Ханами

      Цветение сакуры наступает раз в год. Жители деревни собираются всей общиной, чтобы полюбоваться так называемыми «первыми» отголосками весны.       В этот знаменательный день люди особенно оживлены. Смех радостных детей заставляет родителей расплываться в нежной улыбке. Пожилые люди предпочитают наблюдать за всей суетой, сидя на скамейке, потягивая саке и наслаждаясь такояки. Мужчины готовят масляные лампы для ночного созерцания за цветущими деревьями. Женщины готовят праздничные блюда и обустраивают места для посиделок.       Проклятия не интересовались человеческими праздниками. Для них праздник — это когда ты получаешь свежую человеческую плоть, желательно пятнадцатилетней выдержки.       Они не стеснялись говорить о всех ужасных вещах в присутствии человеческой невесты. Они полагали, что раз уж ты связан с проклятьем, то тебя не смутят подобные жуткие описания расчленения. Да, конечно. Поскольку ты — супруга самого могущественного проклятия, ты будешь с улыбкой слушать, как остальные лишают жизни целое человеческое поселение. Как бы не так.       Хотя внешне Юдзи не подавал виду, но внутри всё сжималось, стоило ему только услышать, как совершенно недавно низшее проклятие лишило жизни младенца, случайно попавшего на его территорию.       Сукуна прекрасно осознавал происходящее, но не предпринимал никаких действий. Его не интересовало, «как» умерла или «что» умерло, главным приоритетом всегда являлась безопасность супруга.       Однажды вечером в покоях, пока король читал, Итадори открыл дверь, ведущую в их маленький сад. Он сел на ступеньку, подогнув под себя ноги, и надел легкое черное кимоно. В небе сверкали звезды, рассыпанные по ночному небосводу. Теплый весенний ветерок растрепывал волосы мальчика, чей цвет локонов сравнивали с цветущей сакурой, придавая ему растрепанный, но милый вид. В кустах камелии пели сверчки, а стук бамбука о камень служил колыбелью для слуха, нарушая тишину. — Ты простудишься, — прозвучал грубый голос из комнаты. — Не волнуйтесь, ветер здесь так ласков и приятен, что моему здоровью не будет причинено никакого вреда, — Юдзи прикрыл глаза и откинул голову к стене, уставившись молочными глазами на звезды. — И все же, — послышались тяжелые шаги. — Мне не нравится, когда ты так беспечен, — Сукуна опустился рядом с ним, взяв прохладную ладонь супруга в свою теплую руку. — У меня всегда есть ты, — Итадори улыбнулся, глядя на вечно хмурого короля. — Хм, это правда. Тебе нравятся мои разгоряченные мышцы, не так ли? Руки, обхватывающие твое молодое тело, и подмятая под более крупное, прижимая к кровати. Томное дыхание на твоей шее, — от произнесенных им слов Сукуна ждал неизбежной реакции. Секунды спустя его ожидания оправдались: на пухлых щеках Юдзи появился румянец, который он попытался скрыть от любопытных красных глаз, на что король усмехнулся. — Ты покраснел. — Молодец, молодец, — наигранно похлопал юноша в ладошки. — Вы смутили свою невесту, поздравляю. — Спасибо, но этого мало, — не успел Юдзи опомниться, как одна пара рук обхватила его талию и усадила на крепкие бедра проклятого. Другая пара рук легла на его мягкие бедра, поглаживая голые голени. — Так то лучше. — Извращенец, — тихо буркнул парень, надувая губы. — Какой есть, и я нравлюсь тебе таким, каков я на самом деле, — прошептал Сукуна над ушком. — Я такого не говорил. — Уверен? — рука на талии поднималась выше к груди. — Может мне напомнить? — М-может тебе и правда стоит… — слегка выгнувшись от ладони прошедшей по внутренней стороне бедра, Итадори продолжил, — н-напомнить.       Прислонившись спиной к стене, Сукуна медленно стянул кимоно с хрупких плеч Юдзи, открыв вид на острые ключицы. Прижавшись к ним губами, Сукуна слизывал капельки пота, образовавшиеся от теплого прикосновения и ветра. Его большие руки скользнули под кимоно, поглаживая выступающие тазобедренные косточки.       Развязав пояс от кимоно Сукуны, Юдзи слегка провел пальцами по прессу, от чего в районе шеи раздался гортанный рык, после которого последовал укус под подбородком. Проведя ладонями по жестким волосам, Юдзи слегка сжал их, но достаточно сильно, чтобы Сукуна оторвался от изукрашенной засосами шеи и посмотрел алыми глазами на запыхавшегося супруга. — Поцелуй меня, Сукуна, — хриплым голосом произнёс Итадори. Поцелуй был слишком голодным даже для Итадори, который знал звериные повадки Сукуны во время секса. Прижавшись теснее к возбужденному телу короля, Юдзи почувствовал, как его стояк мешает телам полностью слиться друг с другом.       Губы короля прижались к персиковым устам возлюбленного, захватывая каждый раз, повреждая кожу клыками, выпуская сладковатую на вкус кровь, смешивая ее со слюной. Язык Сукуны исследовал рот Юдзи, как во время их первого поцелуя, проникая все глубже в его горло, извиваясь в различные стороны и оставляя повсюду металлический привкус.       Итадори закрыл глаза, погружаясь все глубже в доминирующие ощущения от проклятия, издавая стоны в поцелуе и заглатывая их обратно. Обхватив руками шею короля, он решил взять инициативу в свои руки, проталкивая свой язык в рот Сукуны, проводя им по его клыкам и царапая кожу языка.       Сукуна ухмыльнулся такой наивной настойчивости, но не стал вмешиваться, оценив мастерство супруга. Ему нравилось, как он пытался соединить их языки, двигаясь ни слишком быстро, ни слишком медленно. Он провел кончиком по нёбу, пробуя слюну Сукуны, и впился ногтями в плечи.       Они перестали целоваться, когда Сукуна почувствовал, что Итадори не хватает кислорода. Тонкие нити слюны свисали с искусанных губ. Грудь Юдзи тяжело вздымалась при глотке воздуха. Сукуна облизнулся при виде этого сексуального вида.       Кимоно почти лежало на деревянном полу. Засосы украшали бледное тело от ключиц до шеи. Из-под ткани торчал напряженный член, сочащийся смазкой. Розовые соски возбудились, маня к себе. Его руки отпустили шею, болтаясь вдоль тела. Спина слегка выгнулась, грудь выпятилась. Лунный свет обволакивал его спину, порождая удовлетворенный гул. Шоколадные глаза сияли, выглядывая из-под опущенных ресниц. — Ты прекрасен. — сказал Сукуна, обнимая своего супруга и касаясь лбом его плоского живота. — Ммм, Сукуна? — приглаживая волосы короля, спросил Итадори. — Что такое? — Можно мне сходить на Ханами? — выпрямившись, но не отпуская рук с талии, Сукуна неодобрительно взглянул на щенячьи глаза напротив. — Нет, — коротко ответил он. — Но почему? — заныл Юдзи. — Там не опасно. И никто не знает, что я твоя невеста. Все будут отвлечены цветением сакуры. Пожалуйста, Сукуна. — Я сказал нет, — выделил проклятье каждое слово, не переставая хмуриться. — Даже если я скажу, что готов к пяти раундам без перерыва? — Даже если скажешь. — Прошу, Сукуна. Я за два года никуда не выходил. Я уже забыл, каково это — ходить по улицам, вдыхая запах свежих специй и горячего тайяки. — Разговор окончен. Иди спать, — не желая продолжать разговор, Сукуна встал с нагретого места, не подправляя кимоно, покинул сад, а затем вышел из покоев.       Юдзи сидел на своем месте, такой же растрепанный и подавленный отказом в его просьбе. Бросив последний печальный взгляд на луну, висевшую прямо над садом и заливавшую все вокруг своим белым светом, он вдруг решил, что независимо от окончательного решения Сукуны, он обязательно попадет на цветение сакуры. Даже если ему придется просить о помощи.

***

      Утром Юдзи проснулся один в постели. Сукуна не вернулся вечером в покои. Его мысли потревожила служанка, постучавшаяся в дверь. — Юдзи-сан, вы проснулись? Разрешите войти? — Конечно.       Служанка помогла надеть лазурного цвета кимоно со серебряными поясом. Умыв лицо и расчесав волосы, они направились на завтрак. Завтракал Юдзи один. Сукуна не явился. Снова. Аппетит пропал. Оттолкнув от себя чашку с горячим рисом, молодой человек уже собирался покинуть гостиную, когда на его плечи легли руки, но не те, которые он ожидал почувствовать. — Тебе стоит покушать, невестушка~ — протянул веселый голос. Рядом село проклятье. — У меня нет аппетита, Махито. — Нет, нет, нет, не желаю и слышать. Вот скажи а-а-а, — приставил ко чужому рту ложку с рисом Махито. Подавшись прихоти проклятия, Юдзи открыл рот. — Молодчина, не стоит пренебрегать завтраком. Особенно тебе, — юноша всего лишь вздохнул опустив голову. — Зачем пришел? — поинтересовался Юдзи. — Просто захотелось навестить свою любимую невестушку, а если честно нам нужно поговорить насчет… — Давай не сейчас, — прервал Юдзи, поднимая ладонь. — Не особо горю желанием разговаривать на эту тему. — Ка-ак хо-очешь. Ты чего такой грустный? Неужто Сукуна не постарался вчера ночью? — ехидно спросил Махито. — Ч-что? Н-нет, у нас вчера ничего не было, — пролепетал Итадори, покраснев от смущения. — Он что стал импотентом? — приложив кулак ко рту, охнул Махито. — Хочешь я его осмотрю? Вдруг ещё есть время исправить эту проблему. — Импотент?! Махито, хватит дурачиться! С Сукуной всё порядке! — возмутился юноша, становясь в один тон с помидором. От такой яркой реакции, Махито схватился за живот и засмеялся во весь голос. — Невестушка, ты забавен. Тогда если не в этом проблема, — вытерев выступающую слезу, проклятие уставилось на Юджи. — Так в чем? — Я попросил отпустить меня на праздник, но он отказал мне. — Ясненько, — тишина нависла в комнате. — Но я решил сбежать на вечер в город. — Что? Юджи, это опасно. — Ничего подобного, — помотал головой Итадори. — Если со мной будешь… ты, — указал он пальцем на проклятие. — Хмм, — задумался Махито. — Согласен, при одном условии.       Глаза Юджи засияли от радости. — При каком же? — Мы поговорим насчет твоей проблемы, — серьезно сказал Махито. Юджи оставалось только жалобно проскулить в ответ.

***

      В городе царила суматоха. Люди прогуливались по киоскам, пробуя различные сладости. В воздухе витал аромат свежеиспеченных булочек и крема. Продавцы ловко орудовали ножами, разрезая мясо только что приготовленного на огне кабана, поливая его соусом терияки. Женщины продавали украшения, обрамленные драгоценными камнями, резные игрушки, раскрашенные в яркие цвета, и гребни для волос, вырезанные из приятно пахнущего дерева, — все в честь цветения сакуры. Дети бегали повсюду, играя в пятнашки. Музыка приятно ласкала слух. В общем, царила праздничная атмосфера, которой так не хватало Юдзи.       Не теряя ни минуты, он побежал в первый попавшийся ларек. Там было много вкусов данго, от классического до ягодного. Он заказал два данго для себя. Он шел по улице и пробовал давно забытую сладость.       Он отправился в пекарню, где только что из печи вышла новая партия воздушных булочек. Там он взял одну с шоколадом и клубничным джемом. Затем он остановился у прилавка с моти. Здесь он решил не ограничивать себя и купил сразу три упаковки рисового теста. Он заметил, что на него смотрят разноцветные глаза, и обернулся. На него смотрел улыбающийся Махито. Одарив его лучезарной улыбкой, Юдзи направился к прилавку с дайфуку и дораяки.       В нос ударил запах горячего масла, а звук хруста сразу же привлек внимание Юдзи. Неподалеку продавали темпуру. Протиснувшись сквозь толпу, он остановился перед черноволосым парнем, жарившим креветки. — Фушигуро? — удивленно сказал Итадори.       Черноволосый мужчина поднял глаза и встретился взглядом с Итадори. — Итадори? — отложив палочки, он вышел из-за прилавка, становясь напротив юноши, он заключил его в объятья. — Черт, это правда ты, — выдохнул он. — Давно не виделись, Фуши, — обнявшись, Юдзи засмеялся. — У тебя случаем ничего не горит? — Черт! — Отпустив смеющегося Юдзи, Мегуми вернулась к работе, переворачивая слегка подгоревшие креветки. — Так ты… — Я просто прогуливаюсь. Уйду как только посмотрю на сакуру. — Ясно. — Как Нобара? — украв только что вытащенную из масла темпуру, поинтересовался Итадори. — Ой-ой-ой, — перебрасывая из руки в руку еду, вскрикнул он. — Идиот, — переложив еду в салфетку, Мегуми передал ее обратно. — С ней все хорошо. Устроилась в театр. Сегодня выступление. Если сможешь прийти, она будет рада тебе, — не поднимая взгляда, протараторил черноволосый. Юдзи грустно улыбнулся и откусил от креветки кусочек. — Я был бы рад прийти. Хорошо, что хотя бы она исполнила свою мечту. — Да, хорошо, — после минутной тишины, у Юдзи появилась идея. — Ну ладушки, давай-ка я тебе помогу, — засучив рукава, он встал рядом с Мегуми. В глазах читалась небывалая радость. — Давненько я не работал, совсем отвык от этого. — Идиот, ты испачкаешь свою одежду. — Плевать. Я хочу насладиться праздником. Все равно это кимоно я не любил, — ложь. Это кимоно последняя вещь оставшаяся от старой жизни. До того как он встретил Сукуну.       Мегуми сдержанно улыбнулся. — Как в старые добрые времена? — Как в старые добрые времена.       Махито, прислонившись к стене, наблюдал за работающим Юдзи с улыбкой на лице.

***

      Время, проведенное за работой с лучшим другом, пролетело незаметно. Смех, шутки наполняли ларек, и проходящие мимо люди притягивались к нему. Один готовил на гриле, другой обслуживал. Идеальное сочетание, как инь и янь.       Снаружи люди постепенно расходились. Все пошли на поляну, где было приготовлено татами для отдыха после тяжелого дня.       Юдзи вместе с Мегуми прибирались перед закрытием магазина. Потные от постоянной беготни из одного угла в другой и довольные от приятных воспоминаний о работе рядом друг с другом. — Это было круто! — поднимая руки вверх, прокричал Юджи. — Согласен. Теперь можно и на цветение посмотреть. — Да, только я не смогу пойти с тобой, прости. — Ничего, я понимаю. То, что ты провел со мной день, работая в ларьке, уже порадовало меня. — Фушигуро, — сжимая губы от столь приятных слов, на глазах Итадори навернулись слезы. — Я был рад встретиться с тобой. — Я тоже, — раскрыв руки для объятий, Итадори нырнул и крепко сцепился в юкату Мегуми. Слезы предательски скользнули по щекам. — Береги себя, Юджи. — И ты себя, Мегуми.       Распрощавшись, друзья разошлись в разные стороны.

***

— Наконец-то, мы одни, — потянувшись, сказал Махито. — Знаешь ли скучно, когда тебя никто не видит. — Тебя видел Фушигуро, — закатил глаза Юджи. — Он не в счет, — отмахнулся Махито. — Та-ак теперь последняя остановка? — Да, — с мягкой улыбкой сказал юноша.       Место, куда они направлялись, находилось на холме, прямо над поляной, где обосновались поселенцы. Там росли самые большие деревья сакуры. Туда никто не ходил, боялись чудовищ, которые жили в лесу. Собственно, именно там впервые встретились Сукуна и Итадори. Вокруг него был барьер, чтобы отпугивать жителей. Сукуна поставила его сразу после второй встречи с Юдзи, не желая, чтобы там был кто-то еще, кроме них. Это распространялось и на проклятия.       Оттуда открывался поистине завораживающий вид. Прямо на краю обрыва стояло могучее дерево, которое с каждым годом становилось все больше. На его ветвях распускались нежно-розовые лепестки. Для полноты картины на видных местах красовались бутоны вишневого дерева.       Ветер шевелил ветви вишневого дерева, срывая с них лепестки и унося их в небо. Пара лепестков нежно упала на волосы Юдзи. Прикрыв глаза, Юдзи расслабился, словно впервые за последние два года, пока он находился в поместье короля проклятий. Присев перед деревом, он вдохнул приятный аромат вишни. Прямо перед ним упал бутон, который так хорошо подходил к цвету его волос. Осторожно подняв цветок на ладонь, Юдзи поднес его к носу, вдыхая сладкий запах.       Внезапно ветер подул сильнее, заставив цветок в его ладонях улететь в неизвестном направлении. Юдзи вскочил со своего места и попытался поймать бутон, но у него ничего не получилось.       Но вместо цветка перед ним появился Сукуна. В своем обычном белом кимоно. И с тем самым бутоном в руке. Не говоря ни слова, Сукуна подошел к Юдзи и заправил цветок в его волосах между ушами. — Сукуна, я… — Тшш, давай лучше насладимся цветением сакуры. Ты ведь этого хотел? — Да, — мило улыбнулся Юдзи лицу напротив.       Отвернувшись от короля, Юдзи с восхищением смотрел на сакуру, которая выглядела так красиво в лунном свете и качающихся ветвях, разбрасывающих цветы повсюду. Сильные руки обхватили его за талию, притянув ближе, и положили подбородок на макушку. Даже без слов можно было понять, как рад был Сукуна быть здесь со своей невестой, вместе наслаждаться цветением сакуры, стоять на том самом месте, где проклятый король открыл свое сердце этому человеку и сделал ему предложение, а затем понес его на руках в их совместный дом. — Я люблю тебя, Сукуна. — Я люблю тебя, Юдзи.       Повернувшись в его объятиях, Юдзи положил свои прохладные ладони на щеки проклятого, приподнялся на цыпочки и нежно коснулся губ короля. Когда он отстранился, на губах влюбленных расцвела улыбка. Над их головами закружились нежно-розовые лепестки вишни, осыпая их сверху донизу.       Сукуна уверен, что это лучшее цветение, которое он когда-либо видел. И хотел бы наслаждаться им каждый год.       Но счастье продлилось недолго.       В следующую минуту ослабшее тело Итадори свисало на руках проклятия. — Юджи?

***

      Следующие три дня прошли для всех ужасно. Все были на волоске от смерти. Весь день в поместье стояла мертвая тишина. Никто не входил и не выходил из своих комнат. Впервые проклятия молились за душу невесты короля.       После случая на холме Сукуна стал еще мрачнее и агрессивнее. Любой звук выводил его из себя, и все страдали из-за этого. Он не отходил от прикованного к постели Юдзи дальше, чем на пять метров.       Юдзи выглядел бледнее, чем раньше. Под глазами темные круги. Его щеки впали. Черты его лица заострились от истощения. Его руки были тоньше сухой ветки. Он проспал семьдесят два часа без пробуждения, но, по крайней мере, он дышал.       Махито всегда был рядом с ним, стабилизируя жизненные функции организма. По приказу Сукуны ему не разрешалось покидать постель; слуги приносили ему все необходимое. Для проклятия он знал достаточно, чтобы не дать человеку умереть. Он также не хотел терять единственного человека, который ему понравился.       На четвертый день Сукуна покинул усадьбу и вернулся поздно вечером вместе с Фушигуро. — Слушай сюда, человечишка, — пригрозил Сукуна. — Мне нужно чтобы Юдзи проснулся. Если ты этого не сделаешь, я сожру тебя, — подтолкнув Мегуми к двери спальни, он стал ждать. Фушигуро скрылся за дверью.       В спальне было темно. Несколько зажженных свечей были расставлены вокруг кровати на котором лежало мертвецки бледное тело друга. Возле него сидел хмурый Махито. — Он не выживет, — в голосе Махито было слышно огорчение и бессилие. — Знаю, — это все, что мог сказать Мегуми. Подойдя к юноше, он приложил ладонь к груди. — Она подошла слишком близко к сердцу. Он не протянет до следующей ночи. — Кто ему скажет? — Придется мне. — Удачи тебе, Фушигуро Мегуми.       Сукуна продолжал стоять напротив двери, дожидаясь вестей о состоянии Итадори. Он собирался уже войти в спальню, как из неё вышел Мегуми. — Говори, — рявкнул Сукуна. — Он не выживет, — глаза короля покрылись пеленой ярости. Он припечатал голову Мегуми к стене. — Что ты сказал. — Его болезнь не излечима, — голос парня не дрогнул от натиска проклятия. — Почему?! — Она подобралась опасно близко к сердцу. В любую минуту она может раздавить его сердце или просто вызвать внутренне кровотечение, обрезав капилляры. В крайнем случае сердце просто остановится. — Сколько у нас времени. — Либо до завтрашней ночи, либо когда Итадори проснется. Отчет пойдет именно тогда.       Из комнаты вышел Махито. — Он проснулся.       Выпуская из руки голову черноволосого, Сукуна оттолкнул Махито в сторону, врываясь в покои. Быстрыми шагами король преодолел расстояние до кровати. Опустившись возле тела на колени, он обнял улыбающегося Итадори. — Я скучал, — первое, что сказал юноша после пробуждения. — Я тоже.        В комнате были только они. Махито вместе с Мегуми стояли за дверью, не тревожа возлюбленных. — Почему ты мне ничего не сказал? — спросил Сукуна. — Потому что я знал, что это неизбежно, — пожал плечами Юдзи.       — За что ты так со мной? — обессиленно спросил проклятие. Взгляд шоколада встретился с тусклым алым. — Почему ничего не рассказал?       — Пойдем-ка в сад. Луна сегодня ярче прежних, — он отбросил одеяло и вытянул свои костлявые ноги. Они отличались от тех мягких, которые он с удовольствием сжимал в ладонях. Теперь он отличался от себя прежнего.       Следуя за Юдзи, Сукуна продолжал смотреть на спину молодого человека. Итадори пытался открыть дверь в сад, но не нашел в себе сил, и Сукуна резким движением оторвал ее, отбросив куда-то в сторону. Присев на ступеньку, Юдзи наслаждался прежним видом. Пели сверчки. Бамбук ударялся о камень. Кусты камелий шелестели под легким ветерком. Все было как обычно. — Моя болезнь передавалась из поколения в поколение, и болели ею только мужчины. Были те, кому повезло, и были те, кто в возрасте двадцати пяти лет умирали в полном одиночестве. Помнишь, как мы встретились на том холме? Тогда я понял, что болен. Я пришел туда, думая, что лучше умереть сейчас, чем терпеть взгляды полной жалости к себе в будущем. Но ты дал мне то, чего мне не хватало. Любви. Никаких взглядов сожаления. Никаких «все будет хорошо». Ты видел перед собой молодого человека, который заблудился в лесу и пришел прямо в твои объятия. И я благодарю тебя за те два года, что мы были вместе. За те вечера, полные страсти, любви, ласк, прикосновений. Даже за твои пошлые шутки по поводу моей упругой задницы, чему я тоже был безмерно рад. Сукуна, не думай, что ты ничего не смог сделать. Ты сделала гораздо больше, чем тебе кажется. Благодаря тебе я прожил лучшую и самую яркую часть своей короткой жизни. Боже, Сукуна, ты самый нетерпеливый извращенец, которого я знаю, — Юдзи рассмеялся. — Мне ужасно грустно расставаться с тобой. Я бы хотел просыпаться с тобой каждое утро. Засыпать в твоих объятиях. Видеть твою улыбку, твой взгляд. Чувствовать твои руки на моей талии. Поцелуи на моей шее, а потом проснуться и увидеть, что я превратилась в леопарда. Бить тебя подушкой за утренние домогательства, — слезы скатывались одна за другой. — Я… я буду скучать по тебе, мой король, — прикрыв глаза ладонями, Юдзи плакал, плечи вздрагивали каждый раз. — Черт, я обещал себе не плакать в последние минуты.       Сукуна прижал к своей груди Юдзи, поглаживая мягкие волосы, что так ему нравились. — Не сдерживайся, — после этих слов Юдзи вцепился в кимоно Сукуны, громко всхлипывая. Сукуна и сам не мог сдержать слез. Они катились по его щекам, падая в вишневые волосы. — Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я любил любоваться твоим спящим лицом. Смеяться над твоим сонным видом. Принимать с тобой ванну. Целовать эти мягкие губы. Юдзи, пожалуйста, не оставляй меня. Без тебя начнутся худшие дни. Больше не будет звонкого смеха по всему поместью. Никто не отчитает меня за полуголый вид. Ты не можешь оставить меня одного, Юдзи. — Прости меня, прости. Я не хотел этого. Я тоже хочу остаться вместе с тобой, — глядя на Сукуна опухшими глазами, Юдзи поцеловал его. — Я люблю тебя, Рёмен Сукуна. Обещай мне, что мы встретимся в следующей жизни. — Я обещаю тебе любовь моя. Я люблю тебя, Итадори Юдзи. — Спасибо тебе, — глаза Юдзи закрылись. — За все, — его тело издало последний вздох.       Сукуна все еще сидел в саду, держа в объятиях тело своего возлюбленного. Человека, который украл его сердце. Человека, который подарил ему любовь.