Мгновения грядущего

      — По рукам, — говорит она, беря кружку с вином. — Итак, мой первый вопрос.       Непризнанная делает глоток, слегка прикрывая глаза, наслаждаясь сладостью своего любимого вина, она убирает кружку от губ и аккуратно обводит их языком, собирая лишнюю жидкость. Глаза Демона следят за этим движением, он сам себя пытается остановить, но глаза живут своей жизнью, внимательно следя, как кончик розового языка, собирает каплю вина с губы.       Старый дурак. Старый озабоченный дурак.       — Зачем Вы носите ремни на шее? Может, у вас какой-то фетиш? Там где-то колечко есть, да? — она начинает наклоняться к Демону, пытаясь отыскать нужную вещь.       — Колечко? — уточняет Демон. — Какое колечко? — он с непониманием смотрит на девушку, пытаясь понять, зачем ему кольца на ремнях.       — Ну-у-у, подчинение, унижение, БДСМ-развлечения. Колечко для пристёгивания поводка, — она начинает невинно хлопать глазами, как будто это не она только что представила Демона в ошейнике с поводком.       А он сразу и не понял, о каком подчинении и ошейнике идет речь. Но как только понял… Крылья Геральда начали раскрываться, а в нос ударил свежий запах моря и дождя. Скулы его стали более отчетливые, а палец поддел ремни на шее, поправляя.       — Ты совсем страх потеряла, Уокер? — он наклонился к девушке, опаляя ее горячим дыханием.       Страх я определенно потеряла, как только перешагнула порог этой комнаты.       — Договор, — тихо говорит она. — Два вопроса. Первый: зачем вам ремни? — она прикрывает глаза, пытаясь прийти в чувство. Слишком близко был он. И она не могла понять, чего хочет больше: поцеловать его губы или убежать на край света. И она выбрала третий вариант: закрыть глаза.       Демон собрался. И с силами, и с мыслями. Стоит ли отвечать на вопрос, рассказывать нелепую историю, которой может и не было?       Нет.       Но можно обойтись общей информацией, хотя даже этого не знал почти никто. Готов ли он поделиться настолько личным?       — Ремни я ношу, чтобы скрыть шрам на шее. Не люблю, когда его рассматривают, — голос Демона был уже спокойным, девушка решила открыть глаза и посмотреть на него. — Если не надеваю ремни, то ношу водолазку.       Мимолетная мысль пронеслась в ее голове. Мимолетное ощущение, что как будто она знает его. Как будто она видела его.       Да не-е-ет. Глупости.       — Мне стало немного стыдно. Простите за кольца, я не могу держать язык за зубами, — она укуталась в плед по самые уши. И теперь не знала, как бы разрядить обстановку. — Можно вопрос? Обычный. Ну, не совсем, конечно, но не по «договору», — рука аккуратно вылезла из-под теплой материи и потянулась к вину, медленно поднося белую кружку к губам, но не делая глоток. Демон решил не смотреть на ее губы второй раз и отвлек себя своим бокалом.       — Давай, Уокер, если там не будет про подчинение или про то, где я храню свои игрушки с поводками, то задавай, — от такого ответа девушка, уже собравшись отпить, замерла.       — А у Вас есть? — своим вопросом и она его заставила не донести бокал до рта.       — Уокер! — рыкнул Демон.       — Все, ладно. Молчу, — прикладывая хрупкий фарфор к губам, ответила она. — Итак, вопрос, который не про Ваши увлечения, — Демон зло посмотрел на нее. — Почему остался шрам? Мне Мими рассказывала, что раны, нанесенные насильно, пропадают и заживают. Остаются шрамы, только если самостоятельно нанести себе рану, — и во второй раз за вечер она поняла, что ляпнула. Но к ее удивлению, Демон был спокоен, словно она только что не говорила, что он сам себя порезал.       — Не все шрамы пропадают, например, у некоторых категорий наемников есть специальные клинки, которые оставляют шрамы даже после регенерации, ну или в твоем случае, после перерождения. Для примера, если тебя оперировали, шрам пропадет, а если ты нарочно себя порезала, то шрам останется и тут. Но, как не сложно догадаться, самоубийцам не предоставляется выбор. У них одна дорога.       Рука под пледом инстинктивно потерла шрам на руке. Но мысли от себя она быстро отогнала.       — Еще вопросы, Уокер? — спросил Геральд, удобнее устраиваясь на диване, покручивая в бокале напиток.       — Да как-то вылетели резко, я же могу позже воспользоваться возможностью задать любой вопрос и получить на него ответ? — она внимательно посмотрела на Демона, пытаясь придумать вопрос. — Стойте! Я придумала, но если он покажется Вам слишком личным, я пойму. И придумаю другой. И я не знаю, распространяется он на категорию «договор». На Ваше усмотрение, — Виктория смотрела на невозмутимое лицо мужчины, казалось, он уже ожидал чего угодно.       — Спрашивай уже, — сказал он, делая глоток.       — У Вас есть или были родители? — задавать такой личный вопрос было страшно, пальчики под пледом начали перебирать край майки. Но лицо Демона не выражало никаких эмоций.       — Это старая история, — он поставил бокал на стеклянный стол и аккуратно закинул на него ноги. — Их уже давно нет. Будем считать, что этот вопрос из списка общедоступных.       А девушка уже и не слушала, она рассматривал сидящего мужчину напротив нее. Черная рубашка натянулась на груди, небрежно закрученные рукава представляли доступ на выпирающие вены на руках, черные волосы были слегка растрепаны. Пряжка ремня, приковывала к себе взгляд изумрудных глаз. Она чувствовала, как к ее щекам подбирается румянец, взгляд опустился чуть ниже ремня…       — Уокер! Приём, — из «раздумий» ее вывел Демон, повышая голос, — я пять раз тебя позвал, — глаза девушки посмотрели на мужчину.       — Задумалась.       Засмотрелась.       — Ну, готовься, пять вопросов, — мужчина опустил ноги со столика, разворачиваясь торсом к девушке, отчего пуговицы на рубашке натянулись.       — Я готова, — ответила девушка, а пьяные глаза рассматривали натянутую ткань.       — Почему в первый день на обрыве ты почти отпрыгнула, когда я хотел посадить тебя на Фыра?       — М-м-м, — неожиданно для Демона улыбнулась Виктория, — сразу с личного. Ну, история стара как мир. Скажем, неприятный опыт из прошлого. Стараюсь держаться от людей подальше. Мне так проще. Но в случае необходимости могу сломать руку почти мгновенно, — она опять улыбнулась, но в этот раз с ухмылкой.       — Почему я ни разу не видел тебя в более открытой одежде? Это всегда джинсы, это высокий ворот и куртки. Тоже шрамы прячешь? — Демон осмотрел существо на его диване, почти до ушей завернутое в плед. Даже сейчас она пряталась.       — Если у Вас они на шее, то мои скорее в душе, — глаза грустно посмотрели на мужчину. У него возникла резкая необходимость, залечить ее раны. — Я прячу тату, — продолжила она после секундной заминки. — Для меня они слишком личные, может позже буду готова показать. Последней татуировке всего месяц. Я ее за день до, — секундное замешательство, — до аварии сделала. А тут я как-то не встречала существ с татуировками, кроме одного известного индивида с поехавшей крышей, — вспомнив руку Люцифера на своей шее, она слегка вздрогнула, что не скрылось от взгляда Демона.       — Он не такой уж и плохой, — начал мужчина, зная, что пришлось пережить Люциферу. — Тут воспитание сыграло свою роль, а жестокость, скорее, конечный результат.       —  То, что его в детстве обделили заботой, не дает ему права душить меня, — недовольно сказала девушка, пытаясь закутаться в плед еще сильнее.       — Не дает. Но мы отвлеклись. Еще три вопроса, — Демон задумчиво посмотрел на потолок, пытаясь сосредоточиться на вопросах.       — А можно, пока Вы думаете, я спрошу «общедоступный», так Вы его назвали? — и не дожидаясь ответа, она продолжила: — Расскажите поподробнее о Начальных.       Демон перевел на нее удивленный взгляд.       — А зачем тебе? Все есть в библиотеке, просто нужно прочитать, — взгляд его стал более изучающим, второй раз за вечер она спрашивает его о Начальных, не подозревая об этом.       Виктория задумалась, стоит ли рассказывать о своих снах? Не посчитает ли он её чокнутой? После недолгого замешательства она продолжила:       — Пообещайте, что не подумайте, что я ку-ку, — взгляд резко трезвых глаз, словно это решение давалось ей с трудом.       — Я попробую, Уокер. Но кто тебя знает, может ты и «ку-ку», как сама сказала, — легкая улыбка тронула его губы.       — Мне иногда снятся сны. Это было еще на Земле, — Демон перестал дышать и слегка двинулся в сторону девушки, внимательно слушая. — Я сны раньше не запоминала, просыпалась, и в голове оставались образы, которые я рисовала. Но четкой картинки никогда не было. У меня половина чемодана в каких-то зарисовках: то кулон, то странный меч, до женщина в белом платье. Много всего, — она умолкла, давая Геральду возможность осмыслить ее слова.       — Ты сказала «раньше», а сейчас?       — А сейчас, как сделала тату, запоминаю. И это звучит странно, но как будто присутствую там. Это еще одна причина, почему я не хочу показывать их. Я боюсь опять перестать помнить и только рисовать, — в ее голосе слышались нотки грусти.       — Покажи тату. И пока показываешь, рассказывай про сон, — Геральд не дожидаясь ее ответа, сел на край дивана, чтобы осмотреть рисунок. А в голове у него мелькала беспокоившая его мысль. Но девушка и не думала шевелиться. Она как сидела в пледе слово в коконе, так и сидит.       — В начале расскажу сон. Может, и не придется задницей светить.       Геральд округлил глаза и посмотрел на девушку. Прося показать рисунок, он не совсем думал о месте его нанесения.       Старый дурак.       Теперь точно нужно было посмотреть. Отогнав от себя эту мысль и слегка встряхнув крыльями, он сказал:       — Давай сон.       — Я спрашивала у Вас про Начальных, так как мне приснился один из них, — Демон замер, ожидая услышать имя. — Мне приснился Хронос, — Геральд выдохнул. — А точнее, мне приснилось его убийство. Но я много искала, он давно пропал и не ясно куда. Также я узнала, что Начальные чувствуют подобных. И если бы он был жив, то его бы скорее всего почувствовали, — она замолкла, ожидая вердикта.       — Ты права, Начальные могут чувствовать подобных, но и эту связь можно скрыть. Это почти как с энергиями, но там другой уровень. Там не просто руна или печать, там переплетение методик и амулетов, — Демон откинулся на спинку, продолжая рассказ. — Хронос — начальный Бог Времени — находился под покровительством Сатаны. По неподтвержденным источникам, он мог видеть будущее и бывать в нем. С его пропажей было связано много слухов. Один из них о том, что он переместился в будущее и остался в нем. Достоверно неизвестно, жив ли он или нет.       — Не жив. Ему вырвали сердце. И убийца сказал, что остались еще пятеро, — девушка подтянула колени к груди и положила на них голову, все еще прячась под пледом.       — Интересный сон. Или не сон. У тебя были подобные сны, где ты видела пережитое прошлое? — поинтересовался Демон.       — Где просто видела — нет, — голова начала гудеть от выпитого алкоголя.       — Что еще было в том сне?       — Камера, капли воды, стекающие со стен. Сырость, плесень, красный свет из маленького окна. Но я не чувствовала запахов. Как будто я была там, но не по-настоящему. Меня не видели.       У Геральда возникла мысль, которая могла бы прояснить и про сны, и про убитого Начального.       — Покажи.       — Что? — голова девушки оторвалась от колен, и от резкого движения она поморщилась, словно по виску стукнули молотом. — Книга Мисселины, там была руна, лечебная. Ангельская. Вы случайно ее не знаете? Голова разрывается, — глаза с мольбой посмотрели на мужчину.       — Я могу ее нарисовать, но не нанести. У Демонов нет такой магии.       — Я нанесу сама, а Вы говорите, что не так. Я изучила некоторые, но эта сложная, не могу точно запомнить движение, — девушка пересела, опуская колени от груди и скидывая плед немного вниз, освободила руки и плечи. Она раскрыла левую руку ладонью вверх, а правой начала вырисовывать на ней символы.       Геральд внимательно наблюдал за нанесением руны, оценивая движения и символы. И к его удивлению, руна на руке засветилась зеленым. С первого раза. Глаза девушки распахнулись от неожиданности. Плед упал еще ниже, уже только прикрывая бедра, но она даже не обратила внимания на это. Из-за отсутствия головной боли и радости от того, что получилось, она улыбнулась Демону. Очень искренне. — Почему она зеленая? И на двери в библиотеке тоже зеленая? — не смогла удержаться от вопроса она.       А Геральд улыбнулся, но про себя. С каждой минутой она восхищала его все больше. Своими вопросами, своими страхами, своими стремлениями. Она только что нанесла одну из самых сложных ангельских рун и спрашивала о ее цвете, а не гордо вскидывала подбородок. Такая настоящая, живая, яркая. И такая невинная… Демон тряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли.       — Это цвет твоей энергии. Зеленый. Он и на крыльях твоих тоже, — он перевел глаза на зеленый отлив на серых перьях.       — У вас, значит, синяя? — опять спросила она, потянувшись рукой к его крылу, словно она это делала много раз, совершенно не стесняясь. Не подозревая, что крылья — это слишком личное, интимное.       Но не для нее.       Пальчики дотронулись до кончиков перьев. Крылья пропустили через себя поток ее энергии и встрепенулись. А она улыбнулась, но руку не убрала. Она почти ничего не делала, просто водила кончиками пальцев по перьям, чувствовала их шелковистость, их тепло и легкое покалывание в пальцах, как от электрический разрядов.       Геральд боялся пошевелиться, боялся спугнуть. Такая закрытая, а тут, в его футболке, первая потянулась к нему. И он понимал, что должен это прекратить, должен отправить ее к себе в комнату, должен перестать ловить каждую ее улыбку и взгляд ее изумрудов.       Должен. Но не может.       00: 24.       Она неосознанно, совершенно не думая о том, что творит, слегка подалась вперед. Голова ее была уже трезва, сердце бешено стучало в груди. Пара сантиметров с ее стороны. Он двигался навстречу.       00:25.       Она опять чувствовала это время. Оно опять было почти осязаемо. Она видела свою энергию, если это было возможно. Она видела изумрудный свет, который окутывал ее, лаская оголенные участки кожи. Вкус кофе, такой терпкий и такой любимый, осел на кончике языка, хотелось еще. Свежесть моря и сладкий пьянящий запах пионов переплетался со вкусом спелой клубники. Она не понимала, что происходит, она не хотела понимать. Впервые она не искала ответы и не задавала вопросы. Она чувствовала. Она проживала эти мгновения и восхищалась ими.       Он не мог поверить, что это происходит перед его глазами. Изумрудная тёплая аура укрывала ее руки, нежно касаясь шеи и лица, ее энергия тянулась к нему. Неосознанно, сама. Как будто она живая, как будто она не просто наполняла сосуд, а имела общую душу с Непризнанной. Первая попытка притронуться. Незаметно, аккуратно. Прощупывая. Изумруд тянулся к его крыльям, при прикосновении даря им тепло. Во рту появился вкус ягод, явно земных. На Небесах нет таких, как и в Аду. Сладким вареньем ее энергия стекала по горлу, попадая в легкие. Его собственная морская свежесть окутала их. Его энергия откликнулась на ее изумруд. Его спящее море, спокойное. Полный штиль. Оно дало первые волны, которые вырвались. Он не знал, видит ли она это. Скорее всего, нет. Это почти никому не доступно из ныне живущих. Ее губы приближались, такие сладкие и притягательные. Он не отставал, он тоже был к ней все ближе. Еще мгновение. Его синева столкнулась с ее изумрудом. Его губы, аккуратно и бережно, боясь испугать, накрыли ее.       Сладко.       Так необходимо.       Так правильно.       00:27.       Его губы были как глоток воды для умирающего в пустыне. Как будто она умирала все двадцать четыре года. Как будто ей никто никогда не давал пить. Самое правильное ощущение. Словно так было необходимо. И так сладко.       Покалывание на кончиках пальцев усилилось.       От волнения?       Она поднимает правую руку и касается щеки мужчины. Слегка колючая, горячая, но такая приятная. Его губы нежно ласкают ее, не врываясь, пробуя, наслаждаясь и чувствуя. Ее рука спускается по щеке ниже.       Руки мужчины будто связаны, он боится ей навредить. Боится потревожить ее шрамы на сердце. Он наслаждается ее немного прохладной ладошкой. Такая маленькая. Такая его.       Ее рука скользит к его шее, соприкасаясь с ремнями.       Не может быть…       Абсолютно беззвучно она исчезает. Вместо сладких губ — пустота. Вместо изумруда, ласкающего его крылья — пустота. Вместо нее — пустота.       Демон не понимает, что произошло. Он совершенно не чувствует ее, он может узнать о любом существе, но ее как будто нет. Она словно испарилась. Ее словно не существовало. На столе стоит белая кружка Фенцио, принесенная ею бутылка, скомканный, но еще хранящий ее тепло плед. Но самой девушки нет. Вкус ягод больше не наполняет его. Аромат неизвестных ему цветов не заполняет его легкие. Только он. Один.

***

      Она не понимала, что происходит.       Она уже была тут, но в тот раз она не ощущала этого смрада. Гниль заполнила ее легкие, металлический запах крови перемешивался с плесенью. Тошнота подступала к горлу все сильнее. Босые ноги стояли на холодном мокром камне, а красный свет из маленького окна с решеткой почти не освещал.       — Ты кто такая? — хриплый голос из темного угла. Голос умирающего.