Малфой-мэнор менялся, словно человек под влиянием болезни, разъедающей его изнутри. Комнаты, которые буквально искрились величием чистокровной семьи с сияющим отражением паркета, пропитались болью и страхом, которые пустили кровоточащие раны по облицовке стен. Мебель разваливалась, ломалась от неуклюжих движений сброда, называемыми Пожирателями и погребы некогда наполненными винами и бренди, заполнились пленными.
Сливки магического общества не пропускали ни одного приёма, устроенного Малфоями. Серебряные приборы, живая музыка и мать, цветущая подобно ее собственному белоснежному розарию. Но не сейчас — Нарцисса боялась поднимать взгляд, только бы не увидеть новые брызги на стенах.
Малфой-мэнор медленно умирал.
***
— Рейды ничего не дают, кроме бессмысленных грабежей — говорил Снейп, тихим монотонным голосом. В комнате стояла гробовая тишина, несмотря на то, что она была переполнена волшебниками. Они послушно молчали, предпочитая упереть взгляд в гладкую поверхность стола. — Однако, в таверне на окраине страны был замечен Уизли.
— Поттер...?
Волан-де-морт поддался вперёд и кресло под ним скрипнуло, глаза плотоядно сверкнули в полумраке. Раньше это было любимое кресло Люциуса, оно стояло в северной гостиной — красное дерево и обивка из черной драконьей кожи, выполненное на заказ.
— Нет.
Послышался звук клавиш, к ним присоединились барабаны. Малфой вздрогнул. Осмотрелся. Кроме него этого никто не слышал.
«
Каменное плато под ногами хрустело и из губ вместе с клубами холодного воздуха, срывались заклинания защиты. Площадка, которую они занимали, была расположена у самого края скалы — комфортом пришлось пренебречь, в пользу безопасности.
С порывом холодного ветра до Гарри донеслось мягкое пение. Он обернулся, музыка доносилась из палатки.»
Драко вдохнул ноты расскаленным воздухом и лёгкие обожгло. Звук нарастал в ушах, грозился своим напором разодрать перепонки в клочья. Он поглотил окружающее пространство, заполнил Малфоя изнутри.
«
В палатке тепло и сухо, и старый радиоприемник играет свою мелодию.
Гермиона в клубок сжимается и плачет, тихо устроившись в углу, но когда лучший друг заходит внутрь, наспех стирает слезы, размазывая их по лицу и улыбается из последних сил. Совсем фальшиво.»
Он ничего не мог с собой поделать. Дрожь пробежала вдоль позвоночника, задержалась в бусинах под тонкой кожей. Кулаки сжались и болезненный хруст костяшек перебил Северуса — пулемётная очередь в гробовой тишине.
Идиот.
Ты чертов идиот, Малфой.
—
Драко!
Голос темного мага, как толчок, приводящий сознание. Малфой обвел стол взглядом — среди множества серых лиц, он различил болезненно бледное лицо матери.
Нарцисса словно мраморная статуя, держала спину прямо и не выражала никаких эмоций — абсолютно ничего, все будто окаменело, кроме глаз — слезы алмазной крошкой блестели в их уголках. Она смотрела на сына и сжимала руку мужа под столом. Драко коротко кивнул, успокаивающим «
все будет хорошо» на кончиках ресниц и наконец, посмотрел на Реддла.
— Что с тобой происходит? Ты в лице изменился.
«
Поттер сочувствующе дотрагивается до ее плеча, когда идея яркой картинкой возникает в голове. Он крутит колёсико на максимум и с лёгкой улыбкой протягивает руку Гермионе.
Она трёт костяшками покрасневший белок глаз, проводит тыльной стороной по впалым щекам, растирая остатки солёной влаги. Растрёпанная и заплаканная, но по-прежнему красивая, Гарри поправляет выбившийся локон, снимает ненавистный кулон и одним взглядом спрашивает разрешение.»
Малфой почувствовал это. Гребаное соприкосновение чужих ладоней, кожа к коже. Бархатную — Грейнджер, и шероховатую — Поттера. Ощутил так же ясно, как и исходящие запахи на каменном плато: горный воздух, одно мыло на двоих и лёгкий аромат женских духов.
Сошел с ума.
Определенно тронулся головой. Он отказывался дышать, чувствовать и отчаянно жалел, что радио внутри черепной коробки отключить нельзя, потому что песня продолжалась, перебивая Волан-де-морта.
— Со мной все в порядке, мой лорд. –медленно ответил он. Серые глаза стали мутными от видений.
«
Пара раскачивается из стороны в сторону. Гарри смеётся и она вместе с ним...
..и больше никакой фальши. Только искренние улыбки. »
— Не смей мне лгать! – кричит Темный Лорд и все присутствующие вздрагивают на своих местах. — Говори немедленно, что происходит, мерзкий мальчишка.
«
Парень кружит ее в своих объятиях. Карие глаза напротив впервые за месяц наполнены жизнью.
Танец пропитан безысходностью, но то был самый обнадеживающий момент с тех пор, как они остались вдвоем. »
— Музыка. – он сглотнул, — Мой соулмейт слушает ее.
Настает тишина. Только бузинная палочка перекатывается в ладонях Реддла, ребристой поверхностью по коже.
— Что ты думаешь по этому поводу, Северус? – задумчиво спрашивает он, рассматривая палочку. — Не затуманит ли это юному Малфою разум?
«
Он и сам чувствует себя живым. По настоящему счастливым.
Тупик показавшийся им концом, оказался лишь одним из поворотов их приключения. Они смогут найти выход.
Поттер в этом уверен. Теперь уверен.»
— Может нам стоит избавиться от его соулмейта? — продолжает он.
Нарцисса беззвучно охает, поддается вперёд, но крепкая хватка мужа позволяет удержаться на месте. Волан-де-морт отрывается от созерцания предмета в своих руках, рассматривает сложившуюся картину; впитывает напуганный образ родителей. Хмурится, мальчишка в лице не меняется, даже взгляд не отводит.
«Это можно легко исправить» — думает и с улыбкой, направляет палочку в сторону Драко. Ноль реакции. Нарцисса впивается ногтями в руку Люциуса, оставляет кровоточащие полумесяцы. Но маг этого не видит, он видит только фарфоровую маску на лице их сына и полное безразличие во взгляде. Он не боится? Растерянность тенью пробегает по лицу, уступает место кипящему внутри гневу.
— Не думаю что он представляет для нас опасность, мой лорд – примирительно говорит Снейп, переключая его внимание на себя.
«
Она кладет голову на широкое плечо. Волосы, распущенные из хвоста, рассыпаются по свитеру медовым водопадом. От Гарри пахнет мускусом, ноябрём и мылом, которое она взяла с собой из Норы. »
— Тем более Драко пока не знает, кто это.
Малфой повернул голову, смотря на профиль декана. Брови поднялись на точеном лице.
— Это правда, Драко? — скривился Реддл. — Ты не знаешь кто твой соулмейт?
***
Он поднялся на восьмой этаж, в самый конец коридора, где располагался вход в Выручай-комнату.
Отбой прозвучал пару часов назад и луна освещала ему путь. Люмос хоть и был эффективнее, но он мог создать проблемы, которые было непозволительно допустить. Риск и так был велик, особенно сегодня —преподаватели усилили патрули, теперь, они вместе со старостами факультетов бродили по ночному Хогвартсу, ловили незадачливых студентов, бродящих в ночи. Пусть на его груди и красовался значок школьного старосты, переливающийся герб которого отливал серебром в лунном свете, но его дежурство давно закончилось.
Капелька пота прокатилась извилистой дорожкой по мраморной коже виска, упала на каменный пол.
Слизеринец осмотрелся. Коридор был пустым.
Отлично.
Малфой закрыл глаза, замысловатые узоры глухим треском начали выступать на стене, приобрели очертание двухстворчатой двери, которая с тихим, гулким звуком трения камня о камень открылась перед ним.
Помещение представляло с собой уютную спальню, выполненной в цветах всех четырех факультетов, смешение стилей которых казались Драко правильными. Красный и зелёный, синий и жёлтый —
красиво.
А ещё, ему казалось что здесь пахло
домом — крема на туалетном столике Нарциссы и ее бархатная кожа ладоней, запах тлеющей сигары отца в серебряной пепельнице, розарий матери и что-то ещё — что-то не из Малфой-мэнора, а из Хогвартса. Тыквенный сок и аромат блюд праздничного ужина в Большом зале. Берти Боттс и пирог с патокой. Трава на стадионе по Квиддичу и запах ветра обдувающего лицо во время игры. Все это ассоциировалось с теплом и уютом, все это было для него запахом дома. Его амортенцией.
Его взгляд привлекло розоватое свечение исходящее из котелка на столе. Блондин подошёл ближе, заглянул внутрь и его лицо залило розовым светом, пульсирующим в такт скляночкам расставленных на полке над кроватью.
Зелье пузырьками-сердечками булькнуло, в следующее мгновение, обдав его трепким концентрированным ароматом амортенции. Малфой ощутил головокружение и комната пошла ходуном перед его глазами, не без усилий он накрыл котелок крышкой. Состояние тут же прошло и он отошёл от стола, не спуская с него глаз, словно боясь что любовное зелье сможет сдвинуть крышку, чтобы вновь затуманить его разум.
Голова должна оставаться холодной. — вторило сознание голосом Люциуса.
Но голова была горяча, наполненная горящими угольками-мыслями. Она горела адским пламенем и мозги с шипением жарились в пылающей черепной коробке. Тело охватил жар. Скулы зарделись в румянце, выступающем признаком лихорадки на его бледной коже.
Он сгорал заживо, изнутри.
Но это ведь никакая не лихорадка да, Малфой? Ты ведь знаешь что не болен.
— Ещё как болен. — возразил Драко.
Любовь — яд, раковая опухоль оккупирующее сердце. От нее плоть разлагается и органы разваливаются на гниющие, кровоточащие куски. Трупные насекомые, показавшиеся бабочками, пархают в животе, остриями крыльев исполосывают стенки желудка, сжирают нутро в порывах ревности.
Но все это вылетает из головы, когда он замечает с первого взгляда непримечательную вещь. Одно из магловских устройств, не работающих в волшебном мире — радио. Но оно работало и неизвестный ему исполнитель пел в тишине Выручай-комнаты.
Сквозь пение Малфой услышал шаги. Тихие, ещё доносящиеся в начале коридора. При желании он смог бы спрятаться, но позволил подойти к себе вплотную.
Будь гость кем-то другим, он бы уже выхватил волшебную палочку и бросил заклятье прямо в лоб несчастному, так что тот даже не успел бы и моргнуть, но он продолжал стоять, мурашками предвкушения по коже ощущая стоящего в полуметре Поттера. Серебряный ободок радужки заискрился, глаза вспыхнули от счастья, когда блондин увидел его. Гарри улыбнулся и четырехкамерное в унисон колдо-радио запело в груди.
— Ты пришел, — успел сказать слизеринец дрожащим голосом, прежде чем парень со шрамом на лбу закрыл ему рот поцелуем и обнял так крепко, что позвонки пулеметной очередью прохрустели от натиска.
Позже, когда рука прокрутит регулятор громкости на десяток делений вперёд, чтобы заглушить рвущийся из груди стон, а другая проникнет под ткань нижнего белья и его мир сузится до размеров ладони, шероховатой и сжимающей; когда пуговицы посыпятся по простыни и красный галстук в золотую полоску рванными ласкутами полетит на пол; когда дверь останется открытой, они сольются воедино.
***
— Уберите свет! – требовательно закричал старик с картины, ладонью прикрывая глаза. — Просто возмутительно!
Северус раздражённо выдохнул, но все же опустил палочку ниже. Жители картинных рам просыпались по мере его продвижения и их возмущения бились об облаченную мантией спину. Это был последний патрулируемый им коридор и он собирался пройти его быстрее, чтобы вернуться в подземелья до полуночи.
Глаза щипало от желания спать, будто тонкая игла колола по периметру белка. Он остановился на повороте и проморгался, прогоняя нависшую на плечах сонливость, когда услышал музыку. Сначала он не поверил своим ушам, только магловская композиция продолжала играть свою мелодию и бархатное пение раздавалось в тишине.
Удивительные идиоты.
Снейп усмехнулся, направляясь к источнику звука. Казалось, что после близнецов он разучился удивляться нарушениям студентов, но музыка в камендатский час, в пустом крыле этажа, смогла его поразить. Свет из приоткрытой двери тускло освещал коридор, отбрасывая тень статуи у входа.
Выручай комната. Конечно.
Он ускорил шаг, предвкушая выражения лиц незадачливых студентов. Забыть закрыть дверь в исчезающую комнату, идеальное убежище? Как можно быть настолько глупыми? Как можно быть такими безответственними нагле...
Тела сплетались между собой под аккомпанемент мокрых звуков и колдо-радио. Малфой и Поттер стонали ему в такт.
Северус закрыл перед собой дверь.
****
Их взгляды встретились. Снейп коротко кивнул.
— Нет, мой лорд – будто в слоумо произнес Драко. Голос дрожал и он вместе с ним. — не знаю.
Уголок губы зельевара дрогнул в улыбке.
