лето, 1926 г.
Терьер перебежал подъездную аллею так стремительно, что показался столпом поднятого ветром песка, и помчался дальше по лужайке. Томас удивленно моргнул и застыл как вкопанный. Уж кто-кто, а он давно убедился: в аббатстве Даунтон может произойти что угодно. Джентльмены могут затевать вульгарные драки в гостиной и споры с использование кабацкого лексикона в столовой, лакеи — залезать в постели к гостящим леди и целовать герцогов, а хозяйские дочери — сбегать с шоферами и певцами. Но никогда ни при каких обстоятельствах в десяти футах от дома не может бегать чужая собака. Видимо, Филлис Бакстер пришла к тому же выводу, потому что недоуменно спросила: — Они что, завели еще одного лабрадора? — Не может быть, — с некоторым сомнением протянул Томас. — Я бы знал. И это джек-рассел-терьер. Кажется. — Охотничий? — уточнила Бакстер и осмотрелась вокруг, будто ожидала увидеть егерей с рожками, джентльменов в красном и дам в амазонках. — Лорд Грентэм не держит терьеров, — с раздражением огрызнулся Томас и тут же прикусил язык. Конечно, камеристка графини знать это не обязана. — Нет, ну куда смотрят эти кретины?! — Надеюсь, ты не собираешься никого увольнять без разбирательств? Вопрос, разумеется, был задан не всерьез: в глазах у Бакстер плясали смешинки. Томас густо покраснел. Он и в самом деле никак не мог привыкнуть к тому, что наем персонала теперь является его обязанностью. Он все еще чувствовал себя младшим дворецким, хотя вот уже почти полгода как мистер Карсон удалился на покой и даже с не свойственной ему деликатностью носа в Аббатстве не показывал. Конечно, призови его леди Мэри, он бы тотчас явился, но ту, видимо, все устраивало — что было куда удивительнее и неожиданнее метеоритного дождя и странной чужой собаки. Которая, кстати, все еще оставалась проблемой дворецкого Томаса Бэрроу. Из-за кустов вылетела кривая отломанная ветка, едва различимая в летних сумерках. Терьер с громким лаем, который каким-то чудом пока не перебудил всю округу, бросился в погоню. За кустами захлопали в ладоши. Томас с Бакстер переглянулись и пошли на звук. — Мисс Сибби? — Мистер Бэрроу! — старшая внучка лорда Грентэма ничуть не смутилась, будто в ее присутствии в саду в такое время не было ничего неположенного. И только немедленно потребовала: — А сейчас вы можете меня покатать? Томас замялся и с удивлением почувствовал, что с трудом сопротивляется искушению согласиться. Бакстер же заметила: — Мастер Джордж расстроится, если пропустит такое веселье. — Вот и хорошо! — отрезала Сибби. — Вот так ему и надо! — И ваша няня и ваша тетя будут мистером Бэрроу очень недовольны, — добавила Бакстер многозначительно. Томас хмыкнул: когда это хоть кого-то волновали его неприятности? Но Сибби, немного подумав, вздохнула: — Тогда ладно. Я не хочу, чтобы вы опять ушли, мистер Бэрроу! Томас с трудом проглотил ком в горле и хрипло поинтересовался: — А что вы здесь делаете в такой час, юная леди? Разве вам не пора спать? — Я обучаю Винни! — гордо ответила Сибби. Успевший вернуться терьер глухо — мешала зажатая между зубов палка — зарычал. — Он будет охотиться на лис! — и, не слушая возражений, добавила непререкаемым тоном: — Мы его оставим! — Об этом нужно спросить лорда Грентэма. Терьер рычал все громче, и этот звук уже не казался игривым. Он подбирался к Бакстер, раздраженно лупя себя по бокам хвостом, и выражение его морды даже в темноте простора для воображения не оставляло. — Эм, почему бы вам с мисс Бакстер не вернуться в дом и не поговорить с ним? — поспешно подхватил Томас. Бакстер бросила на него недоуменный взгляд, но подчинилась. Как только они с Сибби немного отошли, терьер сразу успокоился, уселся на задние лапы и уставился на Томаса слегка обеспокоенным, но вполне миролюбивым взглядом. — Ты вообще кто? — спросил Томас, словно ожидая, что существо ему ответит. — И чем тебя не устроила мисс Бакстер? К твоему сведению, она очень милая женщина. Даже с теми, кто на нее рычит. Терьер опустил палку на землю, громко — и, если бы это было возможно, Томас сказал бы, что откровенно скептически — гавкнул и завилял раздвоенным хвостом*.* * *
Дорогой мистер Скамандер! Благодарю Вас за беспокойство о безопасности граждан магической Америки. Поверьте, глубоко польщен тем, что среди множества дел Вы нашли время подумать о столь далеком от Вашей жизни предмете. Также хочу поблагодарить за сведения о перемещениях Гриндельвальда в начале этого года. Хотя мы ими уже располагали, я высоко ценю… Глава Британского аврората Тесей Скамандер поморщился, быстро просмотрел письмо за подписью Персиваля Грейвза до конца — и взялся за перо. Через минуту отложил перо в сторону и снова уставился на пергамент. Эти манипуляции он за прошедшие полчаса проделывал уже в четвертый раз. И первый пассаж, и некоторые другие в середине и в конце письма (в первый раз оно было, разумеется, прочитано внимательно) безо всяких переводческих заклинаний прекрасно складывались в «Да пошел ты к Мордерду!». Не то чтобы Тесей Грейвза винил. Если бы его самого знакомый всего пару месяцев и только по переписке коллега попытался учить делать свою работу — был бы послан куда быстрее, куда дальше и куда экспрессивнее. В Международной Конфедерации поговаривали, что Грейвз — человек решительный и жесткий, но сдержанный и довольно вежливый. Похоже на правду. — Это безумие! Ночь ведь на дворе. Я никуда… Ай! Что вы себе позволяете?! «Айканье» перешло в мальчишеский писк, и сразу послышался стук захлопнувшейся двери и грохот то ли раздвигаемой, то ли самостоятельно убирающейся с чьей-то дороги мебели. Тесей поколебался секунду, но все-таки встал из-за стола и выглянул в коридор. Ночь — не ночь, а час был и правда поздний. Очень поздний. До такой степени, что в аврорате не осталось никого, кроме дежурного да, собственно, начальника. В коридоре Тесей первым делом посмотрел на дверь в комнату дежурного. Как он и подозревал, та взирала на происходящее с полным равнодушием и лишь слегка вздрагивала от ударов изнутри — ничего не понимающий аврор активно, но довольно бестолково пытался выбраться наружу. В коридоре же Альбус Дамблдор держал за ухо незнакомого волшебника с расцарапанным лицом и в разорванной мантии. И благодушно улыбался. — Добрый вечер, Тесей, — непринужденно поздоровался Дамблдор, будто не было ничего естественнее его здесь присутствия в такой час, да еще в подобной компании. — Как удачно, что мы вас встретили! Не правда ли, Сильвано? Тесей удивленно моргнул, но заставил себя промолчать и только прислонился к косяку и скрестил руки на груди, незаметно нащупывая палочку. Дамблдор, нисколько не смутившись, продолжил: — Простите за столь поздний визит, но дело, боюсь, не терпит отлагательств. Тесей внутренне содрогнулся, однако продолжил молчать. Дамблдор бросил на него откровенно уважительный взгляд и снова благодушно улыбнулся: — Не поймите меня превратно: никаких темных магов и прочих… гм, международных катаклизмов. — Чего-то в этом роде Тесей и ожидал, но все равно досадливо скрипнул зубами — и стиснул палочку так, будто это была чья-то шея. Молча. — Ах, простите великодушно! — довольно натурально воскликнул между тем Дамблдор. — Я забыл вас представить. Сильвано Кеттлберн. Он хороший друг вашего брата Ньюта. И… гм, его коллега-магозоолог. Вот теперь Тесей подпрыгнул на месте на добрый фут. Помолившись Мерлину и Моргане, чтобы дежурный аврор еще пару секунд повозился с дамблдоровским заклятьем на двери, он быстро затолкал гостей в свой кабинет и уже открыто выложил перед собой на стол волшебную палочку. На всякий случай. Кеттлберн осоловело хлопал глазами и казался провинившимся студентом — что и не удивительно, хотя, сколько Тесей помнил, хогвартских хулиганов профессор Дамблдор за ухо в кабинет директора все-таки не таскал. Дамблдор же как ни в чем ни бывало говорил: — Если бы Ньют был в Англии, мы бы, конечно, обратились к нему. — При этих словах Кеттлберн почем-то побледнел и рухнул на ближайший стул так резко, будто у него подкосились ноги. — Но в его отсутствие вынуждены побеспокоить вас. Дело у нас довольно незначительное, хоть и, как я уже сказал, довольно срочное. И сугубо частное, разумеется. Голубые глаза Дамблдора уже откровенно мерцали: он явно от души развлекался. Тесей снова скрипнул зубами и процедил — со всем сарказмом, на который был способен: — Разумеется. — И попросил уже обычным голосом: — Давайте без преамбул, профессор. Кого мой братец и… кхм, его коллега упустили на этот раз, какую часть Англии при этом разрушили, и на скольких людей мне придется наложить «обливиэйт», чтобы его не упекли в Азкабан? — Ньют, насколько мне известно, в Африке, — еще больше и уже не скрываясь развеселился Дамблдор. — Полагаете, он представляет опасность для Альбиона с такого расстояния? — Я бы не удивился.* * *
— Мистер Бэрроу! — Бакстер слетела по лестнице, как хорошо пущенный крикетный мяч. — Мистер Бэрроу, скорее! Идемте! Томас поспешил за ней, даже не спросив, куда. Впрочем, о месте назначения он догадывался. На его памяти в такой спешке и ужасе в этом доме не искали даже Карсона. Наверное, можно было и погордиться. Напоследок. Они влетели в холл, взбежали вверх по главной лестнице и в галерее свернули — ну разумеется — в детскую. Доносившийся оттуда шум был слышен за два поворота. — Я толком ничего не поняла, — быстро проговорила Бакстер уже практически в распахнутых дверях комнаты, — но, кажется, вчерашняя собака куда-то делась. Она посмотрела на него с подозрением, но Томас только плечами пожал. Он бы, возможно, и рискнул местом, чтобы странный джек-рассел-терьер с раздвоенным хвостом куда-нибудь делся — желательно как можно дальше от мисс Сибби и мастера Джорджа, — но у него не было такой возможности. Прошлым вечером Сибби справилась с дедом даже быстрее обычного, и уже через пятнадцать минут после ее ухода на лужайке появился вызванный лордом Грентэмом егерь, которому собаку и поручили до утра. Егерь собаке, кстати, тоже не понравился, но его Томас, рискуя собственными ляжками и пальцами, защищать не собирался. Тому, в конце концов, за такой риск и платят. А в детской, между тем, и правда царил бедлам. Сибби неразборчиво, но очень громко и очень деятельно выражала свое возмущение — если пойдет в отца-революционера, монархию можно хоронить уже сейчас, — мастер Джордж свернулся в незаметный клубок у окна и явно наслаждался представлением, словно кукольным спектаклем, а няня все сильнее оседала на пол под прицелом молний в глазах леди Мэри. — А, Бэрроу, — леди Мэри, метнув напоследок еще пару гневных взглядов, царственно ему кивнула. — Надеюсь, вы сейчас не слишком заняты? Хочу ненадолго поручить вам детей, если вы, конечно, не возражаете. «Как будто у меня есть такая возможность», — мысленно прокомментировал Томас, хотя на самом деле он и правда не возражал. Сибби, завидев его, сразу бросилась к нему и обхватила за талию, да и Джордж сполз со своего места в зрительном зале, подбежал ближе, но в последний момент остановился, покосился на мать и с достоинством, как и положено воспитанному джентльмену, проговорил: — Здравствуйте, мистер Бэрроу. Леди Мэри одобрительно ему улыбнулась. — Мистер Бэрроу, скажите им, что он хороший! — выпалила Сибби, задрав голову и глядя ему в глаза. — Они просто ничего не понимают! У нас не держат терьеров, вы знали? Ну вот они и не умеют с ними обращаться! Я точно знаю! — Мисс Сибби, я не сомневаюсь, что ваша тетя во всем разберется, — заверил ее Томас. Он не был уверен, что леди Мэри понравится слышать про себя «тетя», но знал, что с Сибби иначе разговаривать нельзя: подобно отцу-социалисту — да и матери-суфражистке, если на то пошло, — она уже в этом возрасте не одобряла глупые светские условности. — Разумеется, разберусь, дорогая, — между тем заверила ее леди Мэри. Вероятно, не в первый раз, но теперь, похоже, сработало. — Не беспокойся, ничего с твоей собачкой не случится. — Я хочу его видеть, — потребовала Сибби. — Мисс Сибби, — вмешался Томас, — сначала его должен осмотреть доктор. — Я вчера целый час с ним играла! — воскликнула Сибби. При этих словах упустившая вчера девочку няня снова вжала голову в плечи. «Значит, тебя тоже должен осмотреть доктор», — мысленно прокомментировал Томас, вслух же сказал: — Не стоит мешать доктору работать, мисс Сибби. Это для него очень важно. — Сибби задумалась, но потом кивнула, готовая на жертву ради блага ближних своих. — Давайте мы с вами лучше пока в лошадок поиграем, — предложил он, уводя детей дальше по коридору. — Хорошо. Но пусть Джордж первый, — великодушно разрешила она. — Вы ведь вчера со мной и Винни играли. «Похоже, вчера они успели не только поругаться, но и помириться», — подумал Томас. — Как пожелаете, миледи. — Он преувеличенно-почтительно поклонился. Бакстер сдавленно хихикнула. Томас обернулся — они уже отошли достаточно далеко от детской и ушей леди Мэри — и сухо прокомментировал: — Да, становлюсь подкаблучником на старости лет. На пару с лордом Гретэмом. Бакстер покачала головой — не столько укоризненно, сколько иронично. И, разумеется, тут же из-за угла вышел лорд Грентэм. — Добрый день, Бэрроу, — поздоровался он с каменным лицом. — Что здесь за шум с утра пораньше? Собраться с мыслями и ответить покрасневший Томас не успел — Сибби бросилась к деду с громким криком: — Ослик!* * *
— Напомните мне еще раз, почему я это делаю? — вздохнул Тесей, взмахом палочки раздвигая листву деревьев парка. Кеттлберн аж задохнулся от возмущения — мол, как можно задавать такие вопросы и что вообще может быть важнее спасения магической живности?! Дамблдор же посмотрел на него в упор и неожиданно серьезно ответил: — Потому что вы хороший брат, Тесей. Тот смутился и раздраженно выпалил: — Скажите, профессор, вы будете продолжать звать меня по имени, как студента, и через пятьдесят лет, когда я уже буду дедушкой? Дамблдор вздохнул, но почти сразу улыбнулся лучезарно и весело ответил: — Разумеется. Ведь за это время я… гм, повзрослею ровно на то же количество лет, что и вы. Мой мальчик. Тесей досадливо скрипнул зубами. И проворчал: — Отлично. Я нарушаю все инструкции, не говоря уже о парочке законов, и укрываю от правосудия преступника, нарушившего Статут. Хорош аврор, нечего сказать! Надеюсь, хоть через пятьдесят лет я поумнею. — Нам всем приходится выбирать, на чьей мы стороне, Тесей, — тихо проговорил Дамблдор. И добавил, чуть громче и значительно веселее: — Кроме того, вы преувеличиваете. Статут пока не нарушен, и мы здесь именно для того, чтобы предотвратить его нарушение. Вы просто выполняете свой долг, — он сделал многозначительную паузу, — перед магическим сообществом. Что же до инструкций… — Дамблдор улыбнулся и махнул рукой, одним этим жестом давая понять, что о них думает. «Гриффиндорцы! — мысленно взвыл Тесей. — Чего еще от них ждать?» Сам он инструкции как раз любил: они изрядно упрощали жизнь, освобождая голову для других, куда более важных мыслей и решений. Жаль только, что никто до сих пор не составил «инструкцию старшего брата». Впрочем, Тесей подозревал, что даже если бы это произошло, в его был бы только один пункт: минимум раз в полгода вытаскивать из неприятностей исколотую шилом задницу. Попутно выслушивая комментарии о том, насколько самой заднице ничего такого не надо, а также «сердечные» эпитеты о свойствах собственного характера. — А все же, профессор, — сказал он вслух, — почему вас так волнует благополучие моего младшего брата? — Меня волнует благополучие всех моих учеников, — предсказуемо отозвался Дамблдор. Тесей не был уверен, что поступает сейчас честно, но не воспользоваться этой ситуацией было бы просто грешно. Тем более что Дамблдор со своими раздражающими нравоучениями сам подставился. — Если это так и если вы… на нашей, — он подчеркнул слово голосом, — стороне, то почему бы вам… — Есть! — перебил его Кеттлберн. И тут же зажал себе рот рукой. Тесей испытал очень большое желание его придушить. В конце концов, носиться с сумасшедшими магозоологами, не являющимися членами его семьи, он точно не нанимался. Кеттлберн же продолжил, уже значительно тише: — Крупы в том, — он прочертил палочкой светящуюся дорожку, — направлении. А вот там, — он указал на лужайку перед старинным замком с невысокими башенками, — хорклампы. Размножились за ночь, лапочки! Скоро гномы набегут. Надо было все-таки ночью попробовать их разыскать. Вчера Дамблдор заявил, что их дело не терпит отлагательств, но, разумеется, слукавил. Просто знал, что в эти дни глава аврората торчит на работе допоздна, а порой там же и ночует, и хотел застать его одного, да еще и после закрытия отдела по контролю — для верности. Домой же заявиться не пожелал. Хотелось бы верить, что сомневаясь в своих способностях снять охранные чары. Но Тесей был уверен: на самом деле Дамблдор не хотел демонстрировать ему свои навыки по снятию оных — после того, как перед ним захлопнут дверь. — А что, эти ваши… хорклуксы тоже принадлежат моему брату? — елейно поинтересовался Тесей. — Кстати, я и насчет вашей экспериментальной собачки не уверен. Ладно, крупы-родители зарегистрированы на Ньюта, но все, что они… гм, производят, пожалуй, уже ваше. — Вы так говорите, будто крупы несут драконьи яйца! — взвился Кеттлберн. — И я их не для разведения взял! Просто оказал другу любезность. Ньют не хотел брать в путешествие крупов, потому что они не любят магглов. Что магозоологу у магглов делать, скажите на милость?! Разве можно так с животными? Они же скучают. — И вы заколдовали их щенка, чтобы им было… повеселее? — огрызнулся Тесей. — У нас с вашим братом совершенно разные взгляды на магическую селекцию, — с достоинством отозвался Кеттлберн. — И я его не заколдовал. Просто хотел доказать мистеру Скамандеру, что крупов можно сделать дружелюбнее к магглам. «Такова их природа, такова их природа»… — заворчал он с еще большей эмоциональностью. — «Надо принимать их такими, какие они есть». А я говорю — ерунда! Крупы обучаемы! — При помощи десятка заклинаний и пары-тройки запрещенных зелий, — пробормотал Дамблдор себе под нос. Кеттлберн его не расслышал — или просто сделал вид — и продолжил петь дифирамбы крупам, которых Ньют просто недооценивает и «уж простите, недолюбливает». — Запретить пора весь этот селекционный цирк к Мордредовой матери, — вздохнул Тесей через пару минут его монолога. — Мерлин, когда же у министерства дойдут руки до этих селекционеров? — Когда вы разберетесь с Гриндельвальдом, — мстительно огрызнулся Кеттлберн. — Не раньше! То есть когда на Авалоне снова зацветут яблони**. — Лужайка выглядит достаточно безлюдной, — примиряюще сказал Дамблдор тихим напряженным голосом. — Идите, Сильвано, займитесь хорклампами, а мы дезиллюминационные и магглоотталкивающие наложим. Кеттлберн тут же забыл про свои обиды и бросился на лужайку так беспечно, будто находился в Хогсмиде. До магглов и Статута ему явно не было никакого дела. Тесей быстро поднял палочку. — Кстати, все забываю вас спросить, — небрежным тоном бросил Дамблдор, тоже накладывая заклинания. — Вы не в курсе, где сейчас Ньют? Я знаю, что в Африке, но где конкретно? Тесея вопрос, разумеется, насторожил — уж больно беспечным тоном был задан, — но он решил не ломать сейчас над этим голову и ответил честно: — Понятия не имею. Расширяет ареал обитания руноследов в Буркина-Фасо. Выпасает гиппогрифов на маггловских полях в Судане. Запускает нюхлеров в пирамиды в Гизе. — Вот как, в Гизе?*** Прекрасно, прекрасно… — пробормотал Дамблдор себе под нос. — Вам чем-то не угодили пирамиды, профессор? — саркастично поинтересовался Тесей. Он бы не удивился, если бы после знакомства с Ньютом те бы рассыпались в песок и прах. Дамблдор немного смутился, но ответил весело: — Ну, на них ведь наложены довольно скверные проклятья.* * *
Насколько Томас понял, джек-рассел-терьер за ночь так никого и не покусал. Но исключительно потому, что егеря оказались достаточно опытными. И они же заявили, что на бешеную собака ну никак не похожа: она деловито и быстро передружилась с гончими, стащила у сторожа сэндвичи и опрокинула бутылку с сидром, чтобы оный вылакать — это уже, конечно, без сомнений относилось к разряду неправдоподобных охотничьих баек, — утром выбралась на улицу и долго грелась на солнышке, и в конце концов сбежала, едва унюхав вышедшую в парк Сибби. Которую почему-то одарила своим благоволением. Как и самого Томаса. А вот на Джорджа и Бакстер тоже порыкивала, не особо, впрочем, энергично — как будто понимала, что это не нравится Сибби. В конце концов Томас как-то умудрился услать их обратно в замок и отправился с Сибби и собакой на небольшую прогулку, твердо себе пообещав во время оной куда-нибудь как-нибудь эту тварь все-таки «деть». На всякий случай. Хотя, если бы это было возможно, он бы сказал, что собаке, похоже, нужен не столько ветеринар, сколько психиатр. На полпути к небольшому озеру — любимому месту Сибби — их догнал встревоженный Том Брэнсон. — Бэрроу, что у нас происходит? — спросил он вместо приветствия, одновременно подхватывая дочь на руки. Только что упоенно гонявшийся за своим странным раздвоенным хвостом терьер тут же припал к земле и зарычал. — Винни! — Сибби обернулась и погрозила ему пальцем. — Это мой папа. Он хороший. Терьер чуть наклонил голову, будто прислушиваясь или размышляя, и немного расслабил мышцы. Угрожающе гавкнул, но этим и ограничился. Однако не сводил с Сибби глаз, явно готовый в любую минуту ее защитить. Томас и Брэнсон недоуменно переглянулись. — Винни скучает по своему хозяину, — уверенным тоном, будто изрекая очевидную истину, сообщил Брэнсон. — Видишь, дорогая, у него есть ошейник. Значит, он чей-то. Томас захлопал глазами. Ошейник у собаки и правда был, только он не придал этому значения. Вот остолоп! Сибби между тем глубоко задумалась и в конце концов неуверенно сказала: — Но ему со мной хорошо. Он меня любит. — Конечно, ему с тобой хорошо, дорогая, — заверил ее Брэнсон. — Разве кому-то может быть с тобой плохо? Но Винни все равно скучает по хозяину. И сердится на нас за то, что мы его забрали. — Но ведь вы его не забирали, папа! — разумно возразила Сибби. — Он сам потерялся. — А давай мы с тобой поможем Винни найти его хозяина, — предложил Брэнсон невинным тоном. Сибби подняла глаза к небу и снова задумалась, потом посмотрела вниз и вдруг закричала: — Ой, Винни! Томас обернулся — там, где только что сидел в позе героя-защитника терьер, теперь никого не было. Несмотря на перспективу бурных горестных переживаний и слез, он облегченно перевел дух. Но, как оказалось, рано: не успела Сибби выбраться из отцовских объятий, как снова закричала: — А, вот ты где! — и бросилась к озеру. Терьер за это время просто не смог бы туда добраться, но, тем не менее, и в самом деле как раз выбирался из воды, даже не думая при этом отряхиваться. Или отходить хоть на шаг от водоема — просто сидел, ждал, пока к нему подбежит девочка, и приглашающе помахивал хвостом. Совершенно обычным хвостом. — Мисс Сибби! — завопил Томас так громко, что Брэнсон подскочил чуть не на фут. — Подождите! Добежать до нее он бы не успел, но, к счастью, Сибби споткнулась и растянулась на траве. И тут же рядом послышался характерный мягкий звук падения. Томас все еще ничего не понимал, но резко, инстинктивно метнулся в сторону.* * *
— Вы варвары! — заорал Кеттлберн, наплевав на присутствие магглов. Пожалуй, Дамблдор был прав, когда говорил, что один на один с отделом по контролю его оставлять нельзя. Получит по полной за нарушение Статута, сделает все возможное для ухудшения своей ситуации, и ведь еще и Ньюта за собой потянет. Круп-то, как ни крути, его. — Что келпи ваш «петрификус»?! Но нет, лишь бы покалечить животное! — Я вообще-то в магглов целился, — непонятно зачем пояснил Тесей. Кеттлберн его, разумеется, проигнорировал и продолжил возмущаться по дороге к озеру: — Прав Ньют, все авроры — бездушные карьеристы и… — Сильвано! — резко и грозно перебил его Дамблдор. — Я уверен, что Ньют ничего такого… — Оставьте, профессор, — отмахнулся Тесей. — Я отлично в курсе мнения брата по поводу своей персоны. И принялся осматриваться. Девочка и один из мужчин — тот, что пониже — мирно лежали оглушенные на земле. Второй же маггл оглушенным только притворялся — успел-таки увернуться. Проворный. Тесей хмыкнул и снова поднял палочку. Но тут почему-то вмешался Дамблдор — будто не хотел применять магию без крайней необходимости: — Не беспокойтесь, сэр, — обратился он к магглу. — Мы не причиним вреда ни вам, ни вашим друзьям. Он говорил жестко и властно — в Хогвартсе даже директор Диппет выполнял приказания, отданные этим голосом и этим тоном, хотя звучал он невероятно редко. Но в этот момент Тесей, наконец, понял, почему Тревэрс так уверен: Гриндельвальда способен победить только Дамблдор. Маггл между тем поднялся на ноги и чуть дрожащим, но все равно вызывающим голосом хмыкнул: — Вряд ли у меня есть хотя бы малейшая возможность вам… гм, не поверить. Тесей посмотрел на него уважительно. Проворный, наглый, смелый и неглупый — неплохая комбинация. Дамблдор тоже взирал на маггла крайне одобрительно. В первый момент это не удивило: в конце концов, увернуться от внезапного оглушающего опытного аврора даже волшебнику непросто, хотя маггл, судя по возрасту, наверняка был на фронте. Но игра в гляделки что-то затягивалась. Тесей удивленно моргнул, а потом почувствовал, что начинает заливаться краской. И тихонько прокашлялся. Маггл и Дамблдор его проигнорировали. К счастью, от озера вернулся Кеттлберн. — Вот оно в чем дело, — рассуждал он в воздух. — Здесь просто завелся келпи. — И что с того? — огрызнулся Тесей, которого всегда донельзя раздражало чувство неловкости. — Мерлин, профессор! — взвыл Кеттлберн, по-прежнему полностью игнорируя магглов. — Неужели Хогвартсу не совестно выпускать из своих стен подобных невежд?! Из всех магических существ, — заговорил он лекторским тоном, — самой сильной и притягательной аурой обладают драконы, единороги и келпи. Они притягивают к себе как магические растения, так и магических существ, очень быстро образуя связанные самодостаточные магические экосистемы. Прежде всего тех же хорклампов, которые служат источником пищи как для гномов, так и для некоторых других тварей. Выведенные существа, вроде крупов, меньше подвержены их влиянию, однако… — Спасибо, Сильвано, — наконец-то очнулся Дамблдор. — Хотя я полагал, что ваши крупы — или, точнее, крупы мистера Скамандера — защищены от подобного воздействия нужными чарами. Как того и требуют правила отдела по контролю. Кеттлберн густо покраснел. Ну все ясно: какие-то его селекционные чары дали очередной непредсказуемый эффект. — Профессор, какие правила? — вздохнул Тесей. — Он даже хвост щенку крупов купировать не побеспокоился. А вчера, если я правильно понял по царапинам и состоянию мантии, сунулся в чьи-то заросли зубастой златоглазки. Эм… продукт какой-нибудь независимой магической экосистемы, наверное. Кеттлберн уже сравнялся по цвету с вареным раком. «Это тебе за невежду», — мысленно припечатал Тесей. Дамблдор хмыкнул и сказал: — Я займусь… кхм, пострадавшими, мой мальчик. Не беспокойся. «Займусь» в данном случае должно было бы обозначать модификацию памяти — хотя девочка и второй маггл толком ничего и не видели; однако вопли Кеттлберна могли и услышать, даже сквозь оглушающие, — но Тесей смутно подозревал, что на одного из присутствующих «забвение» наложить забудут. А впрочем, ладно, не его печаль. Эта мысль была в той же степени безответственной и мальчишеской, что и желание поставить на место приятеля брата. «Умнеть, — подумал Тесей, — срочно, пятидесяти лет у меня нет. И прекращать общаться с великовозрастными малолетками». Правда, как у него получится это сделать, учитывая, что его брат принадлежал к той же категории, Тесей не представлял. — Кстати, Сильвано, — бросил Дамблдор через плечо. — Вы, пожалуй, правы. Хогвартсу должно быть совестно. Но, может быть, вы поможете нам исправить ситуацию и согласитесь занять должность профессора по уходу? Нам все равно скоро потребуется замена. А подбирать кадры — моя прямая обязанность как заместителя директора.Конец