they are us

Вэй Ин смотрит в спину уходящего Сун Ланя и понимает, что ему нужно немного успокоиться. Кинув мимолётный взгляд на Лань Чжаня, который стоит рядом, он только лишний раз убеждается, что тот чувствует то же самое. Поэтому он просто молча наблюдает, пока силуэт с двумя мечами, скрещенными на спине, не исчезает из виду. Младшие адепты ждут их за городом у могилы девушки, слишком юной, чтобы быть похороненной в сырой земле. Им также нужно как можно скорее сообщить о своих находках Лань Сичэню, однако тихая и в то же время всепоглощающая скорбь приковывает его к месту. Всегда понимая друг друга даже без единого слова, они с Лань Чжанем наконец одновременно вырываются из своего оцепенения. Вэй Ин заглядывает в глаза напротив и видит, что они полны боли, за которую, он знает, на нём лежит ответственность, но в данный момент он ничего не может с этим поделать. Поэтому он смело встречает её, признавая, едва заметно кивает, а затем отворачивается, чтобы привести мысли в порядок, пока Лань Чжань отходит, чтобы проверить окрестности и убедиться, что не случится чего-то непредвиденного, когда они уйдут. Когда они уже собираются отправляться, внезапно дух клинка сигнализирует, что здесь есть кое-что важное. И к тому времени, как они нашли обезглавленное тело Не Минцзюэ под гробом Сяо Синчэня, Вэй Ин официально и полностью эмоционально опустошен. Они задерживаются, обессиленные и едва стоящие на ногах, но доводят дело до конца, чтобы затем, не сговариваясь, выйти к дороге и вместе покинуть город. *** Лань Чжань ничего не хочет в этой жизни больше, чем остаться наедине с Вэй Ином, но у них есть обязанности, которые они не вправе игнорировать, а именно: убедиться, что с младшими адептами всё хорошо после того, как они подвергли свои жизни опасности и к тому же стали свидетелями того, что можно описать только как трагедию. Поэтому он соглашается хотя бы чисто символически за компанию прогуляться по ночному рынку, слушая несдержанные восклицания юношей по поводу той или иной безделушки. Они выглядят достаточно радостными, и это осознание заставляет тугой узел у него внутри немного ослабеть. Они еще молоды и, к счастью, не имеют относительно много опыта в таких вещах, как горечь или тоска. Скоро они полностью оправятся. Сам же Лань Чжань до сих пор не может избавиться от прекрасно знакомой боли старых не затянувшихся ран. Эта боль давно поселилась в нём, и ему не составило труда распознать такие же привычные эмоции в глазах Сун Ланя, поэтому он рад, что сейчас никто, кроме Вэй Ина, кажется, не обращает на него особого внимания. И как он прожил почти два десятка лет без этого взгляда? Без этой знакомой утешительной заботы? Ему приходится остановиться и сделать глубокий вдох, и едва заметная улыбка появляется на его губах, когда он достаточно успокаивается, чтобы снова поднять глаза. Он замечает фонарь с нарисованным на нём кроликом, и его мысли тут же погружаются в воспоминания о фонаре, который нарисовал для него Вэй Ин. Это было до того, как он осознал и смело мог признать, что чувство в его груди, возникающее каждый раз, как Вэй Ин смотрел на него, было любовью. Эти мысли вызывают боль. Она не нова, нет, но теперь гораздо слабее, нежели в течение тех шестнадцати лет, и причина этому стоит прямо перед ним, ярко улыбаясь во все тридцать два. Теперь Вэй Ин здесь, снова дарит ему улыбки и освещает всё вокруг, словно солнце. Так же как и сейчас, он сияет, когда Лань Чжань соглашается купить фонарь. Он внезапно осознаёт, что не может больше находиться в толпе, не может больше терпеть, чтобы кто-то еще смотрел на Вэй Ина и видел это. Видел их. Но у них всё ещё есть обязанности, которые нужно выполнять. Поэтому он делает всё возможное, чтобы не показать своего разочарования ни из-за присутствия Сичэня на постоялом дворе, ни из-за его отказа признавать, что стало истинной причиной смерти Не Минцзюэ, в которой они трое почти наверняка уверены. (Он терпит в этом неудачу, хотя, конечно, ничем себя не выдаёт). Его раздражение достигает пика, когда он слышит, как внутри гостиницы спорят младшие адепты. И когда до его слуха доходит тема их обсуждения — очередная сплетня о человеке, который дорог ему больше всего на свете, — он больше не может этого выносить. Он игнорирует безмолвную просьбу Вэй Ина не вмешиваться и снова спустить всё на тормозах, — и направляется внутрь, внезапно устав от всех интриг, сплетен, лжи, гнева, ненависти. Он хочет, чтобы всё это прекратилось. В кои-то веки он радуется своей грозной репутации. Как только он входит в главный зал, где расположена столовая, все юноши тут же замолкают, по-видимому, подражая А-Юаню, который лучше всех знает его отношение к слухам о Вэй Ине. Лань Чжань окидывает их всех холодным взглядом, который заставляет их поспешно вернуться к своим местам за столом. Он держится непринуждённо, даже когда собирается нарушить правила прямо перед ними. Ради Вэй Ина, конечно. Он заказывает выпивку, а затем, наконец-то, чёрт возьми, он может остаться наедине с Вэй Ином, который точно проскользнул наверх раньше него, пока младшие адепты были отвлечены. Он чувствует на себе шокированный взгляд А-Юаня, когда поднимается по лестнице, вот так в открытую неся спиртное. Но он объяснится перед ним позже. А сейчас ему нужно проверить, как там Вэй Ин, и всё-таки как-то унять эту боль в груди, которая неуклонно росла с тех пор, как они выяснили часть правды, которая скрывалась в городе И. — Вэй Ин, — зовёт Лань Чжань, находя того сидящим в комнате и смотрящим в открытое окно. Он ставит бутыль с вином на стол и ничего не говорит в ответ на удивленное восклицание Вэй Ина, лишь наливает первую чарку, протягивая ему. Затем наливает снова, когда тот осушает её. Лань Чжань чувствует, что не в силах оторвать от него глаз. Вопреки всему, Вэй Ин здесь. И он жив. Словно чудо, животрепещущее и бесподобное, но реальное, и Лань Чжань ни на минуту не воспримет это как должное. — Вэй Ин, — снова говорит он, когда тот тянется к алкоголю, но что-то в тоне Лань Чжаня, кажется, заставляет его остановиться. — Лань Чжань? Что случилось? — спрашивает он, так и не донеся бутыль ко рту, и в его глазах такое очевидное беспокойство, что Лань Чжань не может ничего, кроме как позволить этому поглотить его полностью. *** Вэй Ин удивленно моргает, когда Лань Чжань внезапно.. оседает прямо на пол перед ним, а его руки оказываются повсюду, словно он окутан ими. Он быстро ставит сосуд с вином на пол в судорожной попытке удержать Лань Чжаня, который теперь решительно пытается зарыться лицом в изгиб его шеи, прямо в роскошные (и мягкие) локоны волос, гори оно всё синим пламенем. — Ого. Ладно, Лань Чжань, я тебя держу, — тихо говорит он, помогая тому устроиться рядом. Но всё заканчивается тем, что Лань Чжань оказывается у него на коленях, руками слишком плотно обхватывая чужую талию, а лицом он всё так же утыкается в его шею. Волосы Вэй Ин перекидывает через другое плечо, чтобы они не запутались в острых концах железного полумесяца Лань Чжаня, что украшает его чёрные локоны. — Т-ш-ш. Что случилось, Лань Чжань? Что не так? — бормочет он, чувствуя, как мужчина дрожит в его объятиях. — Они — это мы, — слова, которые Лань Чжань наконец невнятно выдыхает в его кожу, и Вэй Ин в замешательстве хмурится, немного поворачивая голову и смотря на него, как будто такой открывшийся беззащитный вид щеки и уха Лань Чжаня поможет ему расшифровать этот ответ. — Кто? — Сун Цзычэнь. Сяо Синчэнь. Мы. Вэй Ин хмурится только ещё сильнее, потому что.. что? Но, похоже, это всё, что Лань Чжань хочет сказать по этому поводу, поэтому он просто молча прижимает его ближе к себе и пытается понять его логику, прикладывая максимум усилий, чтобы посмотреть на вещи так, как Лань Чжань, увидеть это через призму его опыта. В то же время он медленно вырисовывает круги по чужой спине, двигаясь беспорядочно то вверх, то вниз, чувствуя дрожь Лань Чжаня, а затем ошеломлённо понимает, что тот беззвучно плачет и его слёзы сразу же впитываются в воротник одежды Вэй Ина. — Т-ш-ш, Лань Чжань. Всё в порядке. Я сейчас здесь. Он не знает, нужные ли слова он говорит и правильно ли их подбирает, но руки Лань Чжаня на его спине вдруг сжимаются в кулаки, собирая складками его ханьфу. Глаза Вэй Ина расширяются, когда он чувствует, как губы Лань Чжаня внезапно сильно и настойчиво прижимаются к его шее, прямо над пульсом, где бьётся жилка. Это похоже на прорыв плотины, потому что Лань Чжань прижимается крепче и дарит больше поцелуев его коже, руки и губы становятся более требовательными и даже слегка грубоватыми, а каждое движение наполнено едва сдерживаемым отчаянием. — Вэй Ин. Вэй Ин закрывает глаза и плотно сжимает губы, услышав в срывающемся голосе Лань Чжаня столько невыносимых страданий. Эти два слова полны такой боли и тоски, что у него разрывается сердце. Он отпускает ханьфу Лань Чжаня — приходится использовать всё своё самообладание, чтобы не обратить внимания на почти всхлип, который это действие вызывает, — и протягивает руку, чтобы начать нежно распускать чужие волосы. Сначала он осторожно вынимает серебряный гуань и кладет его на стол перед собой, прежде чем протянуть руку снова и начать развязывать ленту, удерживающую тщательно скрученные локоны вместе. Лань Чжань остаётся совершенно неподвижным в его объятиях, за исключением губ, что всё ещё обжигают горячими поцелуями его шею, которая, он уверен, уже покрыта маленькими отметинами. Наконец, через несколько минут он справляется со своей задачей. Вэй Ин скользит руками по длинным волосам Лань Чжаня, находя концы его налобной ленты и проделывая короткие манипуляции с узлом. Он мягко, но всё же достаточно долго уговаривает его оторваться от своей шеи, чтобы он смог протянуть руку и подцепить пальцем металлическую вставку спереди ленты, снимая её и кладя на стол рядом с заколкой. Он видит, как в тёмных глазах Лань Чжаня зарождается понимание, когда кроткая сдерживающая магия, вплетённая в налобную ленту, исчезает. Вэй Ин протягивает руки и нежно заключает в плен своих ладоней щёки Лань Чжаня, встречаясь с ним взглядом и чувствуя, как его сердце пропускает несколько ударов, как это всегда бывает, когда Лань Чжань выглядит таким удовлетворённым. — А сейчас. Скажи мне, что случилось. — Я потерял тебя, — немедленно отвечает Лань Чжань. — Я думал, что потерял тебя навсегда, и это была полностью моя вина. Я потерял тебя. Я нёс ответственность за тебя, и я потерял тебя. — О, мой милый Лань Чжань, — вздыхает Вэй Ин, и его сердце сжимается, когда Лань Чжань наклоняется, чтобы неистово поцеловать его. Конечно, они целовались не в первый раз, далеко не в первый даже с тех пор, как он вернулся. Но они были так заняты исследованием духа клинка с того самого момента, как он очнулся в цзинши, — и старались сохранить его возвращение в секрете, насколько это возможно, — что, кажется, у них едва хватало времени, чтобы сосредоточиться друг на друге. Но для Вэй Ина всё не так уж и плохо. Он не помнит последние шестнадцать лет, будто он просто проснулся и снова взялся за дело, это кажется.. нормальным. Однако когда Лань Чжань продолжает целовать его, целовать и целовать, снова и снова, его внезапно поражает догадка, как долго на самом деле тянутся эти шестнадцать лет для Лань Чжаня и как он без капли сомнения решил провести остаток своей жизни, скорбя по нему вот так. Неожиданно до него доходит, почему история Сун Ланя и Сяо Синчэня так подействовала на него и изрядно подкосила, отчего он сам усиливает хватку, крепко сжимая волосы Лань Чжаня в пальцах, а губы становятся более жадными и настойчивыми. Вэй Ин не совсем уверен, как долго они так целуются, но к тому времени, как им удается оторваться друг от друга, они оба раскрасневшиеся, губы выглядят искусанными, а дыхание сбилось так, будто они только что пробежали марафон до горы Дафань без единой остановки. — Лань Чжань, Лань Чжань, — слабым голосом бормочет Вэй Ин, его руки скользят по темному шелку волос и слегка оттягивают их, просто потому, что он знает, что может это себе позволить. — Я прямо здесь. Мы не они, а они не мы. — Может быть, — следует ответ. Лань Чжань смыкает зубы на его коже, и Вэй Ин выдыхает, когда его резко толкают на спину, твердой рукой придавливая грудь. На мгновение он моргает, цепляя взглядом потолок, прежде чем его глаза закрываются в удовольствии, когда губы Лань Чжаня снова блуждают по его шее, а рука скользит вниз, чтобы ослабить пояс ханьфу. — Т-ш-ш, иди сюда, — уговаривает Вэй Ин, крепче прижимая нависающего над ним Лань Чжаня к груди и целуя в висок. Он закрывает глаза и начинает медленными, почти осторожными касаниями исследовать его спину. — Если ты будешь думать о том, что могло бы случиться, ты просто сойдешь с ума, — продолжает он, чувствуя, что Лань Чжань всё-таки немного расслабился, хотя его плечи до сих пор напряжены, а тело время от времени пробивает дрожь. — Мы оба здесь. На очень неудобном полу, смею заметить. За колкость он получает предупреждающий укус в место прямо под ухом, но это совсем не кажется наказанием. Даже наоборот. — Кровать, — низким голосом говорит Лань Чжань, и от этих интонаций Вэй Ин предвкушающе вздрагивает. Ещё какое-то время они не двигаются, тяжело дыша, прежде чем Лань Чжань с явной неохотой встаёт. Вэй Ин радостно протягивает ему свою ладонь, позволяя помочь себе подняться, а затем проскальзывает проворными руками под мягкие складки чужой верхней одежды. Их взгляды встречаются, и зрачки Лань Чжаня искрят заинтересованностью, когда он ловит едва заметную улыбку напротив. Вэй Ин не предпринимает попыток зайти дальше, пока не получает одобрение в виде поспешного кивка, и тогда уже может с чистой совестью заняться важным делом — раздеванием Лань Чжаня. Вопреки обыкновению он решает не торопиться: это ново и до абсурдного интимно. Глаза Лань Чжаня следуют за каждым его движением, как он неторопливо снимает слои одежд, поясов и украшений, которые опутывают Ханьгуан-цзюня и составляют его величественный образ. Он продолжает до тех пор, пока перед ним не оказывается Лань Чжань в одних штанах, и на самом деле нельзя не заметить, как он прекрасен. Взгляд Вэй Ина тут же опускается на обнажённую грудь, и он видит, как Лань Чжань делает глубокий неровный вдох, но никак не пытается прикрыть шрам от клейма прямо на том месте, где заполошно бьётся сердце. Несмотря на жгучее любопытство, Вэй Ин не спрашивает. Вместо этого он просто протягивает руку, чтобы накрыть ей рубец, большим пальцем медленно обводя круги по безупречной коже прямо рядом со шрамом. Вэй Ин не знает, что именно побуждает Лань Чжаня протянуть руку и начать возвращать услугу — нетерпение или же дискомфорт. Но что бы это ни было, он не собирается жаловаться. Заворожённо застыв, пока с него снимают ханьфу, он не сводит глаз с лица напротив, сейчас более эмоционального, чем обычно, кажущимся уязвимым без налобной ленты, но всё ещё мужественным. Он носит меньше слоёв, чем Лань Чжань, но тот всё равно не торопится, складывая каждый снятый предмет одежды и откладывая его в сторону, где его можно будет легко найти утром. — Кровать, — напоминает Вэй Ин, когда тоже оказывается в одних штанах. Всё его тело жаждет ощутить на себе прикосновения Лань Чжаня. Он откидывает одеяло, пока Лань Чжань ходит по комнате, наводя порядок. К тому времени, как Вэй Ин ложится на край кровати, который дальний от двери, Лань Чжань уже возвращается и забирается рядом, и Вэй Ин вслепую тянет руки, чтобы найти его в темноте. — Вэй Ин, — голос звучит тихо, полный робкой надежды на что-то. Всё-таки нашарив чужую талию, Вэй Ин притягивает его ближе без каких-либо обиняков, уверенно и по-хозяйски устроив руки на спине Лань Чжаня, периодически переходя на бёдра и мягко оглаживая их. Лань Чжань устраивается так, чтобы они могли прижаться друг к другу обнажёнными участками кожи. — Мы должны делать это каждую ночь, — произносит Вэй Ин, когда тепло чужого тела постепенно согревает его. Он не может не улыбнуться на восторженное (для Лань Чжаня) мычание в ответ. — Хочешь поговорить о том, что произошло сегодня? — едва ли его голос звучит громче, чем шёпот, но под покровом ночи, когда они одни в их комнате, а на Лань Чжане нет его налобной ленты, словно удерживающей его в узде, возможно, ему удастся наконец выяснить причину этой внезапной перемены поведения. — Мгм. *** Долгое время после своего согласия Лань Чжань хранит молчание, и он безмерно благодарен Вэй Ину, что тот не давит на него. Лишь выводит линии на его спине, и не составляет труда догадаться, что он обводит шрамы, оставшиеся от того самого наказания. Пальцы скользят по онемевшей рубцовой ткани, и Вэй Ин терпеливо ждёт, пока Лань Чжань соберётся с мыслями. Наконец, когда он чувствует, что готов, то наклоняется, чтобы прижаться лбом к Вэй Ину, и нежные ласки прекращаются. — Когда ты.. умер... — одно это слово — пытка, и, произнеся его, он получает нежный поцелуй в кончик носа в качестве награды, — я кричал так громко, что Сичэнь мог услышать это прямо посреди битвы. Лань Чжань закрывает глаза, потому что Вэй Ин резко выдыхает воздух со свистом, и это свидетельствует о том, что он даже не предполагал, что такое вообще возможно. В какой-то момент Лань Чжань осознаёт, как же он на самом деле сильно любит такие вот их тихие разговоры и как много смысла в каждом взгляде и каждом слове между ними. — Сичэнь.. ринулся, чтобы найти меня и остановить. Чтобы я не последовал за тобой. Я хотел. Я бы так и сделал. — Лань Чжань, нет, — выдыхает Вэй Ин на грани шёпота, но отрицать это бесполезно. — Без Вэй Ина я не чувствую себя целым, — отвечает он твёрдо, потому что для него это не что иное, как факт. Они снова замолкают, и Лань Чжань улавливает своим тонким слухом тихие всхлипы — значит, Вэй Ин плачет. Он наклоняется, чтобы медленно поцеловать его, с каждой секундой увеличивая напор и отдаваясь этим чувствам сильнее, пока Вэй Ин не оказывается на спине, распластавшись под ним, и Лань Чжань прижимается к нему теснее, вжимая в кровать, чтобы целовать ещё, окончательно сбивая дыхание. — Я продолжил искать тебя, — говорит он снова, когда они отрываются друг от друга, но не сдвигается с места, продолжая нависать сверху. Ощущение Вэй Ина под своим телом слишком соблазнительно, поэтому он добровольно сдаётся на его милость. — Везде. Я послал людей. Я искал сам. Тебя не было.. нигде. Я играл Расспрос, а в ответ ничего. Он тихо вздыхает, когда руки Вэй Ина скользят по его спине, зарываясь в волосы, и Лань Чжань автоматически расслабляется. Он снова делает паузу, чтобы взять передышку и затем продолжить с новыми силами, потому что вся та боль и боязнь одиночества, накопленные годами, всё ещё ноют и саднят так же беспощадно. Словно незаживающая рана, которую заново начинают ворошить. — Если бы тогда кто-то сказал мне, что я могу найти частичку твоей души и сохранить её, чтобы всегда носить с собой, я бы сделал что угодно, даже не задумываясь, чтобы заполучить её. Я бы путешествовал с тобой и никогда не оглядывался назад, — в конце концов говорит он, пытаясь объяснить, почему картина Сун Цзычэня, с особым трепетом прижимающего к себе мешочек для захвата душ, настолько сильно отпечаталась в его сердце. — Ох, Лань Чжань, — Вэй Ин под ним задушенно выдыхает, и Лань Чжань утыкается лицом в его шею, даря несколько нежных поцелуев. — Мне так жаль, что меня так долго не было. Я это совсем не контролировал, но, если бы мог, вернулся бы сразу, как покинул тебя. Мне не следовало тебя вот так оставлять. Прости. В ответ Лань Чжань может лишь невнятно пробормотать своё «мгм», чувствуя себя измученным из-за того, как много он сказал. Увы, умение говорить нельзя отнести к его сильным сторонам или к вещам, которые он практикует так часто, как, например, фехтование или медитация, поэтому это немного утомительно, особенно после такого насыщенного эмоциями дня. К счастью, руки Вэй Ина в его волосах настоящие и сам он на самом деле реальный, лежит под ним, и Лань Чжань может наконец расслабиться, зная, что его любимый в безопасности. Он делает глубокий вдох, прежде чем скользнуть ладонями под поясницу Вэй Ина и обвить руки вокруг его талии, поворачиваясь набок и потянув его за собой. Они переплетаются конечностями, и Лань Чжань обнимает его так крепко, что, кажется, никто больше никогда не сможет их разлучить. Некоторое время они лежат в полной тишине, лишь иногда улавливая едва слышное дыхание и шорохи простыней, когда кто-то из них пытается устроиться поудобнее. Но ни один не делает ни малейшей попытки, чтобы отстраниться. — Уже поздно, — бормочет Вэй Ин, когда веки Лань Чжаня начинают тяжелеть, и он понимает, что стрелки часов уже давно перевалили за девять. Он машинально обнимает Вэй Ина крепче, и тот тут же начинает успокаивать его, мягко проводя пальцами по волосам и прижавшись губами к виску в поцелуе. — Т-ш-ш, всё хорошо. Я никуда не уйду, просто хочу, чтобы ты немного отдохнул. Я останусь здесь, Лань Чжань. Никто больше не сможет отнять меня у тебя. Я здесь. Звучит как довольно-таки простое обещание, но после шестнадцати лет ожидания это именно то, что ему нужно было услышать. Лань Чжань закрывает глаза и впервые за почти два десятилетия позволяет себе по-настоящему поверить, что может быть счастлив, что Вэй Ин вернулся и теперь рядом. Несмотря ни на что, Вселенная даёт им второй шанс. На этот раз они могут сделать всё правильно, и Лань Чжань ни за что не допустит тех же ошибок. Он засыпает, уткнувшись лицом в плечо Вэй Ина, их ноги и руки переплетены, а в его душе расцветает надежда, что отныне они смогут засыпать так каждую ночь. *** Утром Лань Чжань почти уверен, что проснётся один, однако вместо этого он обнаруживает Вэй Ина в своих объятиях. По-видимому, он позаботился не только о том, чтобы тот остался, но и оказался к нему как можно ближе. Сейчас слишком жарко, чтобы спать в такой позе, но Лань Чжань может со всей уверенностью сказать, что вряд ли бы поменял хоть малейшую деталь. Ночью он снова перевернулся на спину, потому что эта привычка уже въелась ему подкорку, но вместо того, чтобы отпустить Вэй Ина, он потянул его за собой, и тот теперь крепко спит на его голой груди, прижавшись щекой к ключице и слегка приоткрыв губы. Его рука покоится на талии Лань Чжаня, а их ноги сцеплены в колене и лодыжке. Лань Чжань не может вспомнить, когда в последний раз он просыпался, чувствуя себя настолько уютно и комфортно. Уже пять утра, поэтому можно услышать, как младшие Лани начинают просыпаться и копошиться в своих комнатах. Однако он всё равно не может себя заставить подняться, ведь Вэй Ин выглядит сейчас таким умиротворённым, к тому же он ненавидит, когда его будят так рано. После прошлой ночи Лань Чжань готов дать ему всё, что бы тот ни попросил, поэтому лежать вот так и обнимать его — меньшее, что он может сделать, даже если это означает, что его утренняя рутина будет прервана. Он снова закрывает глаза, чтобы понять, сможет ли он хотя бы медитировать в таком положении, даже если Вэй Ин основательно поглотил все его мысли собой. И когда ему более-менее удалось очистить свой разум, чтобы расслабиться, он слышит, как младшие адепты выходят в коридор. Он собирается просто игнорировать их, но до его слуха всё равно долетают их вопросы о том, где же Ханьгуан-цзюнь. Это вполне ожидаемо, ведь когда он присматривает за ними во время ночной охоты, то он обычно всегда ждёт их в коридоре, чтобы вместе спуститься к завтраку. На самом деле нет никакой веской причины в их уверенности, что сегодня будет так же, ведь фактически в этот раз они отправились на охоту без него. Открыв глаза, он смотрит в потолок и, нахмурившись, слушает их обсуждения по поводу того, что им делать, пытаясь силой мысли заставить их просто спуститься вниз и самим заказать завтрак без попыток разбудить его. Он лениво проводит рукой по волосам Вэй Ина, веером рассыпавшимся по его плечу и груди, и тихо вздыхает, услышав, что Цзинъи вызвался проверить его. Если бы он не знал родителей юноши лично, то задался бы вопросом, может ли кто-то настолько бестактный и наглый на самом деле быть Ланем. Он бросает взгляд на Вэй Ина, но тот всё ещё крепко спит. И хотя эти мысли заставляют кончики его ушей слегка покраснеть, он понимает, что это именно та ситуация, которой Вэй Ин хотел бы воспользоваться для того, чтобы подшутить над младшими... Что ж, Лань Чжань буквально только что пообещал себе, что даст ему всё, чего бы тот ни захотел. Поэтому он остается неподвижным, когда слышит, как остальные адепты спускаются вниз, а половицы за его дверью слегка скрипят, потому что Цзинъи на мгновение переминается с ноги на ногу, прежде чем осторожно постучать в дверь. Лань Чжань не отвечает, но мальчишка всё равно открывает её. Лань Чжань почти жалеет о своём решении, когда на него внезапно накатывает смущение, по мере того, как Цзинъи приближается осторожными шагами, но.. если так подумать, у него нет ни единой причины, чтобы стесняться. Несмотря на то, что никому ещё неизвестно, что в этом теле находится именно Вэй Ин, Лань Чжань всё же сейчас вместе со своим соулмейтом, со своим партнёром по самосовершенствованию. В этом нет ничего постыдного, это то, чего он ждал так долго, еще до того, как потерял Вэй Ина. Он изучает безмятежные черты лица Вэй Ина и все еще перебирает его волосы, закрывая ими его искусанную шею, когда Цзинъи появляется в поле его зрения и останавливается с писком: «Ханьгуан-цзюнь!». Лань Чжань поднимает глаза и выгибает вопросительно бровь, оставаясь при этом совершенно невозмутимым. — Цзинъи, — отвечает он спокойно, как будто это не он сейчас лежит без рубашки в постели с другим мужчиной. — Что ты хотел? — А.. эм... Ничего! Мы просто.. Вас не было... Сычжуй заволновался, когда вы не проснулись вовремя, — заикаясь, всё-таки произносит Цзинъи, и бровь Лань Чжаня поднимается чуть выше от того, как Цзинъи бессовестно перекидывает вину на его сына. — Я проснулся. Что-то ещё? — Лань Чжа-а-ань, — тянет Вэй Ин, неуклюже шлепая его по обнажённой груди, и глаза Цзинъи расширяются ещё больше, если это вообще возможно. — Тише, я сплю. — У нас посетитель, — тихо сообщает он Вэй Ину, наклоняя голову так, что его губы почти касаются чужого лба. Несмотря на едва слышную речь, сам смысл слов заставляет глаза Вэй Ина распахнуться, и он приподнимает голову с тела Лань Чжаня, чтобы оглядеться и быстро оценить ситуацию. Как и ожидалось, как только Вэй Ин осознаёт, что происходит, в его тёмных зрачках появляется тот озорной блеск, который так любит Лань Чжань. Так что вся эта неловкость стоила этого, чтобы позволить Вэй Ину сейчас немного повеселиться после того, что он заставил его пережить прошлой ночью. — Лань Цзинъи, — приветствует Вэй Ин тоном, который обещает гораздо больше смущения, прежде чем он отпустит его, и щёки Цзинъи немедленно становятся ярко-красными, а его глаза опускаются к собственным ногам. — Старший Мо! — неловко отвечает он, и Вэй Ин издаёт смешок. — Что случилось? Что-то срочное? — Н-нет. — О? Тогда что ты делаешь в комнате Ханьгуан-цзюня так рано? — Ханьгуан-цзюнь обычно всегда встречает нас за завтраком в 5:30 утра, и мы начали волноваться, когда он не спустился к нам. — Ну, похоже, что это моя вина. Я поздно встаю и сплю очень крепко. — Когда Вэй Ин смотрит на него сверху вниз, Лань Чжань встречается с ним взглядом и дарит ему лёгкий намёк на улыбку, а выражение его лица смягчается. — Сколько вас таких любопытных, ждущих отчёта о том, что здесь происходит? — спрашивает Вэй Ин, снова возвращая внимание на Цзинъи, перед этим быстро подмигнув Лань Чжаню. Цзинъи резко вскидывает голову, услышав вопрос, и выглядит довольно испуганным. — Никто! Никакого отчёта! О чём вы? Я просто скажу им, что Ханьгуан-цзюнь.. эм.. — Буду завтракать в своей комнате, — мягко подсказывает Лань Чжань, положив руку на бедро Вэй Ина под простыней, чтобы дать ему понять, что они достаточно подразнили Цзинъи для одного утра. — Да! Позавтракаете в своей комнате. Я.. э-э.. дам знать хозяину гостиницы? Лань Чжань кивает и наблюдает, как Цзинъи как можно более формально кланяется в извинении, но на самом деле даже не склоняется достаточно низко, а затем убегает. По крайней мере, у Вэй Ина есть совесть, чтобы подождать, пока тот практически не сбежит вниз по лестнице, прежде чем разразиться громким смехом, который заставляет Лань Чжаня расплыться в нежной улыбке. — Лань Чжань! Это стоило того, чтобы проснуться пораньше, — наконец говорит Вэй Ин, немного успокоившись, и Лань Чжань не может удержаться от того, чтобы протянуть руку и пройтись пальцами по волосам, убирая несколько непослушных прядей со лба. Вэй Ин тянется за прикосновением, закрыв глаза и приподняв уголки губ в ласковой улыбке. — Так и думал, что ты оценишь эту возможность, — отвечает он и удостаивается короткого, но сладкого поцелуя. — Знаешь, ты такой же бесстыдник, как и я. Не думай, что я не вижу тебя насквозь. — Хм. Это совсем другое. — О? С чего вдруг? — Ты дразнишь. Я.. даю инструкции. — А-а, так вот как теперь учат в Облачных Глубинах? — поддразнивает Вэй Ин с широкой улыбкой. — Я мог бы снова приехать к вам на обучение, если уроки такие веселые. Ты учишь детей, Лань Чжань? — Мгм. Иногда. — Тогда я определённо должен это увидеть. — Всё, что захочешь. Это, кажется, вводит Вэй Ина в некий ступор, и Лань Чжань замирает в ожидании ответа. Наверняка это будет что-то неожиданное, что первое пришло Вэй Ину на ум. — «Всё, что захочу», хах? Хочешь знать, чего я желаю прямо сейчас? — Мгм. — Этого. Каждый день. Может быть, не так рано, но... Мне это нравится. Просыпаться вместе с тобой. Лань Чжань чувствует, как от этого признания на душе становится тепло, и он делает глубокий вдох, испытывая облегчение от того, что танцы с бубном вокруг друг друга, которые в итоге никогда не приводили их к одному знаменателю, наконец закончились. Лань Чжань, конечно, лично для себя уже давно всё осознал, но приятно знать, что Вэй Ин готов ответить взаимностью. — Уже сделано. — Неужели? Так просто? — Конечно. — Хах, не ожидал такого. Лань Чжань приподнимает бровь, и Вэй Ин сразу же идёт на попятную, запинаясь в словах и кокетливо стреляя глазами, расплываясь в своей очаровательной улыбке, благодаря которой всегда получает то, что хочет. — Это не так уж плохо, клянусь! Я просто привык, что мне нужно подразнить тебя или поприставать к тебе, прежде чем я добьюсь своего. — Я тоже этого хочу. Нет необходимости убеждать, — он не может не улыбнуться, потому что его ответ, кажется, заставляет Вэй Ина внезапно замолчать, его глаза округляются в удивлении, а щёки приобретают прекрасный оттенок розового. — Пойдём со мной на Совет Орденов в Башне Кои в следующем месяце, — продолжает он, когда Вэй Ин старается не покраснеть ещё сильнее. — Я хочу, чтобы ты был там. Со мной. Рука Лань Чжаня мягко перемещается с волос Вэй Ина на его обнаженную спину, когда тот садится и потягивается, закинув руки за голову и бросая на него взгляд через плечо, из-за которого Лань Чжань начинает ухмыляться. — По делам или для удовольствия? — спрашивает Вэй Ин, невинно хлопая ресницами, и Лань Чжань любит его так сильно, что это причиняет боль. — Да, — просто отвечает он и с огромным наслаждением наблюдает, как Вэй Ин снова краснеет и улыбается своей фирменной улыбкой, а его глаза начинают сиять. Он медленно проводит кончиками пальцев по теплой ото сна коже Вэй Ина и молча даёт себе обещание, что он сделает всё, что в его силах, чтобы помочь Сун Цзычэню и дать ему второй шанс. Возвращение Вэй Ина — это всё, чего он хотел, а ещё он получил то, о чём даже никогда не смел мечтать. Теперь, когда Вэй Ин рядом с ним, на его стороне, он всё сделает правильно.