Без названия (фиклет про girl!Дина)

Самое милостивое, что может сделать Джон, когда Дин превращается девушку, — это забрать парней (а Дин, черт возьми, по-прежнему остается парнем, несмотря на длинные волосы и большие сиськи) из школы и увезти за несколько штатов. Сэм не очень-то ему за это признателен, а вот Дин трогательно благодарен, что не придется прятаться в доме, пока волшебство не рассеется. Джон может найти объяснение многим вещам, но подмена его старшего сына девушкой к ним не относится. Сэм дуется, но довольно хорошо приживается в новом классе. И Дин, на удивление, тоже, и Джон удивляется: что же такого делает Дин-девочка, чего не удавалось Дину-парню. Однако его немного тревожит то, что Дин слишком быстро и без особых переживаний привыкает к женскому обличью. Конечно, он по-прежнему сидит, широко расставив ноги, пьет пиво и портит воздух, будто ничего не случилось; его не пугает раскапывание могил и чистка оружия. И все же у Дина появляются новые темы для разговора — когда Джон пытается прийти в себя от ужасного похмелья, Дин болтает с ним о преимуществах стрингов перед обычными трусами. После тренировок ногти у него привычно обломанные, но эти обломанные ногти теперь намазаны ярко-розовым лаком. Через шесть недель Дин заводит парня, и Джон пытается принять это как должное. Джон — сам человек широких взглядов и всегда воспитывал мальчишек так, чтобы они не зацикливались на общественной морали. Сейчас Дин — семнадцатилетняя девчонка, и если ему хочется встречаться с парнем, то Джон не собирается возмущаться. Но, так или иначе, парень оказывается мелким панком, который смотрит на Джона с сальной улыбочкой, и Джон невольно тянется за ружьем. — Эй, чувак, — говорит Джас, пока Дин прихорашивается, — у тебя такая клевая дочка! Он не добавляет «сэр». Никакого уважения. Ничего. Сэм, делающий домашнюю работу за кухонным столом, поднимает взгляд, и в его глазах — океан презрения. Джон рад, что они согласны хоть в чем-то. Когда Дин выходит из комнаты, Сэм смотрит на него и переводит настойчивый взгляд на отца. Джон рассматривает Дина, пытаясь понять, чего хочет от него Сэм, и да, ладно, со второго взгляда понимает, в чем проблема: стройные бедра и покрытая веснушками грудь почти все на виду. Нет, Джон никогда не позволит Дину выйти из дома в таком виде. — Эй, а ну-ка марш в свою комнату и надень что-нибудь поприличнее, чем этот клочок ткани. Может, размышляет Джон, он немного распустил Дина. Но сложно быть сержантом, когда у одного из твоих солдат грива пшеничных волос, светло-зеленые глаза и тело, представляющее собой одни плавные изгибы. Джон знает, что с Сэмом то же самое, он заметил, что младший теперь делает по дому гораздо больше работы, выносит мусор и таскает все тяжелое. Можно назвать их старомодными, но они стали сдерживать себя в общении с Дином, когда тот стал девчонкой. Дин пытается извлечь из этого выгоду, выпячивает нижнюю губу и дуется, но Джон смотрит в его глаза с накрашенными «Мейбеллином» ресницами, смотрит на своего сына, и Дин уступает, с мрачным видом возвращается в комнату и надевает нечто менее откровенное. Джон все же не очень-то доволен его выбором, но, признаться честно, он будет рад только тогда, когда запрет Дина в комнате, подальше от всех парней старше пятнадцати. Кажется, свидание проходит хорошо; Дин возвращается домой покрасневший, запыхавшийся и с размазанным блеском. Он еще несколько раз встречается с Джасом, и каждый раз когда Джон, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Сэма, выпускает Дина из дома, он расслабляется, потому что все нормально, и Дин сам может о себе позаботиться. Все складывается хорошо до тех пор, пока однажды вечером Джон не возвращается из бара и не обнаруживает, что Сэм устроился под дверью комнаты Дина, — и не слышит громких пронзительных рыданий, заглушающих телевизор. Сэм смотрит на отца так, будто это он во всем виноват. — Что стряслось? — Сегодня в школе Джас его бросил, — сообщает Сэм. — Дин рыдает с тех пор, как пришел домой, и не пускает меня. У Джона отваливается челюсть. Мысль о том, что кто-то отверг его мальчика (ну или девочку, дело не в этом), озадачивает и приводит в ярость. Сначала ему хочется найти маленького ублюдка и настучать ему ружьем по голове. Но когда он слышит, как Дин судорожно вдыхает перед тем, как снова разразиться рыданиями, то решает, что это может подождать. Он тихо стучит в дверь. — Дин? Дин, сынок, можно войти? — Все в порядке! Оставь меня в покое! Джон думает, как же Дин глуп, считая, что сможет их одурачить. Они с Сэмом переглядываются, и Сэм молча протягивает ему отмычку. Джон берет ее и внезапно замечает рядом с ним пачку мороженого. Он поднимает бровь, Сэм краснеет и неловко взмахивает рукой. — Ну, обычно девчонки же именно этим и занимаются? Они рыдают, смотрят романтические комедии и едят мороженое. Было бы хорошо закатить глаза и едко прокомментировать тревожные стереотипы, но Джон злится, что Сэм первым подумал о мороженом. Он открывает дверь и заходит. Дин лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку, все покрывало покрыто пятнами от туши. Уже не в первый раз Джон задумывается о том, как же сильно ненавидит это проклятье. Нет, он совсем не подходит для воспитания дочери. Он неловко кладет руку Дину на спину — Дин в этом теле кажется очень-очень маленьким. — Эй. Хм, Сэм обо всем мне рассказал. Дин садится и сморкается в промокший насквозь бумажный платок. Его лицо красное, как помидор; глаза как у панды из-за размазанной косметики, а вкупе со слипшимися в сосульки волосами он смотрится действительно устрашающе. Это действительно самое устрашающее создание, на которое Джону когда-либо приходилось охотиться. — Я думала, что нравлюсь ему, — наконец говорит Дин и снова начинает реветь. Джон хлопает его по плечу и обнимает; Дин утыкается лицом ему в грудь, и на рубашке тут же расплываются мокрые пятна. Сэм осторожно заглядывает в комнату и показывает отцу большой палец. — Не хочешь мне ничего рассказать? — спрашивает он. — Нет, я хочу идти убивать тварей! Поджарить их всех! Есть ли в этом чертовом городишке хоть кто-нибудь, кого можно замочить? Может, Дину хочется что-то добавить, но трудно говорить, когда рыдаешь, уткнувшись Джону в грудь. Джону легче дать Дину возможность выплакаться, а потом отправить тренироваться до потери сил. Но все же, чтобы успокоиться, он должен выяснить, что же сделал Джас. Заклятье сотворило с Дином пару забавных вещей, смягчило его поведение, отчего Джону бывало тревожно, но все-таки это по-прежнему Дин, и никакой придурок типа Джаса не имеет права его бросать. — Ну же, расскажи папочке. Джон морщится, так неловко это прозвучало, и видит, как Сэм закатывает глаза, но, кажется, сработало — Дин вытирает нос о рубашку Джона и облизывает дрожащую нижнюю губу. — У нас был секс, ясно? — Он заставил тебя? — с нажимом спрашивает Джон. От одной лишь мысли он впадает в ярость, и ему страшно хочется выколоть Джасу глаза. — Клянусь Богом, если ты не хотел, а он… — Нет, — перебивает Дин, плаксиво и раздраженно, и вот это уже больше напоминает настоящего Дина, что не может не ободрять. Джон пытается успокоиться, но его сердце по-прежнему бешено колотится при мысли, что Джас принуждал его малыша (ну или малышку) к чему-либо. — Нет, я сама хотела. А потом… потом он бросил меня и заявил, что я шлюха, потому что переспала со всей школьной командой по плаванию. Повисает тишина, во время которой Джон смотрит на Сэма в поисках помощи, но понимает, что Сэм так же растерян, как и он сам. Джон пытается говорить мягко и спокойно: — Он заявил, что ты переспал со всей командой по плаванию? А это правда? — Ну, не со всеми сразу, но да. Джон снова начинает сердиться — Дин в женском обличии когда-нибудь доведет его до сердечного приступа. Такая дочь скоро сведет его в могилу, и он вернется обратно злым духом и будет убивать тупых родителей, выпускающих дочерей из дома. — Дин! Сколько ты учишься в этой школе? Два месяца, три? И уже успел переспать со всей командой? Со всеми из них? — И Джасом. — Дин смотрит на Джона и с искренним удивлением добавляет: — Ну, ты же знаешь, папочка, что я была осторожна, да? — Дело не в этом! — Сэм бросает на него предостерегающий взгляд, и Джон сдерживает крик. Он делает глубокий вдох и отодвигает Дина, чтобы можно было поговорить разумно и не отвлекаться на мысли, что с покупкой пояса целомудрия он уже опоздал. — Послушай, хорошо, что ты был осторожен, но… — Никто и слова дурного не сказал, когда я в прошлой школе трахалась с чирлидершами! — возмущается Дин. — Наоборот, все считали, что это круто! — Теперь все по-другому. — Это почему я была парнем, да? Тогда, папа, это двойные стандарты! Я никогда никого ни к чему не принуждала, никогда не говорила, что это значит больше, чем на самом деле, и мне непонятно, с какой стати они написали на моем шкафчике «Шлюха»? Слезинка скатывается со щеки Дина прямо на пухлые губы. Все мысли улетучиваются из головы Джона — он один заставляет Дина плакать, потому что он подлый старомодный сукин сын с двойными стандартами. Он встает и хлопает Дина по плечу. Кивает Сэму, замечая мрачное выражение на его лице. — Ладно, Дин, не плачь. Сэм принес тебе мороженое. Иди посмотри телевизор или еще что-нибудь. Дин вытирает лицо тыльной стороной ладони, сглатывает слезы и высмаркивается. Он по-прежнему выглядит просто ужасающе, и Джон надеется, что Мэри из-за него так никогда не рыдала — после такого, несомненно, даже она бы выглядела как томатное пюре. — Ты куда? — Немного прогуляюсь, — отвечает Джон и уходит. Найти Джаса очень просто. Вендиго, злые духи, оборотни — Джон выслеживал их всех. Найти одного прыщавого юнца с длинным языком оказывается легче легкого. Джон упивается тем, как расширяются глаза Джаса, когда он замечает Джона. Его приятели тут же разбегаются кто куда. Один из них пытается огрызнуться, но Джон спокойно хватает его за плечо, надавливая большим пальцем на нервы, и отодвигает в сторону. — Эй, мужик, в натуре, чё за дела? — рычит Джас. Джон хватает его за горло и притискивает к дереву, от удара на них дождем осыпаются листья. Ярость бурлит внутри, когда Джон смотрит в глупое лицо парня, видит глупый страх в его глазах, замечает, как тот глупо молотит руками. Он слышит, как рваное дыхание срывается с губ Джаса, и представляет, как он этими губами касался губ Дина, и говорил о нем все те ужасные, мерзкие вещи. — Ты больше никогда не будешь так говорить о девушках, — рычит Джон, — а то я тебя так изуродую, что даже шлюхи к тебе не притронутся. Понял меня? Джас, дрожа, кивает. — Да, да, я понял. Джон с силой бьет его головой об дерево, и на них снова падают листья. — Да, сэр. — Сэр! — кричит Джас. — Да, сэр! Довольный, Джон отпускает его и уходит. Когда он возвращается домой, на Дине уже вновь джинсы и фланелевая рубашка. Мороженое медленно тает в пачке; Сэм спит, положив голову на руки. Дин отдирает лак с пальцев на ногах, смотря какой-то старый фильм по телевизору с выключенным звуком. Он поднимает взгляд на Джона, когда тот заходит. — Утром я проверил некрологи. Похоже, в Форт-Вэйн завелся злобный дух, — говорит Джон, устраиваясь на диване. — Готов его поджарить? — Ты еще спрашиваешь?! И на этот раз Сэм не слишком возмущается, когда Джон забирает своих парней из школы и они уезжают. Конец