Васильки

      Если бы однажды ему сказали, что придет время и он влюбится в ту строптивую девчонку с пустым и холодным взглядом кобальтовых глаз, который скорее напоминает грозовое летнее небо.. Леви бы рассмеялся этому идиоту в лицо и отправил драить конюшни вместе с Конни и Жаном. Но сейчас, в эту самую минуту, сидя на коленях и срывая голубые васильки капитан чувствует себя настоящим глупцом. Безнадежно влюбленным глупцом.       Если бы ему сказали, что он будет собирать цветы для Микасы, то капитан бы не поверил дурню.. надо же такое придумать, они такие похожие, но одновременно совершенно разные. Леви часто думал о ней в последние пол года, когда после смерти Кенни они узнали о своем родстве. С самого начала это было обыкновенным интересом, позабытое мужчиной любопытство. Он частенько наблюдал за её тренировками исподтишка, усмехался наблюдая за неудачами, а про себя рассуждал «ничего не стоящее отродье». После он взялся учить эту девчонку, сам не замечая, как начал привязываться к ней.       Любовь Капитана была уму простого солдата не постижима. Леви и сам временами сомневался, что у него, как у Капитана 104-го отряда, в том числе, также есть мозги. Он долго и нудно мог рассуждать о своих чувствах к Микасе. Леви старался найти разумное объяснение своим чувствам и трезво мыслить понимая, что эта возможная связь с Микасой имеет огромные риски быть последней.       На войне нет места иным чувствам кроме ненависти и мести. Ничто кроме убийства титанов не имеет смысла.. Мужчина часто наблюдал проявление любви среди молодых солдат, в конечном итоге это приводило к смерти одного и приносило много боли другому. Потому Капитан старался не любить и не привязываться.       Люди - оружия. Оружия мести титанам. Одним больше другим меньше. Долг человечества это отдать своё сердце за мир без монстров.

***

      Капитан любил ее. Любил как товарища, как сестру, как друга.. Он любил ее, как она любила Эрена.       Леви был готов размазать мозги Эрена по стене, потому что завидовал этому импульсивному мальчише. Эрен не ценил Микасу. Он не любил ее, как девушку. Любил ли Йегер ее вообще? Аккерман часто замечал тень печали в лице Микасы после каждого ее разговора с братом. Он наблюдал за ней. Он любил ее.       Печаль сжирала его изнутри темными и холодными ночами. Любимый чай не согревал разбитое сердце капитана. Казалось, что он только создавал все новые страшные дыры заполнить которые было нечем.

***

      В одну из таких холодных ночей Микаса стала его утешением. Он нашел в ней свое отражение. Леви стал для Микасы спасением в этом жестоком мире, где нет места любви.       Она приходила к нему после полуночи и согревала его холодную душу своим горячим сердцем. Сначала это были простые диалоги. Теплые, душевные, таких каких у Леви давно не было. Черт, да у него за всю его жизнь не было такого чуткого и приятного собеседника. С ней он мог быть собой. Снимать маску безразличия. Леви хотелось, чтобы она делала тоже самое. Он нутром чуял, что она не такая, какой себя старается показать.       Она не железная. Микаса не является оружием.. Она живая.       Тяжело дышит, краснеет от смущения, плачет когда больно, грустит и радуется. Мечтает и верит в человечество. А человечество верит в нее. Человечество в лице одного капитана Леви.       Она приходила к нему после полуночи и согревала его холодную душу, но только уже не одним лишь горячим сердцем. Телом, таким теплым и мягким. Живым.

***

      Капитан приносил ей цветы. Такие же темно голубые, как ее глаза. Она же задорно смеялась по ночам и застенчиво принимала его подарок. Микаса с ропотом говорила, что это ее самые любимые цветы. Цветы грозового летнего неба.       Леви любил её. Любил ни как сестру, ни как товарища, ни как друга, ни как Эрен. Любил по-настоящему. Так, как на войне нельзя. Так, как у них не принято.

***

Теплый весенний ветерок беспокоил деревья заставляя раскачиваться их кроны. А лепестки едва заметно дрожали. Плечи Леви тоже подрагивали. Он тихо стоял на пустынной поляне вместе с ней, среди множества различных цветов. Его тонкие холодные губы едва шевелясь, что-то шептали. Он любил ее. — Вот твои любимые цветы. Надломившийся после длительного молчания голос произносит знакомые слова, а голубые цветы печально опускаются на могильную плиту. Человечество уже не верит в неё.