«Когда жизнь нагибает тебя раком, приходится смерено раздвигать булки и получать удовольствие! Иначе жить не получится. Когда ты чем-то отличаешься от других, значит твоя жизнь решена. Одно отличие — и вся моя жизнь покатилась по наклонной. И только он один мог кардинально поменять мою судьбу». — Кэсс Уилтшир.
Новое утро Кэсс на удивление началось спокойно: не было кошмарных и громких издевательских возгласов, никто не наносил сильные удары по лицу и всему телу, после которых оставались большие синие гематомы. В свои пятнадцать лет девочка успела вдоволь прочувствовать всю жестокость этого тёмного мира. И как бы она не старалась вести себя по законам своего детского дома №5, над ней всё равно всегда издевались окружающие, а начальство ничего не предпринимало, словно происходящее в порядке вещей. Юная Кэсс каждый день просыпалась с надеждой, что эти издевательства исчезнут, как страшный сон рано утром. Но чуда не было. Изо дня в день она получала новые избиения, шрамы и кровоподтёки. Изо дня в день она проливала много слёз, а глаза не возвращались в нормальное состояние из-за постоянной солёной воды и были опухшими и красными. Посмотрев в зеркало, девушка устало вздохнула, неволей проливая новую порцию слёз. Ранее красивое личико было разукрашено: под глазами виднелись мешки от недосыпа, розовые и аккуратные губы были треснутыми, а под левым углом виднелась свежая рана с лопнувшей от сильного удара кожей. Даже когда-то яркие голубые глаза стали тусклее, как солнце в дождливую погоду. Ранее пышные нежные волосы блондинки стали редкими из-за постоянных тасканий за них по полу. Перед школой Кэсс приходилось наносить много косметики, чтоб у окружающих не было вопросов. Ей не хотелось злить детдомовских детей, если она всё расскажет начальству школы. Ведь тогда ей будет плохо. Очень плохо. Перед самой учёбой её старались не трогать, чтоб раньше времени не испортить прекрасный вид. Лишь после последнего звонка начинался Ад. — Что, маленькая дрянь, навела марафет на своё уродливое лицо? — этот голос пугал Кэсс до дрожи в коленях. Его обладатель больно схватил девушку за шею, прижимая к стене. — Запомни, хоть всю косметику вылей на свою морду, красивее она никогда не станет. Парень откинул Кэсс в сторону, начиная приводить себя в порядок. Ванна была одна, поэтому приходилось ей пользоваться всей группе. И это одна из причин, почему ей приходилось вставать раньше всех. После нужно было ещё успеть позавтракать, иначе можно остаться голодным до самого ужина. На этот раз везение на её стороне, и в столовой пока никого не было. Кэсс не желала тут оставаться, ведь если проснулся Дрейк, то значит остальные тоже. И они скоро прибудут сюда. А когда они все вместе, то, кроме гематом Кэсс получает ещё кучу словесной грязи и унижения. Быстро сложив в свой маленький рюкзак вполне себе сытный завтрак, девушка поспешила на выход. — Это ничтожество снова помешало нашему пробуждению! Когда же она уже сгинет? Без таких в мире будет спокойнее! — две сестрёнки-близняшки подходили к столовой, вновь обсуждая девушку, которая успела спрятаться, пока они не пройдут мимо. «Ничтожество... Уродина... Маленькая дрянь...». Как только её не обзывали; Кэсс уже свыклась со своими кличками, которыми так любили закидывать. И было бы легче, если бы они добавляли что-то новое, но нет... Постоянно одно и тоже. Дождавшись, пока все уйдут на завтрак, Кэсс зашла в общую женскую спальню и начала собирать вещи в школу. К счастью, одежда осталась на месте и её даже не порвали и не испачкали. — И на этом спасибо... — тихо проговорила себе под нос Кэсс. В этом помещение ей приходилось чаще молчать, поэтому со стороны могло показаться, что девочка немая. Собрав рюкзак, она начала одеваться. Внезапно в спине отдало сильной болью; Кэсс тихо застонала и присела на край кровати. Вчерашний удар Дрейка прошелся ей прямо по позвоночнику, едва не ломая позвонки. Когда её избивают, то группа силы не рассчитывает; они избивают Кэсс до посинения, или же пока девчушка не отключится. Пару минут ушло на то, чтоб боль отошла на задний план. Нужно торопиться; скоро придет шайка голодных волков, которые так и намереваются вонзить свои острые клыки в нежную кожу девушки. Кое-как одевшись, Кэсс в последний раз расчесала волосы, а после выглянула в окно. На улице моросил дождик, а серые тучи закрывали тёплое солнышко. На улице так же было темно, как и в душе маленькой Кэсс. Внезапно она заметила одинокую фигуру за забором детского дома, спокойно облокотившуюся на ствол дерева. Не частое явление, если честно. Кэсс редко замечала людей за их забором. Их детдом славился не очень хорошей репутацией, поэтому тут никого и не хотели брать. Крайне редко, если кто-то приедет и заберёт с собой ребёнка. Это место, словно психушка под надписью «Детский дом №5». Вздохнув, Кэсс отправилась в школу, молясь никого не встретить по пути. До школы можно было дойти пешком, пройдя всего пару кварталов. Сама девушка уже и не надеялась, что её удочерит хорошая и добрая семья, где её будут любить и уважать её чувства. Может, душой и хотелось, но веры в людей больше в детской душе не осталось. Выходя на улицу, Кэсс не увидела одинокий силуэт возле дерева. Она посмотрела по сторонам, думая про себя, что ей могло просто показаться. И это было бы даже неудивительно: она не раз получала по голове. Один раз после удара по голове её увезли на скорой, и приходилось лежать в больнице неделю с перебинтованной макушкой. В школе к Кэсс относились нейтрально, кроме её группы из детдома, хоть она есть или нет для других. С одной стороны, это лучше, нежели с ней будут общаться. Только сильнее может подтолкнуть ребят на неё кидаться. В последнее время группировку уже ничего не останавливает... На уроке её могут обозвать, дернуть за волосы. На переменках она может получить от девочек пощёчину, а что хуже — удар ногами по животу. — Ну что же ты сегодня ушла без нас, Кэсс? Мы тебя искали, а ты поступила, как последняя сука! Дрейк никогда не забывал про Кэсс, словно умалишённый, сбежавший из психушки. Хотя, осознавая всю ситуацию, так и было. И даже сейчас на перемене он начинает издевательски ранить душу невинной девушки. Кэсс уже не сдерживала слёз, молила прекратить этот ужас, отчего они смеялись лишь громче. — Прошу, пожалуйста, прекратите... Не трогайте меня... — Нет, крошка Кэсс, мы только начали! За бегство нужно платить. Тащите её во двор! — приказал парням Дрейк, выходя первым из класса. — Ааааа! Пожалуйста, не надо!! Отпустите меня!! Кэсс тащили двое сильных парней, держа её за руки и буквально волоча по полу. Другие учащиеся лишь испуганно глядели им вслед, не предпринимая каких-либо действий. Никто в этой школе не хотел связываться с подростками из детдома, поэтому лишь тихо наблюдали со своих мест. Своя шкура дороже, нежели какой-то незнакомой беззащитной девчушки. Чужая боль — не твоя проблема, верно? Как только Кэсс вытащили во двор и бросили на землю, её начали дико пинать парни. Они не жалели сил, избивали до состояния обморока, но, в этом случае — пока не пошла кровь изо рта. Кэсс кричала и плакала, просила о помощи, но никто не приходил. Ей несколько раз дали по лицу, оставляя новые гематомы на губе и щеках. — Получила урок? — Дрейк присел на корточки перед избитой девушкой. Её лицо было всё в крови и слезах. — Умоляю, хватит... Мне больно... Пожалуйста... — кое-как смогла проговорить Кэсс, глотая свою же кровь. — Ничего, ничего, потерпишь... — посмеялась девушка Дрейка, за которого она встанет стеной. И что бы её парень не делал, она всегда будет ему помогать. Дрейк с размаху ударил Кэсс по лицу, злясь на неполученный ответ на его вопрос. Он ненавидел, когда кто-то ослушался его. Это бесило и доводило парня до кипения. И сейчас он был в ярости, отчего Кэсс старалась отползти от него, спрятаться. В этом состоянии он мог легко свернуть ей шею. Ох, лучше бы он так и сделал... Она устала страдать. Да лучше б убили, чтоб она не мучилась. Лучше уж не чувствовать ничего, быть никем, нигде; пустотой, бороздящей просторы бесконечной Вселенной, лишь бы не какой-то там Кэсс, на которой все спускают пар. — Знаешь, тебе не понадобится идти на следующий урок! Ведь тебе придётся решать другую проблему, — Дрейк видел панический страх в глазах девушки. И это его пьянило, заводило ещё больше; ему нравилось видеть её боль, страх и отчаяние. Парень сильно схватил Кэсс за руку и резко вывихнул её. Девушка закричала во всю глотку, ощущая невыносимую боль в руке, сравнимую с разрушением костей. Откинув её в грязь, Дрейк подошёл к своей возлюбленной и сообщил всем, что на данный момент они закончили. И они ушли, оставляя Кэсс одну под дождём. — ...Никогда не думал, что в двадцать первом веке дети ещё жестче, нежели в других веках. Кэсс приоткрыла глаза, медленно поворачивая голову в сторону приятного баритона. В нескольких метрах стоял мужчина, словно выходя с прошлого века. И почему-то силуэт этот показался ей знакомым, но Кэсс не было никакого интереса сейчас об этом думать. Жутко ломило всё тело, а рот наполнялся кровью, которая сама текла с краешек губ, и она рефлекторно сплёвывала её на землю рядом с собой. — У тебя вывих. Нужно быстро вернуть кость на место, если не хочешь последующих осложнений. Девушка почувствовала нежное прикосновение к своей раненой руке, отчего её словно током шибануло, и она резко дёрнулась в сторону. Незнакомец придержал её за талию, тихо успокаивая: — Тш-ш, спокойно, милая. Не бойся, я хуже не сделаю. — ласково проговорил мужчина, — Но сейчас нужно потерпеть. Кэсс, не успев ничего сообразить, громко вскрикнула, когда незнакомец резко дёрнул руку девушки на себя. После восстановления кости на место, она почувствовала небольшое облегчение. Однако тело продолжало болеть; органы так отдавали ноющей болью, будто помимо гематом на теле они начинали добираться и до внутренностей, от чего девушке хотелось рыдать. — В одном этот кусок мяса прав — тебе нельзя идти на урок. Я отведу тебя назад в детдом, милая. — О-откуда в-вы знае-ете? — прошептала Кэсс, заикаясь не то от страха, не то от больных ощущений в челюсти. — Я всё знаю. Не думай об этом сейчас, дорогая! Мужчина помог девушке подняться на ноги, но Кэсс чувствовала такую сильную слабость, что ненароком заваливалась на бок и лишь незнакомец, придерживая её и заставляя облокотиться на себя, удерживал её в вертикальном положении. Она не понимала, для чего он ей помогает, и как оказался недалеко от места событий. Да ей и не хотелось сейчас ни о чём думать; лишь бы дойти до кровати и провалиться в глубокий сон. Уйти от всего, что тревожит; что изо дня в день изводит и не даёт жить. Едва Кэсс подумала об этом, как силы разом её покинули и мозг отключился. Последнее она почувствовала, как её подхватили на руки, а дальше — темнота. Резко подскочив на кровати, Кэсс схватилась за голову, ощущая боль в висках. После того, как стало немного лучше, девушка осмотрела помещение, и, к её удивлению, она находилась не в детском доме, а в палате больницы. За окном царила ночь, тень деревьев отпечатывалась на стенах и кровати Кэсс. Скинув с себя одеяло, она увидела обработанные раны и ушибы. — Как я тут оказалась? — спросила девушка саму себя, бегая взглядом по палате. Внутри что-то кольнуло... А знает ли начальство детдома, что она здесь? Если нет, то, может, её переведут в другой детский дом? Мысли Кэсс собирались в большой комочек ниток, путаясь веревочками между собой. Она вспомнила о незнакомом мужчине, который, скорее всего, принёс её сюда. Тогда, где он сейчас? Девушка медленно поднялась с кровати, ощущая неприятную боль в теле. Немудрено... Вчера её избили довольно сильно, нежели в прошлые разы. Она дошла до поста, где находилась дежурная медсестра. Та сидела за столом и заполняла карты. Почувствовав движение, она вглянула на пациентку. — О, очнулась, сиротка! — Кэсс неприятно кольнула эта фраза, — ну что вышла? Иди ложись спать, с утра тебя отвезут обратно в детдом. Всем, чем могли, тебе уже помогли. — А вы не знаете, как я тут оказалась? — тихо спросила Кэсс. — Знаю. Тебя принёс прохожий, который нашёл без сознания. Довольно красивый мужчина, но не думаю, что он вернётся к сироте, чтоб узнать о её состоянии. Всё, возвращайся в палату! Кэсс тихо всхлипнула и ушла обратно, закрыв дверь на замок. Никто не хочет иметь с детдомовцами дело, тем более с того, который считают психушкой. Слёзы покатились по разбитым щекам, неприятно щипая открытые ранки. Уткнувшись в собственные колени, Кэсс задрожала всем телом, чтобы хоть как-то успокоить разразившуюся бурю эмоций внутри себя. Вдруг в палате стало прохладно. Кэсс подняла заплаканные глаза и увидела открытое окно. Странно; она его точно не открывала. Девушка осторожно подошла к нему и закрыла, вздрагивая от прохлады. Выглянув в окно, она вновь увидела тот же силуэт, что и перед детдомом, лишь теперь его нельзя было разглядеть. Кэсс невольно подумала, что это тот самый человек, который помог ей. И на душе стало как-то тепло; стало приятно от мысли, что всё-таки есть те немногие, готовые помочь сироте. Она приложила руку к стеклу, как будто хотела поприветствовать незнакомца. Но понял ли он её жест, Кэсс не знала. Вернувшись к кровати, она увидела лекарства в баночке, а под ней записку.«Это обезболивающее, выпей. Станет лучше. И не плачь больше. Скоро твоя жизнь изменится. Лестат»
Кэсс сразу поняла, что это точно тот самый человек, но не понимала, когда он успел всё это принести. И почему ни врачи, ни медсестры его не заметили? Всё очень загадочно... И вопросов было больше, чем ответов и предположений. Девушка выпила обезболивающее и легла в кровать, плотно закутавшись в одеяло. Действие лекарства постепенно почувствовалось, успокаивая боль, отчего Кэсс вскоре сладко заснула.