Самая горячая

Этот небольшой бронзовый ящик с кучей крышечек и непонятными символами — «Бонусный набор». Дали недавно в нагрузку на распродаже, надо подарить кому-нибудь из наших новеньких девчонок. Захожу в общежитие — вот они все, Катя, Таня, Наташа, Анжелла. — Привет! Кому? — Мне! Мне! А можно мне! — наперебой ответили девушки. Я вообще не знаю, что это за вещь, а они сразу поняли, что нужно каждой, но при этом — какой-то только одной. Штуковина, получается, стопроцентно женская! — Так… Я так не решу, кому из вас подарить придётся разыграть. — Вообще-то мы с тобой дольше всех знакомы! — возразила Анжелла. — Вообще-то мы виделись три года назад один раз и всё, а потом ты две недели как на наш поток перешла. — А мы с тобой больше всего времени пробыли вместе! — вкрутила свой аргумент Таня. — Это всё хорошо, девочки. Но я не хочу награждать вас за то что когда-то там было. Я хочу ласки прямо здесь и сейчас. Будем играть в «Самую горячую». — Это как? — Это просто. Я предложу вам какую-нибудь ласку и сделаю это с вами всеми по очереди. Можно отказаться, но отказавшаяся выбывает. Кто будет ласковее, тому и подарок. Вставайте, идите сюда. — Ах так? Ну валяй. Так. Давайте за ручки подержу. Катенька, Танюша, Наташа, Анжелла. Теперь обнимемся. Катенька, Танечка, Наташенька, Анжелла. Теперь давайте в щёчку поцелую. Катя, Танечка, Наташа. Анжеллочка… молодцы. Теперь в губки. Катя, Таня, Наташа. Не хочешь? Хорошо, Анжелла выбывает. Так, девочки. Нам теперь придётся перейти за рамки приличия. Не возражаете? Нет. Давайте вам коленки потрогаю. Катенька. Таня. Наташа. Теперь бёдра немного поглажу. Катя. Танечка. Наташенька. Теперь давайте грудки. Ага, у Кати лифчик. Танечка без лифчика. У Наташи лифчик. Ну давайте ещё за попки пообнимаю. Катя. Таня. Наташа. Какие же вы горячие! Жарко уже. Придётся мне вас раздеть! — Раздеть? Ты чего? — Так игра такая, всё, что можно сделать одетыми, мы попробовали, теперь надо раздеваться. (Хорошо, конечно, что девочки следовали моде, и разницу в костюмах можно было не считать: четыре почти одинаковых ситцевых платья, почти до колен, с кружевными оборками, в белый горошек, Таня в синем, Катя в чёрном, Наташа в зелёном). Таня без лифчика, так что давайте все трое разденетесь до трусиков. — А у меня нет трусов — вдруг сказала Таня. В общежитии вообще куча народу одевается как попало. — Ну тогда давайте все трое будете голенькими. Катя, Наташа, согласны? — Нет, проехали. — Хорошо, Таня, тогда получается, побеждаешь ты. — Здорово! Давай приз! — Снимай платье! — Не буду! — Снимай, это же твоя победа! — Но я же не отказалась! — Так надо не только не отказываться, но и делать, то, на что согласилась. А то зачем всё это? — Так! Давай приз! — Стоп! — вмешалась сидевшая в сторонке Анжелла, в малиновом платье, которое она даже не собиралась расстёгивать. А давай ты приз отдашь мне, а я ничего не расскажу! — Что ты не расскажешь? — Ничего про ту историю не расскажу! (Дурацкая история была, да. Абитуриентом ещё был, отошёл как-то от аллеи к дальнему дереву, подбегает девчонка и говорит: извините, я никогда ещё не видела, как парень писает, можно посмотреть? «Ты чего, девочка?» — говорю. — «Тебе вообще шестнадцать есть? Документы покажешь?» — Показала. — «Ну ладно, смотри. Тут, правда, всё немного по-другому. Вот здесь надо потереть немножко, сначала брызнет белое и густое. А ты симпатичная, Анжелла, Анжелла, Анжеллочка, АНЖЕЛЛА! Да, да! Вот, теперь ещё минутку подождать и пойдёт уже обыкновенная моча») — История как история. Что я такого с тобой сделал? — Как что? Ты же меня трахнул! — Это как? Я тебя не тронул тогда даже ни разу. — Ты получил удовольствие и мною воспользовался. — Тем, что ты рядом постояла? И давно ты это узнала? — Через год! — Эх, маленькая наивная девочка. Ой, а вы чего? — Вообще-то это мы тут самые горячие — заявила Катя, пока они с Натальей деловито, подобно спортсменкам на старте, снимали платья и оставались в нижнем белье - если считать, что Таня вышла из игры, им было можно. Впрочем, тела у них и были весьма мусклистыми и статными, а ещё — не без своих декоративных деталей: от левого бедра к животу Кати через её белые трусы росло волшебное дерево в красно-жёлтых тонах, над черным кружевным лифчиком Тани красовалась непонятная конструкция из зелёных, в тон платью, иголок. Мне почему-то стало интересно про каждую, кто первый проткнул — игла татуировщика её кожу или первый любимый мальчик её живот снизу? Не знаю до сих пор. — А ну давай выбирай приз между нами! Целуй сюда! И её! Теперь сюда! Теперь сюда! Трахни меня как Анжеллу! А меня как Олю! (Оля была тихая и кроткая соседка Кати и Наташи по общежитию. Они как-то разыграли её, прислав якобы рецепт мази для кожи, содержащий мужское семя; когда я зашёл к ней по её вызову, она протянула руку за сосудом с нужным ингредиентом и дико смутилась, услышав, что он пока во мне). Было уже страшновато — эти кобылицы легко могли бы свернуть мне шею, нагибая в очередной раз мои губы к своим коленкам. — А ну всё! Хватит! Смотрите! — послышался со стороны крик, из последних сил преодолевающий робость. Мы повернулись в сторону Тани, обнажённой, дрожащей, худой, бледной, вместо татуировок носившей лишь запущенный разросшийся кустик. Катя и Наташа растерянно раскрыли рты. — Хорошо, Танюш. Ты победила. Держи. Я вручил бонусный набор Тане и поцеловал её в щёку. Вечером мне позвонили и попросили Таню, проплакавшую полдня, утешить. Что ей сказать — нашлось с трудом. Разве что так:  — Прости пожалуйста, Таня. Мы заигрались. Да, с Анжеллой, если ты так хочешь это услышать, был сговор. Игра, конечно, весёлая, но да, в следующий раз надо применять более гуманный заочный вариант. Что это? Это когда девушки сами придумывают предложения, говорят на ушко, и самое горячее побеждает. Прости. Что, завидуют? Хочешь, я им всем достану ещё по такому же бонусному набору, чтобы не завидовали. Нет? И правильно. Свой иметь круто, да. Ты у меня самая лучшая!