***
Ночи зенит. Дом весь молчит. Одеяло брошено на пол. Ни звука. Дыхания частность и слабость в коленях. До дрожи нежность прикосновений. Рывком вверх одежду и заплутать в смехе немом. Всё кончено. Один на один. Только вдвоём. Горячая кожа, холод мурашек, гонимых губами. Влажный след. Вжатая ладонь звуков полна. И вокруг тишина.***
Ночи зенит. Долгий, яркий, шумный и невероятно насыщенный на события день схлынул, оставив после себя сонное посапывание из-за стен и даже из-под пола. Красться по лестнице и давиться нервным смехом, боясь быть раскрытыми. Нет объяснений почему, но и причин не надо. Просто потому что. Прикрыта дверь, тихо щёлкнула пружинка – наивная защита от внезапного вторжения. Сброшено одеяло на пол. Бледный свет с улицы – достаточный минимум. С пьянящей опаской вслушиваться в тишину и не слышать ни звука, кроме прибоя, давящего на барабанные перепонки. Дыхания частность и слабость в коленях. Весь день избегать случайных встреч даже глазами – никто не должен догадаться. Всего лишь шалость. Невозможно дольше тянуться ожиданию - что-то должно было случиться и вот… Попирать клятвы и ожидания. До дрожи нежность прикосновений, будто в страхе разрушить иллюзию. Всего лишь… Глубоко вдохнуть. Глупо отрицать, что эта сцена уже разыграна в головах сотни раз, но ни один из вариантов не был близок к сейчас. Шершавость тканей жжёт подушечки пальцев. Почти что ненависть к пуговицам и пряжкам. Рывком вверх одежду и заплутать в смехе немом. Угловатая неловкость - азарт пожирает её. Всего лишь объятья без лишних преград и всё кончено. Один на один. Только вдвоём. Спешка оставляет неровный край на фольге. Одеяло натянуто до треска во имя тишины. И только единое целое. Выдох. Горячая кожа, холод мурашек, гонимых губами. Влажный след спешных жадных поцелуев. Даже шорох кажется оглушительных грохотом. Сосредоточенный взгляд и чужой, но волнительный запах. И ногти оставляют царапины, что на завтра будут саднить, впрочем, как и зацелованные опухшие губы. И разрываться между спешкой, боясь быть раскрытыми, и бесконечным мигом, перед окончательным падением в бездну. Задохнуться, замереть, наполнить прижатую ладонь звуками, чтобы в итоге осушить до дна и облизать пересохшие губы. Тишина вокруг. Отдышавшись, услышать мир вокруг, и мир вокруг, как и прежде, спит. Горечь случая. Неловкая улыбка в надежде ободрить друг друга. Что ж это случилось. И теперь всё кажется глупостью. Неотвратимой глупостью. Теперь либо молчание, либо выжженный пустырь и тонкий лёд привычной жизни может в любой момент треснуть. Вместо объятий в ночь лишь спешный поцелуй на прощание. И на утро убеждать самих себя, что всего лишь сон, храня от посторонних глаз следы случайности. Жизнь как прежде – лишь видимость. И помнить, что тонкий серый пуловер и в бледном свете ночи был таким же серым как и при свет дня.