Магия прекрасна. Она течет, обмывает каждую клеточку в теле, наполняет само естество человека, одурманивает, манит. Зовет за собой. Она — самая заветная мечта чуть ли не каждого земного человека, в том числе и Блума.
С самого детства его называли обреченным мечтателем, ведь никогда в жизни у него не возникало даже мысли о скрытии своей любви ко всему потустороннему. Не видел просто в этом смысла, а окружающие лишь недовольно прикрывали глаза. Мальчик с неистовым энтузиазмом впитывал в себя всё, что хоть как-то связано со столь чудесным волшебством. Будь то сказки, легенды, мифы или придания. Многие с настороженностью относились к его увлечению всем фантастическим и волшебным.
— Блум, это все, конечно хорошо, но... Это ведь девчачье, а ты — мальчик... — Майкл был недоволен. Для него поведение сына было непонятным и чуждым.
Блум — мальчик открытый, добрый и ласковый. Он — солнышко земное. Вот только он лишь снисходительно качает головой, когда слышит слова отца. Скрывать свою любовь, свое чудо, он был не намерен. Он никому не навязывается, так какое дело окружающим до него, а ему — до окружающих? Или папа думает, что Блум действительно начнет причинять боль себе, лишь бы сделать приятно другим?
Надо же, какой глупый папа.
Для всех сверстников Блум — чудаковатый парниша, странный, но очень веселый. И игры он придумывает интересные, поэтому и компания вокруг него всегда была большая. С возрастом она, конечно, исхудала, но это и не удивительно — вкусы со временем у всех меняются.
Блуму уже почти пятнадцать, вера в волшебство не угасла, а возродилась с новой силой. Когда дышит, когда бежит, когда рисует, — он чувствует как вместе с воздухом его легкие наполняют еще что-то. Как в груди разгорается пожар, такой теплый, такой родной, и разносится по всему телу, даря покой и умиротворение. В такие моменты он действительно чувствует себя живым, настоящим. А еще он совершенно точно был уверен в том, что иногда его рисунки машут ему руками.
В Митси и Мейси Блум находит настоящую отдушину. У сестер были проблемы в семье, да и со сверстниками в принципе — тоже. Митси была чрезмерно язвительна, а малышка Мейси слишком нелюдима и стеснительна. Блум не обманывает: наверное, он бы и сам не обратил на них внимания, если бы однажды не столкнулся со старшей из сестер в книжном магазине. В отделе с фэнтези, да. Митси весело складывала в корзину одну книгу за другой, и из этого уже можно сделать определенный вывод. Что уж сказать, если Блум увлекался магией в целом, то Митси, — как выяснилось много позже, — специализировалась конкретно на темной ее стороне. Подружились ли они сразу? Ох, если бы! Та встреча и вовсе ведь закончилась тем, что девушка взяла с него клятву сохранить в тайне ее хобби. Впрочем, Блум ангелом не был, а посему шансом воспользовался и предложил встретиться вновь. Было в ней что-то знакомое, тогда заставившее его сердце трепетать в предвкушении. И, сказать честно, это чувство его уж точно не подвело.
Митси была, да и по сей день является, мегерой. Громкой, яростной, язвительной и во многом жестокой. Если ее обидеть, она, разумеется, прощает всё быстро, из-за чего окружающие по глупости своей и начали называть ее «слишком отходчивой». Видимо, совсем не понимали, что она
прощает, а не
забывает. Кто-кто, а вот эта девушка совершенно не была обделена умом и умела учиться на ошибках как своих, так и чужих. Блум искренне хотел с ней общаться, и поэтому философски отнёсся к тому, что задача была отнюдь не из самых легких. В конце концов, Митси ассоциироваль у него с бутоном величественной розы, что не раскроет свои лепестки кому попало, и именно это заставляло сердце плясать от азарта. Он
заслужит...
— Спасибо, Блум.
Митси — железная леди, преданная до глубины души, одинокая и только-только начавшая свой путь. Ее мир состоит из мрака, ядовитого плюща и, возможно, младшей сестры. Митси заботится о ней в меру своих сил и терпения, хоть и понимает, что выходит не очень. Но уж лучше так, — думает девушка, — чем оставить совсем ее одну. Митси знает какого это, когда никому (в особенности собственным родителям) нет до тебя дела, и не желает подобной судьбы для своей младшей, пусть и нелюбимой сестры.
И она правда, честно-честно благодарна одному шалопаю. У Блума улыбка яркая, ослепляющая, а волосы — горящий пожар, и слова, попадающие в само сердце. Его бесконечное веселье и умение восхищаться самыми обыденными вещами находило отклик в ее душе. И когда она с опаской рассказывала о своей любви к темной магии, он шутил и смеялся чуть ли не до слез. Вот только...
не над ней, — просто над собой и над всей ситуацией.
В конце концов, можно сказать, что двое помешанных встретили друг друга.
И Митси действительно была рада этому.
° ° ° °
— Ну всё, дорогой. Теперь ты точно соблазнишь всю Гардинию! — Митси ехидно усмехнулась, смотря на преобразившегося друга. Лицо его пунцово загорелось, а уши и вовсе слились цветом с волосами. Ну да, ну да, а то он сам не понимает, как выглядит! Его кудрявые волосы венчала маленькая золотая корона; украшенный золотой же брошкой голубой топ, столь выгодно обтягивающий крепкую грудь и подчеркивающий голый пресс; штаны, в тон топу, не слишком обтягивающие, но и точно не самые широкие; темно-синий ремень и такого же цвета короткие перчатки без «пальцев» и сапоги на небольшом каблуке. И крылышки, милые, прелестные крылышки за спиной. И всё, всё в блестках! Блум был красивым — Митси это всегда признавала — особенно в последний год, когда успел вытянуться, а баскетбол с плаванием наконец дали свои плоды в виде прекрасной фигуры.
— Ох, милая, ты тоже отпадно выглядишь! — его губы растянулись в лисью улыбку. Пусть щеки еще и алели, но он быстро сумел взять себя в руки. У Митси — темно-лазурный свободный комбинезон, что издали может показаться платьем, открытая спина, и высокий перепончатый воротник, чем-то отдаленно напоминающий крыло летучей мыши; серебрянный ремешок в виде терновой лозы, бесконечное количество браслетов, туфли на шпильке и темно-красная матовая помада. Ведьма, как пить дать, — ведьма. Статная и опасная.
— Во имя Солнца Солярии, что здесь происходит?!
Их взгляды устремились к обессиленной блондинке. Если честно, они и сами до сих пор не осознали того, что только что случилось. Впрочем, — они переглянулись, — это определенно то, чего они столь сильно жаждали.
° ° ° °
Блум — мальчик-солнышко, хитрожопый — я не матерюсь, мадам Гризельда! — лис. Человек, способный совмещать в себе наивность ребенка, любовь к учебе с целеустремленностью и способность вляпываться в самые невероятные проблемы, достойные самых сахарно-сопливых романов. О, и еще навык не замечать упомянутые «проблемы» до победного конца.
Спасение той странной блондинки — меня зовут Стелла! — не обошлось даром для их дуэта. Видимо, высшие силы, в кои-то веки, увидели их танцы с бубном и решили сниспослать свое благословение в виде крылатой солярийской принцессы.
В них пылала магия, настоящая, чистая. Их мечты не были несбыточны, и исполнились в самый неожиданный момент. Никто из них, разумно, не обманывался: бесплатный сыр только в мышеловке — всем известный факт. И они постарались (до сих пор стараются) узнать о всех предстоящих рисках. Вот только Блум не скрывает и признает, что в самом начале они всё же были слишком одурманены открывшимися возможностями, и не сумели вовремя взять ситуацию в свои руки. И вокруг все завертелось, закружилось, и вот — он уже в кабинете директрисы Алфеи, обговаривает условия поступления. И наверное, еще тогда он должен был сильно насторожиться, ведь по словам Фарагонды он — первый за последние хрен-знает-сколько лет парень-фея. Фейри — точнее. И он должен учиться в школе, где среди сотен студентов является единственным парнем.
Жаль, что тогда он не придал этому значения — ожившая сказка застлила разум. Ой, не даром, Блум, даже лучшая подруга время от времени называет тебя дураком.
° ° ° °
Блум — мальчик очень общительный и заводной. Веселый, сильный и красивый. А еще единственный парень в почти официально женской школе. Поэтому неудивительно, что многочисленные девушки с гормональным бунтом обратили на него свое внимание.
— Блум! Давай вместе погуляем?
— Блум, поможешь мне с заклинанием?
— Хей, Блум!
— А ну, отстаньте от него! Он со мной! — и слова Стеллы, как последний гвозь в крышке гроба.
Это было опасно. Еще опаснее то, что и специалисты начали поглядывать на него весьма неоднозначно. Чего уж стоил ехидный блеск в глазах Ривена-редиски.
«Цветник» в Алфее стал слишком опасным. А посему:
— Хей, Митси, а как там у вас в Облачной Башне к беженцам относятся?
