Птица

Зачем что-то утаивать, нужно сказать напрямую... Признаться, что страшно. За Катию. За себя самого. Что он не сдержится, хотя дал себе клятву ещё тогда, наблюдая как зелёное окровавленное платье исчезает в толще серой воды. Вортигерн хотел обойтись без помощи сирен... Пытался обойтись без помощи сирен. Его контроль держался вот уже двадцать долгих лет. Столько было... Но он справлялся со всем. Почти? Катия с упоением рассказывала о своих птицах. Аккуратно открывала каждую клетку, пересаживала пташку на ладонь и подносила ближе к отцу, чтобы он мог лучше рассмотреть. Вот эта была крохотная, белоснежная — почти совершенная... И только чёрное неровное пятно, на внутренней стороне крыла, отделяло птицу от названного совершенства. Вортигерн медленно моргнул, не отрывая взгляда от черноты на белоснежном крыле. Одним щелчком пальцев он мог бы превратить пятно в настоящий дёготь, и птицу поглотит эта жижа. Он станет тем, кто погубит её. — Отец, что с вами? На вас лица нет, — Катия уже отнесла птицу обратно в клетку и вернулась к Вортигерну. Она села рядом и по-доброму улыбнулась. — Вас что-то тревожит? На секунду ему почудилось, что она повторит слова своей матери «скажи в чём дело, я всё исправлю». Не произошло. Хорошо ли это? — Ничего серьёзного, — покачал головой Вортигерн. Он сфокусировал всё своё внимание на дочери и, погладив её по плечу, сказал: — Расскажи мне ещё что-нибудь, пожалуйста. — О чём вы хотите послушать, отец? — О чём угодно. Слышать голос дочери просто было приятно. А находится рядом с ней — спокойно. Катия, сама того не ведая, была чуть ли не единственным человеком во всем замке, чья судьба волновала короля. Вортигерн не вслушивался в её слова, но пытался прочитать её мысли по лицу и жестам. Несомненно, она знала, что происходит. Если не знала, то догадывалась. Слухи в замке разносятся с поразительной скоростью. Но самого главного не знал никто. И пусть так всё и останется. Каждую ночь, под удивляющееся эхо колокола, сирены шептали — сила растёт. Его собственная, и другая — тоже. Так нужно. Это баланс... Чёрт бы побрал этот баланс! Чёрт бы побрал эту силу! Вортигерн попытался сфокусировать взгляд на вышивке, которую показывала дочь. Катия убрала за спину выбившиеся из причёски пряди и поднесла вышивку ближе к пламени свечи. — Видите, отец? Мерцание, — Вортигерн кивнул, также склонившись над небольшим изображением. — Это какие-то новые особенные нитки, создают видимость магии. — И как называется эта картина? — Я точно не знаю, — извиняющимся тоном ответила Катия. — Нужно спросить у наставницы. Но это... — она запнулась на мгновение, неуверенная, что нужно было продолжать. — Да? — Это сцена из сказания о Мерлине, отец. Вортигерн вгляделся: борода, синий плащ и посох. Действительно. Доклады о женщине в похожем плаще он слышит уже несколько месяцев подряд, и всегда она упоминается в связке с ним. — У тебя отлично получается. — Благодарю, отец. Катия поправила цветы в волосах и одёрнула рукав бежевого платья. Вортигерн чуть сощурился, наблюдая за её действиями. В лучах закатного солнца, сидя вот так — в пол оборота к окну, она до боли напоминала свою мать. Он бы сделал всё, что угодно, чтобы не видеть этого сходства, но здесь магия была бессильна. Это было его личное напоминание о том, что он всеми силами старался не допустить... Отсрочить. Вортигерн любил свою дочь. Но желание обладать всем было сильнее. Без сомнения, придёт день, час, секунда, когда цена снова будет заплачена. Только... Будет ли её достаточно? Катия подошла к окну, очарованная красотой закатного неба. Вортигерн встал чуть позади дочери и обнял её за плечи левой рукой. На его лицо упала тень. Глаза сверкнули неестественным оранжевым светом.