Некто

Цветок Солнечный луч скрылся за плотной шторой серой-серой искажённой комнаты. Некто посмотрел на свои руки, чтобы убедиться, что не спит, и огляделся вокруг. Всё точно впервые: шкаф напротив мрачной тенью, несобранная кровать, захламлённый стол и духота. В воздухе стояла невообразимая духота несмотря на то, что окно было открыто настежь. «Где я?» — думал некто, медленно присаживаясь за стол и что-то разыскивая в куче различного бумажного мусора. Он не писал трактатов, не восхвалял жизнь, просто переписывался сам с собой, порою замечая, что к собственным изречениям присоединяются совершенно чужие мысли. Кем или чем был его собеседник — он конечно же не знал. Напряженно тикали часы в такт лёгкому постукиванию дергающейся руки о край стола. Занавеска шевелилась, будто живая. Где-то прожженная сигаретой, где-то порванная, она больше напоминала лохмотья, чем предмет интерьера. Страх сковывал, забирался в душу, липкий и тягучий, и там и застывал. Им был пропитан каждый уголок, каждая пылинка и каждый блёклый луч весеннего солнца. Единственным ярким пятном в этой странной искаженной комнате был комнатный цветок, стоящий на подоконнике. На него из открытого окна падал снег, дул ветер и морозил холод, а оно всё росло и росло, как ни в чём не бывало, оплетая всё вокруг: и стопку книг, и старый фотоальбом, и магнитофон, вечно что-то бормочущий фоновым шумом. Чертовщина какая-то. Потянувшись к радио, чтобы переключить человеческую болтовню на музыку, Некто вдруг замер, случайно коснувшись листка. Он не обжегся, но прикосновение отозвалось вгрызающейся во внутренности паникой. Некто посмотрел на вьющееся растение и ужаснулся, осознавая происходящее. Оно росло внутри него. Оплетало внутренности, зудело и жгло фантомными ощущениями, глубоко пустившие корни в бессильное мясо. «Я болен» — уже привычная мысль, с которой он засыпал и просыпался, ходил, говорил и делал повседневные дела. А поговорить, на самом деле, было не с кем, а потому Некто довольствовался простым пыльным зеркалом, не дающим ему забыть, как выглядят люди. На улицу выходил он редко: нужно было ухаживать за цветком, поливать его и удобрять. «Ты прекрасен» — шептал цветок, лаская обитателя искажённой комнаты вьющимися побегами, оплетая шею и поглаживая лоснящиеся слезами щёки. Некто боялся даже шелохнуться. «Неужели это со мной? Так быть не может.» — сонно бормотал Некто, ложась на стол и там и засыпая, опутанный вьющимся растением. Было страшно не то, что прикасаться к растению, чтобы убрать с себя зелёно-желтые путы — даже подумать о нём. Сегодня уже не было дел, а значит время можно было скоротать только сном. Впрочем, дел не было и завтра, но отчего-то страшно было не открыть глаза. Поезд Холодный ветер задувал под воротник, просачивался сквозь кожу и пробирал до костей. Некто шел от мусорного бака обратно домой, оставляя там последний физический след воспоминаний. Одним мгновением он смог избавиться от того, что тревожило его долгие годы — даже не верилось. Растение вело себя крайне странно, но спросить о нём было не у кого, да даже если бы такой человек и был — Некто бы просто побоялся. Вдалеке загудел поезд. Искаженная квартира располагалась по ту сторону железной дороги. Некто боялся поездов. Чудовища с квадратными лицами, не щадящие никого, они вихрями проносились туда-сюда, готовые в любое мгновение унести за собой жизнь. А что было жизнью? То, что росло и развивалось. Цветок становился больше, занимал собой всё больше места. Некто — нет. И кто из них после этого был живым? Посмотрев на свою руку, он обнаружил прилипший к запястью желтоватый разлагающийся побег. Сердце тут же зашлось, а в глазах потемнело. Не избавился. «Как же… Так?» — безлико пробормотал Некто. Взглянул ещё раз. Не исчезло. «Ты был так прекрасен!.. — раздался укоризненный шепот где-то над левым ухом, — настолько меньше у тебя было страданий!» Некто задрожал, схватившись рукой за перила возле перехода через железнодорожные пути. Это всегда давалось ему тяжело и всегда после этого требовался длительный отдых в виде дневного сна. Сон был безопасен, хоть и существовал риск нечаянно задохнуться, но что, если… Что, если цветок оставил побеги внутри него, способные тихо и коварно задушить несчастного? «Меня не станет» — со слезами на глазах произнёс Некто, поглядывая то на жёлтый побег, то на своё отражение в луже. Когда, казалось, он избавился и от цветка и от страха смерти, и цветок, и смерть в итоге вернулись к нему. Над его головой уже занесли ржавую косу — он чувствовал это, изо дня в день, от одной беспокойной ночи к другой. Некто не заметил, как светофор перестал звенеть. Можно было идти, однако, стоило ему ступить на кривой мокрый настил, как его оглушил пронзительный свист, и, перепугавшись, он сделал шаг… Назад? Вперёд?.. Некто смотрел вслед уплывающему поезду и думал. Думал, что с ним станется, и что, если… Сталось уже? Что, если он умер, прямо сейчас, прямо здесь? Что не было уже ни его самого, ни страха, что, если это было… Совсем не больно? Смерть Так интересно было бы пожить ещё немного. Посмотреть, что будет с миром в целом и с собственным внутренним в частности. В искажённой комнате Некто вырастил новый цветок. Сорвал сереющий листок со своей руки и посадил в горшок. Цветку понравилось и он начал разрастаться даже ещё быстрее, чем его предшественник. Некто только писал письма и постоянно смотрел в окно, словно желая обнаружить там нечто, что могло его отсюда вытащить. Последнее письмо источало особую тревогу — он писал себе в будущее и понимал, что оно никогда не наступит. Что он, так или иначе, умрёт, рано или поздно, безболезненно или в страшных муках. И что от него останется? Ничего. Ему уже плевать будет на все достижения, да и то же цветок — завянет без своего хозяина. Некто, попеременно с тем, что напряженно смотрел в окно, постоянно себя ощупывал. Кажется, цел, но что-то словно было не в порядке, словно те побеги уже проросли в его мозг, контролируя и без того некрепкое сознание. Страх настолько парализовал его, что он сделался совершенно беспомощным. Некто согнулся над столом и вдруг краем глаза наметил за занавеской чью-то расплывчатую фигуру. — Ты кто? — без интереса спросил Некто, утыкаясь обратно в бумаги и стараясь изо всех сил не думать о своём страхе. Цветок даже на мгновения отпустил его, но страх остался. — Смерть, — так же индифферентно произнесла фигура и присела на край стола. — Ты пришла за мной? — отчего-то текущее событие не вызвала в душе у Некто ничего, кроме холодного равнодушия. Он был равнодушен к жизни, стало быть, и смерть его трогать не могла. — Я просто пришла. Ну и что? — сказала Смерть, — какая тебе будет разница, когда ты окажешься за чертой? — Там нет ничего, — сокрушенно покачал головой Некто, стараясь не смотреть на свою гостью. — Я не сказала, что ты умрёшь, — вздохнула смерть и дуновением лёгкого ветра разбросала по комнате листы, на которых Некто писал свои письма. «Которых я уже никогда не напишу» — вторил своему страху Некто. — Вернись. У тебя есть шанс, — последнее, что услышал он, прежде чем снова уснуть посреди искажённой комнаты, в серости и тревоге. …Некто снова стоял напротив железнодорожных путей и смотрел вслед уплывающему поезду. Вместе с ним уплывало отведённое ему время.