Десять лепестков

Драко Малфой наслаждался. Грейнджер, чуть ли не бардовая от злости, тыкала в него палочкой и говорила что-то из серии «ты злой и жестокий, слизеринский уродец». Драко глядел на нее во все глаза, изредка вставляя едкие словечки. Коридор второго этажа пропах сыростью – даже замок чувствовал приближение зимы. Драко кутался в шерстяной джемпер, Грейнджер же, распылившись от злости, откинула удушающе жаркую мантию с плеч. В коридоре было бы почти тихо, если бы не всхлипы и всплески, доносящиеся из женского туалета за спиной Малфоя – Плакса Миртл опять веселилась. Грейнджер перевела дыхание и заткнулась. - Закончила свою тираду? – спросил Драко, оценивая расстояние до ближайшей двери, на случай, если Грейнджер все-таки пустит в ход свою палочку. Расстояние казалось неумолимо большим. - Малфой, ты чудовище, - произнесла она, видимо, устав спорить. – Самое что ни на есть настоящее. - Правда что ли? – Драко усмехнулся. Решающий выстрел: девицы вроде этой ненавидят напоминание о своей некрасивости. – А на чудовище тут вроде ты больше смахиваешь, Грейнджер. В зеркале-то себя видела? Она вспыхнула. Драко даже показалось, что Грейнджер сейчас зальется слезами. - Знаешь, можешь презирать маглов сколько тебе угодно, но у них есть одна замечательная сказка, - осторожно сказала она. Малфой рассмеялся. - Сказочками меня кормить будешь? Может, и про дары смерти расскажешь? Я пока подремлю. - Называется «Красавица и Чудовище», - как бы не замечая его реплики, продолжила Грейнджер. - Я, видимо, красавица, да? - Там был принц, который вел себя в точности, как ты. - Вот и ответы на все вопросы, - усмехнулся Малфой, глядя на разъяренную Грейнджер. – Принц жил долго и счастливо, и всякие мегеры вроде тебя ему не докучали. - Нет, Малфой, - гриффиндорка тоже усмехнулась, - он получил по заслугам. Его заколдовала ведьма. Драко хотел было вставить еще одну едкую шуточку, но тут Грейнджер драматическим голосом решила зачитать ему стишок, видимо, из этой самой сказки: - Заносчивость и спесь, Гордыня и Злость, Поэтому вот мой наказ: Покуда с розы серебристой, что любишь так цветок безмолвный, не упадет последний лепесток, что скрыто, станет явью. ты был красивым юношей, но красота лишь внешняя, в душе же ты чудовище, так будь им наяву. Грейнджер фантастически много размахивала руками – и, соответственно, волшебной палочкой – а у Драко все похолодело внутри. Коридор постепенно наполнялся серебристым свечением. Серебряные нити концентрировались у палочки Грейнджер, свивались между собой, сверкали и вспыхивали. - Заткнись, - неуверенно проронил Малфой, глядя на гриффиндорку. Грейнджер и сама удивилась. - Что происходит? – спросила она. В тот же миг ее глаза округлились, а ладонь оказалась у приоткрытого от удивления рта. – Ма-а-а-а-алфой, что это? Серебристые нити вдруг шипами бросились на Драко и принялись колоть его: в руки, ноги, живот, лицо и даже пах. Было нестерпимо больно, и он только и смог проорать: - Грейнджер, прекрати это! - Я не знаю… что… как… - похоже, она действительно не знала, но Драко было все равно. Он не видел ничего, кроме серебряного свечения, коловшего ему глаза, а виновата в этом была Грейнджер. Тупая страшила Грейнджер. - Придумай что-нибудь, - почти заныл Малфой. - Это, наверное, было заклятие, - пробормотала она. – Заклятие из сказки – настоящее. - Это, я и сам понял, - заорал Драко пуще прежнего. – Тупица. Грейнджер заплакала, судя по всхлипам. А может быть, это Плакса Миртл подкралась к нему. Серебряное свечение стало слабее, но боль не стихала. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Малфой смог что-то заметить. Коридор запах сыростью сильнее, к этому прибавились ароматы духов Грейнджер – эта дура, специально сейчас надушилась, пока он тут корчился от боли?! - и пирогов из столовой. Драко услышал особенно четко всплески воды в туалете за ним и шелесты ветра в коридоре. А девушка, стоящая перед ним, действительно плакала и смотрела на него изумленными и испуганными глазами. - Что? – спросил Драко. Точнее, хотел спросить, потому что из горла выполз какой-то непонятный хрип. Но Грейнджер, похоже, разобрала. - Ты – чудовище, - утвердительно и испуганно сказала она. - С этим мы уже разобрались, - почти прорычал Малфой. Это был не его голос. - Нет, ты на самом деле чудовище, - всхлипнула Грейнджер. – Это заклятие. Ты стал монстром наяву, как гласит заклинание. Только я его не дочитала… - Что? – рявкнул Драко, - там и продолжение имеется? - Да, - промямлила девушка и плаксиво закончила: Заклятие спадет тогда лишь, Когда услышишь ты слова любви, от той, что полюбить готова будет, за внутреннюю красоту... - Шикарррно, Гррррейнджеррр, - угрожающе прорычал Драко не своим голосом. - Успокойся, мы что-нибудь придумаем, - пискнула гриффиндорка. Покопавшись в карманах мантии, она выудила зеркальце и носовой платочек. Первое она протянула ему, вторым принялась вытирать лицо. Драко увидел в отражении спутанную коричневую шерсть, клыки, влажный нос. Он походил на пса, только очень огромного и злого. Только вот глаза остались прежними – холодными и серыми, человеческими, что никак не вязалось с ликом чудовища. Драко ощутил ярость. Как Грейнджер посмела его в это превратить!? У нее нет совести! Он сегодня же отправит письмо отцу! Ее отчислят из школы или еще что-нибудь. Она сама то еще чудовище. Драко ненавидел ее. - Пошла к черррту, Грррейнджерр! – зверь кинулся на девушку . Она заплакала вновь и убежала. - Сам разбирайся тогда, Малфой, - крикнула она вслед. Только тут до Драко дошло, что он даже палочку самостоятельно взять в руки не сможет – у него и рук-то не было, только заросшие мехом лапы и когти. Грейнджер вернется; это она с испугу убежала. Ей придется расхлебать эту кашу, иначе Люциус Малфой сдерет с нее шкуру и отдаст соплохвостам на съедение. Драко захотелось завыть. Что ж, он зверь – почему бы и не попробовать тихонько. Малфой начал медленно отползать в женский туалет, в который никто уже давно не заходил кроме Плаксы Миртл. Он был в ярости. Он разорвет эту Грейнджер как только она вернет ему человеческий облик. Под нос ему упала хрупкая серебряная роза. Вслед за ней, медленно кружась, лег на пол один из ее тонких лепестков.