Антихрист

У меня религиозная семья. Когда я был маленьким, моя мама говорила мне, что все наши грехи Бог записывает в свой особый журнал, где для каждого человека выделена одна страница. Если страница закончилась, а ты все ещё не смыл с себя все грехи покаянием перед Всевышним, Он записывает тебя уже в другую книгу, которая после смерти отправляет тебя в Ад. Признаться, я испугался и до двенадцати лет верил словам матери, поэтому как прилежный Божий сын я ходил в церковь каждое воскресенье и свято верил в то, что на моей странице нет ни одной записи. То была ранняя весна. Общая атмосфера зимы, которая наблюдалась за окном, не создавала цветущего настроения ни мне, ни нашему большому дубу на заднем дворе. Обычно в это время на деревьях уже были первые почки. Утренний ветер всегда будил меня, когда своим сквозняком громко захлопывал ветхую форточку. Он пробегал по всей комнате, охлаждая мои щеки, заставляя шевелиться и открывать глаза, а потом сбегал под дверь, когда я уже проснулся. За окном было мрачно и пасмурно. На улице ни души, в окнах соседних домов не горит свет, а в доме гробовая тишина. "Ещё слишком рано?" - Я отвёл взгляд от окна в сторону часов на своей прикроватной тумбе. Полседьмого. Ложиться спать на полчаса я считал бесполезным несмотря на то, что физически чувствовал себя разбитым и непроснувшимся. Полка моего старого комода, который прошёл не одну реставрацию, была совершенно пуста. На ней не было ничего, кроме истерзанной временем книжки. Старый семейный требник, передававшийся из поколения в поколение, попал в мои руки года три назад на мой день рождения. Это был мой основной подарок от родителей. Форзац был исписан именами прошлых владельцев, но некоторые из них были либо потерты и неразборчивы, либо закрашены чёрными чернилами. Имя моего отца было записано сразу после моего деда, а моё сразу после него. Самый первый обладатель этой книги жил во времена Пия Девятого, ведь первая запись неплохо сохранилась и согласно ей в 1849 году книга была в руках её первого владельца. В нашей семье книга считалась дорогой реликвией. Она сохранила в себе множество молитв и учений. По началу я боялся к ней прикасаться. Её плачевный вид рисовал мне картину того, как она разваливается из-за моего небрежного отношения, я представлял себе гнев Всевышнего. Подойдя к комоду, я зашелестел страницами книги. Её ветхий корешок болтался из стороны в сторону каждый раз, когда я переворачивал страницу. Бумага была повреждена жирными пятнами и надрывками на половину страницы. Чинить эту книгу самостоятельно было запрещено, поэтому я даже и не думал о том, чтобы все аккуратно заклеить скотчем. Когда нужный разворот был перед моими глазами я стиснул в кулаке крестик на груди и принялся шёпотом зачитывать утреннюю молитву и просить у Бога благословения на день грядущий. Я зачитывал молитвы везде: в школе, по дороге в школу, за столом, в церкви. Это стало будничным и обычным делом, а также неотъемлемой частью моей жизни. Несмотря на то, что молитву из требника я знал уже наизусть, привычка открывать его каждое утро глубоко въелась в мой распорядок дня. Перекрещиваясь три раза, я повторял про себя: "Чело, чрево, право, лево", как скороговорку, которой в детстве научила меня мама, потому что я постоянно путал право с лево. На этом утренняя молитва была окончена. Я аккуратно закрыл книгу, взял со стула полотенце и проскользнул из коридора в ванную комнату. Стянув с себя футболку и повесив её на крючок, я сделал то, чего так не любил - подошёл к зеркалу. На меня посмотрело бледное худое лицо, которое ничем не отличалось от лица обычного подростка. В моей внешности не было ничего выразительного за исключением длинных ресниц, которые постоянно попадали под нижнее веко и при моргании создавали дискомфорт. Тусклые непослушные волосы на моей голове жили своей жизнью и торчали во все стороны после сна. Чего больше всего я ненавидел видеть в зеркале - это свои выпирающие ключицы, которые придавали моему и так худому телу ещё большую грубость. Пусть я и не шёл на поводу общественного мнения своих сверстников, но за внешний вид своего тела очень переживал. Через полчаса я услышал крик матери снизу, ещё через минуту - топот босых ножек моей младшей сестры. В коридоре я пересёкся с отцом. Он поприветствовал меня коротким кивком и ушёл вниз по лестнице. Я соврал, если бы сказал, что у меня хорошие отношения с отцом. Натянутая тетива лука, которая готова выпустить стрелу раздора в наше негласное равнодушие, видна невооружённым глазом. Он никогда не интересовался моей жизнью, в этом не было никакой необходимости. Я как открытая книга, где вместо меня, страницы моей жизни переворачивают мои родители. Ограничения, которыми живёт моя семья, временами нагоняли на меня тоску, и я с завистью смотрел на своих сверстников. Зависть - грех ведущий к падению. Единственное, что интересовало отца во мне - это моя школьная жизнь, а точнее её плохое влияние на мою склонную к греху душу. По пути на воскресную молитву он всегда шёл рядом со мной и говорил фразу, которая остаётся неизменной столько, сколько я себя помню: "Если в школе произошло чего худого, если ты поддался каким-то плохим мыслям, покайся перед Богом и моли его о прощении." Надоело. Я зашёл в комнату, положил сложенное полотенце на прежнее место и прошёл к своему огромному старому шкафу. В детстве он представлялся мне проводником между миром живых и Адом. Несмотря на то, что мебель в моей комнате уже давно просится на помойку, отец не прекращает отдавать её на реставрацию. Фамильные ценности в нашем доме хранились бережно и, Боже упаси, заикнуться об избавлении от них. Моя семья не нуждалась в финансовом обеспечении и наш семейный бюджет допускал покупку какой-нибудь новой мебели. Но так как деньгами распоряжался исключительно отец, мы жили по принципу: "Доброе имя лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота." Шкаф противно скрипнул, когда я приоткрыл дверцу. Из моего скудного гардероба я достал свою школьную форму - единственная вещь, которая держала меня в нынешнем веке. Рядом с ней висела отутюженная новенькая ряса, которую я ни разу не надевал. Матушка купила мне её в надежде на то, что после школы я свяжу свою жизнь с духовенством в одном из самых лучших храмов нашего города. Когда крик матери раздался снова, я заторопился. Обычно в нашем доме после третьего крика снизу о том, что завтрак готов, читается молитва за семейным столом. Если опоздаешь, то будешь давиться едой под грозным напористым взглядом отца. Я небрежно и быстро прошёлся расческой по своим волосам, поправил их и наконец спустился вниз. На кухню я вошёл эффектно: ударился головой об косяк открытой двери, чем привлёк на себя внимание домашних. - Сильно ударился? - Матушка сразу побросала все приборы и, вытерев руки об фартук, подошла посмотреть. - Не проснулся ещё? Мама всегда очень опекала меня, что не нравилось отцу. Иногда мой слух ловил короткие разговоры, в которых слышались его упрёки в сторону матери. Не раз я слышал фразу: "С такой опекой он нюни распустит и никакого послушника Божьего, никакого кормильца в доме из него не выйдет." Я научился закрывать глаза на такие вещи и просто продолжал почитать родителей, как говорилось в Библии. Отец скептично посмотрел в нашу сторону и уткнулся обратно в газету. Марго сидела рядом и, мотая ногами под столом, тискала свою тряпичную куклу. Пуговичные глаза этой куклы, зашитые красными нитками вместо зрачков, всегда наводили на меня необъяснимый страх. - Нет, мама, - Я мягко улыбнулся матери, нежно взяв её запястья. - Всё хорошо. Я прошёл и сел рядом с Марго. Матушка проворно бегала по кухне, ловко работала с ножом и быстро подавала все на стол. Отец отложил свою газету, когда мама наконец села. Он заскользил по каждому из нас взглядом, как обычно это делал каждое утро. Я представлял, как глупо выгляжу в его глазах с красным следом на лбу, который получил от удара. Молча он протянул руки Марго и матушке, матушка и Марго протянули руки мне. Я закрыл глаза и слушал молитву отца, раздававшуюся в тихом доме, где не слышно даже тиканья часов: - Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие́ молитвами Пречистыя Твоея Матере и всех святых Твоих, яко благословен во веки веков. Аминь. - Аминь. Я открыл глаза и расцепил руки, теперь можно было приступать к завтраку. Напоминание о том, что сегодня в нашей школе проходят какие-то спортивные соревнования, ударило в мой мозг, когда я ковырялся ложкой в своей каше. Разумеется, ко мне это никак не относилось, но осознание того, что коридоры сегодня будут битком набиты учениками из других учебных заведений, заранее настраивало меня против этого дня. Дома у меня всегда было тихо, поэтому к шуму я как-то не привык. Школьных дискотек в моей жизни было немного, а те, где я позволял себе потанцевать, и того меньше. В нашей семье был негласный запрет на такие мероприятия, поэтому мне всегда было страшно встретить в толпе орущих подростков грозное лицо отца. Вставать из-за стола раньше матери в доме было строго запрещено, поскольку это будет неуважением к её труду и времени, что она потратила на готовку. Опустошив свою тарелку, я уставился на часы и начал следить за секундной стрелкой, которая медленно тянулась вокруг циферблата. После двух прошедших минут мой взгляд остановился на маме. Её худенькая фигура склонилась над тарелкой с кашей, она старалась как можно быстрее позавтракать, чтобы не заставлять остальных ждать. Её кудрявые светлые локоны с каждым годом становились все тускнее, из-за домашних хлопот она забывала ухаживать за собой. Но несмотря на всю непримечательность её внешности и характера, для меня она была самым важным человеком в моей жизни. В детстве мама постоянно баловала меня чем-то, водила в интересные места, рассказывала истории из своей жизни. Религиозность в семье мамы не была основой всей жизни, поэтому свободы для неё было больше, чем для отца. Со своими сверстниками она попадала в самые разные ситуации и мне нравилось слушать её перед сном. До рождения Марго мы были друг для друга глотком хоть какого-нибудь веселья в клетке религиозных правил, по которым привык жить отец. После матушка полностью отдалась сестре, но иногда она заходила ко мне перед сном, чтобы немного поболтать. Когда мама встала и начала собирать пустые тарелки, я поблагодарил её и ушёл наверх за вещами. В коридоре, уже одетый и обутый, я ждал, когда она меня проводит и вручит мой обед. - Твой обед, - Мама протянула мне небольшой пакетик, где лежал мой ланч-бокс. В благодарность я поцеловал её в щеку, она улыбнулась. - Будь осторожен в школе и не задерживайся после занятий. Она ещё долго смотрела мне вслед на крыльце с открытой дверью, пока не почувствовала лёгкий холодок от первого порыва ветра. Школьный автобус уже сигналил с остановки за углом в конце улицы и я уже заранее предчувствовал осуждающий взгляд старого водителя. Жёлтый пазик, который доживал свой век полной развалюхой, тарахтел на всю улицу. Ступеньки неприятно скрипнули, когда я поднялся и, извинившись перед водителем, прошёл к свободному месту у окна. Двери с громким грохотом закрылись, и автобус поехал дальше. На следующей остановке уже топтался Кайл Нэш - мой одноклассник, сосед по парте и, по совместительству, друг. Но дружба наша вспоминалась ему только во время контрольной, когда ему нужна моя помощь. Всё остальное время он пытается подмазаться к компании нашего капитана футбольной команды. Проще говоря он у них на побегушках. - Привет, Святоша, - Кайл, приземлившись рядом со мной, нарушил общую тишину в автобусе. Кстати о «Святоше». Эту кличку я получил ещё в младших классах от вышеупомянутого капитана. Помню, как первое время злился и бунтовал, но несколько отрезвляющих ударов моих сверстников за подобные капризы, помогли понять, что подобное бессмысленно. Я уже привык. Некоторые даже не знали моего настоящего имени, кличка для них была удобна. «Святоша» был моим настоящим жизненным клеймом, наверное, именно поэтому для меня не имело значения то, как меня называют. - Привет, Кайл, - Я машинально отодвинулся поближе к окну. Нэш в моих глазах всегда представлялся большим медведем, готовым сожрать меня за любое неправильное движение. Как и положено любой жертве, я боялся своих обидчиков. Хотя Кайла едва ли можно было назвать моим обидчиком. Я бы причислил его к той категории людей, которой необходимо покровительство и гарантия статуса в низших кругах, где можно самоутвердиться за счёт слабаков. Обычный заложник школьных установок. С виду он был неплохим парнем, довольно симпатичным. Ему бы немного вкуса в одежде и ухода за внешним видом, от девушек отбоя не будет! В основном общее впечатление портят грязные волосы, которые свисают на лоб сосульками. Одежда обычно неглажена и где-то не зашита. Кайл как-то раз пытался привести себя в порядок, когда хотел поухаживать за черлидершей, но после того, как она его отшила, мотивация в нем пропала. Школьники в автобусе стали толпиться ближе к выходу, когда старая развалюха остановилась у крыльца в школу. Я продолжал сидеть, ожидая, когда весь народ вывалится. Как только пазик опустел, мы с Кайлом спокойно вышли, но я тут же остался в компании сам с собой. Нэш убежал к футболистам, что заходили в здание. Мельком мой взгляд ухватил их капитана. Тогда я ещё не догадывался о том, при каких обстоятельствах нас сведёт с ним судьба. Поправив перекрутившиеся лямки рюкзака, я неторопливым шагом тоже двинулся к входу. Поток учеников в коридоре был огромен. Все хлопали шкафчиками, бежали, толкались и кричали. Общим течением толпы мне удалось пробраться к своему шкафчику и ничего себе не сломать. Свой обед и несколько учебников, чтобы портфель был менее тяжёлым, я оставил здесь и поплыл по общему направлению к кабинету биологии. В школе я пытался держать планку хорошиста. Для отличника я был менее активным, а для троечника более работоспособным. Воспользовавшись моей задумчивостью, поток учеников пронёс меня мимо кабинета биологии быстрее, чем я успел это заметить. Сарафанное радио толпы, которая стекалась во внутренний двор нашей школы, передавало информацию об очередной стычке между футбольным и волейбольным клубом. Оказавшись на улице, я вдохнул поглубже, ведь из-за того, что меня зажимают со всех сторон, я мог словить небольшую паническую атаку. Виновники сборища стояли на полянке, громко переговариваясь. За каждую фразу они получали свистки из толпы и призыв о скорейшем завершении разговора на кулаках. Скамейка была слишком далеко, поэтому я не стал геройствовать и просто остался стоять подобно этому стаду. Какова все таки в обществе жажда зрелищ! А люди, которые её устраивают, просто хотят повеселить народ. Сколько веков прошло, а мы не отошли от Древнего Рима ни на шаг. Причину разногласий можно было понять даже не слушая разговора. Борьба за первенство продолжалась между клубами столько, сколько я себя помню. Самая крупная драка на каком-то пустыре после школы закончилась избиением волейболиста, который скончался не дождавшись приезда скорой помощи. Это было четыре года назад. Я ставил свечку за упокой его души и первые два года ходил на его могилу в честь годовщины. Прошлый капитан футбольной команды был уже совершеннолетним, поэтому он подвергся судимости и общему сроку на 10 лет. В тот год оба клуба были наказаны и заявки на соревнования тогда не подавалось. Спустя четыре года об этом не помнит практически никто. - Хватит! - Через толпу пробиралась компания девчонок. По голосу я сразу узнал Кармэн даже не удивился тому, что она решила поучаствовать. Кармэн в таких ситуациях всегда занимала позицию няньки-воспитателя и, являясь главой футбольных и волейбольных черлидерш, всегда могла пригрозить отсутствием поддержки на ближайшем матче. - Что такое? Я даже обувь переодеть не успела, - Она указала вниз на свои ботинки. - А вы тут уже время зря не теряете. Понимая, что с приходом Кармэн finita la commedia, толпа начинает расходиться, и я наконец-то могу сдвинуться с места и перевести дух на свободной скамейке. Я немного понаблюдал за тем, как Кармэн отчитывает капитанов. Мне казалось, что я в цирке смотрю как тренируют медведей ездить на велосипеде, которые своими косолапыми лапищами переминались с ноги на ногу. Подойдя к автомату с едой, я нашарил в своём кармане несколько монет, их хватало на бутылку воды. Пожалел я о спонтанном решении попить воды тогда, когда заплатив за эту воду, мне ничего не выпало. Первый, второй, третий и все последующие удары по автомату были бесполезны. Спаситель моих денег появился эффектно ударив своей большой ладонью по аппарату. Внутри что-то зашевелилось и загремело, выпала моя бутылка. - Спасибо большое, - Парень, который мне помог, был очень высоким, из-за слепящего солнца я не смог рассмотреть его лица, но черты были мне не знакомы. Моя отвратительная память на лица всегда подводила меня, я мог даже не узнать своего одноклассника, если бы столкнулся с ним где-нибудь в магазине. - Я раньше тебя здесь не видел, - Незнакомец говорил так, будто подошёл пообщаться со старым приятелем о природе, о погоде. - Так и я.... Мне было неловко. Солнце зашло за облака, а я будто все также оставался ослепленным его лучами. Мой взгляд столкнулся с озадаченным взглядом парня и моё сердце пропустило удар. Я моментально отреагировал, вцепился в свою рубашку так, будто она поможет мне и спасёт от боли. Мне стало тяжело дышать, кажется, я словил запоздалую паническую атаку от толпы. - Ты чего?... Мой собеседник потянулся к моему плечу, но все мои шесть чувств подсказывали мне, что он не должен меня касаться, поэтому я отпихнул его руку. Ожог собственной грубости ещё долго затягивался в моей совести. Но в тот момент мысли были совершенно не об этом, мне хотелось просто убежать. И я убежал. Ринулся со всех ног, не волнуясь о том, буду ли странным в глазах этого парня. Кровь из носа испачкала всю мою рубашку, я, прикрывая его тыльной стороной ладони, продолжал бежать. Основная часть учеников успела рассосаться по кабинетам, поэтому я оказался в туалете довольно быстро. Прозрачная вода из раковины сливалась с кровью на моих руках и утекала в канализацию. Я поднял голову, чтобы посмотреться в зеркало и убедиться, что кровь не размазана по всему лицу. Отражение явно меня недолюбливало. Многие могут посчитать меня странным, но я уверен в том, что наши отражения живут собственной жизнью, зеркало помогает им принять оболочку того или иного человека. На самом деле все отражения бесформенны. Вампиры в фильмах не отражаются в зеркалах оттого, что уже мертвы, а у мёртвого человека мёртвое, бесформенное отражение. Холодная вода отрезвила меня, и я успокоился. Сначала мне нужно было сходить в медпункт, чтобы медсестра засвидетельствовала на справке моё плохое состояние. Иначе я не смогу объяснить преподавателю, почему вся моя рубашка в крови, он начнёт паниковать быстрее. Медсестра, высокая и худая женщина в возрасте, увидев меня в проёме двери, первым делом спросила, почему хулиганам с утра спокойно не живётся. Драки в школе случались, поэтому кованая годами нервная система нашей медсестры уже знала, как реагировать на такие ситуации. Я ей объяснил, что никакой не хулиган и не драчун, а просто жертва солнечного удара. Несмотря на то, что утро всегда прохладнее времени после обеда, мой организм, подверженный резкой смене давления, не смог выдержать сегодняшнюю погоду. Медсестра выписала мне справку и отправила домой. Справку эту я донёс до учителя, хоть и был немного в замешательстве, когда светил своей кровавой рубашкой всему классу. До дома я доехал без происшествий, волнуясь только о том, чтобы отец сегодня ушел на работу по расписанию. Ругать бы он меня не стал, но обязательно смерил бы своим грозным и недружелюбным взглядом. Я всегда следил за поведением его глаз и точно угадывал, когда мне можно с ним говорить. На пороге меня никто не встретил, потому что зашел я очень тихо, прислушиваясь заранее к голосу отца, который мог гулять по дому. Из гостиной доносился только звук мультиков, которые смотрела Марго. На кухне было пусто. Значит матушка либо отдыхала в спальне, либо убиралась в прачечной. Я набрал себе из под крана стакан холодной воды и, опершись о столешницу, утолял свою жажду после пути от школы до дома. Взгляд мой незначительно пробежал по правому светлому углу, где на специальных прибитых отцом полках стояли иконы Святых, которые держали наш семейный очаг в благополучии. Заметив искажение изображения Семистрельной иконы Божией Матери, я поперхнулся водой. Марго была слишком увлечена мультиками, чтобы услышать мой кашель. Плавно и неспеша я приблизился к иконе и понял, что она треснула прямо посередине. Плохой знак. Если весь дом ещё не стоит на ушах, то значит никто пока не заметил. Когда я аккуратно взял её в руки, мне стало не по себе. Мои ладони будто горели, казалось, что икона вот-вот прожжет их. Испугавшись, я выпустил икону из рук, и она глухо упала на линолеум, разлетаясь на две части. Мой лоб покрылся холодным потом от осознания того, как это было громко. Когда на звук пришла Марго, остановившись в проеме двери, я уже держал сломанную икону в руках за спиной. Жжения не было. - В чем это твоя рубашка? - Она жевала овсяную печеньку и, откусывая её, оставляла на полу крошки. - В крови, - Я не стал таить, но тут же поспешил объяснить, чтобы не напугать её: - У меня закружилась голова и из носа пошла кровь. Я замарал рубашку. - А что за спиной? - Она вытянула шею и наклонилась чуть вправо, пытаясь разглядеть. - Подарок маме, - Я ляпнул первое, что пришло в голову. - Покажи. - Нет. - Почему? - Она опустила глазки в пол, надеясь, что я не смогу устоять. Но вес тайны, в которую я ввязался, по неволе был сильнее её чар. - Потому что ты обязательно ей проболтаешься, - В кухне повисла тишина. Я уже начинал переживать о скором возвращении мамы. - Иди смотреть мультики дальше. Узнаешь, когда подарю. Это сработало. Марго ушла обратно в гостиную, и я смог выдохнуть, однако, ненадолго. Икону нужно спрятать, иначе отец поднимет в доме панику и изведет нервы не только себе, ночами напролет умоляя на коленях о пощаде, но и всем нам. Мужчина, который держит свою семью в строгом порядке, становится жалким, когда думает, что прогневал Бога. Современное общество бы подняло его на смех, но, насколько я знаю, у него не было близких друзей. Он похож на льва, запертого в клетке дрессировщиком, а дрессировщик этот - Бог, воспитавший из него хорошего послушника. Начиная углубляться в жизнь собственного отца, мне не хочется идти по его стопам. Убрав разлетевшуюся на части икону подальше от глаз домашних, я был уверен в том, что сохраняю семейное благо, как делают это все Святые. Влетев в комнату, я закрыл за собой дверь и обеспокоенно повертел головой, соображая, куда спрятать икону. Ответ выстрелил в мою голову неожиданно, и я, подбежав к шкафу, кинул Семистрельную Богоматерь в глубокие карманы моей той самой новой отутюженной рясы, к которой мама никогда не прикасается. Переодевшись в футболку, я счёл своей обязанностью зачитать молитву и покаяться. Но, похоже, что череда моих неудач на сегодняшний день ещё не окончена. Как только требник был открыт и нужная страница найдена, я не нашел самого главного - моего серебряного крестика на груди. Меня пробила дрожь по всему телу, я упал с глухим стуком на колени и был готов расплакаться. Страх Божьего гнева и паника от того, что отец узнает о пропаже столь ценной вещи, охватили меня. Где я мог его потерять? Когда? Может он ещё дома? Я осмотрел все места вплоть до родительской спальни несмотря на то, что бываю там раза три в год. Ничего. - Ты что-то ищешь? - Я совершенно не заметил маму, когда обреченно упал на стул в кухне. - Почему ты не в школе? - Кажется, у меня упало давление и пошла кровь из носа. Я запачкал всю рубашку, - Я не думал о том, какие слова вылетают из моего рта сейчас, а лишь желал того, чтобы мама не заметила отсутствие цепочки на моей шее. - Ранним утром было довольно пасмурно, а потом вышло солнце. Из-за перепада атмосферного давления это могло произойти, - Мягко успокоила меня мама. - Но сейчас ведь все в порядке? - Она заботливо улыбнулась, приложив свою холодную шершавую ладонь к моему лбу. Нет, мама, все плохо. - Да, конечно, - Я тоже ей натянуто улыбнулся для убедительности и захотел как можно скорее уйти, пока она не заметила. - Ну я пойду отдохну. На ватных ногах я дошел до своей постели и упал лицом в подушку. Сон накрыл меня с головой, сказывалась ещё непрошедшая слабость. Первое, что я почувствовал, провалившись в свое сновидение - это пробежавший по моим щекам легкий ветерок. Тот самый, который своим сквозняком с утра захлопывал ветхую форточку в моей комнате. Я открыл глаза и увидел красивый резной потолок, выполненный в стиле рококо. Каскадная роскошная люстра освещала круглую комнату и своими хрустальными стеклами создавала волшебные блики, которые гуляли по стенам. Зал был огромен настолько, что из него было двенадцать выходов. Я покрутился и внимательно осмотрел каждый. Арочный проход был везде одинаковый и заканчивался темнотой, дорогой в никуда. Очевидно, мне предстоит выбор коридора, по которому я пойду, но почему-то меня терзали смутные сомнения, когда я делал шаг к тому или иному выходу. Всё было совершенно одинаковым, мне уже было скучно стоять на одном месте. И я выбрал свой коридор. Пошел уверенно в темноту, которую так боюсь и гордо в ней потерялся. Порыв сильного ветра, который уже не казался таким безобидным, пахнул мне в лицо. Коридор переместил меня на какой-то пустынный холм, где не росли деревья и вдалеке не было видно ни одной живой души. Только я подумал о том, что это место кажется мне знакомым, как ветер начал поднимать пыль с давно заброшенных земель. Отвернувшись от его потока, я поймал собственные глаза и от испуга упал назад. Боли от падения не было и моя худая рука протягивала руку, чтобы помочь мне подняться. Я хотел принять её, но в последний момент руку почему-то убрали, поэтому пришлось подняться самому. Выдерживая собственный взгляд напротив, я не видел себя. На меня смотрела самодовольная, самоуверенная и бессовестная подделка. Волосы были окрашены в черный, а в ушах красовались уродливые гвоздики. В руке тлела сигарета, её едкий дым доходил до моего носа даже в такую ветрищу. - Узнаешь место? - Он повернулся лицом к пустырю, довольно осмотрел окрестности и сделал затяжку, топнув ногой. Ветер прекратился. - Голгофа. Место, где распяли твоего любимого Иисуса Христа. И точно ведь! Иерусалим! Как я раньше не догадался? Это ведь было самым запоминающимся моментом моей жизни, когда мы путешествовали с семьей. Но почему именно сюда меня вывел коридор? - Иерусалим... Голгофа... Двенадцать дверей в круглом зале... - Он потушил сигарету своим ботинком и вплотную подошел ко мне. - Почему же именно двенадцать? Картинка в моей голове сложилась. Я задрожал всем телом и, словно, загнанный зверь, опустил глаза в пол. Раздирающий крик времени и пространства, после которого я должен был проснуться от кошмара, застрял в моем горле. Мой собственный сон шел уже не по моим правилам. Меня охватила паника, я поднял глаза на довольное выражение лица самого себя. Почему из всех двенадцати дверей мой выбор пал именно на эту? Рука моей подделки залезла в карман. Мне хотелось убежать, но я лишь послушно стоял напротив и не мог сдвинуться с места. Он делал все медленно, ему нравилась безвыходность моей ситуации. - Твои тридцать серебренников. В его ладони лежало несколько серебряных монет с изображением Мелькарта. Мама часто пугала меня тем, что он заберет меня в свои морские пучины. От таких рассказов я сам разводил морские пучины в своей постели. Кажется, я был готов сделать это и сейчас. Мой подбородок предательски задрожал, а мокрая пелена в моих глазах размыла руку с серебренниками. Шмыгая носом, я взял предложенные монеты и сильно стиснул их в кулаке. Тело меня не слушалось, оно шло по установленному сюжету моего подсознания. На моё плечо легла большая и тяжелая рука отца. Подделка исчезла, а вместо неё его хмурое лицо. В свободной руке он держал Семистрельную Богоматерь расколотую надвое. Даже во сне мне не хватает смелости выдержать его взгляд. Мне поскорее хотелось услышать хоть что-нибудь, только не это гнетущее молчание и пронзающие глаза. - Ты мне больше не сын... Он грубо и равнодушно толкнул меня назад, я начал выпадать из своего сна. Я подскочил с кровати, хватая воздух ртом, и поспешил проверить карманы моей рясы. Икона была на месте. Я выдохнул с облегчением и упал на пол, распластавшись звездочкой. Расколотая икона, потеря крестика, теперь ещё и этот сон. Неужели сгусток темных сил сгущается именно надо мной? Мне нужно посоветоваться со священником как можно скорее, пока родители не заметили пропажу. Поднявшись, я начал рыться в своем шкафу, доставая оттуда несколько вещей. Сегодня в школе проводились дополнительные занятия, на которых мне обязательно нужно присутствовать, чтобы успешно сдать экзамены. Стены дома душили меня, поэтому несмотря на утреннее происшествие я все таки решил, что пойду. Мама с Марго ушли гулять, а отец вот-вот должен был вернуться с работы. Я убежал из дома даже не пообедав, чтобы с ним не столкнуться. Под напором его взгляда мой язык готов был развязаться и рассказать все. Доехав до школы, я еле протолкнулся через толпу в помещение. По главному крылу гуляли болельщики своих школ, черлидерши и разодетые талисманы. Кажется, соревнования ещё не начались. На спортивной площадке, которую видно из окон, ведутся последние приготовления. На лестнице я заметил Кайла в компании футболистов, но не стал подходить, а свернул в сторону левого крыла и как добросовестный ученик пошел на занятия. История давалась мне плохо, моя память оставляла желать лучшего. Единственное, что я хорошо знал - это эпоху викторианства. Крики со спортивной площадки, которые были слышны даже в левом крыле, отвлекали меня на протяжении всего занятия. Желудок мой исполнял голодные симфонии, поэтому я предвкушал момент, когда приду домой и поем. Из грёз меня вывела Алиса, выбежавшая из-за угла. Мы столкнулись и оба упали. - Алиса, ты в порядке? - Столкновение было довольно грубым. Я быстро встал и подошел к однокласснице. - Идти можешь? Она попыталась подняться, но тут же плюхнулась обратно на пол, придерживая свою лодыжку. Алиса была одной из помощниц волейбольного клуба, в её руке я заметил пару наколенников. Наверняка она бежала, чтобы отдать их. Сморщив лицо от боли, Алиса еле сдерживала слезы и сделав ещё одну неудачную попытку встать, сдалась окончательно. - Давай я помогу тебе добраться до медпункта, - Я чувствовал вину за произошедшее и не мог её оставить посреди коридора с травмированной лодыжкой. - Лучше передай наколенники, - Она протянула пару наколенников. - Медпункт недалеко. Провожу тебя, а потом обязательно передам. Я помог ей подняться и дойти до медпункта. Медсестра при виде меня уже второй раз за день сказала, что я точно какой-то хулиган. - Передай эти наколенники парню по имени Валентин. Волейболисты на второй спортивной площадке. - Понял. Извини, что так получилось. Эхо моего бега отлетало от стен коридора, пока я не выбежал на вторую спортивную площадку. Здесь было шумно. Болельщики сновали туда-сюда по трибунам, заходили и выходили из школы. На поле бегали талисманы и чирлидерши некоторых школ репетировали свои выступления. Из чьей-то колонки громко играла музыка. Кажется, ещё ничего не началось. Я смог выдохнуть с облегчением и перевести дух. Часть площадки, которую занимала наша школа, я распознал сразу. Там бегал огромный рыжий лис в коричневой майке. Компания волейболистов стояла вместе с Кармэн и ещё несколькими чирлидершами. Распознать нужного Валентина мне не удалось, даже когда я подошел чуть ближе. Напрашиваться в их компанию мне было неудобно, поэтому я нервно переминался с ноги на ногу неподалеку, ожидая, когда меня заметят. - Святоша? Ты чего тут стоишь? - Кристиан, капитан волейбольной команды, подошел ко мне из-за спины и чуть не стал виновником моих седых волос. Я дернулся от него, как одичалый. - Господи... - Мой лимит нервных клеток на сегодняшний день уже достиг своего предела. - Лиса просила меня передать наколенники для какого-то Валентина... - Для Тина?... Ну пошли, - Он пошел вперед, я поплелся за ним следом к волейболистам. - Эй, Тин! Тут Святоша пришел передать тебе наколенники. - Кто?! Блондинистый парень чуть наклонился назад, когда услышал своё имя. Он явно не слышал обо мне, раз посмотрел в нашу сторону каким-то недоверчивым и скептичным взглядом.Громкий голос капитана обратил на себя внимание ещё нескольких людей из толпы. Мне стало неуютно. Я готов был проклясть этот день и эти наколенники. Поднимая солнцезащитные очки на голову, Валентин подошел к нам и мне удалось рассмотреть его получше. Лицо помятое, как после драки. У виска небольшой пластырь, а на уголке губ выразительная ссадина. В ушах было несколько гвоздиков, а по рукам и ногам красовались полученные в игре синяки. Внешне он не был похож на хулигана, да и новости о каком-то происшествии в школе разлетаются настолько стремительно, что даже до моих ушей долетают. Однако мне кажется, что я вообще вижу этого парня впервые. Сколько бы не напрягал свою память, так и не смогу вспомнить его в компании волейболистов. - Крис, почему ты мне не говорил, что такие мальчики у нас на побегушках? - Бессовестные и любопытные глаза разглядывали меня так, будто я был свежей тушей в диком лесу. Самоуверенно и нахально. - Тогда я бы пользовался чаще их услугами. - Не пугай его, - ответил он и отошел к трибунам. - Лиса просила меня передать наколенники. - Спасибо, - Тин пихнул защиту в карманы шорт. - Как тебя звать? - Зови как все, - буркнул я, недовольный тем, что он не отпускает меня своими расспросами. - Возможно, ты назовешь мне своё имя, если я спрошу по-другому? - Из его кулака выпала серебряная цепочка с моим крестиком. Я метнул на него быстрый взгляд и разряд тока в моем разуме воспроизвел картинку точно таких же серых глаз сегодня утром перед моим приступом. Получается я потерял его именно во дворе школы! Довольный моей реакцией, Валентин спрятал цепочку сразу, как моя рука дернулась, чтобы забрать её. - Август, - Я протянул руку, мой дух был полон уверенности и желания вернуть свою вещь. - Отдай. - Он тебе очень дорог, Август? - Улыбка лучезарная и безобидная, а глаза хитрые и игривые. Просто так свой крестик мне не вернуть. Однако я мог вздохнуть свободнее, ведь он не был утерян безвозвратно. - Очень, - твердо ответил я. - Думаю ничего страшного, если он до конца дня побудет у меня. Моё лицо исказило возмущение, я был не согласен. Сидеть тут целый день у меня не было никакого желания, к тому же матушка будет волноваться и задавать лишние вопросы. Моя маленькая тайна о потере крестика может быть раскрыта, тогда вмешается уже отец. Валентин, игнорируя моё недовольное лицо, пошел к скамейке, где лежала горка сумок. Вытащив оттуда свой портфель, он положил цепочку в боковой карман. - Последи за сумкой пожалуйста, - Тин лучезарно мне улыбнулся, пихнул в руки свой рюкзак и пошел к команде. Я остался стоять в полном ауте. Коварность его мыслей дошла до меня сразу же, как вес всего содержимого в рюкзаке перешел на мои хилые руки. Он понимает, что мои моральные принципы не позволят мне залезть в чужую сумку даже если там лежит мой, мать его, крестик! Всем своим видом выражая недовольство, я сел с этим рюкзаком туда, где поменьше народу. Смотреть матч принципиально не стал, достал из своей сумки учебник по истории и начал читать. - Не злись на Тина, - От изучения эпохи викингов меня отвлекла Кармэн. Сегодня она не выступала в группе поддержки. - Он неплохой парень, но часто забывается. - Я не помню, чтобы видел его в школе, - отозвался я, не спуская глаз с картинок в книге. - Ну это ты верно подметил. Тин сидел под домашним арестом почти год и за это время здорово изменился внешне. - Под домашним арестом? - Я исподлобья глянул на неё. Не то чтобы мне было интересно, просто хотел поддержать разговор. - Подробностей не знаю, да и если бы знала, то не распространялась. Говорят, Тин был замешан в драке с каким-то сынком депутата и пырнул его ножом. От тюрьмы и колонии его отмазала бабушка. Такие новости я слышу впервые. Если это дело не прогремело на всю школу в своё время и не обсасывалось со всех сторон, то значит его грамотно замяли. С легкой руки директора, которому, вероятно, заплатили, сделать это было просто. Я не был сплетником, скорее нейтральным наблюдателем, следившим за интересной жизнью других людей. Приключений не искал, но иногда капля желания рушила водяную рябь моего равнодушия и я невольно осознавал, что хотел какой-нибудь авантюры. - Наверное, бабушка у него очень богата, - Я перелистнул страницу. - Не знаю, я её раньше не видела, - На поле раздался оглушительный свисток судьи, - окончание очередного сета,- поэтому Кармэн некоторое время следила за игрой. - Так что у тебя произошло с Тином? - Ты пришла сюда, чтобы узнать это? - Я поднял на неё взгляд. - А, нет. Если не хочешь рассказывать, то не нужно. Просто после разговора с ним ты был таким потерянным и расстроенным, что я решила узнать, не издевается ли он над тобой. Что? Я правда так выглядел? Я думал, что был злым и ужасающим, но похоже так казалось только мне. Слова Кармэн не вселяли в меня доверие, ведь раньше мы разговаривали не так много. На моей памяти вообще не было момента, когда она подходила справиться о моем состоянии. Может показаться, что раз моя кличка "Святоша", то я доверчивый и меня легко надуть, но это не так. По крайней мере сейчас я ей не верил. - Ничего интересного. Я пришел сюда вместо Лисы с его наколенниками и, наверное, он подумал, что я один из помощников и попросил присмотреть за сумкой, - Фактически я не соврал. Распространяться об утерянном крестике не хотелось. - Понятно, - Она замялась в неловкой паузе, диалог наш сходил на нет. - Оказывается ты не такой, как мне о тебе рассказывали. Что ей там обо мне рассказывали, мне было совершенно неинтересно, я безучастно смотрел в книгу. В моих мыслях проскользнула догадка и я спросил у Кармэн не столько из интереса, сколько из желания убедиться в собственном предположении: - Кто рассказывал? - Паркс говорил, что ты жуткий фанатик. Разговариваешь фразами из Библии и учений Святых. Значит, я оказался прав. Дэйли Паркс опускается до уровня сплетника только в двух случаях. Первое - это когда хочет привлечь внимание девушки и обсудить всех её подруг, чтобы найти с ней тему для разговора, а второе - это когда в его крепкой и пустой голове всплывает мой образ. Крепкая, потому что её не пробьешь даже мячом, который вращаясь летит через все футбольное поле, а пустая, потому что после таких попаданий мозгов больше явно не становится. Позорный случай, после которого он меня ненавидит и за спиной говорит подобные гадости, произошёл в младших классах. Паркс приставал ко мне на переменах. Подходил, брал мои вещи, бросал тетради в унитаз и отправлял меня к ним поплавать. Я помню, что отметил в своём календаре 16 апреля, как день, когда я поставил его на место. Моё настроение в то солнечное утро попало в фазу "все плохо", потому что я умудрился схлопотать неуд. В порыве своего плохого настроения, когда мимо прошёл Дэй и специально пихнул меня плечом, я начал сыпать его проклятиями. Чтобы немного напугать его, я сказал, что проклятие, посланное грешнику пробуждает адовых тварей, которые захотят забрать его. Естественно, Паркс не поверил, но уже на следующий день пришёл дерганный и невыспавшийся. Выйдя посреди урока в туалет, он так и не вернулся к звонку. Как потом выяснилось, в мужском туалете заклинило дверь и Дэй не мог выйти. Когда его вытащили оттуда он намочил от страха штаны и весь класс поднял его на смех. Такие вещи назывались не адовыми тварями, а кармой. В тот момент и я, и Паркс в неё поверили. Его заплаканные и обиженные глаза смотрели на меня, но я не смеялся вместе с остальными. После того инцидента Дэй больше не делал открытых нападок на меня, но не упускал шанса сказать мне слово поперёк, когда я в исключительных случаях открывал свой рот. - При виде Паркса только такими и хочется выражаться, чтобы близко не подходил, - подхватил кто-то наш разговор. - Ты почему не на поле? - Взгляд воспитателя младшей группы скользнул по секунду назад дружелюбному личику Кармэн. - Устал. Выйду на случай третьего сета, - Валентин взял свою сумку, которая разделяла нас с Кармэн и сел между. В кармане он нашёл несколько монет и протянул их Кармэн. - Не в службу, а в дружбу, дорогая. Принеси водички. Немой вопрос на лице Кармэн: "Ты что совсем обнаглел?" заметил я, но не Валентин. Он копошился в своей сумке, его абсолютно ничего не смущало и девушка, смирившись с отсутствием совести у этого парня, ушла в школу. Тин проводил её взглядом, а потом достал из рюкзака бутылку воды, запивая большими глотками свою жажду. Я озадаченно посмотрел на него, на губах вертелся вполне логичный вопрос: - Зачем? - Рэм - сучка. Лучше бы тебе с ней не связываться, - Он убрал воду обратно и залез в боковой карман, проверяя крестик. - Надо же. Не взял и не убежал. Хороший мальчик. - Почему? Она показалась мне нормальной, - Похвала из его уст и мой крестик, на удивление, меня не так волновали. Я знал точно где он, а потому не переживал. - По ней не скажешь, но она бегает по постелям. - Бегает по постелям?... - Шлюха, - Довольно резкое высказывание для такой симпатичной мордашки. - Ну и... - От всех прелестей подростковой жизни отец меня не уберег, поэтому я был поверхностно осведомлен в том, что сейчас модно у сверстников. Разговаривать на такие темы мне было неловко, потому что это было впервые. - ...почему ты так в этом уверен? - Я имею способность появляться в НУЖНОЕ время, в НУЖНОМ месте, - Он ехидно ухмыльнулся, покосился на меня и понял, что я ничего не понял. Его глаза видели во мне дурачка. - Застукал её в душевой с футболистом. Правда она не видела, а жаль. Я бы там такую фотосессию устроил. - Ты какой-то озабоченный, - Вырвалось невольно у меня и я уже думал, что нарвался на его кулак. - А ты? Настолько святой, как все говорят? Я тут поспрашивал, ты оказывается тот ещё тихушник. Многие тебя всего лишь пару раз в глаза видели. И друзей у тебя нет. Хотя Крис сказал, что ты с подсосником футболистов Нэшем гуляешь. - Я с ним не гуляю... - А что тогда? - Он развалился на сиденье, сумку положил на место Кармэн. Почему-то мне не нравилось, к чему ведет этот разговор. К тому же я все ещё был голодным, уставшим и вдобавок к этому ещё замерз. Мне было интересно, до какого момента Валентин собирается держать крестик у себя? Если бы не это обстоятельство, я бы давно был дома. - Может я вас тоже в душевой как-нибудь застукаю? Он наклонился к моему уху, его голос током пробежался по всему телу, заставляя каждую клетку крови кипеть. Я не понимал, что больше мне противно: компания Валентина сейчас или то, что он предположил такую мерзость. Решил не думать. Размашисто дал ему пощечину, не жалея ладонь и резко соскочил. - Отдай мне крестик! - Рявкнул я. Если бы не оглушающий фанатский шум на все поле, я бы навряд ли так орал. - Берёшь насилием? Как-то не по-христиански, - Он приложил ладонь к красной щеке. Она горела адским пламенем моей агрессии, да и ладонь моя обжигала меня тем же. Валентин достал из рюкзака крестик, и я, схватив его вместе со своей сумкой, кинулся прочь. Этот день выжал меня эмоционально, я снова вспомнил о проблеме, которая лежит в кармане моей рясы и не сдержал слез. Я побрёл вдоль домов, пообещав себе сначала успокоиться и только потом дойти до остановки, чтобы доехать до дома. Так и сделал. Выпустил пар и приехал совершенно спокойным. Успокоил маму тем, что задержался в библиотеке, отужинал в гордом одиночестве и заперся в своей берлоге. Сразу же кинулся проверять икону - на месте. Упал на кровать уже переодетый и уткнулся в потолок. Сжав в кулаке крестик, я стал молиться. Мне было стыдно перед Валентином, вдруг я все неправильно понял? Первой мыслью были извинения. Но как только представлю, с какой издевкой он смотрит на меня, внутри все снова закипает. С молитвой я хотел отпустить весь этот день, плохие мысли, икону и Валентина. Но Валентин меня отпускать никуда не хотел. Через неделю я знал все тайные ходы, выходы и пути безопасного отступления от любопытных глаз своего преследователя. Первые три дня я хотел думать, что мне просто кажется, но когда на четвертый он неожиданно вырос рядом с моим шкафчиком, мне сделалось не по себе. Я был уверен, что наш первый разговор стал последним. Поджав хвост, мне пришлось убежать. Валентин не сдавался. Уже на пятый день он сторожил меня возле кабинетов, а я прятался за углом, как трус. Меня устраивало. Шестой день я провел уже в кабинке женского туалета и понял, что так больше нельзя. Сам не понимал, что меня отталкивало. Я твердо решил узнать, что ему от меня нужно на следующий день. По закону подлости Валентин с утра не ждал меня возле кабинета, как это было обычно. Даже спустя три урока мне не удалось заметить его в общем потоке учеников и чем дольше шло время, тем быстрее сбивался мой настрой. Я решил поискать Кристиана. Посмотрел расписание уроков его класса и быстро нашел нужный кабинет, но очень долго топтался на входе. Крис разговаривал с компанией парней, среди которых были волейболисты, игравшие на соревнованиях. Мне не очень хотелось его отвлекать. - Святоша?... - Я обернулся. Кармэн потягивала сок из трубочки. - Ты чего тут? - Мне нужен Кристиан, - Я надеялся, что она не будет задавать лишних вопросов. - Зачем? - Я ошибся. - Учительница по химии позвала его. Она пожала плечами. Мой ответ её удовлетворил, и я хвостиком зашел за ней в класс. Кармэн позвала Кристиана, и компания парней обернулась к нам. Я предпочел не смотреть в сторону восьми пар любопытных глаз. Кристиан встал, подошел к нам, и я вполголоса спросил его, может ли он уделить мне минутку. Из класса мы вышли, слушая негромкие шепотки парней. Крис был явно удивлен и до последнего стоял с озадаченным лицом, пока я не заговорил: - Ты не знаешь почему Валентина нет в школе? - А...Фух. Слушай, напугал, - Он глубоко выдохнул и расслабился, оперевшись спиной о стену. - До ланча его не будет. Попробуй потом поискать его на стоянке или во дворе. - Спасибо. - Он так и не вернул твой крестик? - В тот же день вернул. Просто... - Я замялся и опустил глаза в пол. - Просто?... - Мы простояли минуту в неловком молчании, а потом большая рука Кристиана легла мне на плечо. Я почувствовал себя ещё более сжато. - Я видел все. И пощёчину, и смачное красное пятно на смазливом личике этого засранца. Не знал, что ты так можешь. Удивил. - Я не специально... - Он заслужил, - Видимо, почувствовав мой дискомфорт, Кристиан убрал руку с моего плеча и сунул её в карман. - Слушай, может сходишь на ланч с нами? Так у тебя больше шансов встретить Тина. - Ну... - Я скажу парням, чтобы сильно не приставали с вопросами, - Он улыбнулся, и я на мгновение увидел в нем своего ангела-хранителя. - Хорошо. Спасибо. - В таком случае мы зайдем за тобой. У тебя сейчас какой урок? - Химия. - Фу, химия, - Крис нахмурился, но быстро расслабился и улыбнулся. - Хорошо. Жди нас, - Он скрылся в кабинете, но не успел я сдвинуться с места, как он выглянул. - Кстати, кличка так себе, поэтому может скажешь своё имя? Я некоторое время простоял в ступоре. - Август... - Во-о-от. Уже получше. Гуляй, Август, - Он отсалютовал мне двумя пальцами и скрылся в кабинете. После урока компания парней уже ждала меня неподалеку от кабинета. Всю дорогу до буфета Кристиан расспрашивал меня про учебу, какие экзамены я собираюсь сдавать и почему не посещаю ни один из кружков. - Серьезно, я думаю тебе не помешало бы позаниматься легкой атлетикой. Ты выглядишь хилым, спорт бы привел тебя в нормальную форму! - Я стараюсь больше времени уделять учебе, - Отмахнулся я. К тому же по два часа три раза в неделю мне приходилось уделять время песнопению. Это была инициатива отца, но учила меня матушка, поскольку в прошлом, пока не вышла замуж, она пела в храме небольшого пригорода, где жила. Отец часто заглядывал посмотреть, как проходят занятия, из-за чего я нервничал и быстро сбивался. Буфет собрал всю школу. Огромная очередь тянулась от прилавков, где буфетчицы носились из одного конца в другой, подавали ученикам булочки и отсчитывали им сдачу. В столовой обычно мало кто оставался обедать, поток учеников стекался во двор и если погода позволяла, кушали там. Но несмотря на то, что последние дни солнце разводит на дороге ручейки растаявшего снега, немногие решались обедать снаружи. Столовая была набита до отказа, стоял шум. Я шел в самом конце, следуя за волейболистами. Крис иногда оглядывался назад, чтобы проверить не потерялся ли я. Мы заняли столик почти в самом конце и когда сели, до меня донеслось знакомое ржание Дэя. Он сидел с несколькими девушками из команды черлидерш и футболистами. Кажется, им было весело. Кристиан с парнями недовольно поморщились в их сторону, однако быстро забыли и завели разговор о прошедших соревнованиях, где они взяли серебро. - В этот раз все молодцы, - похвалил Кристиан. - В отличии от футболистов, которые заняли третье место, мы выложились на полную. - Тин отказался играть третий сет. Возможно, если бы он вышел, то мы бы смогли взять золото, - Рассуждал один из его одноклассников. - Кстати, что ты думаешь о Парксе? Насколько я знаю, он тебя недолюбливает, - От такого внезапного вопроса в лоб я растерялся и некоторое время молчал. - Ну...Есть за что. - Ого! Время охуительных историй! - Заинтересованные глаза парней ждали историю, но я сомневался, что стоит её рассказывать, ведь если Дэя снова поднимут на смех, он может стать адовой тварью уже для меня. - Там ничего интересного, п-правда, - Мой предательски дрогнувший голос на последнем слове выдал мои переживания с головой. - Да ладно, рассказывай. Если он тебя хоть пальцем тронет мы это так просто не оставим. Да, парни? - Крис посмотрел на друзей и они согласно закивали. Я глубоко вздохнул и все таки рассказал им историю с младших классов. Мне явно удалось их развеселить. В конце они громко засмеялись, чем привлекли внимание футболистов, которые тоже недовольно морщились в нашу сторону. Сбоку я чувствовал прожигающий взгляд Дэя. Наверняка он не понимал, что я забыл в этой компашке. Мне бы самому найти ответ на этот вопрос. - Че ржете? - Я обернулся на голос сзади. Валентин подходил к нашему столику, держа руки в карманах. Посмотрев на него, я сразу понял, что он без настроения, а его равнодушный взгляд, который мимолетом прошелся по мне, вообще заставил пожалеть, что я согласился пойти с Кристианом. С приходом Валентина за столом явно стало тише. - Крис, отойдем? - Понял, - Кристиан собрал свой обед в рюкзак и ушел из столовой вместе с ним. Я смотрел им вслед. Во мне нарастали злоба и стыд. Моё желание разговаривать с Валентином ушло вместе с ним. Разум воспроизводил картинку его пустого и скучающего взгляда, который скользнул по мне, будто остриё ножа по горлу. Так обычно смотрят на надоедливых и пристающих людей. Получается он сменил роли без моего согласия. Хотел отомстить за всю прошедшую неделю. И я повёлся, отреагировал. Манипулятор. Мысль от этого только распалила во мне пожар возмущения. Пребывая в нервном напряжении, я начал терзать зубами свои губы. Что-то буркнув ребятам в оправдание того, почему мне нужно уйти, я собрал все свои вещи и пошёл прочь из столовой. Куда-нибудь. Где мало людей. Кто-то звал меня по кличке в толпе учеников, пока я быстрыми шагами шёл к выходу и игнорировал. - Эй, Святоша. Голос прозвучал уже более отчётливо, когда догнал меня в коридоре, из которого я почти скрылся. Но мне пришлось остановиться. Я саркастично подумал, что кто-то желает моего общества настолько сильно, что протащился за мной даже через толпу в столовой и повернулся. Паркс стоял в нескольких шагах. Не вовремя. В прошлый раз, когда он попался мне под горячую руку все закончилось не очень хорошо. Я хотел как можно более сдержанно посоветовать ему оставить меня в покое, но он подписал себе приговор, когда заговорил первым: - Если твой папаша всё ещё не перевернул вверх дном кабинет директора, стало быть ты хорошо шифруешься. Мы оба прекрасно понимали, о чем он говорит. В младших классах я много общался со сверстниками, перенимал их плохие привычки чтобы не быть белой вороной и дружить с ребятами. Однажды дома я позволил себе выругаться на домашнее задание. Отец просто вовремя прошёл мимо моей комнаты. Он зашёл, вытащил меня за шкирку на первый этаж, рассыпал на кухне перед иконами горох и приказал встать на колени, беспрерывно молясь. Этот метод воспитания до сих пор отзывается неприятным чувством в коленных чашечках. Я был неопытен, а потому так неосторожен. Отец пришёл к учителю с претензией, которая позже дошла до родителей, а следом и до детей. Многие стали меня сторониться, чтобы избежать проблем. Со временем я смирился и утешал себя мыслью, что отец заботиться обо мне. Но сейчас, когда любые действия из вне действовали на меня, как детонатор, в голове проскользнула мысль, что плевать он на меня хотел. - Какая тебе разница? - Это самый сдержанный ответ, который я мог дать на эту провокацию. - Я же о тебе волнуюсь, - Он с наигранным расстройством покачал головой словно упрекал меня в том, что я не уважаю его беспокойство. - Святоша снова будет брошен всеми. Снова вернётся в Церковь, упадёт перед распятым Иисусом на колени и будет тупо молиться. Он провоцировал. Я это понимал, но ничего с собой поделать не мог. Валентин был хорошим порохом для моего эмоционального всплеска. - На что ты меня провоцируешь, Паркс? На ещё одно проклятье? Да хоть тысячу! - Я повысил тон. - Давно не мочил штанишки? Издевательская и саркастичная насмешка ощущалась металлическим вкусом крови на моих искусанных губах. На мгновение взрослый и высокий Дэйли Паркс превратился в моих глазах в крупного малыша с младших классов, который сидит дрожа на полу, весь зареванный в мокреньких штанишках. Сейчас я посмеялся над ним, прямо ему в лицо. Ещё одна фатальная фраза и я бы добил его, наслаждаясь триумфом, но чья-то рука легла на моё плечо. Я так и не сказал то, что хотел. - Кто в штаны по малолетству не писался, - Я не видел лицо Валентина, но мог догадаться, что он с притворным дружелюбием улыбается. - Да, Паркс? - Припоминать минувшее - бред, - Угрюмо ответил Дэй, смотря на меня. Когда пришел Валентин, его энтузиазм заметно угас, и я не мог этого не заметить. - Тогда вспомним совсем недавнюю бронзу, - Он закинул мне руку на шею. Валентин знал на что давить. Дэйли был одержим соперничеством между клубами до безумия. - Уверен, ты кончаешь быстрее, чем бегаешь, - Только Паркс двинулся в нашу сторону с устрашающей миной, как Валентин жестом руки остановил его. - Свободен. Не дождавшись ответного выпада, Валентин развернулся вместе со мной и ушел. Сразу же как мы повернули в другой коридор, я спихнул его руку с моего плеча и прибавил ходу. Внутри меня кипела злоба на Валентина, приправленная раздражением от ситуации с Парксом. Я добрался до туалета, скинул свою сумку возле раковины и начал умывать лицо, пока не почувствовал себя легче. С холодной водой мне всегда удавалось отпустить накатившие негативные эмоции. Вздохнув спокойнее, я поднял голову и увидел в отражении зеркала Валентина. Разумеется, он увязался за мной, чтобы поговорить, но говорить с ним я больше не хотел и вообще был намерен сохранять холодное равнодушие. - Разве ты не хотел поговорить с Кристианом? - Я взвалил сумку себе на плечо. - Уже поговорил. Он сказал, что ты искал меня, поэтому я шел обратно в столовую. - Это уже не важно, - Мне хотелось, чтобы в туалете был ещё один запасной выход, потому что Валентин стоял прямо у двери. Пройти бы он мне точно не дал, но я все таки сделал отчаянную попытку. Коснувшись ручки, он ударил по двери преграждая путь. - Август, я не люблю, когда мне врут. - А я не люблю, когда меня игнорируют! - Возмущенно выпалил я. - А, так вот оно что, - После небольшой паузы ответил Валентин и мягко улыбнулся. Если бы я до сих пор был зол, то думал бы о том, как сильно хочу расцарапать его смазливое личико. - Мне нужно было срочно переговорить с Крисом, поэтому я так торопился. Ты подумал я тебя игнорирую? Как мило. - Я тебя искал, чтобы спросить что тебе нужно было всю эту неделю. - Хотел извиниться. Та шутка была отстойной, - Он пожал плечами. Почему-то я даже и не подумал об этом. Мне казалось, что Валентином движет желание ещё поиздеваться. - Ты меня тоже извини. - За что это?! - Думал, что ты хочешь ещё поиздеваться, - признался я. - Я тебе не Паркс, - Хмыкнул он. Серьёзность сменила его веселый тон, но ненадолго. - Что же раз мы помирились, то приглашаю тебя сегодня прокатиться до одного места после школы. - Но я... - По коридорам школы пронеслась спокойная мелодия звонка на урок. - Отказы не принимаются, - Валентин открыл дверь, пропуская меня. - Приходи на парковку после уроков. Мы разошлись на лестнице. Я окончательно затоптал в себе злость и раздражение, ведь в итоге узнал, что хотел. Коридоры уже опустели, когда я добежал до своего кабинета и, извинившись за опоздание, прошел на место. Взгляд Паркса приковался к моему затылку, ощущение жжения преследовало меня весь урок. Я слышал в коротких шепотках учеников своё имя и понял, что очередная сплетня Дэйли уже гуляет по классу. В конце урока мне и вовсе прилетела на стол скомканная бумажка, которую я проигнорировал. На парковке стояло несколько машин и школьных пазиков. Большая часть автомобилей принадлежала учителям, а также школьные автобусы расписанные с помощью граффити в виде талисмана наших команд. Обычно, они использовались секциями для поездки в другой город на соревнования. Я сразу отыскал Валентина взглядом. Он стоял возле черного фольксвагена и разговаривал по телефону. Почему-то я не удивился тому, что у него дорогая машина, ведь Кармэн говорила о его богатой бабушке. Наверное, она сильно любит своего внука. Когда я подошел Валентин обменялся с собеседником парой незначительных фраз и повесил трубку. - Мне нужно домой, - Отец сейчас был на работе и должен был придти ближе к ужину, но я все равно переживал, что он потребует объяснений. - Что случится если ты не пойдешь домой? - В его голосе был слышен вызов...или угроза?... - Ну...Эм...- Я забегал взглядом, выдавая своё беспокойство. В принципе, у меня есть два часа до прихода мамы и Марго, если сегодня они пошли гулять. Если нет, то придется сказать, что я был в библиотеке. - Мы справимся за два часа? - Думаю, что да, - Он одобрительно кивнул. Я со спокойной душой залез в машину и сразу же уставился на панорамную крышу, которая была ещё и люком. - Неплохо, да? - Спросил Валентин, пристегивая ремень. - Кто тебе подарил эту машину? У тебя вообще есть права? - Я потянул ремень безопасности, но тот не поддавался. - Помоги, пожалуйста. - Конечно есть. Получил их спустя два месяца после дня рождения зимой, - Он дотянулся через меня до ремня, резко дернул и пристегнул меня. - А машину батя подарил как раз на совершеннолетие. - Ты живешь с родителями? - Спросил я, когда мы выезжали с парковки. - С боссом, - Я не понял. Заметив это, Валентин поспешил исправиться. - Ну, то есть, с бабушкой, - Опережая мой следующий вопрос, он продолжил. - Предки уехали работать в Детройт, я там только под ногами мешался бы, поэтому остался здесь в Сакраменто. Половину дороги мы болтали ни о чем, другую половину ехали молча. От школы место было недалеко, через двадцать минут Валентин припарковался возле небольшого двухэтажного здания. Никаких вывесок о том, что здесь находится не было, поэтому, когда Валентин двинулся к входу я не пошел за ним. - Это питомник, - Сказал он, заметив мою растерянность. - Ничего плохого с тобой не случится. Я неуверенно кивнул и поплелся за ним. Он придержал мне дверь, пропуская в небольшой зал, где было несколько скамеек, автоматов с едой и два стеллажа с товарами для животных. В углу за столом сидел пожилой охранник и приветливо улыбался Валентину. - Здрасте, мистер Пик, - Он подошел к столу, пряча ключи от машины в карман. - Где Сарру черти носят? - Она как раз меняет воду малышам, которых ты привез неделю назад, - Сообщил мистер Пик с улыбкой. Я был занят изучением местности чтобы слышать, как они обменялись ещё несколькими фразами. Когда Валентин позвал меня, уходя в длинный коридор, я кивнул в знак приветствия охраннику, чтобы не показаться невоспитанным. Мы прошли до конца и вышли на улицу, где железной решеткой с двух сторон коридор продолжался. Вольеры были поделены на небольшие территории, там бегали собаки разных пород (в основном дворняги), громко гавкая. Получается, Валентин занимается волонтерством. Я нашел это довольно милым для такого парня, как он. Когда мы свернули в открытый вольер, девушка, сидевшая там с щенком в руках, подняла голову. Она улыбнулась и, отпустив шерстяной комочек, встала. Они обнялись с Валентином, похлопав друг друга по спине. - Ну ты и стиляга, - Сарра оценила черную кожаную куртку Валентина с ремешками, такого же цвета рваные джинсы и ботинки на тугой шнуровке. - Ну ещё бы, - Он довольно улыбнулся и посмотрел на шерстяную плюшку, которая побежала к своим братьям и сестричкам. Это были щенки хаски. - Ну как они? Прижились? - Разумеется, - Она улыбнулась и заметила меня за спиной Валентина. Также как и я Сарра изучала меня любопытным взглядом. - Познакомишь? - Сарра, знакомься, Август, - Он отошел в сторону. - Август - это моя двоюродная сестра Сарра. Сарра была невысокой девушкой со смуглым оттенком кожи и серыми глазами, как у Валентина. Темные волосы, собранные в тугой хвост, были чуть ниже плеч. Её пухлые губы были намазаны матовой помадой коричневого цвета, это очень выделялось на общем фоне её непримечательной внешности. На шее была татуировка в виде небольших лапок, которые скрывались под воротником её зеленой форменной толстовки. Похоже, волонтерство для неё действительно много значило. - Приятно познакомиться, - Скромно отозвался я. - Взаимно, - Она посмотрела на меня оценивающим взглядом, потом довольно кивнула своим мыслям и посмотрела на Валентина. - Тин, потрясающий выбор. Правда, есть некоторые моменты, но ты же сделаешь конфетку, я уверена. Босс оценит. Я не понимал, о чем она говорит, но меня больше заботила эта кличка для бабушки, которая резала мой слух. - Сбавь обороты, - Сказал он и пошел к домику, где были все щенята. - А! И не вздумай при нем ругаться, а то демонов из тебя выгонять начнет, - Валентин пошутил, но эта шутка неприятно задела меня, поэтому я недовольно на него зыркнул. - Не злись на Тина, - Где-то я уже это слышал. - Но если надо будет набить ему морду, то ты сообщи. - Хорошо, буду иметь в виду, - Я улыбнулся ей, а потом мы вдвоем начали издалека наблюдать за Валентином. Меня напрягало наше молчание, я искал тему для разговора. - Этих щенят привез Валентин? - Да. Где-то с неделю назад. Он сказал, что нашел их на свалке, - Сарра нахмурилась. - Что творится в голове у таких мразей, когда они выкидывают животных на улицу? - Видимо, ты очень любишь животных. - Да. Но мной движет не только любовь. Каждый заслуживает счастливой жизни и это выражение актуально не только для людей, - Она показала мне на татуировку которую я заметил ранее. - Я сделала эту татуировку сразу после того, как умер Кас, мой пес. Нас с ним связывает одна история из моего детства. Я потерялась с ним в лесу и четырнадцать дней бок о бок искала с ним выход из леса. Мы вместе делили еду, согревались, помогали. А потом нас нашла спасательная команда. Мне было девять лет. Её мотивы помогать животным были вполне понятны. Её пес спас ей жизнь и она оплачивает ему тем же даже после смерти. Такие крепкие узы человека и собаки мне не понять, у меня никогда не было животных. Но несмотря на это история меня впечатлила. - И твои родители не против того, что ты решила посвятить свою жизнь безвозмездной помощи животным? - А они должны быть против? - Сарра удивленно посмотрела на меня, я запаниковал и забегал глазами. Она рассмеялась и похлопала меня по плечу. - Ты задал очень меткий вопрос, Август, - Сарра вздохнула. - Разумеется, им это не по душе. Но я все равно продолжаю идти по собственному пути. - Разве это возможно? - Я ей не верил. Мой вопрос прозвучал слишком обречённо. - Да. Я не хочу жить жизнью которую мне навязывают мои родители. Рано или поздно они это поймут. В конце концов мы одна семья. Она говорила об этом так просто и была такой настоящей. Несмотря на разногласия с родителями они оставались одной семьей, уважали и любили друг друга, как сказано в Библии. Сарра верила в то, что отец с матерью примут и будут уважать её выбор. Если есть вера, значит есть возможность. У меня не было ни того, ни другого. Я поймал себя на мысли, что завидую ей. За любую попытку заявить о себе отец постоянно наказывал меня, ставил на горох и, заставляя молиться, убивал меня психологически. Убивал во мне желание бороться. В голове крутились лишь строчки молитв. Кто я? Настоящий ли? Я личность или заложник? - Август, але! - Я вздрогнул, будто вышел из транса и часто заморгал глазами. Валентин подзывал меня к себе, я в растерянности подошел, пытаясь придти в чувство. - Я звал тебя четыре раза. Рядом со мной опасно витать в облаках. - Так зачем мы здесь? - Спросил я, проигнорировав его предупреждение. Неприятный и холодный порыв ветра заставил меня поежится, я спрятал руки в карманы. - Ты должен помочь мне в принятии очень важного решения, - Он сидел на корточках, поэтому маленькие и любопытные щенки тянулись к нему на руки передними лапами. - Через месяц у Босса день рождения. Не так давно она мне ясно намекнула, что если я не подарю собаку, то займу её место в одинокой будке на нашем заднем дворе, - Валентин улыбнулся мне, а потом отвернулся к щенятам и начал каждого гладить по голове. Малыши тявкали и быстро виляли своими короткими хвостиками. - Твоя задача помочь мне выбрать наиболее симпатичного. Справишься? - Почему ты не попросишь об этом Сарру? Она в этом явно больше разбирается, - Я присел на колени рядом с ним, некоторые щенята перебежали ко мне, лапками пачкая мои брюки. - Потому что я привез тебя сюда. - Ты хочешь от меня слишком много. - Пока всего лишь выбрать собаку. Я резко повернулся к нему, он легкомысленной улыбкой строил из себя дурачка, сохраняя свои хитрые искры в серых глазах. Мне не понравилась эта фраза, я напрягся. Не то чтобы я отказывался выбрать для его бабушки собаку, просто в мои планы не входило затевать с ним дружбу. Я ничего ему не ответил и сосредоточил все свое внимание на щенках. Хаски очень красивая порода, мне нравится, что у них бывают разные глаза. Но все эти малыши были с одинаковыми. Доминирующим оказался зеленый цвет глаз, но у некоторых были голубые. Выбрать кого-то одного очень сложно, я уже заранее чувствовал себя виноватым перед всеми остальными. Мне предстояло ещё раз внимательно посмотреть на каждого, но как только я поймал взглядом отчаянного парня, который сзади Валентина вцепился зубами в его куртку и упорно тащил изо всех сил, моё решение было принято. - Он. Валентин забегал глазами по передним щенкам, но последив за мои взглядом, понял, что я смотрю за него. Когда он повернулся, щенок отошел и начал тявкать. - Только не говори, что он покусал мою кожаную куртку. - Хорошо, не скажу, - Не без улыбки ответил я. Он поспешил снять свою куртку и осмотреть её сзади. Ничего не порвалось, зато следы укусов и чуть потрепанную кожу уже никак не починить. Валентин нахмурился и выругался. - Отличный выбор, Август, - Сарра подошла к щеночку и взяла его на руки. Валентин подошел к Сарре, уставившись на щеночка, взял его на руки, покрутил так и эдак. Малыш все пытался покусать пальцы и когда его вновь отдали Сарре, он недовольно порычал. Меня позабавило его поведение и я невольно улыбался в сторонке до того момента, пока Валентин не повернулся ко мне. - Ну и на чем же основан твой выбор? - Как ты и сказал, я искал "наиболее симпатичного", - Теперь уже хитрые искорки поблескивали в моих глазах. Ухмыльнулся Валентин потому, что заметил их или потому, что был удовлетворен ответом, я не понял. Сарра вышла с нами к машине. Валентин достал из карманов пачку сигарет. Одну он протянул сестре, другую зажал между зубов и начал шарить в поисках зажигалки. Я был благодарен ему за то, что он не пытался предложить сигарету мне. Как только я втянул ноздрями едкий дым, то решил, что лучше удалиться от них в машину. Сарра попрощалась со мной, написала на клочке какого-то чека свой номер телефона и всучила мне, напомнив, что я должен позвонить, если Валентину нужно будет дать в рожу. Меня вполне устроил этот аргумент, мы распрощались и я сел в машину. Валентин сел через пять минут. - Я думал спортсмены не курят, - Мне было неловко сидеть в тишине. - Не курят, - Подтвердил он. - Но я курю всего при двух ситуациях. И сегодня именно такая. Я не стал отвечать, просто уставился в окно. Десять минут спустя за стеклом дома стали появляться все реже, пока мы окончательно не выехали из города. Мне стало не по себе, но я старался сохранять спокойствие. - Почему мы выехали из города? - Мне нужно заехать в ещё одно место. Отведенные два часа ещё не прошли. - Что за место? - Тебе понравится, - С неприкрытой издевкой сказал Валентин и посмеялся над своей шуткой. Мне было не смешно. Пока я терзался мыслями о том, куда меня везут, мы все дальше отъезжали от города. К горлу подступал панический крик. Однако, как только мы свернули направо и поехали по неровной дороге, я выдохнул с облегчением, ведь это была дорога на кладбище. Но спокойствие моё продолжалось недолго. Даже если мы едем туда днем, то все равно неизвестно, что может произойти. Я вжался в сиденье и бегал глазами то по пейзажу за окном, то по Валентину. Он либо игнорировал меня, либо был слишком сосредоточен на дороге. Я потянулся к магнитоле, чтобы разбавить эту тишину, которая наводила на меня панику, но Валентин спихнул мою руку с панели: - Я ненавижу слушать музыку трезвым, Август. Мне были неинтересны причины. Я отвернулся к окну и остаток пути мы ехали молча. Когда Валентин припарковался неподалеку от ворот, его настроение упало. Выражение лица стало мрачнее. Я решил не испытывать на себе эту резкую смену и молча последовал за ним к кладбищу. Следуя вдоль рядов одинаковых надгробий, моё боковое зрение уловило чёрное пятно, пролетевшее рядом со мной. Я отшатнулся с каменной тропинки на газон, почувствовав на секунду остановку своего пульса. А потом бешеный стук сердца бил по вискам. Ворон, который был тем чёрным пятном, приземлился на одно из надгробий и начал начищать свои лапы. Я поспешил догнать Валентина, он не заметил моё отставание. Батюшка в церкви говорил, что кладбище это место, где хранится всего лишь оболочка твоей души - твоё тело. Но несмотря на спокойный и размеренный тон с которым он об этом рассказывал, я продолжаю при возможности не посещать это место. Мы свернули спустя рядов тридцать и прошли примерно столько же надгробий прежде чем Валентин остановился перед одним. Я стоял в стороне и ждал его кивка или какого-нибудь другого сигнала, чтобы подойти ближе если он захочет. Но он лишь снова достал из пачки сигарету и прикурил её. Я все же аккуратно подошёл. Дорога уже заранее казалась мне знакомой, поэтому я несильно удивился, когда прочёл на мемориале имя Верджиния Хэмпликса. Дата смерти совпадала с сегодняшней, только год был на четыре больше. Верджиний Хэмпликс был капитаном волейбольной команды и погиб в опасной драке с футболистами. Его забили ногами и нанесли два смертельных ножевых ранения. Я искоса глянул на Валентина. Сигарета была зажата в его зубах, казалось, что он забыл про её существование у себя во рту. Она просто тлела. Оболочка его скучающих глаз, за которой скрывались настоящие эмоции, вела немой диалог с покойным. Вместо слов я сложил ладони вместе, закрыл глаза и начал молиться. - Что ты делаешь? - Хрипло спросил он вполголоса. - Молюсь за упокой его души. - Да брось... Он глубоко вздохнул, взъерошил пятерней волосы и смахнул пепел с сигареты прямо на надгробие. Ветерок сразу же подхватил эти ошметки и до самого мемориала долетели лишь крупные куски. Валентин прошел порядка трех надгробий прежде чем круто развернулся и вернулся ко мне. Я молча ждал и не понимал чем вызвано его недовольство. Он затушил сигарету о надгробие и оставил её там же. Я с неодобрением проследил за его действиями, но делать замечание не стал, поскольку не горел желанием принимать своей физиономией кулак Валентина. - Бога нет, Август, - Эта фраза была для меня хуже плевка в лицо. - Ты не прав. - Я не прав?! - Он сделал шаг ко мне. Инстинкт самосохранения дал сигнал отступить назад и я выставил руку вперед, останавливая Валентина. - Ха, хорошо, - Он улыбнулся и отошел, подняв руки. - Бог есть. Хорошо. Допустим. Вы все верующие типо молитесь кучке мужиков, которые провозглашены "Святыми". В чем смысл? - Попасть в рай, - Уверенно ответил я. - Попасть в рай, - Повторил Валентин. - А ты его видел? Жить, ограничивая себя, только чтобы попасть в рай. Изумительно, Август! - Он похлопал мне в ладоши, громко смеясь. - А во что веришь ты? - Я спросил его только чтобы унять издевательский смех, который давил на мои барабанные перепонки. - Я? - Валентин подошел ко мне. Я напрягся, но в этот раз не стал отходить, потому что хотел получить ответ. - Я верю в то, что мне гарантированно. - Я старался держаться уверенно, но он слышал бешенный стук моего сердца. - А ты, Август? Поверишь мне, если я скажу, что я и есть тот Бог? Будешь молиться каждую ночь передо мной на коленях? - Не говори так... - Если веришь в Бога, не забывай и про Дьявола, - Он ткнул мне пальцем в грудь. - Даже такая святая душа, как ты подвластна искушению. - Резко схватив меня за ворот и подтянув ближе к себе, Валентин уставил на меня полный азарта взгляд. Моя копившаяся паника готова была вырваться наружу. - Я тебе докажу. - Не говори так! - Повторил я, но уже более истеричным криком. Отпихнув от себя Валентина, я шмыгнул, подступившие слезы размыли картинку перед глазами. Мне нужно было успокоиться. Я ушел на каменную тропинку и дал себе время выплакать своё напряжение. На эмоциях мне хотелось убежать, но чем ближе я подходил к воротам, тем больше понимал, что это безрассудное и детское решение. Валентин не пошел за мной. Понимал, что мне нужно время. Чтобы полностью остыть, я прошатался минут двадцать и вернулся. Он сидел перед могилой на корточках, но когда я подошел, его плечи заметно напряглись. - У меня религиозная семья, - Сказал я тихо. Мне казалось, что это признание в чем-то постыдном, хотя я никогда не стыдился своих близких. - Я должен был догадаться, - Валентин не поворачивался ко мне. Докуривая последнюю сигарету, он выглядел как-то задумчиво. - Извини. Я не должен был говорить всего, что сказал. Просто разозлился. Ведь если бы Бог действительно был, то... - Ему нужна была затяжка, чтобы закончить свою фразу. - ...он бы сохранил его для меня. - Верджиний был тебе дорог? - Джин был моим другом и учителем. Он первый познакомил меня с волейболом, обучал меня всему, помогал. Я бежал в секцию зная, что мы будем играть там вместе, - Он снова потушил сигарету о мемориал. - А потом была эта драка. В толпе прочих свидетелей оказался и я. Капитан футболистов толкнул кого-то, вытащил нож и Джин пытался успокоить его. Но это животное было не остановить. Я видел, как он замахивается ножом и просто стоял испуганный. Были бы у меня яйца покрепче, я бы столкнул этого уебка на землю, - Валентину тоже требовалось время, чтобы успокоиться и говорить более менее спокойно. - Когда я приехал с Боссом в больницу, Джин уже умер. Каждый год я приезжаю завтракать с его родителями. В моей компании им, наверное, легче перенести этот день. Прошла бесконечно долгая и тихая минута, Валентин прощался с другом ещё на один год. Похлопав по надгробию словно по плечу, он встал, сунул руки в карманы и прежде чем пойти к выходу задержал взгляд на мне: - Поэтому у меня нет оснований верить в Бога, Август. В машине мы ехали молча. Лишь когда заехали в город Валентин спросил меня, где остановить машину. Я назвал адрес неподалеку от дома. Привлекать внимание для лишних вопросов матери мне не хотелось. Дома меня ждала куча домашнего задания не только по основным, но и по экзаменационным предметам. Валентин потрепал меня за щеку, когда мы уже приехали и я рассеянно, разлепив свои сонные шарики, посмотрел на него. - Мы приехали. - А...Да, спасибо. Я перекинул сумку себе на плечо и уже открыл дверцу машины, но Валентин схватил меня за локоть. Я обернулся и вопросительно глянул на него. - Семья играет большую роль, Август. Но ты должен контролировать её вмешательство в твою жизнь. Он отпустил меня. Я ему не ответил, но он и не ждал. Сейчас мне просто хотелось убежать, отдохнуть и смыть с себя этот день в душе. Не был уверен, что Валентин понимает мои чувства, но благодарил его за возможность спокойно уйти. Наслаждаясь одиночеством по дороге до дома, я шел все медленнее. Время, которое было отведено для Валентина, кончилось где-то с час назад. Марго с мамой уже должны быть дома. Придется сказать, что задержался в библиотеке. Я свернул во дворик нашего дома, взбежал по лестнице и нашарил в кармане ключ. На пороге меня ждал отец. Я застыл, когда попал в плен его рассерженного взгляда. Сразу понял. Пропажу иконы обнаружили. Мгновение моей растерянности понадобилось, чтобы сглотнуть ком страха в горле и как ни в чем не бывало зайти в дом. Я старательно делал вид, что ничего не знаю. - На кухню. Почему я задержался после школы аж на три часа его не волновало. Неприятное чувство в коленных чашечках подкосило мою маску невинности, когда я столкнулся с обеспокоенным лицом матери и мокрыми глазами Марго. Руки подрагивали. Все серьезно настолько, насколько я себе представлял. Отец подождал, пока за стол сядут все и сел последним. Прежде чем что-то сказать он обвел каждого строгим взглядом, надеясь, что под его напором виновный сознается. Но я был намерен стоять до последнего. - С полки пропала Семистрельная икона Божьей Матери. Сама по себе она пропасть не могла, а значит кто-то взял её. Несмотря на то, что вам запрещено трогать полку кто-то все таки ослушался. Даю последний шанс признаться, тогда наказание не будет столь суровым, - Повисла долгая пауза. Отец обращался ко мне и Марго, поскольку с мамой у них в этом плане полное доверие. Но я не был готов вестись на эту уловку. Марго тоже молчала, потому что она была не при чем. "Не столь суровым наказанием" была мучительная пытка перед иконами на горохе, для меня это было самым худшим. Я всегда признавался на этом моменте, если делал что-то. Но сегодня пошел дальше. - Мне нечего сказать, - В висках застучало, я почувствовал себя контуженным от собственных слов. Для убедительности я смотрел ему в глаза. Отец всегда верил тому, что сказано четко и в глаза. Но руки под столом бешено тряслись, я зажал их между ног. - Марго? - Я тоже ничего не знаю. - Очевидно, что один и вас врёт, - Я выдержал ещё один тяжелый взгляд отца. Матушка все это время обеспокоенно бегала глазами по нам с Марго. Когда она услышала отрицательный ответ обоих её глаза стали мокрыми. - Значит наказание получат оба, - Такого я никак не ожидал. Мы с Марго подняли на него головы, сестра начала тихо плакать. - А виновный отправится в училище для несовершеннолетних прихожан. Пусть там его научат уважать и не обманывать родителей. Это училище все равно, что монастырь. Но даже такая угроза не развязала моего рта. Уже было поздно и я в любом случае встану на горох. Мама ушла в спальню, ей нужно было успокоиться. Отец "заботливо" рассыпал горох перед полкой с иконами. Личико Марго опухло и покраснело, а щеки были мокрыми от слез. Она протянула мне свою дрожащую руку и я догадался, что Марго ищет поддержки. Только я тот ещё трус, потому что моя рука тоже тряслась. Крупный круглый горох впивался в кожу, ощущался костями и отдавался неприятными коликами по всем ногам. Подобного рода наказания я не получал уже года полтора, поэтому иммунитет к этой боли у меня ослаб. Отец наказал стоять полчаса, а потом собрать все до последнего. Марго стояла, прижав свою куклу к груди, она молилась. Я чувствовал себя паршиво из-за того, что подставил её под удар. Но это первый раз, когда наказаны сразу оба. Обычно кто-то из нас всегда признавался. Если отец не глупый, то он понял, что это я промолчал, спасая свою задницу. Догадался он или нет, мне не понять. Раньше я никогда не обманывал родителей, но в связи с последними событиями правда - это последнее, о чем я думал. Спустя пятнадцать минут мои ноги занемели, боль уже была не такой сильной и я выстоял эти полчаса почти без слез. Я знал, что перед Марго нужно загладить свою вину, поэтому отпустил её сразу же, как мы встали и собрал горох с пола сам. Потом, убив четыре часа на домашнюю работу, постучался к ней в комнату и отдал шоколадку, которую давали в столовой. Закрывшись в комнате, я прислушался к звукам в доме. Было тихо. Лишь приглушенные голоса родителей в дальней спальне переговаривались о чем-то. Я открыл шкаф и метнул взгляд на дверь. По прежнему тихо. Достал оттуда икону и снова оглянулся. Никого. Пошел с ней к кровати. В дверь постучали. Я остановился посреди комнаты, глубоко вздохнул и, пихнув икону под подушку, пошел открывать дверь. - Я оставила тебе половину, - Марго протянула мне откусанную плитку. - Оу...Спасибо, - Я взял. - Это же ты взял икону? - В глазах Марго промелькнула обида. Мы оба знали, что это не она, но я был готов скрывать, пока меня не помают с поличным. - Потому что это точно не я. - И не я. Долгую минуту она испытывала меня взглядом. Пусть Марго и восемь лет, но она вовсе не дура. Её обостренный инстинкт самосохранения знал границы дозволенного и помогал много раз избежать наказания, но для меня она все ещё оставалась ребенком. Признаю, что я её недооценил. - Что же, - Она улыбнулась и я расслабился. - Похоже над нашим домом сгущаются тучи. Я буду сидеть дома, чтобы случайно молния не ударила. А ты? - И я?... Марго пожелала мне спокойной ночи и скрылась за дверью напротив. Несколько секунд я просто стоял. Думал почему-то, что сейчас Марго выйдет мне ещё что-то сказать. Я услышал лишь раскаты грома где-то вдалеке. Похоже, тучи действительно сгущаются. Вернувшись в комнату, я долгое время вглядывался в изображение иконы, соединял обломки и думал, что они склеятся как по волшебству. Ничего не происходило. Я сунул их в портфель и подошел к комоду. Завтра мне нужно будет посоветоваться с Отцом Юлианом, настоятелем одной из православных церквей в Сакраменто. Глубоко внутри я уже знал его ответ, но сейчас от этой иконы зависит моя жизнь и мне не хочется делать неосторожные поступки, которые отправят меня в училище для несовершеннолетних прихожан. Перед комодом с открытым требником я пытался прочесть молитву на ночь, но в голове вертелись лишь мысли о завтрашнем дне. На следующий день выпала паршивая погодка. До остановки я добежал с Божьей помощью, зато в автобус зашел, оставляя за собой ручеек. Ученики заходили не на каждой остановке, как это бывало обычно. Видимо, из-за погодных условий некоторые решили устроить себе выходной. Я решил не мочить сиденье и постоять, поэтому, когда автобус остановился, не спеша вышел последним, наблюдая, как ученики прикрываясь сумками бегут к входу. В холле собралась половина школы. Общего потока не было, все проталкивались через толпу к нужному коридору. Моё пальто насквозь промокло, оставалось надеется, что к концу уроков оно высохнет. Волосы будто корова прилизала, этот ужас я не смог исправить даже перед зеркалом. Боковым зрением я заметил Кристиана и Валентина, которые маячили в толпе сначала с куртками, а потом через три минуты подошли ко мне уже без них. Я все ещё пытался спасти свою прическу и когда мне почти удалось, Валентин бессовестно запустил пятерню в мои волосы, все испортив. - Ты чего такой мокрый, Август? - Его внимание привлек назревающий на лице прыщ, поэтому он внимательно рассматривал его в зеркале, пока я с торчащими волосами сдерживал желание пнуть ему по ноге. - Провокация для него вместо кофе на завтрак, - Кристиан нашел в рюкзаке расческу и протянул мне. - Забей. - Я заметил, - Сдержанно ответил я. - Ну так в чем твоя проблема, Август? - Бежал до автобусной остановки. - Я не об этом. В чем твоя проблема, если ты не попросил отца подвезти тебя до школы в такую погоду? Я замер с расческой в волосах. У отца, конечно, была машина. Он ездил в ней на работу, но редко были случаи, когда он пускал в салон других. Мой отец был глубоко религиозным послушником и конченным чистоплюем. К тому же я бы не осмелился попросить у него об этой услуге после вчерашнего разговора. Икона была в моем портфеле, так близко находится рядом с отцом ей точно не нужно. - Или ему религия не позволяет иметь машину? - Саркастично добавил Валентин. - Скорее такого сына, как я. - Расслабься, - Кристиан похлопал по моему плечу, когда я отдал ему расческу. - Все мы разочарование для своих родителей. Да, Тин? - Он с издевкой ухмыльнулся, выглядывая из-за меня. - Да пошел ты, - Валентин не обиделся, его скорее позабавило это замечание в свою сторону. Он посмотрел в зеркало на своё лицо со всех сторон и мы пошли к лестнице. - Могу подкинуть тебя до дома после уроков. - Сегодня тренировка, - Кристиан недовольно глянул на Валентина. - Ну ты же меня отмажешь перед капитаном? - Он посмеялся и получил несильный толчок в бок. - Мне нужно не домой, - Мы остановились на лестничном пролете между вторым и третьим этажом. Я должен был свернуть в коридор справа. - А куда? - Голос Валентина заглушила мелодия звонка на урок. - Тебе понравится, - Я улыбнулся и слился в правом коридоре с толпой. После уроков в фойе школы было не менее людно, чем утром. Лавируя между учениками, мне удалось выбраться на парковку с левого крыла школы, где людей слонялось меньше. Валентин сидел на водительском сиденье с открытой дверцей и разговаривал с Кристианом, который уже стоял готовый на тренировку. Дождь все ещё противно моросил, небо становилось все темнее. Наверное, снова будет ливень. Пальто было влажным и холодным, мне было в нем неуютно. Я считал погоду и мокрую одежду плохим знаком перед разговором с Отцом Юлианом. - Детские мечты Паркса будут разрушены, если на соревнованиях я буду стоять три сета, - Валентин пожал плечами. Я пока не уловил суть их разговора. - Когда это ты стал переживать за мерзавцев? - Кристиан недоверчиво посмотрел на Валентина, а потом перевел взгляд на меня, словно я был здесь с самого начала. - Похоже, ты положительно на него влияешь. Но хорошо это или плохо для волейбольной команды я ещё не решил. - О чем вы? - Напомнил Тину о том, что он пропускает тренировки и легкомысленно относится к игре на соревнованиях. - Меня мамка в семь лет также отчитывала за то, что я дерьмо за котом не убрал. Стареешь, друг. - Просто ты не взрослеешь, - Кристиан потянул Валентина за руку и отдернул рукав его куртки, чтобы посмотреть время на наручных часах. - Ладно, мне пора. На следующей тренировке жду тебя. Я сел в машину. Подмерзшие щеки окатило приятным теплом из печки. Валентин спросил куда нужно ехать, я назвал ему адрес. Он посмотрел по навигатору как быстрее добраться и мы выехали с парковки. Пальто пришлось снять и отложить на заднее сиденье, пока мы ехали в теплой машине. На середине пути я решил проверить наличие иконы в моем рюкзаке несмотря на то, что её расколотые дощечки бились друг об друга каждый раз, когда я закидывал или снимал рюкзак с плеч. Мои попытки склеить её усилием мысли и на этот раз не увенчались успехом. Мы остановились на светофоре, половинку иконы Валентин вырвал у меня из рук. Он посмотрел на неё спереди и сзади, отдал мне и снова положил руки на руль. - Что это? - Расколотая икона, - Тихо проговорил я и посмотрел в окно, чтобы убедиться, что на соседней линии дороги зеленого света ждет не мой отец. - Так куда мы едем, Август? - Валентин свернул на перекрёстке. - В церковь. Я должен посоветоваться с батюшкой. - Насчёт чего? - Насчёт иконы, - Нетерпеливо ответил я. Такое любопытство и недогадливость раздражало меня. - Что насчёт неё? Раскололась. Подумаешь. Купи новую. - Звучит просто. - А на деле не так? - Нет, не так! - Выпалил я и нахмурил брови. Его легкомысленность была понятна и я злился на него не из-за того, что он не может понять моей ситуации. Мои нервы были как тонкая и хрупкая струна, а Валентин просто попался под горячую руку. - Извини, - Я отвернулся к окну, почувствовал себя паршиво от того, что просто так сорвался на человека. - Просто если отец узнает он отправит меня в училище для несовершеннолетних прихожан. - Че за бред? Из-за иконы? - Он продолжал поддерживать со мной диалог и следить за дорогой. Его брови приподнялись в удивлении. - Из-за вранья. - И ты уверен, что тебе помогут в церкви? Что они сделают? Польют тебя святой водичкой? - Я должен поговорить с батюшкой и узнать, как будет правильнее поступить. Хочу избавить себя от греха покаянием. - Но тогда ты загремишь в это училище, а батя твой все равно купит новую икону. - Знаю, - Я был в безвыходной ситуации. Хотел приехать и услышать от батюшки, что есть компромисс к финалу всей этой истории. - Ну так и дело с концом. Давай её уничтожим. - Ты что несёшь? - Я быстро запихал икону в рюкзак и испуганно отодвинулся от Валентина. - Любой лжи можно положить конец. В твоём случае либо "покаяние", либо уничтожение. Фактически после того как ты от неё избавишься, она перестанет быть у тебя. Значит твоей лжи придёт конец, - Он припарковался неподалеку от входа и посмотрел на меня, положив локоть на руль. - Подумай. "Тут и думать нечего." Хотел сказать я, но только недовольно поморщился и вышел из машины, прижимая к себе рюкзак. Церковь представляла собой небольшое здание с двумя башнями. С трех лет и до сегодняшнего дня, каждое воскресенье, я веду односторонний диалог с Всевышним и ставлю свечки всем Святым именно здесь. Мои смешанные эмоции так и не смогли сформировать моего конкретного отношения к этому месту. Здесь случалось разное. Например, первый раз я попробовал здесь вкусные булочки в семь лет, отец разрешил мне самостоятельно купить их в ларьке на территории храма. Теперь каждое воскресенье я жду только ради этой булки. В тринадцать лет в этой же церкви я наблюдал, как бабульку с инфарктом выносили вперед ногами и пока медики тащили её на носилке, батюшка читал молитву за упокой её души. Наверное, может показаться забавным, но тогда я так не считал. Под впечатлением от этого случая она мне потом везде мерещилась. Дождь мочил мой школьный пиджак и когда я почувствовал это неприятное ощущение липнущей мокрой ткани к телу, то вспомнил, что вышел из машины без пальто. Валентин раскрыл зонтик, дал его мне и накинул на мои плечи свою кожаную куртку. Грела она мало, но зато защищала от холодного ветра, который мог обеспечить мне простуду. Он взял зонтик обратно и мы пошли по каменной тропинке к крыльцу храма. - Я думал ты не планировал идти, - Валентин шел быстро, я пытался не отставать. - Ты видел свое лицо? Можешь считать меня своей моральной поддержкой. Посещать церковь лишний раз мне не хотелось, а разговаривать с Отцом Юлианом тем более. Он был странным мужчиной, слишком милым и безобидным для того, кто смог подняться по церковной иерархии на самую вершину. Я относился к нему недоверчиво, поскольку его назойливая доброжелательность всегда утомляла. В храме было тепло, стоял запах благовоний и парафина. Мы остановились возле притвора, где милая бабулька продавала свечи, масла и небольшие иконки. Я взял несколько дешевых и самых маленьких свечей, не забыв кинуть несколько монет на благотворительность. Когда мы приходим на службу по воскресеньям, папа кладет в эту коробочку пару сотен. Мои карманные запасы были скудными, чтобы так щедро раскидываться ими. Валентин скептично осматривал расписной купол храма и старался не отходить далеко, пока я молился у иконы дня, а затем отошел к подсвечникам неподалеку. Его внимание особенно привлек иконостас, рассматривая всех Святых на одной стене, он нервно щелкал открывашкой зажигалки, которая была у него в руке. Я шлепнул его по руке сразу после того, как закончил чтение молитвы у подсвечников. От меня не скрылась эта провокация с его стороны на которую он подбивал если не Святых, то бабульку у прилавка. Она уже встала, чтобы сделать замечание. - Август? - Справа подошел Отец Юлиан, застав меня врасплох. Должно быть он услышал голоса внутри храма и вышел посмотреть. Кроме нас в такой дождливый день не нашлось желающих посетить церковь. - Здравствуй. Что-то случилось? Обычно тебя не увидишь здесь среди недели одного. - Здравствуйте, - Я натянул улыбку и сосредоточился на том, что буду говорить. - Кое-что действительно случилось. Но я хотел бы... - Я неуверенно оглянулся на Валентина, чтобы убедиться, что его можно оставить одного. Он мерно расхаживал по храму, останавливался возле икон, рассматривал и шел дальше. - хотел бы поговорить наедине. - Конечно-конечно, - Он мягко коснулся моей спины и повел в комнату отдыха. - Я угощу тебя горячим чаем. Погода сегодня разгулялась. Оставаться дольше необходимого я не планировал, но от горячего чая отказываться не стал. Я хотел управиться быстро, чтобы не заставлять Валентина ждать. В церкви ему заметно неуютно. Мы вошли в маленькую коморку, где места хватило на небольшой диван, два кресла и столик. Небольшое узкое окошко выходило во внутренний двор храма, где сестры церкви ухаживают за садиком. На голых серых стенах была полка с иконами. - Присаживайся, - Он указал на кресло. Я послушно сел и пружины подо мной скрипнули. Нажав на кнопку электрического чайника, Отец Юлиан был готов меня слушать. - Рассказывай. - Для начала мне нужно взять с вас обещание, что наш разговор останется между нами. Это очень важно, - Я чувствовал себя неуверенно, был настроен на плохой исход диалога и поэтому зажался. Но мне нужно было это обещание. - Конечно. - Никому. Даже моему отцу, - Несмотря на все опасения голос мой звучал твердо. Может меня успокоило то, что он согласился. Я прижал рюкзак к себе поближе на тот случай, если Отец Юлиан не согласится хранить мою тайну. Хотел уйти быстро. - Разумеется. Раз уж ты делишься со мной своей тайной, то я не в праве предавать твоё доверие. - Ну хорошо, - Перед тем как полезть в рюкзак я пару мгновений смотрел ему в глаза, ожидая увидеть нетерпеливый взгляд. Но Отец Юлиан был как всегда спокоен и ждал с легкой улыбкой. Я почувствовал дрожь в руках, расколотая икона под пристальным взглядом Отца Юлиана становилась все тяжелее. Я был на грани панической атаки, чувствовал, как неприятная тошнота поступает к горлу. Желание спрятать икону от посторонних глаз боролось во мне с нежеланием навлечь на себя гнев Божий. С другой стороны я больше не чувствовал себя так, будто прячу свой грех. Наконец Отец Юлиан зашевелился и протянул руки. Я передал ему икону и он ещё долго всматривался в два обломка. Чайник давно вскипел, а он так и не пошевелился. Его выражение лица было больше озадаченным, чем встревоженным. Он осмотрел икону вдоль и поперёк, складывал части вместе, а они все не склеивались. Я понимал его. - Мальчик мой, как это произошло? Такое чувство, что её специально надпилили... - Я не знаю. Я просто пришёл со школы и решил попить воды на кухне. Посмотрел в угол, а она там треснутая. Решил просто посмотреть, что не так. Взял в руки, а она и раскололась. - Вот так просто? - Он понимал, что я не договариваю. - Мальчик мой, если ты пришёл ко мне за помощью, то давай будем говорить начистоту, - Отец Юлиан наконец отложил икону на столик и стал возиться с чаем. - Ну... Это сложно объяснить. Как будто горячо стало, я её выронил, - Я посмотрел на свои ладони. - Или я просто был неосторожен... - Так если это чистая случайность почему же ты не расскажешь отцу? - Он поставил передо мной кружечку на блюде и предложил вазу с сахаром. - Как бы вам сказать... - Помягче тут не скажешь. Грех есть грех. - Я утонул во лжи... Отец спрашивал, но я не сознался. - Вот оно что, - Отец Юлиан не выглядел удивлённым или злым. Оставался с дежурной спокойной улыбкой. - И это все? Помимо иконы больше ничего странного не происходило? - Кажется, нет, - Я задумался, грея руки об кружку. Очень быстро промелькнула картинка из моего сна и я поспешил исправится. - Вообще-то есть ещё кое-что. - Слушаю, - Он отпил из кружечки, но поставил её не на блюдце, а на стол. - Недавно мне снился Иуда. Он принял очень странный облик... - Как ты понял, что это Иуда и что за облик? - В самом начале моего сна я был в круглой комнате с двенадцатью дверями. Я выбрал одну из них и оказался в Голгофе, - Отец Юлиан кивал, сцепив руки в замок. - Иуда принял мой облик. Он протянул мне тридцать серебренников. - Что ж... - Он прошёлся вдоль своей бороды, выдерживая паузу перед своим вердиктом. - Твоя ложь подталкивает тебя к предательству, мой мальчик. Господь тебя предупреждает. Я советую тебе не заходить дальше и сознаться отцу. Я знал, что услышу эти два слова. Знал и все равно не мог смириться с мыслью о жизни в монастыре. Школа давала мне глоток свежего воздуха в жестокой религиозной клетке отца. И если мама с Марго готовы сидеть там до конца своих дней, то я нет. Монастырь лишил бы меня этого глотка и с этим я мириться тоже не намерен. Дорога, где я буду свободным или где буду безгрешен? Моя паника нарастала с осознанием того, что идти по двум сразу невозможно. Плакать на виду у Отца Юлиана мне не хотелось, я засобирался. К тому же Валентин уже, наверное, устал ждать. Я все переживал как бы он с той бабулей не подрался на религиозной почве. - Уходишь? - Отец Юлиан поднялся с дивана, когда я убирал обломки в рюкзак. - Да, меня ждут. - Что ж... Благословляю тебя, мальчик мой, - Он перекрестил меня три раза и я коротко поцеловал его протянутую руку прежде чем с паршивым настроением выйти вон. В главном зале храма по прежнему было тихо. Валентин стоял напротив иконостаса, сложив руки за спиной. С хмурым выражением лица он думал о чем-то пока не услышал эхо от моих шагов. Я не стал разговаривать с ним в церкви, хотел поскорее уйти отсюда. Валентин поспешил за мной, он тоже не желал оставаться тут дольше необходимого. Оказавшись в машине, я понял, что вот-вот сорвусь и разревусь. Горячие слезы пеленой застилали мои глаза, я шмыгнул. - И что сказал этот мерзкий тип? - Валентин не хотел заводить машину пока не узнает, как все прошло. Мне не хотелось говорить об этом. Если я открою рот, то выдам свой дрожащий голос и свою панику. - Он... - Руки дрожали, я нервно хрустел своими пальцами, мечтая их сломать. - Он сказал, чтобы я во всем признался. - И уехал в монастырь? - Я не сказал ему про монастырь. - А надо было! - Валентин повысил тон, я занервничал ещё больше и уже не смог сдерживать слезы. Они приятно грели мои замерзшие щеки и неприятно напоминали о проблеме. Валентин глубоко вздохнул и откинулся на сиденье. - Извини, я просто сам переживаю. Мы ехали в тишине. Я шмыгал носом и, опустив голову, тихо плакал. В это время я уже должен быть дома, помогать маме с домашними делами, но вместо этого нахожусь в совершенно другом месте. Скажу, что был в библиотеке и совру ей? Каждая ложь ложилась на мои плечи и с каждым разом мне было все тяжелее тащить это на себе. Но, признаться, ложь легче деспотичных ограничений моего отца. Эта мысль утешала. Через десять минут мы свернули на заправку и остановились там. Я безучастно смотрел в окно, думая, что Валентин сейчас выйдет заправлять машину. - Дай её сюда. Я повернулся и тупо посмотрел на него опухшими глазами. - Кого? - Икону. Я не пошевелился. Недоверчиво смотрел на Валентина и крепко прижимал рюкзак к себе. - Доверься мне, - Он посмотрел на меня и мягко улыбнулся, протягивая руку. Я был в отчаянии и растерянности. Голова гудела от расстройства и мне почему-то показалось, что слепо доверится Валентину - это лучший вариант. Его взгляд не был плохим и он не собирался сделать что-то плохое. Верно?... Но я ошибся. Получив икону в свои руки, Валентин вышел из машины и достал из багажника канистру бензина. Осознание дошло до меня, когда он кинул икону в какую-то бочку с мусором и залил туда бензин. Я вылетел пулей из машины и подбежал туда. Куртка Валентина слетела с моих плеч прямо на мокрый асфальт, но я об этом не беспокоился. Передо мной была только эта бочка. Виски стучали, заглушая в моих ушах шум дождя, сердце колотилось быстро. Мне казалось, что я близок к приступу астмы. Хотелось остановить Валентина, громко закричать. Но я не успел. Зажигалка уже упала в бочку, где сразу же вспыхнул огонь. Подбежав к ней, я в приступе паники хотел засунуть туда руки, чтобы взять икону, но Валентин вовремя оттащил меня. - ОТПУСТИ МЕНЯ! ОТПУСТИ! - Я бил его по рукам, пытался вырваться и наконец мог кричать. У меня случилась истерика. Слезы уже в три ручья мыли мои щеки, а ещё было все труднее дышать. Мне казалось, что я могу потерять сознание. - Август... Август! Приди в себя! - Он сжал мои плечи и повернул меня спиной к огню. Я бегал глазами, хватал ртом воздух и вообще не понимал что происходит. - Я прогневал Бога. Я ум-..ру, - Резкий страх окатил меня новой волной паники. Я начал заикаться. - Бога нет, Август. Ты не умрешь. Валентин обнял меня. Я почувствовал себя полностью изолированным от внешнего мира. Потрескивающий сзади огонь в бочке ещё некоторое время напоминал о себе, но он быстро потух. Несколько неудачных попыток вырваться отняли остатки сил. Несмотря на то, что дождь усилился и я был без куртки в одном пиджаке, мне было тепло. Удалось полностью расслабиться и забыть обо всем. Может, на меня так повлиял неожиданный жест со стороны Валентина, а может банальная усталость и выгорание. Моя голова была пуста и дышать стало легче. Мы простояли так еще некоторое время и, о боже, как же стыдно, я умудрился уснуть стоя. Ещё в машине у меня поднялась температура. Меня начало знобить, а мокрая одежда и волосы добавляли неприятных ощущений. Валентин настаивал на том, чтобы проводить хотя-бы до забора, но я не стал лишний раз рисковать. Попросил высадить меня за углом и доковылял до дома самостоятельно. Отца дома не было. Увидев моё состояние, матушка даже забыла поинтересоваться где я был. Она заботливо сварила мне суп, помогла переодеться и меняла полотенце на лбу. В итоге простуда и нервы положили меня в постель на неделю. В школу я не ходил, а потому отец смотрел на меня как на халтурщика, но ничего не говорил. На второй день болезни, путевка до монастыря в один конец явилась на порог дома. Я как раз выходил из кухни, услышав приглушенный стук двери. Мама была в прачечной, отец на работе, а у Марго был тихий час. Это случилось днем, а потому я открыл дверь, готовый принять почту. Но это был не почтальон. - Боже, ты все таки жив-... - Я прикрыл дверь, не дав ему договорить, и прислушался к шагам в доме. Все тихо. - Зачем ты пришел? - Распахнув дверь уже более смело, поинтересовался я. - Соскучился, - Валентин похлопал меня по плечу, когда я недоуменно забегал глазами по его лицу. - Расслабься. Пришел узнать не помер ли ты. Выглядишь паршиво, но вроде живой. - Зачем? А если бы открыл кто-то другой? - Я не разделял его беспечности и постоянно смотрел в сторону прачечной. - Сказал бы, что заблудился, - Валентин пожал плечами, а потом резко замолчал. Да и я не знал, что сказать. - Как ты себя чувствуешь? - Паршиво, но вроде живой, - Я слабо улыбнулся. Валентин пошарил по карманам, а потом достал из куртки свой телефон и протянул его мне. Экран смартфона был очень ярким для моих глаз, которые привыкли к пиксельному маленькому окошку кнопочного телефона. Здесь были какие-то цифры, но я сначала не понял, что Валентин от меня хочет. - Для твоего же блага будет лучше, если я буду контролировать ситуацию на расстоянии. - Разве эта ситуация тебя касается? - Ммм... Скажем так, что я чувствую ответственность. - Хорошо. Что я должен сделать? - Я посмотрел на экран. - Я не особо умею этим пользоваться. - В каком веке ты живешь? У тебя кнопочный телефон? - Ну да... - Как дед, - Валентин цыкнул и взял телефон обратно. - Диктуй свой номер. Я продиктовал и отпустил его с миром. Ещё долгое время я провожал Валентина взглядом через окно, чтобы убедиться, что он не столкнется во дворе с отцом. Наша переписка не была полна каких-то высоких тем. Мы говорили обо всем. Обсуждали музыку, компьютерные игры, марки машин. В общем все, о чем говорят парни в этом возрасте и о чем я никогда не говорил. От Валентина я многое узнал. Он обещал дать послушать мне музыку, поиграть в компьютерные игры и показать свои коллекционные игрушечные автомобили. Общение с ним отвлекало меня в период болезни от произошедшего. Утро субботы принесло мне две новости. Первая - я абсолютно здоров и могу идти в школу. Вторая - родители вместе с Марго уезжают до вторника к дальним родственникам. Матушка сказала, что взяла бы меня с собой, но считает мой организм недостаточно окрепшим для дальних поездок. Глубоко внутри я прыгал от счастья, а снаружи ограничился лишь наигранным расстроенным лицом. Перед тем, как уйти в школу мама дала мне свыше пятидесяти наставлений о том, что нужно делать и куда нужно звонить если мне станет плохо. По два раза сказала где что лежит, наказала не пропускать молитвы и обязательно сходить на воскресную молитву в церковь. Моё прекрасное настроение не подпортила даже эта лекция. Наконец-то выпал шанс остаться дома одному. Все мои проблемы отошли на второй план, я думал лишь о тех двух днях долгожданной свободы и одиночества. Настолько ушел в свои грезы с головой, что не заметил, как Кайл подсел сегодня в автобусе к кому-то другому. - Почему не здороваемся со старшими, Август? - Не успел я отойти от автобуса, как кто-то рядом справа окликнул меня. Кристиана я не заметил и чуть не прошел мимо него. - Побьешь меня? - Мы вместе пошли к школе. - На первый раз прощен. Кстати, слышал, что ты болел. Как умудрился? - Под дождь попал, - Пожав плечами, ответил я. - Сегодня тоже небольшой обещали. За разговорами о погоде мы дошли до раздевалки, переоделись и разошлись на пролете между вторым и третьим этажом. Между разговором Кристиан вскользь предупредил меня о том, что Валентин сегодня опоздает на первый урок по семейным обстоятельствам. Его отсутствия в школе я даже не почувствовал, потому что уже после первого урока Валентин ждал меня возле кабинета, чтобы прогуляться со мной до туалета. - У меня сегодня уехали родители, - Зачем-то ляпнул я, когда наш разговор зашел в тупик. - И что ты предлагаешь? - Я глянул на лисью морду этого придурка. Искорки хитрости в его глазах готовы были взорваться мощным фейерверком. - Что? Я это просто так сказал, - Буркнул я. Непонятно чем я больше был недоволен: тем, что ляпнул или реакцией Валентина. - Убери свои сверкающие глазки. - Ты не понимаешь. Это отличный шанс влиться в общество своих ровесников. К тому же в воскресенье планируется школьная дискотека и раз уж тут всплыли такие интересные подробности, то ты точно идешь зажигать танцпол. - В воскресенье я иду в церковь. - Ну не целый же ты день там будешь. - Мне нечего надеть. - Не проблема. - Мне... - Мм? - Ну мне... - Тебе-е-е?... - Ладно, - На ум больше не приходила никакая отмазка. Не согласиться с Валентином было дело принципа. Но, очевидно, на этот раз мне пришлось принять поражение. Я тяжело вздохнул и нахмурился. - Я пойду. Но только на час. - Договорились. Первое очко за мной. - Что?... - Моя взяла. Следовательно у меня одно очко, у тебя - ноль. - И до скольки играем? - До двадцати пяти. Хоть я и согласился пойти на вечеринку, но делать это в тайне от родителей мне не хотелось. Решил, что позвоню для большего шанса успеха маме. На час я точно отпрошусь. Но разговор в столовой за обедом полностью выветрил это намерение из моей головы. Так как я общался с Валентином и Кристианом, то стал много времени проводить с командой, мы неплохо сдружились. Мне нравилось говорить с ними на общие темы, нравилось слушать их разговоры. Было приятно находится в компании таких простых парней со своими подростковыми проблемами, историями и шутками. Пусть ненадолго, но я мог почувствовать себя в своей тарелке и общаться с ними также непринужденно, как они друг с другом. - Мы сегодня собираемся покататься. Тин, ты на педалях. - Разумеется, - Без особого участия ответил Валентин. - Август, ты с нами? - Рэн, один из одноклассников и сокомандников Валентина и Кристиана, спустил меня с небес в жестокую реальность. Ведь я не могу пойти. - Ну... У меня сегодня много дел. Я, наверное, пас. - Да брось... - Парни явно расстроились. Мне снова пришлось вылезть из их тарелки и сесть в свою маленькую серую посудину. - Мы не задержим тебя больше, чем на два часа, - заверил меня Кристиан. - Но я правда... - Он согласен, - Неожиданно встрял Валентин, распутывая чупа-чупс от обертки. - Не отвечай за него, умник, - Сложив руки на груди сказал Кристиан и откинулся на спинку стула. - Но у него нет оснований отказываться, - Смяв обертку в кулаке, Валентин отправил леденец себе в рот. - Я прав? Прав? Нет, не прав! Основания есть. А если позвонят родители? Вдруг что-то случится и они вернутся? Хотя, поздним вечером это вряд-ли произойдет. Но полностью эту возможность я не исключал. Потому что очень боялся. Чем дальше ухожу в ложь, тем больше боюсь последствий. Таких, которые проведут меня не в рай, а ад. Если уже не провели. Мне терять нечего. В одном Валентин точно прав - никто не знает, что ждет нас после смерти. А жить надеждой на то, что не гарантированно - глупо. - Да... - Я нервно ковырял ногти на руках под столом. - То есть ты едешь с нами? - Уточнил Рэн. - Угу, - Я смотрел на свой воспаленный заусенец и нещадно отдергивал кожу. - Два - ноль, - Валентин встал со стула и накинул на плечо рюкзак. - Я отлить. Потом в кабинет. А он быстро набирает очки... Но я был недоволен. Валентин надавил на меня, мне это не понравилось. По дороге домой я не сказал ему ни слова. Он уловил моё настроение, но ничего предпринимать не стал. Похоже, решил отложить это дело на потом. От этого предположения мне стало ещё паршивее и я несильно пнул входную дверь, когда открывал её ключом. Первые пять минут злобно топал по дому и хотел уже отказаться от поездки, но потом быстро остыл. Остаток времени я посвятил тому, что ничего не делал. Лежал пластом на диване и смотрел телевизор больше, чем час в день. Конечно же, умудрился уснуть и проснулся от жужжания телефона под ухом. Это был Валентин. - Ало? - Мой сонный голос звучал очень хрипло. - ТЫ СПИШЬ ЧТО-ЛИ?! - Я моментально отодвинул телефон подальше. Во-первых, музыка орала слишком громко, а во-вторых, от крика Кристиана мои барабанные перепонки неприятно зазвенели. - МЫ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ ПОДЪЕДЕМ К ТЕБЕ. ВЫХОДИ-И-И-И!!! Он сбросил. А мне казалось, что я уже слышу музыку на том конце улицы. Десять минут и я был готов, а музыка уже действительно слышалась где-то неподалеку. Я закрывал дверь под громкие гудки машины и парней, которые кричали мне в окно, чтобы я пошевеливался. Остается только надеется, что наша старая соседка не вернула резко свой слух. Саундтрек: The Kid LAROI, Justin Bieber - STAY Я прыгнул к ним в машину и Валентин вдавил педаль газа в пол вдоль по прямой и длинной улице. Парни одобрительно завопили, видимо, это была их любимая песня. Как мы поместились в машине вшестером, не считая Валентина, я не представлял, но сейчас меня это не волновало. Я почувствовал себя очень хорошо. Непонятное чувство в груди то ли приятное, то ли нет, проходит по телу то ли с жаром, то ли с холодком. Хочется смеяться и плакать. Они подпевали, танцевали, и даже не зная песни и не умея танцевать, я делал это вместе с ними. И никто мне этого не запрещал. Кристиан встал с сиденья, отодвинул люк и высунулся туда с бутылкой алкоголя, только сейчас я заметил, что каждый держит по пиву. Но мне было неважно. Кристиан протянул мне руку и я без задней мысли высунулся вместе с ним, громко напевая припев. Мы проносились по жилым кварталам в сторону центра и будили всех, кто успел лечь спать. Город ночью действительно прекрасен. Неоновые вывески закрытых лавок продолжали гореть, некоторые стволы деревьев сверкали светодиодной лентой и сам Сакраменто в огне уличных фонарей смотрелся лучше, чем в свете солнца. Я поддался моменту, откинул все, чем жил до этого и наконец по-настоящему веселился. Все мои вопросы нашли свой ответ именно в этот момент. Здесь и сейчас. Жить настоящим, отбросив все предрассудки, что навязали мне родители. Ветер свободы дул мне в лицо и я пел во все горло, как и ребята. Хорошая компания, музыка, ночь и только положительные эмоции. Определенно лучший вечер в моей жизни. И я ни о чем не жалею. Эта свобода, неважно мимолетная или нет, стоит того, чтобы свернуть с пути "Святоши". Кристиан предложил мне пиво. Я сморщился и отрицательно покачал головой. Тогда Кристиан уже более настойчиво всучил мне бутылку и показал один палец. Разумеется, я не сомневался. Сделал добротный глоток какого-то фруктового пива, который пришелся мне по вкусу. Через пару глотков я хотел отдать бутылку обратно Кристиану, но он уже открыл новую. Я не был против допить оставшееся. Валентина в машине было слышно громче всех. Иногда один из его сокомандников протягивал ему свою бутылку и, сделав глоток, он тут же возвращал её обратно. А потом я вспомнил, что он не слушает музыку трезвым. Интересно, ему также весело, как и мне? Мне захотелось посмотреть на его лицо и я наклонился в салон. Высунувшись между передним пассажирским и водительским сиденьем, когда мы остановились на светофоре, я посмотрел на Валентина. Он повернулся в мою сторону и мы соприкоснулись лбами. В его глазах не плясали черти, на губах не было ухмылки и лицо в общем было каким-то...живым? Я широко улыбнулся и вернулся к Кристиану. Уверен, Валентин не понял, что это было. Признаться, мне самому едва ли под силу догадаться. Через центр города мы выехали на набережную и там остановились. Все вывалились из машины, чтобы погулять по небольшому парку, где в такое время мало людей. Я отошел выкинуть бутылку и остановился у перилл, которые выходили на реку. Здесь было свежо и немного прохладно. - Ты чего тут один? - Через три минуты ко мне подошел Кристиан с, черт её знает, какой бутылкой пива. Но выглядел он гораздо трезвее меня. - Да я бутылку выкинул и остался подышать... - Ясно, - Он оперся о перилла и сделал глоток. - Заметил, что вы сегодня с Тином практически не разговаривали после столовой. - Мне не понравилось то, что он сделал. - Надавил на тебя? - Именно! - Выпалил я, радуясь тому, что Кристиан понял. - Он знал, что моих родителей нет дома и, что я не под их присмотром. - Так ты из-за предок отказывался? - Ну... Можно и так сказать, - Я тяжело вздохнул. - Знаешь, ты можешь доверить мне все свои секреты. Все равно я пьяный и через пять минут забуду. Зато тебе станет легче, - Он прервался на глоток. - Но проблема с родичами, я тебе скажу, это типичная проблема каждого подростка. - У меня все сложнее... - Ну так в чем замута? - Кристиан говорил будничным голосом, чтобы не создавать впечатление какого-то тяжелого и серьезного разговора. Признаться, так было гораздо легче. - У меня религиозная семья. Настолько религиозная, что мы ходим в церковь каждое воскресенье, молимся всегда: когда встаем, когда едим, когда выходим из дома, когда просто сидим. Настолько религиозная, что на своё тринадцатилетие я получил старую, потрепанную, уродскую и совершенно бесполезную книжонку со сбором молитв на все случаи жизни. Настолько религиозная, что в качестве наказания, мой помешанный на религии отец ставит меня и мою сестру на горох перед иконами, заставляя молиться. В детстве я думал, что религия нужна для веры в очищение грешных душ, но все больше кажется, что это лишь способ отца установить в доме диктаторство Под конец мне еле хватило воздуха, чтобы закончить. И когда я просто взял и вывалил это, то глубоко вздохнул с облегчением. Я высказал все, как думаю, как хочу и как надо. Реакция Кристиана была уже не важна. Главное, что я сказал все вслух. - Да твой папаша религиозный тиран, друг, - Присвистнув, ответил он. - То, что ты связан с религией я и так знал, но думал тебе кличку дали, потому что, например, видели пару раз, как ты в церковь с бабкой ходишь. Не думал я, что все настолько сложно. Тин знает? - Знает. Именно потому, что он знает мне и не понравился его напор. - Не злись на Тина. - Знаешь, ты уже третий человек, который говорит мне это, - Мы вместе посмеялись. - Но я едва ли злился на него по-настоящему. Наверное, лишь когда он уверял меня, что Бога нет. Несмотря на отца я все же верю, что Он за нами наблюдает. - Тину можно иногда доверять, но с ним всегда нужно быть начеку. Очарует и глазом не моргнешь. Такой уж он. - Спасибо, Кристиан, - Я ощутил острую необходимость поблагодарить его за то, что он выслушал меня, поговорил и просто отвлек от негативных мыслей. - Крис. Зови меня просто Крис. Кристиан слишком официально, меня так только в школе учителя зовут. Я кивнул и мы вернулись к парням. Следующий час мы пьяные играли в прятки по всему парку. Сначала искали друг друга, потом нас искало двое полицейских с очевидным вопросом почему школьники распивают спиртные напитки в парке. Перед тем, как разделиться, договорились, что встретимся у машины Валентина, которая припаркована возле входа в парк. Я шел в паре с Крисом и мы дошли до машины без приключений, как и все остальные. У машины не было только Рэна и, собственно, самого водителя. Об их приближении мы узнали, когда машина пикнула, разблокировав двери, а чуть позже из-за угла выбежали Валентин с Рэном, за ними - двое полицейских. Все сразу залезли огромной кучей, наступая и отдавливая друг другу руки и ноги. У Валентина была фора, он довольно быстро завел машину и ловко выехал с припаркованного места, не задев другие автомобили. - Сегодня изолятор не примет дорогих гостей в свои решетки!!! - Громко крикнул Рэн, высовываясь в люк. - Выкусите, ублюдки!!! - Напоследок он показал им средний палец. - Успокойся, идиот, - Валентин дернул его вниз. - Если они запомнили номер машины, то я сплавлю всё на тебя. - Что у вас произошло? - Крис подался чуть вперед. - Рэн - идиот. Это мы и так знали, поэтому ничего нового не произошло, - Парировал Валентин. От Рэна он получил тот же жест, что был адресован полицейским пару секунд назад. - Бесстрашию этого безмозглого придурка можно позавидовать. - И что на этот раз учудил? - Крис выжидающе посмотрел на Валентина. Тот остановился на светофоре и повернулся к нам назад. Все молчали и ждали, что он скажет. - Он просто, блять, пнул копа ногой по заднице. Парни разочарованно вздохнули. Видимо, ситуация не была для них новой. Как я понял Рэн может выкинуть что-то подобное, когда выпьет. Всю дорогу ребята читали Рэну нотацию о том, что "выпивать" не значит "выдуть восемь бутылок в одну рожу". Потом стали спорить между собой и обвинять друг друга в том, что не уследили за горе-пьяницей. Все закончилось тем, что Крис запретил впредь брать с собой столько алкоголя. В машине на какое-то время стало тихо. Однако, после вопроса Валентина: "Кого завезти домой первым?" в салоне снова поднялся шум. Дело дошло до "камень, ножницы, бумага", я в этом не участвовал. Хотя бы в одном все были точно солидарны - Рэна завозим первым. Парень держался уверенной и твердой походкой, по крайней мере, до двери своего дома точно. Наконец ребята договорились в какой последовательности ехать Валентину. Так как я не участвовал, то сказали, что меня завезут последним. Мне было все равно, я просто устало смотрел в окно. За час игры на холоде даже алкоголь в полной мере не смог согреть меня, поэтому я представлял себе мою уютную кровать и пушистое теплое одеяло. Крис попрощался с нами последний, Валентин некоторое время смотрел ему вслед, а потом покосился на меня: - Пересядешь на переднее? Я без особого энтузиазма вывалился из машины и пересел на переднее сиденье, пристегнув ремень безопасности. Он долго смотрел на меня в то время, как я упрямо игнорировал его взгляд и смотрел прямо перед собой. В конце концов он потянулся к моему лицу, убирая прядь волос. Я тяжело вздохнул и чуть наклонил голову подальше от него, делая вид, что не в восторге. - Ты злишься? - Лаконично поинтересовался он, заводя машину. - Нет. Но мне бы хотелось услышать извинения. - За что? - Ты сегодня надавил на меня, чтобы я поехал. - И что? - И что?! - Возмутился я, приподнимая брови. - В итоге ты же не пожалел, что поехал. Тебе было весело. В чем проблема? - В следующий раз позволь мне самому решать на что соглашаться, а на что нет. - Извини. Больше так не буду. - Хорошо, - Я улыбнулся. - Моя взяла, значит. Два - один. По дороге до моего дома мы обсуждали сегодняшнюю прогулку, смеялись, шутили и когда машина остановилась мне стало грустно оттого, что, возможно, я первый и последний раз так хорошо и от души повеселился. - Спасибо за сегодня. Было весело. Признаться, я уже потерял надежду на то, что найду в школе друзей. Но ты нашел меня. - Нет. Это ты нашел меня, - Он улыбнулся. - Ты уже забыл, что искал меня, чтобы передать наколенники? - Точно, - Я посмеялся. Посмотрел на Валентина, а потом снова на дом. Света нигде не было. С этой прогулкой я совсем успел забыть о риске незапланированного возвращения родителей. - Ну, я пойду. - Подожди, - Валентин схватил меня за запястье. Он растерянно забегал глазами, когда я озадаченно глянул на него. Потом, будто что-то вспомнив, он потянулся к бардачку и достал оттуда небольшую коробочку. - Это тебе, возьми. - Что это?... - Я неуверенно взял, покрутил и увидел на картинке телефон. - Нет... Я не могу его принять, - Мои попытки вернуть телефон Валентину не увенчались успехом. - Возьми. Кнопочный телефон - это прошлый век. - Но я не умею им пользоваться, - Я протянул коробку ему. - Я научу, - Он отодвинул и не взял её. - Если отец увидит, то я не смогу избежать вопросов, - Уже более настойчивей я протянул снова. - Что я говорил по поводу родителей? Контролируй их вмешательство в твою жизнь. Отцу знать об этом не нужно, а если и увидит скажи, что выиграл его в какой-нибудь лотерее, - Он также настойчиво отодвинул. - Какое неправдоподобное оправдание. - Ты что-нибудь придумаешь. Я уверен, - Валентин невинно улыбнулся и я, глубоко вздохнув, перестал пытаться отдать телефон. Спорить с ним себе дороже, поэтому остается только принять и поблагодарить за подарок. Так я и сделал. Мы попрощались и Валентин сказал, что он обязательно заедет завтра. Я не стал уточнять зачем и просто кивнул. Мои ноги чувствовали приятную усталость от игры в прятки, а голова до этого момента была свободна от посторонних мыслей. Лишь сейчас, когда я чувствую не приятный ванильный ароматизатор, что стоит у Валентина в машине, а запах сырости и вонь парафина от церковных свечей, реальность возвращает меня на землю. Реальность была моим домом, а школа, Валентин, ребята и эти ночные прогулки - облаками в которых я витал. Мама всегда говорила, что заходить в обуви дальше прихожей - грех, но сегодня я нарушил и это правило. Пока родители в коротком отъезде мне хотелось нарушить все гласные и негласные запреты этого дома. Громко послушать музыку, не молиться перед едой и перед сном, ходить в мятой одежде, ходить просто без одежды, не вымыть посуду. На кухне я не стал включать свет, ночной фонарь освещал половину этой комнаты. Я бросил на стол коробку с телефоном и сел на стул, вытянув ноги. Вспоминая этот вечер, мне даже не верилось, что в моей жизни наконец-то появились яркие краски моментов, что я провел с друзьями. Мне бы хотелось рассказать об этом родителям, разделить радость с ними. Но единственное, что я разделю - это комнату с каким-нибудь занудным набожником в училище для несовершеннолетних прихожан. Осознание того, что я вынужден скрывать свои эмоции, мысли и желания от родителей, оставляли мерзкий осадок вины на душе. Но я уже сделал свой выбор в пользу себя и пусть меня назовут эгоистом. Я ни о чем не жалею. - Я не грешник. Просто живу, как хочу. Зачем я сказал это? Кому? Иконам, что стоят на полке напротив меня? Дому, в котором нет для меня не родного очага, ни уюта? Себе? Ведь я все ещё хочу верить в то, что поступаю правильно. Не хочу думать о том, что однажды мой выбор приведет к плохим последствиям. Но эти мысли с каждым моим поступком все навязчивее крутятся в моей голове, превращая в параноика. Я - Иуда. Предатель своей семьи, своей веры. Я твердо принял и пошел по этому пути, но несмотря на это я до сих пор возвращаюсь сюда. И это душит меня. Мне печально осознавать, что я больше не вижу в этом месте своего дома. Тогда где же мой дом, если не здесь? Наверное, там где меня понимают и принимают таким, какой я есть. И это не здесь... Я закрыл лицо ладонями и стал сильно давить на глаза. Хотел быть сильным, не плакать, но разрыдался, как маленькая капризная девчонка. Мне было очень плохо и от этого противно. Как же я собрался идти против устоев этого дома, если одна мысль о том, что отец узнает заставляет мои руки трястись? Мой затуманенный алкоголем рассудок наткнулся на полку с иконами. Под них была постелена белая ткань с аккуратной вышивкой золотыми нитями и почему-то меня раздражал такой порядок. Раздражал настолько, что я очень быстро оказался возле этой полки. Сначала взял икону святой Матроны. Не знаю, что я высматривал в ней такого целую минуту. Несколько слезинок упали на лакированную расписную древесину. А потом я плюнул. Плюнул в икону и с большим размахом опрокинул её на пол. Мне было все равно будет она целой или расколется, как та. Святая Матрона оказалась сильнее Семистрельной Богоматери, но даже так я её не жалел. Топтал грязной обувью, пинал. За ней пошли остальные, я не оставил на полке ни одной иконы. Поубавив свой пыл, я сел у стенки возле входа в кухню. Лицо распухло от слез и я был совершенно без сил, не был даже уверен, что дойду до своей кровати. Моя голова полностью опустела, на замену депрессивным мыслям приходила головная боль. Я вспомнил о Валентине. Мне стало интересно доехал ли он? Все таки он же был не трезв за рулем. Мало ли что может случиться. - Успел по мне соскучиться? - Это первое, что я услышал после того, как набрал его. - Ты доехал до дома? - Мой голос звучал плохо. - А ты закончил плакать? - Так заметно? - Я слабо улыбнулся и откинул голову к стене. - Кажется, я выпил лишнего. - Алкоголь должен был расслабить тебя, а не напрячь ещё больше. - Не уверен, что мне сейчас можно расслабляться, - Наше молчание в трубку длилось вечность. Мне казалось, что я засну если мы будем молчать ещё минуту. - Ты тут? - Да. Хочешь я приеду? - Я... - Хочу ли? Кухня не годилась для принятия гостей, а собирать все это мне не хотелось. К тому же я, наверное, выгляжу ужасно. - Не нужно, - Я сделал огромное усилие над собой и встал. Разул ботинки, оставив их раскиданными прямо на кухне и поплелся наверх. - Лучше расскажи мне что-нибудь пока я не усну. Сейчас я только поднимусь в комнату. Уже по дороге я скидывал с себя какие-то вещи. На входе в свою комнату я врезался плечом в косяк, пнул его ногой и рассерженно послал к черту. Валентин всё это время подозрительно молчал, а потом я понял, что оставил телефон в кухне. Пришлось возвращаться. Он лежал на полу. Валентин уже что-то рассказывал, поэтому даже не понял, что я его забыл. Упав на кровать прямо в одежде, я держал телефон у уха и слушал. Смутно помню о чем он рассказывал, сон очень быстро накрыл меня с головой.