ней вела винтовая лестница с юго-западной стороны. Было понятно, что туда никто не ходит, когда только Стайлз увидел ступеньки, но решил стоять на своём. Юноша ещё не добрался до верхней двери, а уже выбился из сил. Камень здесь был холодный и старый, сохранивший отпечаток времени. Башенная комнатка оказалась небольшой. Она пустовала, но виды открывались великолепные. Несмотря на стену дождя, Стайлз увидел городскую церковь, трактир, в котором он жил, управление и небольшую ратушу. А с другой стороны – лес. Дерек не солгал. Его кромка тянулась на многие-многие мили, вплоть до высоких холмов, которые еле-еле были видны из-за тумана, и даже дальше. - Наверное, там красиво, - сказал сам себе Стайлз. С высоты были видны укрепления замка, фортификационные строения и детали. Река служила вместо рва, она действительно текла неподалёку, но из-за деревьев её было плохо видно с юго-запада, зато в низине она растеклась и была широкой. Не Темза, но всё же. Стоя у окошка и смотря на красоту уэльского леса, Стилински признал – он в тупике. Ему и раньше попадались дела, которые хранили в себе страшные и постыдные тайны, но сейчас он почувствовал неподъёмный груз. Без помощи юноша не справится, а дать совет в этой ситуации ему может только юный маркиз. Он выдохнул и хотел уже спуститься вниз, как вдруг на камне увидел следы – это явно были когти. Юноша провёл пальцами по старым отпечаткам, которые уже давно превратились в своеобразные шрамы на теле стены. Странно. Это были когти крупного животного, возможно, волка. Стало как-то не по себе. Как он мог здесь оказаться? В башне? Стилински присел на корточки и нахмурился. Вопросов прибавилось, а вот ответов не было ни одного. Пока Стайлз находился в башне, записывая в книжку свои размышления, и спускался вниз, в лампе кончилось масло. Ему пришлось пробираться в темноте. Он понял, что на город опустились сумерки. Девкалион, как только увидел гостя, сразу поспешил к нему. - Сэр, для Вас пришла телеграмма. Это из Лондона, от отца, по нательному знаку. Дыхание перехватило и хотелось скорее посмотреть на послание, но Стайлз проявил к мужчине вежливость, а потом спросил про Дерека. - Возможно, лорд на приёме у маркизы Рейес. Её семья не скрывает намерений породниться с семьёй герцога. Эта информация хлестнула Стилински, будто оплеуха. Он сдавленно поблагодарил управляющего, взял телеграмму и ушёл к себе. Отец написал скупо: «Да, руны. Одну удалось найти. Это знак милости». Поляк так и сел. Он ничего не понимал. Милости? Что именно имел в виду папа? Но догадка оказалась верной – это руны. Ему хотелось скорее бежать, спросить, узнать. Стайлз сжал руки в кулаки, силясь справиться со своей беспомощностью. Разговор с маркизом нельзя откладывать. Пришла пора рассказать Стайлзу правду, и он добьётся её, выведя Дерека на приватный разговор. Молчание сейчас – бесчестно. И какой бы страшной не была эта тайна, настал момент её открыть. Телеграмму юноша бережно сложил и убрал в записную книжку, написав там ещё несколько строк, а потом переоделся и вышел под проливной дождь. Инспектор подумал, что найдёт утешение наедине в лесной чаще, как когда-то это удалось сделать Дереку. Да, на вопросы та не ответит, но хотя бы отвлечёт. На удивление, в лесу было свежо. Стайлз пошёл глубже, не слыша мягких лап хищника, думая, что тот занят своими важными волчьими делами, как и маркиз, танцуя со своей будущей женой. Дойдя до реки, Стилински замер удивлённо. У берега сидел Дерек. Медвежья шкура потемнела от воды. Он разместился под деревом, разведя огонь. Сюда дождь не доставал, поэтому пламя ярко полыхало. Почувствовав чьё-то приближение, лорд вскинул голову и посмотрел на фигуру, что застыла у кромки. - Я думал, что Вы на приёме в имении Рейес. - Зачем мне там быть? – в тон ответил Дерек. - Вы маркиз. - Бывает и маркизы устают от светских раутов. У Дерека был расстёгнут сюртук и пару пуговиц рубахи, из-под которой виднелся кусочек груди. Стайлзу стало неловко. Он отвёл взгляд и не стал смотреть, подойдя и сев рядом. Ему хотелось сразу спросить про убийство, про руны, про девушку. Дворянин вновь помешал его мыслям и удивил в очередной раз. - Я думал вчера, что ты придёшь. У меня есть кое-что для тебя. Поляк сидел, не двигаясь. Мысль о том, что маркиз приготовил для него некий предмет, обласкала с ног до головы. Было любопытно, приятно и немного страшно. Дерек повернулся и достал из-под шкуры свёрток. Потянув за верёвку, он встал, встряхнул вещь и показал собеседнику. То была лисья шкура. Небольшая, сделана в форме накидки с нашитыми лоскутами какой-то грубой ткани, названия которой юноша не знал, намного скромнее, чем у лорда, но не менее ценная. Стилински встал и позволил себе примерить подарок. Хейл нахлобучил ему на голову лисью морду, вытянул завязки, которые, видимо, сам пришивал, оправил шерсть и отошёл, разглядывая юношу, а потом улыбнулся. В нужном месте находились рыжие ушки, делая из Стайлза подобие зверушки. - Вы очень добры. - Это оберег. Нельзя ступать в лес, будучи неготовым ко всем его козням. Лису... волк поймал, а я... освежевал, шкуру решил оставить. Тебе нужнее, - сказал он, садясь обратно. Стилински тоже сел, глядя на страшные пушистые лапы, которые свисали с его плеч. Эта накидка вкусно пахла мясом и лесом. Дерек затачивал стрелу, не обращая внимания на полисмена. Он был как обычно хмур. На лице играло пламя от огня, а глаза почти горели. - У меня к Вам вопрос. - Я не стану на него отвечать. - Может, сочтёте нужным промолчать, а может и нет, - нагловато заметил инспектор. В шкуре ему было очень тепло, только сейчас он понял, что мёрз. – Расскажите мне про бал. Всё, что вспомните, постарайтесь не упустить детали. Дерек чуть наклонил голову и с интересом смотрел на юношу. Тот продолжил: - Я достаточно внимательный человек. Профессия вынуждает. Мне сейчас будет важен любой факт: взмах веером, смех, разговор. Я умею логически мыслить и анализировать. Помогите мне, пожалуйста, узнать, что же там произошло. - Может, ты хотел бы там побывать вместо меня? Я с удовольствием поменялся бы местами, - фыркнул дворянин и продолжил затачивать стрелу. - Это же невозможно, - как малому дитю заявил Стилински, - поэтому я не думал о такой возможности, но не исключаю, что в противном случае мне это помогло бы. Тут Дерек остановился и посмотрел на поляка будто другими глазами. - Я не могу помочь тебе. По крайней мере, словесно. Эта фраза осталась для Стайлза загадкой. Он открыл рот и хотел задать очередной вопрос, но маркиз шикнул на него, строго говоря: - Иди спать. - Но... - Уже поздно. Он встал с шкуры и удалился в чащу, рискуя простудиться. Стайлз закусил губу, думая, что этот человек просто невыносим. Он поднялся, замотался в подаренную шкуру и ушёл к замку. Ну и чёрт с ним! Инспектор украдкой проскользнул в свои покои, повесил шкуру на край кровати и спустился ужинать. Как и ожидалось, маркиза не было. Поев в одиночестве, Стайлз посетил библиотеку, поражаясь разнообразию книг на полках, но не трогая ничего, и только послонявшись без дела какое-то время, пошёл к себе. Поднявшись по лестнице, он чуть не заорал в испуге: у двери в покои стоял тот самый чёрный волк. Он предупреждающе оскалился, вильнув хвостом. Стилински проглотил крик. - Так, - подошёл близко, - я не знаю, как ты тут оказался, но очень надеюсь, что не для того, чтобы меня сожрать. Волк будто фыркнул. Стайлз вошёл в комнату и пропустил животное, думая, что он совсем с ума сошёл, или выпил больше таблеток, чем требовалось, раз так безрассудно поступает. Хищник увидел лисью шкуру и потянул её на себя, схватив пастью. - Аккуратнее, это очень ценный подарок, - Стайлз недовольно прошептал, не надеясь, что его поймут. Волк стоял с шкурой в зубах и чего-то ждал. Юноша догадался, что он решил её подать. Какой джентльмен! - И что мне делать? – инспектор решил накинуть шкуру на плечи, но волк зарычал. – Ладно, может, убрать? – вновь рык. Хищник подошёл к кровати и вильнул хвостом. - Положить? Животное никак не отреагировало, хорошо, что опять рычать не стал. Не дай бог слуги будут идти, что подумают? Стайлз разложил шкуру на одеяле, понимая, что она мокрая, не успела высохнуть, и спать ему потом на сыром. - Мне лечь? Волк кивнул. Это так удивило парня, что он растерялся, но послушался. Недовольно цокая, полисмен кое-как улёгся. Волк встал передними лапами ему на грудь, низко склонился, широко лизнув почти половину лица своим шершавым языком. Стайлз хотел отбиться, но не смог, потому что его будто парализовало. Стало страшно. Хищник натянул ему на голову лисью морду, прикрыв глаза, и лизнул подбородок. Стилински провалился в сон. До ушей доносилась мелодия. Это был вальс. Да. Он стоял в знакомой комнате, но не мог понять, где точно видел её. Фрак сжимал так тесно, что дышать было трудно. За окном стояла ясная погода: красота Уэльса вновь завораживала. Вдали, за холмами, как будто виднелось море. Поляк подумал, что это пейзаж из сказки. - Милый, - раздалось сзади. Он сразу обернулся, улавливая изменения в фоне. Стали играть другой вальс. - Матушка, - Стайлз не узнал собственного голоса. Перед ним стояла герцогиня Хейл и смотрела с такой любовью, что сердце юноши бешено забилось в груди. Почему-то показалось, что его щёку облизали, оставив слюнявый след. Стайлз поморщился. - Отчего ты не спускаешься? – дама прошла в комнату и присела на кровать в своём пышном платье. – Фрак смотрится на тебе чудесно. - Нет у меня желания. Только сейчас инспектор понял, что говорит голосом маркиза. Он ужаснулся. Как такое возможно? Что это за магия? - Дерек, - обратилась к нему герцогиня, - неужели ты не хочешь семью? Почему уходишь даже от простого приветствия с графиней или иной юной девой? Они тебе не нравятся? Внутри что-то дрогнуло. Стайлз ощутил тоску и опустошение. Вспомнились сёстры, две прекрасные девы, которых поляк лично не знал, но ощутил буквально дыру в груди от чужого воспоминания. Эти девицы, которые пришли на бал, были ему не нужны. Он чувствовал раздражение. Все хотят денег, титул и громкое имя. - Вы думаете, что я противлюсь женитьбе, что не слушаюсь отца из-за собственной вредности. Матушка, это не так, - Стилински был Дереком, который говорил пылко и от сердца. – Все они не видят меня. Я для них лишь маркиз, у которого карманы забиты золотом и бриллиантами, владеющий рудниками да приисками. Не человек. Без души. Без сердца. Герцогиня поднялась и обняла сына. Стайлзу стало легче от её прикосновений. - Хотя бы один танец. Удели им время, - она поцеловала его в щёку. - А вдруг среди них будет та самая, кто пленит, и ты поймёшь, что она и есть твоя судьба. Дерек усмехнулся наивности матери. - Очень сомневаюсь. Но всё-таки взял свою изысканную маску и пошёл на бал. Их было слишком много. Музыка давила на уши, мелькающие маски утомляли, звон бокалов раздражал, каждый раз произнесённое имя маркиза вслух бесило его до помутнения в глазах. Сколько рук он перетрогал, за сколько талий брался? Не счесть. Марии, Доротеи, Офелии, Дианы, Элизы. Надоело. И каждой надо улыбнуться, надо сказать, как чудесно она выглядит, посулить свидание и уверить, что он обязательно явится на званый обед, но больше всех ему надоела маркиза Рейес. Эта девчушка возомнила о себе не пойми что: будто Дерек влюблён в неё и жить без её пепельно-белых кудрей не может. Он скучающе смотрел на маркизу, хоть и чаще всех приглашал её на танец. Будь его воля, он бы сбежал в лес и не вернулся в замок, пока все эти люди не уберутся вон. Хотя, в то же время, сына герцога не отпускало предчувствие беды. Он знал, что такие балы просто так не заканчиваются. Вальс длился слишком долго. Маркиза Рейес не позволяла себе вольностей, но глаза деть никуда не могла, даже маска не прикрывала её явного интереса. Она рассматривала грудь Дерека, его фрак, лицо, не закрытое маской, щебеча что-то о сулящих перспективах их замужества. Дворянин сжимал губы, чтобы только не открыть рот и не оскорбить девицу. Вдруг раздался раздирающий душу вопль. Он тут же выпустил хрупкие девичьи ладони и побежал на крик. Вот он – сигнал приближающейся неизбежности. Она лежала и смотрела прямо на него, будто коря за то, что не помог, не пришёл раньше. Жизнь уходила из её тела, глаза меркли. Дерек думал о том, что сам сейчас упадёт замертво. Маркиза Рейес, которая побежала за ним, замерла в ужасе, а потом закричала. Графиня Арджент забилась в угол, венецианская маска осколками валялась рядом. Ей нужно было помочь, но он мог думать лишь о бедной девице. Знал, чувствовал, что так оно и будет. Всё его существо орало об опасности, но он предпочёл прикрыть веки и отдаться на волю судьбы. И вот, во что судьба с ним сыграла. Он виноват, ведь это всё только из-за него! Дева уже умерла, издав последний выдох. Из разодранной щеки не текла кровь, ступни больше не тряслись. Он подошёл к маркизе, а потом к графине и стал успокаивать их. Вокруг стало людно. Дерека замутило так сильно, что создалось ощущение полёта, и в этот момент он увидел отца. Голубо-зелёные глаза, столь схожие с его, смотрели холодно, подтверждая давно заученную истину: так было нужно. Да, он казался обеспокоенным, но юноша знал: внутри него лёд и пламя, его душа проклята. Стайлз сморщился: его облизали, оставив каплю у носа. Дерек выдохнул, сложился пополам, будто бы сломался. К нему подошли и тут стали докучать вопросами. Его колотило, маркиз готов был разрыдаться. Отвязавшись от надоедливых рук, опустив голову, чтобы только не видеть отца, юноша унёс ноги. Как назло пошёл дождь, вымочив его туфли и фрак, который стал нестерпимо тесным. Он шёл через пелену сознания. Уходил от ответственности к успокоению. Одежда осталась у кромки леса, Дерек весь превратился во внимание, слух и силу. Глаза стали видеть иначе, в ногах и руках стало легче. Он понёсся – всё дальше и дальше в лес, навстречу свободе, оков гнетущей вины. Дальше и дальше, чтобы забыться, чтобы, возможно, рискнуть никогда не вернуться. Дерек взбежал на холм и завыл по-волчьи. Всё его тело ныло. Внизу бились волны о скалу. Здесь он в безопасности. Стилински чихнул. Шершавый язык прошёлся по щеке, вновь слюнявя, а холодный нос ходил туда-сюда по лбу. Картинки стали сумбурными, быстрыми, почти без эмоций. Дерек у реки, потом встаёт на человеческие ноги, обмывается, смотря на шпиль родного замка... появляется внутри, одетый, как обычно, игнорирует людей, ни с кем не разговаривает. Но тут просвет: он стоит на лестнице и смотрит вниз. Там незнакомец, возможно, опасный, идёт к экипажу. Не по-английски вздёрнутый нос выдаёт в нём европейца. Оборачивается, будто чувствует, что за ним наблюдают. Красивый, интересный. Всё закрутилось: примешалась ненужная злоба, скрытый интерес, любопытство. И некая тяга. Стайлз ахнул, когда посмотрел сам на себя со стороны. В ту самую первую ночь в лесу, когда он впервые увидел волка, а потом на опушке лорда, то выглядел непомерно жалко. Маркиз смотрел вслед удирающему инспектору. Он прогнал его, но надеялся, что тот вернётся, а ещё, что никогда не узнает тайну... А потом тяга стала сильнее, в некоторые моменты становясь нестерпимой. Они за завтраком. Стайлз выглядел смешно, вымазавшись одной несчастной апельсиновой долькой. Дерек хотел было подать платок и утереть чужие липкие губы, но застыдился. Он заметил, что поляк тоже наблюдает за ним, но его интерес был чисто профессиональный. Маркиз смирился с этой мыслью, даже идя рядом с ним и общаясь не как с представителем власти в тот день, когда они осматривали стены замка. Ему думалось, что их общение стало более... приятельским. Шкуру он делал с тупым желанием угодить. Специально подогнал под тонкую талию инспектора, сделав лису в виде накидки, а когда убивал её, смакуя кровь, ощущая угасающую жизнь в своей пасти, почему-то представил, что она – та дева в зале. Холодный нос уткнулся ровно в переносицу. Стайлз слышал биение двух сердец. Его собственное стучало так сильно, почти билось об рёбра. Они вдвоём. Костёр, подарок. Стилински смущён, и эти ушки красят приезжего гостя. Дерек пытается сдержать эмоции, но не может – улыбается. Дворянин растерян. Его собеседник, почти чужой человек, заставляет дыхание сбиваться. И в голову приходит мысль, что нельзя молчать, надо рассказать, поэтому он прогоняет его спать, чтобы показать случившееся. - Я не хочу лгать тебе больше, - говорит Дерек, стоя перед зеркалом в своих покоях. Он проводит острым ножом по руке. Кровь тут же начинает капать на пол, рана болит, но потом совершенно волшебным образом затягивает. Рука чистая, никакого пореза. Дерек смотрит на себя в зеркало, вздыхая, а потом превращается в чёрного волка, ведя носом, понимая, что инспектор сейчас в библиотеке. Стайлз почти кричит. Он резко садится и пытается дышать. Что это было? Как такое возможно? Юноша смотрит по сторонам, но хищника нигде нет. Дерека нигде нет. Он испытывает страх, смущение, непонимание. - Мне надо успокоиться, - тихо говорит сам себе. Мыслительный процесс всегда шёл на пользу. Он зажёг свечу и открыл свою записную книжку, читая заметки, а потом прокрутил в голове всё, что ему приснилось. Может, это лишь сон? Просто плод его фантазии... но тогда эта фантазия была самой живой из всех, что он видел, и если принять её за правду, какой бы небылицей она не казалась, Стайлз понял, что у него есть над чем поразмыслить, так как он был впечатлён тем, что видел. В его голове заработали все шестерёнки. Он знает, на что необходимо обратить внимание, что именно он упустил. Кое-что не складывалось, но больше всего юношу волновал Дерек: ложно ли было то, что он видел. Не подумав хорошенько, Стайлз вышел из своих покоев и поднялся на этаж выше, замерев перед дверью маркиза. Он кусал губу, тяжело дышал и не знал, стоит ли беспокоить лорда. Дверь открылась прежде, чем Стайлз успел принять решение. Дерек посмотрел на него хмуро, почти как и всегда, но ничего не сказал, пропустил внутрь, закрывая дверь. - Лучше, чтобы никто не видел, что ты ко мне пришёл посреди ночи, - сказал тихо. Стайлз обратил внимание на зеркало, на капли крови на полу, которые уже засохли, указывая на правдивость увиденного сна. Его глаза закрылись, дыхание участилось. Нет, быть не может. Волк? Оборотень? Это же всё сказки и небылицы... Полисмен резко повернулся и ошарашенно посмотрел на маркиза. - Как это возможно? – тихо. - Боишься? – вопросом на вопрос ответил Хейл. - Чего? - Кого... – Дерек посмотрел в глаза инспектору. – Меня. - Нет, - это было не совсем правдой. - Врёшь, - спокойно. - Тебе не померещилось, - он вытянул руку, которую порезал перед зеркалом. – Я чудовище. - Как? – Стайлз сделал шаг вперёд. – Почему? – любопытство в тот момент было сильнее его страха. Дерек отвернулся к окну, чуть потянув свою рубаху вверх. Шрама на спине не оказалось, и Стилински открыл рот, глотая воздух, не в силах вымолвить и слово. Порезы на спине ему не снились, он их видел собственными глазами, и как они затянулись, поэтому, получается, что этот человек, маркиз, представитель знатного рода – оборотень? Наверное, он всё же догадывался, а сон подтвердил это. Все эти легенды про волка в их краях... ручной зверь маркиза никогда не появлялся с ним одновременно. А эти следы в башне? Всё сходилось. Дерек молчал, давая время юноше свыкнуться с ужасной правдой. Опустив рубаху, брюнет смотрел на лес. Инспектор не сбежал – это было хорошим знаком, - но начать говорить не мог. Он будто боролся сам с собой, сомневаясь, открываться перед чужаком или нет. Стилински вжался в дверь, дыша шумно. Чувствовался его страх, ужас понимание, но вместе с этим абсолютное, безрассудное любопытство. - Я никому не скажу, - Стайлз говорил искренне, хоть и дышал со свистом. – Я умру с вашей тайной, даю слово. - Просто поверь, - начал маркиз, - что такое возможно, что существует древнее проклятье, которое превращает человека в волка не только в полнолуние, но именно при полной луне контроль очень сложно удержать, - он запустил ладонь в свои тёмные волосы и сжал. – Из поколения в поколения старшие сыновья одного из знатных родов края рождались с меткой волка и избавлялись от неё, как только рожали первенца, передавая ему проклятье. И это не остановить, - Дерек посмотрел на Стайлза, - только если не прервать род. - Вы хотите быть тем, кто это остановит? – догадался парень. – А ваш отец противится этому? – юноша задавал вопросы, но сознание всё равно противилось, не воспринимая всё на веру. Дерек кивнул. Он устало потёр переносицу. - Я не причиню тебе вреда, - сказал вкрадчиво, - я себя контролирую, - он сделал шаг вперёд, - просто я решил, что достаточно лжи, и если кто и может положить всему этому конец, так только ты – чужой, человек извне, иначе их станет больше. - Кого? - Убийств, - брюнет вздохнул, - единственное, - маркиз посмотрел на инспектора умоляюще, - я обещал матери молчать. Стайлз вспыхнул от негодования, но он быстро успокоился, поняв, что Дерек рассказал ему тайну именно для того, чтобы эта история – одна из её частей – стала достоянием общественности, пусть и не сразу. - Я благодарен Вам за то, что Вы позволили мне побывать там. Возможно, это была какая-то магия, колдовство, я не знаю, и мне уже всё равно, - Стайлз сглотнул, так как Дерек подошёл ближе. Боялся. – Просто Вы должны знать, что если я выполню свой долг, то Вас уничтожат... Стайлз остановился, не продолжив. Его обуяло волнение, он подумал, что они не стояли ещё так близко друг к другу, и в этой ситуации не было ничего хорошего. Дерек прильнул, кладя ладонь на бледную щеку, наклонился к поляку и беззастенчиво прикоснулся к его губам своими. Инспектор обомлел, внутри что-то горячее и тугое подскочило прямо к горлу, а затем ухнуло вниз, будто упало в воду, обдав всё вокруг морем брызг. Он хотел сказать, что это неправильно, так нельзя, ему может грозить расправа за то, что он позволил целовать себя, но разум его сдавал позиции при каждом касании дворянина. Тот гладил его затылок, придвинувшись. Губы были мягкими и тёплыми, ласкали Стилински спокойно, плавно, осторожно, чтобы не спугнуть. Юноша почувствовал тепло чужого тела: Дерек прижал его к себе теснее. И всё существо Стайлза сразу как-то отдалось на милость чужих рук и губ, будто ему не хватало всё это время внимания, заботы, нежности, а сейчас этот пробел восполнял человек, который был одновременно близок и так далёк. Руки сами потянулись к нему, ложась на широкие плечи и обхватив острую скулу, потому-то сейчас было всё правильно, как хотели они оба – ведь нет смысла скрывать свои желания, когда все карты вскрыты. - Пустите меня, - прошептал Стайлз, понимая, что они совершили непостижимую ошибку, - мой лорд, прошу, пустите. Маркиз чуть отстранился, улыбаясь, но он сразу стал серьёзным, как только увидел бледность и грусть на лице юноши. - Простите меня, прошу, пожалуйста. Стайлз не смотрел в светлые глаза. Он разом почувствовал себя униженно и ненужно. Ноги гнали его прочь – нельзя быть рядом, влюбляться ещё сильнее... нужно выполнить свой долг, наказать виновного, рассказать всем правду. - За что ты просишь прощения? – спросил сын герцога убито. - За вольность, которую ни в коем разе не смел проявлять. Не гневайтесь на меня, милорд. Стайлз отстранился, отходя всё дальше, пятясь, пока не оказался у двери. Дерек лишь смотрел на него печально, но и останавливать не смел. - Ты должен пойти к стоку, - сказал ещё тише, повернувшись спиной, чтобы не видеть, как юноша уходит. – Пройти по туннелю. Ты всё поймёшь. Дерек просто использовал его, а Стайлз поверил, что это чистые эмоции, порыв, а не корысть. Он был искренним, а Хейл целовал, просто потому что мог себе позволить, и ведь по факту Стайлз стал тем инструментом, с помощью которого Дерек решит свои проблемы с отцом, прекрасно понимая, каково чувство справедливости у полицейского, что оно безгранично, и Стайлз никогда не посмеет скрыть смерть невинного, зная об убийце. Как жаль, что невозможно повернуть время вспять. Мысли поляка были где-то далеко, сожалея о произошедшем, и как было гадко, как плохо. Стайлз всегда отличался острым умом, сообразительностью и логичностью действий, и он не заметил, как из него сделали игрушку. Да, приманили тайной, заведя в капкан. Приди, посиди, поговори, обними, поцелуй. А для Дерека это всё забава, да и только. И шкуру он сделал, чтобы у него питомец был – ручная зверушка для его волка. Стайлза замутило. В голове смешались свои и чужие воспоминания, в уши бил вальс, похожий больше на какофонию звуков. Губы щипало от столь приятных ощущений, а в душе разворачивалась буря. Как ему хотелось быть ближе к маркизу, как он жаждал общения, но не думал, что тот так поиздевается. Если о поцелуе узнают... Издавна содомия порицалась. За это деяние убивали, сажали в тюрьму, кастрировали, но для многих джентльменов содомия являлась запретным плодом, который, как известно, сладок. На востоке господам предлагались юноши, обученные ублажать, и никто не судил мужчин за тайные и срамные желания, но в Европе, и уж тем более в Англии, дела обстояли иначе. Тот, кто был уличён в мужеложстве, должен был понести наказание. В основном, это были придворные. От них избавлялись, как от мусора, даже не подозревая, как сложилась дальше их судьба. Стайлз рисковал стать таким же, посрамив профессию и отца. Поддастся чарам дворянина, его красоте, смело вручив свою судьбу в крепкие руки, а потом – на выходе - его оттолкнут, предъявят обвинение, разрушив всю его слаженную, размеренную жизнь. Он не хотел себе такого будущего. Стайлз вернулся к себе, накинул шкуру, взял лампу, и пошёл к стоку, ступая аккуратно, потому что всё было в воде. Железо воняло нечистотами. Стайлз зажал нос. Он подумал, что не будет осматривать сток: жаль тратить масло в лампе. Он увидел лазейку, ловко юркнув под решётку, даже не думая останавливаться. Там действительно был туннель, который тянулся и тянулся. Запах уже не бил в нос, но было неприятно. Поляк почти на ощупь передвигался, так как света лампы не хватало для освещения всего пространства, но после нескольких шагов он увидел изменение цвета стены. Это было странно. Пальцы напоролись на тонкую линию, щель. Выходит, это, в самом деле, дверь. Стилински стал хлопать себя по карманам, но там ничего не было. Он воспылал жаждой знаний, появились откуда-то силы для того, чтобы идти дальше, но сейчас он застрял посреди вонючего стока, потому что ему нечем подцепить защёлку. Тут руки нащупали на груди что-то острое. Ну конечно! Лисьи когти. Дерек оставил лапы нетронутыми. Аккуратно пройдясь по щели, внутри щёлкнул невидимый механизм. Дверь после несильного толчка инспектора распахнулась, открыв взору лестницу вверх, а там – потаённую комнату. Помещение было большим и тёмным. Стайлз привык к рассеянному свету. Он мог видеть только силуэты с такого расстояния, но безошибочно определил, что на стенах висят какие-то предметы. Это были факелы. Пропыхтев двадцать минут над одним, ему всё же удалось зажечь свечу. И то, что он увидел, было самым смелым предположением из всех, которые у него были после сна-воспоминания маркиза. Комната ужасала своей обстановкой. Стилински отошёл к противоположной стене и безмолвно осматривал этот ад. Это помещение больше походило на пыточную. Комната была круглой, посередине находился некий постамент. Рядом лежали книги, переплетённые тёмной кожей, а поодаль стояли ящики, на крышках которых были изображены уже знакомые парню символы. Руны. Клейма. Его бросило в жар, затем в холод. Медленно ступая, юноша начал тщательный осмотр. На каменном полу были видны следы крови и ещё чего-то, более блёклого. На стенах висели факелы и выкованные из прутьев знаки. Полицейский подошёл к ящикам, они были не заперты, - в каждом находилось по десять небольших клейм. Круг закончился резко. Наверх вела винтовая лестница, поодаль располагался небольшой камин, но дымоотвод вёл вовсе не наверх, а к стоку. У лестницы располагались выступы, как скамьи, словно здесь устраивали представления. В закутке между лестницей и первым выступом висели какие-то вещи, похожие на длинные чёрные мантии. Стайлзу стало тошно. Здесь проводили ритуалы, это совершенно точно. Там, в тёмном кругу, где всё ещё виднелась кровь, лежала та девица. Над ней издевались именно в этом помещении. Стайлзу стало дурно, он не мог дышать, поэтому бросился вверх по лестнице. Дверь была точно такая же, как у стока. Пришлось пройтись лисьим когтем по щели, чтобы щёлкнул замок, но больше всего его удивило то, что он оказался в западном крыле. Как, если юноша осмотрел каждый дюйм? Ответ оказался очевиден: вход в «камеру пыток» был тщательно замаскирован под стену. Он находился в углублении и его ничто не выдавало. - Господи Боже! Шёпот отразился от стен. Стайлз взялся за голову. Ему хотелось поскорее унести ноги. Теория, которая выстроилась у него в голове благодаря воспоминаниям Дерека, подтвердилась в полной мере. Он должен уйти отсюда сейчас же! Стайлз не мог сказать, сколько ему потребовалось времени, чтобы юркнуть в свои покои, собрать вещи и покинуть замок. Он помнил только дорогу до города. Дождь лупил по нему, будто насмехался, но в то же время, помыслы его очищались, ужасы превращались в факты. Лисья накидка грела, а иначе бы инспектор промёрз до костей. К тому моменту, как юноша оказался в своей комнате над трактиром, уже светало. Не задумываясь, он скинул шкуру, повесив её на крючок, чтобы сушилась, а сам сел за грубый деревянный стол и начал писать всё, что хотел рассказать, в книжку. В дверь постучали. Стайлз открыл глаза и посмотрел в окно. - Мистер Стилински, - позвала хозяйка из-за двери, - вам письмо. Он удивился её осведомлённости о его присутствии в комнате, наверное, она видела мокрые следы, которые вели к его двери. Парень открыл дверь, силясь не зевать во весь рот. - Который нынче час? – спросил юноша, беря красивый конверт. - Три по полудню, сэр. Принести Вам обед? - Будьте столь любезны. Он улыбнулся и закрыл дверь. Конверт, что был зажат в руке, сделан из очень хорошей бумаги. «Инспектору Стилински. Срочно», - гласила надпись. И сердце сразу бросилось вскачь. Он ни разу не видел почерка Дерека, но был готов поклясться – письмо от сына герцога. Присев на кровать, поляк аккуратно вскрыл конверт и развернул плотно сложенную бумагу. «Любезнейший мистер Стилински. Я пишу Вам, потому что страшно опечален событиями, что произошли прошлым вечером. Вероятно, я повёл себя непристойно и не угодно вашим желаниям. Сердечно прошу простить меня, если я обидел Вас, если напугал. Можно было бы написать, что я считаю те события ошибкой, но это будет ложью. Так же я солгу, если скажу, что намерения у меня были корыстные или невинные. Я испугал Вас, я повинен в этом, но моё сердце требовало тех действий, которые привели Вас в ужас. Моя душа колеблется, она без покоя уже очень долго. И в вашем лице я нашёл человека, понимающего меня, принимающего те странности, которыми обладает моя натура. Я не хочу терять Вас. Как приятеля, как друга. Вы стали близки мне. Прошу лишь дражайше понять меня и простить, если Вы сочтёте это возможным. Я не смею просить у Вас встречи. Это бестактно и противоречит всем правилам этикета, но мне всё равно на эти правила, я давно живу не по ним, поэтому молю Вас, приезжайте. Я должен увидеть Вас. Я не спал всю ночь. Вы ушли в лес, полагаю, Вы видели то, о чём мы толковали, и, вероятно, у Вас возникли вопросы. Я хотел бы ответить на них. Впервые я сам изъявляю это желание, сколь горькими будут ответы на те вопросы. Не отказывайте мне в последней просьбе, так как, возможно, потом будет поздно. Смиренно жду ответа. Ваш Дерек». Стайлз горестно улыбнулся, сжимая письмо. Никогда ему не писали столь проникновенных строк, никогда он не чувствовал такую бурю эмоций к другому человеку. Хотелось верить, но внутри всё ещё теплилась неуверенность. Всё зашло слишком далеко. Он приехал сюда за правдой, за виновным, а теперь выходит, что правда почти вся открылась ему, но более сделать он ничего не может. И ещё эти неясные отношения с Дереком. Если кто-нибудь прознает, то его карьера посыплется, как ветошь от дуновения лёгкого ветерка. Юноша поднёс письмо к лицу, прикрыв глаза. Он ждёт его. И хочет видеть, но это роскошь, которую они не могут себе сейчас позволить. Бережно сложив обратно в конверт трепетное послание, Стайлз положил его в записную книжку, надеясь, что поздно всё же не будет. Хозяйка принесла ему обед. Пока он ел, то думал, хочет ли знать всё до конца. Его сердце противилось правде о звериной сущности маркиза. Но главная проблема не в его вере: если он откроет правду людям, Дерека убьют – или озлобленный народ, или собственный отец. Он устроит охоту на инспектора, пока будет обладать властью, и Стайлз может умереть сам раньше, чем увидит собственного отца. Если он оставит всё, как есть, все будут в безопасности. Дерек будет в безопасности. После трапезы юноша отправился в управление, чтобы встретиться с комиссаром. Он намерен был сообщить, что зашёл в тупик, расследование замерло и его сил недостаточно для раскрытия этого дела. Далее он попросил узнать, когда в ближайшие дни пойдёт поезд. Стайлз хотел поскорее уехать. Мистер Хоф был крайне удивлён его пламенной речью, которая так и сквозила отчаянием, потому что безоговорочно верил в талант молодого инспектора, но спорить с ним не стал. Подумал лишь, что если он не смог найти ответы на интересующие их вопросы, то никто не сможет. Попросил письменный отчёт, ведь комиссар должен доложить о результате герцогу, добавил, что подготовит для Стилински расчёт и лично сопроводит его до станции. Огни замка Хейлс виднелись немного вдалеке на холме. Стайлз выдохнул устало и пошёл в трактир. Он заперся и попытался уснуть. Его не отпускали мысли, поэтому он ворочался, вскакивал, просыпался и засыпал вновь. Ни есть, ни пить не хотелось. Только спустя сутки юноша начал писать отчёт, тщательно продумывая каждую строчку. Он не желал упомянуть какую-нибудь ненужную деталь. И инспектор, конечно же, колебался. А может ли он дать понять комиссару, что там произошло? Просто намекнуть. Но нет, Стайлз яростно зачёркивал строки, переписывая всё заново. Нельзя, иначе пострадает Дерек, а ведь он настолько светлый, настолько чистый молодой человек. Не нужно губить его будущее правдой, так как под угрозой будет не только его имение, состояние, но и жизнь, а сохранить маркизу жизнь Стайлз стремился всеми силами. И отчёт не получался, выходил нескладный. Любой разумный человек поймёт, что здесь написана неправда. Что-то явно осталось недосказанным. Мистер Хоф его просто так не отпустит, если прочтёт послание. Стайлз обдумывал его вновь и переписывал. Поздно вечером, устав истязать свою голову, поляк лениво смотрел на улицу, на размытые дождём дороги, на тусклые огни. Три экипажа свернули на центральную улицу и помчались к замку Хейлс. Там что-то произошло? Стайлз надел ботинки и поспешил вниз. Молва должна была уже разнестись по городку. Хозяйка вытирала столы. Она подняла голову, как только увидела постояльца. Инспектор был в рубахе и брюках, ничего не заправлено, как какой-то невежда. - Почему к замку едут три экипажа, Вы знаете? - Так все знают. Герцогиня плоха. - Совсем? – не понял тот. - Да. Это лекарь с лекарствами поехал. Не доживёт она до утра, не доживёт. И женщина продолжила уборку. Теперь всё встало на места. Дерек мог сбежать давно, унестись к морю в обличье зверя, и его никто бы не нашёл. Но было одно «но» - его держала мать. В голубых глазах горел огонь желания, он рвался наружу, но что-то его сдерживало, и теперь стало ясно - герцогиня. Стилински посмотрел на замок, молясь, чтобы с ней всё было хорошо. Отчёт был готов. Стайлз лично принёс его в управление. Комиссар читал молча и вдумчиво, ничего не спрашивая. Он сообщил, что ближайший поезд через три дня, поэтому полисмену лучше собраться поскорее. В воскресенье они поедут на станцию засветло, лучше всего на рассвете. Стилински кивнул, оставив мужчину. Он не хотел огорчать его, но другого выбора не было. Ведь не скажешь же, что во всём виноват герцог. Старший Хейл был единственным человеком с властью и возможностями, чтобы привезти незаметно в замок девушку, спрятать её и истязать. Да, может быть, у него были сообщники, но это дело рук дворянина: никто из придворных не будет совершать ритуалы без надобности, добровольно. То, что это был обряд, Стайлз не сомневался. Кровь, руны, выжженные на теле, книги с заклинаниями, потому что ничего другого там просто не могло быть. Насилие уже само по себе говорило о некой церемонии. Для чего это было нужно герцогу – вопрос другой. И пригласил он инспектора в Уэльс, скорее всего для того, чтобы сохранить своё доброе и праведное имя, уповая, что тайна никогда не раскроется. И в память о невинной девушке нужно было кричать во всё горло, давая понять, кто виноват в этом ужасном преступлении, но нет, Стайлз не мог так поступить. Да, долг диктовал ему иной сюжет, но чувства... Юноша прикрыл глаза, вспоминая объятия и поцелуй. Ради этого стоило всё скрыть: из-за тех кратких минут удовольствия, и пусть это бесчестно, пусть неправильно, и он не имеет больше права называться служителем закона, но Дерек будет цел. Пусть лучше тень ляжет на репутацию Стайлза, чем испортить жизнь маркизу. Дождь стоял стеной. Стайлз собирал вещи. Лисья шкура давно высохла, да и плащ висел рядом: они будто бы призывно смотрели на него. Юноша не хотел брать вещи, связанные с Дереком в Лондон. Это слишком болезненные воспоминания. Он силился не перечитывать единственное письмо от него, хотя руки так и тянулись. Стайлз понимал, что обязан оставить здесь правду и воспоминания. Всё, что могло бы напомнить ему о красивом молодом человеке с глубокими голубыми глазами, который был оборотнем поневоле. В субботу он ложился спать неохотно. Душа кричала ему, чтобы он поехал в замок, в последний раз посмотрел на Дерека, простился. Боль сковывала сердце, страх подкрался и будто бы сдавливал своими сильными невидимыми ладонями. Лучше будет им не видеться. Стилински пережил маму, выплакал и так много слёз, справится и с этим. В дверь постучали. Юноша сел, протерев глаза, смотря на улицу. Там было так темно, что не видно даже креста на церкви, хоть луна и светила, но слабо. Стук повторился - был робким и неуверенным. Оправив ночную рубашку, Стайлз зажёг свечу и пошёл открывать. На пороге стоял Дерек. Он смотрел будто бы сквозь инспектора. Шкура была мокрой, с лица текло на сюртук и брюки. - Ты цел! Маркиз вошёл, прикрыл дверь и порывисто обнял Стайлза. Тот охнул, не ожидая напора, но не удержался и обнял в ответ, положив ладони на тёплые бока. Они застыли посреди небольшой комнаты. - Почему ты не приехал? Почему не написал? – Дерек отстранился и стал гладить юношу по лицу, по шее. – Я переживал, я так боялся, что с тобой что-то случилось! Вопреки ситуации, поляк улыбнулся. - Со мной всё хорошо, - ответил он мягко. – Что могло случиться? - Отец вернулся, - холодно сказал собеседник. – Я показал тебе то, что ты не должен был видеть, и уверен, теперь ты знаешь почти всё, - испытующе смотря на юношу, Дерек чуть отстранился. - Знаю, - подтвердил парень, - кроме мотива. - Он может сделать всё, что угодно, только бы сохранить тайну. Тут маркиза начало колотить. Стайлз испугался, что ему больно, поэтому поспешил усадить его на кровать и сесть рядом, обнять и постараться утешить. Хейл дышал загнанно, стыдясь своей слабости, уткнувшись в бледную шею инспектора, хрипел. - Матушка скончалась, - молвил тихо. – Я больше не вернусь туда. Стилински будто бы ударили. Как? Ведь совсем недавно он беседовал с герцогиней, они смеялись, она улыбалась ему. Дерек чуть притих, ткнувшись, словно волк, носом в ключицу Стайлза, прикрыв глаза. Они молчали. Поляк не мог поверить в то, что всё так резко поменялось, перевернулось, развалилось. Гладил тёмные волосы, смотря в окно, на замок, который из-за дождя почти не был виден. - Пойдём со мной, - предложил дворянин, выпрямившись. - Куда? – ошарашенно спросил тот. - Куда скажешь. В Лондон, в Европу, в Америку. Мне всё равно. Я здесь не останусь, я не хочу. - Вы наследник, у Вас богатство, власть, Вы обязаны... - Ничего подобного, - горячечно возразил ему Дерек. – Я в силах всё бросить, мне это не нужно! Я волен выбирать свою судьбу сам. - Я Вам не верю, - сказал Стилински, отстранившись. Он почувствовал себя неловко оттого, что на нём лишь рубашка. Маркиз поднялся, снял накидку из медведя и повесил её на крючок, чтобы просохла. Он не смотрел на Стайлза. - Я знаю, ты хочешь уехать. - Это так. - Я предлагаю отправиться в путь нам вместе. - Да как Вы себе это представляете? – взвился тот, вскакивая. – Кем я Вам прихожусь? Сопровождающий маркиза слуга? Приятель-полисмен? Люди не поймут. Представитель дворянского рода и какой-то лондонский полицейский. - Как тот, - Дерек повернулся к юноше и посмотрел в глаза, - кто нужен. Стилински замолчал. Нет, он шутит. Он вновь играется. Стайлз-зверушка. Приятный аксессуар. Не живой человек с чувствами и желаниями, а так, предмет, который можно использовать и выкинуть на ближайшей станции. - Вы лжёте! Поляк разозлился, всплеснув руками. Дерек помрачнел, оскалился, словно волк, и метнулся в его сторону. Не успел Стайлз ничего сказать, даже испугаться, как его схватили под мышки, прижали к стене и стали целовать. И это было самое потрясающее, что случалось с ним в жизни. Маркиз был одновременно нежен и агрессивен. Он целовал то медленно, то быстро, притиснувшись к чужому телу. Силы разом все схлынули, превратив Стилински в тряпочную куклу, повисшую в сильных руках, но губы отвечали вопреки воле хозяина. Он не хотел открывать глаза: это сон. Он проснётся и взвоет, что этот восхитительный момент - лишь видение. Дерек умерил силу, обхватил его лицо, наклонив голову. Стайлз чуть не лишился чувств, когда почувствовал чужой язык. Про такой поцелуй он лишь читал. Дворянин был настойчив. Разомкнул его губы и скользнул внутрь, нежно лаская. И юноша сдался. Обнял в ответ, восторженно принимая любовный порыв. То, что они делали, было предосудительно, но инспектор был не готов закончить это, даже если бы к его затылку приставили Снайдер-Энфилд. - Разве я могу лгать? – спросил Дерек, шепча в его губы, делая паузы между слов, вновь тянясь к его рту. – Неужели ты не видишь, что я честен? Всё идёт от сердца, – он повернул голову Стайлза и стал воздушно целовать родинки и шептать в бледную шею. – Неужто губы, которые целуют так жарко, могут обманывать? – он прошёлся по венке, ведя к ушной раковине языком. – Может ли соврать голос, который ни разу ни дрогнул? – Дерек вновь начал ласкать губы, поглаживая большим пальцем подбородок поляка. – Или в глазах, так преданно и страстно смотрящих, есть ложь? – Хейл отстранился. – Волки выбирают единожды, и я выбрал, - он погладил юношу по щеке. - Что же ты молчишь? Посмотри на меня и скажи, что ты видишь: честность и искренность, или же нечто иное? Стайлз рискнул обнять его, поглаживая щёки. Он видел любовь, правду и решимость, но ничего не сказал, так как побоялся ошибиться. - Пойдём со мной, - Дерек зашептал ему в ухо, гладя поясницу. – Далеко. Там, где нас не найдут, где не осудят. Мы будем свободны. И только вдвоём. Я не хочу идти без тебя, не хочу больше отпускать. Они стояли молча, нежась в объятиях друг друга. Спустя долгие минуты, проведённые в нежности, маркиз заговорил вновь. - Я давно знал, что моя судьба не здесь. Не в замке, как золотой клетке. Я хотел свободы, хотел путешествовать, хотел остаться тем, кто я есть – волком. Мне не претит это, я смирился и нашёл плюсы, но понять это сложно, поэтому я ждал подходящего момента, чтобы сбежать, или нужного человека. И обрёл тебя, - Дерек посмотрел в тёмные глаза и улыбнулся. – Поэтому не женился. Это не для меня. Мне не нужны шикарные оковы. Я хочу искренней любви и преданности, вне пышных приёмов и блеска драгоценностей. Простая жизнь милее мне. Мне нужен тот, кто примет меня таким, с проклятьем, в обличье зверя, не испугавшись, поняв и примирившись, как сделал это я, - пауза. - Ты согласен пойти со мной? Со мной, простым и безродным, не маркизом и дворянином? Без богатства и власти? Простым юношей из Уэльса, полуволком? Стайлз улыбнулся так ясно и добро, что слова были не нужны. Хейл обрадовался, приподнял его в объятиях и поцеловал. Пока инспектор переодевался и собирал последние вещи, Дерек рассказал всю правду. Никто не знал, когда это началось и с кого, правдивы ли легенды об оборотнях, так как семейные летописи не сохранились. Была лишь легенда о волке, что бродил в этих лесах. Дерек знал одно – он родился таким, помнил себя волчонком, как бегал вокруг замка, плавал в реке, барахтался в грязи. Об этой тайне, что наследник Хейлов, старший сын рождается волком, знали немногие, а те, кто знал, тот молчал. Когда он подрос, то ему рассказали об этом не то проклятье, не то каре или расплате за что-то. Дерек вопреки пониманию родителей был счастлив. Конечно, обрести контроль в подростковом возрасте было сложно, хотелось охотиться и убивать, но маркиз гонялся не за людьми, а за зайцами. И настал момент, когда он понял, что не готов продолжать свой род, чтобы перекладывать метку волка на своего ребёнка, просто потому что другой. Большую роль в этом осознании сыграли сёстры. Старшая, Лора, призналась ему в том, что если у неё родится сын, то она убьёт его, лишь бы не продолжать проклятию жить в её ребёнке. Это звучало ужасно, отвратительно, но почему-то Дерек тогда не испугался этих слов. Он обрёл «якорь» - смысл, который держал его сознание чистым, не затуманенным. Они втроём обрекли себя на бездетство. Кора, ещё дитя по сути, поклялась, что если и выйдет замуж, то не родит ребёнка. Они обязаны прервать род, чтобы ужасы не продолжались. И были счастливы, храня эту тайну на троих, но Дерек в порыве чувств совершил главную ошибку в жизни - он откровенно поговорил с отцом. Юноша поделился своими эмоциями, а нарвался на стену непонимания. Герцог сперва удивился, а потом начал кричать и агриться: как это не будет наследника, ведь кто-то должен продолжить род. И Дерек сказал то единственное, что отец понять и принять смог: он, Лора и Кора никогда не обрекут своего сына на такую участь, тем самым ударив герцога по самому больному. Этот разговор стал началом ужаса. Герцог долго думал, старался реже быть в имении, путешествуя по приискам, и как-то вернулся домой накануне бала, сказав сыну, что у него есть решение их проблемы. Он тогда был на севере, в Шотландии, и привёл оттуда много сувениров – всё для ритуала. Его глаза горели, он шептал, что они смогут избавить Дерека от этого проклятья, что жертвоприношения всегда срабатывали, поэтому и в их случае всё получится. Он был похож на безумца, и когда маркиз отказал, когда в его глазах был лишь страх и ужас, герцог стал жесток, объяснив, что его уже ничего не остановит. Он как отец обязан помочь единственному сыну, ведь тот прав – необходимо прервать метку волка, дабы избавить будущие поколения от этого гнёта. Он привёз девушку, невинную, показал её Дереку и сёстрам, и уведомил, что всё уже решено. Маркиз умолял, он клялся, что женится и родит наследника, так, с меткой, только чтобы отец одумался, чтобы не причинял боли неповинной деве. Лора кидалась в ноги, а маленькая Кора просто плакала. Отец не послушал, наоборот, заставил их смотреть на ритуал все дни, что совершал над невинной насилие. Кора лишилась чувств почти сразу, пролежав в той комнате все те дни. Лора кричала и умоляла дольше всех, сорвав голос. Дерека рвало, он тоже плакал и кричал, молил прекратить, падал в обморок и был слаб. Отец не отпускал их, не просил помочь, но и не позволял мешать. Дева умерла. И смотря в глаза отца, видя и понимая, какое он удовольствие получил от этой жертвы, Дерек осознал, что тот не остановится, никакие мольбы и просьбы не возымеют должного эффекта. И тогда он поклялся, что сбежит, не останется здесь ни за что на свете. Кора захворала, как только всё закончилось. Она умерла спустя два месяца после этого ритуала. Лора лишилась разума. Она как-то сбежала в ночи из замка. Её нашли спустя пять дней, мёртвую у реки. То ли она сама захлебнулась, то ли лишилась чувств и упала в воду. Матушка тогда сама чуть не умерла от горя, захворала и была слаба, и Дерек просто не мог сбежать, хотя сердце его рвалось от злобы и гнева на отца, но он был молод и не мог отомстить, очень хотелось закончить эти ужасы, но мама...побегом Дерек просто не мог так сильно ранить её сердце. Он ждал, знал, что рано или поздно её не станет, и ему удастся вырваться. Стайлз моргнул и выдохнул. Все вещи были упакованы. Их больше ничего не держало здесь. - А как же правда? – спросил он тихо, понимая, что это самый важный вопрос. Маркиз склонил голову и погрустнел. Он не знал, как им быть. С одной стороны, это всё-таки его отец, но с другой, его сёстры, все эти девы, коих за последние годы было немало, были лишь несчастными жертвами, у которых остались семьи, имеющие право знать, что случилось с их родными. Тут Дерек сощурился и посмотрел на Стилински. - Ты же вёл записи все эти дни? - Да, безусловно. - И выводы свои написал после того, как узнал правду о моём отце? - Да. В доказательство полисмен достал записную книжку, которая лежала в нагрудном кармане жилета, и протянул дворянину названный предмет. Тот пролистал её, с любопытством прочёл телеграмму из Лондона. Дерек выложил своё письмо, которое передал зардевшемуся Стайлзу, и положил книжку посреди стола, закрыв её. - А теперь идём. - Но как же? Поляк не понимал. Дерек накинул на себя плащ, а поверх него медвежью шкуру, взял чемодан юноши и улыбнулся. - Мы оставим всё комиссару. Ты не против? - А герцог? Что же теперь с ним будет? - Это не нам с тобой решать. Мы выбрали свой путь, и он далёк от этих мест. Отец избрал свою судьбу, продав душу дьяволу, а что будет с его телом – мне всё равно. Хейл говорил жестокие вещи, но Стилински понял: он прав. Виновные должны быть наказаны. - А если комиссар не сможет добиться правосудия? - Тогда он просто не понесёт наказания, и это несправедливо, да, но вряд ли будут ещё жертвы. - Почему Вы так уверены? - Он всё это совершал якобы ради моего блага и моих потомков, которых не будет, и папа давно принял мой выбор в пользу зверя, так как я не откажусь от хищной личины – это часть меня. Мой побег будет расценен соответствующе, ведь, - Дерек грустно улыбнулся, - отец в конечном счёте хотел сохранить капитал, родить наследника, кто будет продолжать обогащать семью Хейл. И это не я. - У Вас есть ещё братья и сёстры? – не понял Стайлз. - Бастарды есть у любого уважающего себя дворянина, - тот пожал плечами. – А если у отца их нет, то никто не помешает ему родить ещё, - он усмехнулся. – Думаю, маркизе Рейес всё равно за какого Хейла выходить замуж. Метка останется со мной – я старший. Стайлз удивился той лёгкости, с которой Дерек об этом говорил, но, вероятно, тот уже давно понял это: после смерти матери отца ничего не сдерживало, а побег единственного сына развяжет герцогу руки. В последний раз посмотрев на свою записную книжку, инспектор сжал губы, подумав, правильно ли они поступают, всё-таки перекладывать ответственность на другого не совсем честно, но затем оставил все сомнения и вложил свою ладонь в сильную руку Дерека. В трактире Стайлз доложил сонной хозяйке, что выезжает, но кое-что оставил комиссару на столе, заплатил ей и взял немного еды, пока дворянин был снаружи. Он не хотел, чтобы их видели вместе. - Куда же мы пойдём? – спросил тот, не выпуская тёплую руку Дерека. Ему всё ещё казалось это сном. Замечательным, приятным сном. - Дальше. К морю, я хочу вновь увидеть его, а потом – куда захочешь. Он счастливо улыбнулся, сказав, что такой план ему по душе. Дерек стал рассказывать о матери, о их любви и нежности друг к другу, о том, что она называла его волчонком и играла, когда тот не хотел становиться человек, о том, что мама всё знала, но ничего не могла сделать, и приняла злодеяния отца близко к сердцу, что её и убило; о принятии проклятья волка, о той свободе, которую даровал ему зверь со своей меткой, и что он никогда не противился этому. Рассказ о любимых сёстрах, какими они были красивыми, добрыми и любящими его, как Дереку иногда их не хватает, и как же горько, что обе погибли. Маркиз хотел, чтобы спутник узнал его лучше, чтобы доверился полностью, не боялся его звериной личины, хотя то, что они шли нога в ногу, говорило о многом. Стайлз повернулся и не увидел шпиля замка Хейлс, его массивных стен, укреплений и огней, хотя уже светало. Душа юноши успокоилась. Дождь, наконец, перестал, уступив место солнцу и его ярким лучам, озаряющим двум путникам их тернистый путь.