***
Наступило время обеда, но Дима и подумать не мог о том, чтобы съесть хоть что-то. Очень уж беспокоился за Кузьмина. Если бы у Кузи была уважительная причина для отсутствия, он точно бы позвонил ему, Диме, или кому-то из ребят. Но Кузьмин никому не звонил. Теперь Красавченко уже на девяносто девять процентов был уверен, что с Кузей случилось что-то нехорошее. Наскоро выпив стакан воды, Дима быстрым шагом направился к Голованову и попросил отгул на остаток дня. Андрей Борисович сделал это крайне неохотно. Конечно, сейчас работой могут заняться Бубнов, Ветров и Шапошников, но с Красавченко рабочий процесс мог бы проходить еще быстрее. — Без глупостей только, — предупредил Голованов подчиненного. Поблагодарив начальника, Дима опрометью бросился к дому Кузьмина. Идти было недалеко. Уже через десять минут Красавченко звонил в дверь. Сначала было тихо, но внезапно по другую сторону раздались какие-то странные звуки. Прислушавшись, Дима различил какой-то стон, похожий на сдавленное мычание. Вдруг где-то в глубине квартиры раздался звон разбившегося стекла. — Кузя? — громко окликнул друга Красавченко. — Кузя, открой! К двери по-прежнему никто не подходил. Все возможные звуки тоже прекратились. Но Дима не верил, что ему показалось. Слишком явно услышал он грохот и стоны. Красавченко проверил, с собой ли у него пистолет, и достал отмычку. Бубнов отдал ее ему после какого-то обыска, а забрать забыл. Сейчас Диме это было на руку. Как можно тише открыв дверь, Дима сунул отмычку в карман, достал пистолет и на цыпочках прошел в квартиру. Было тихо и складывалось впечатление, что здесь никого нет. Запах был таким, будто квартира нежилая уже несколько дней. Неужели Кузя уехал? Почему не предупредил тогда? Быстро осмотрев кухню и санузел, Дима так же тихо направился в сторону спальни. Дверь была закрыта. Сердце Красавченко бешено билось от неизвестности. Что будет, если он сейчас откроет эту дверь? Кого он там увидит? Кузю или… его труп? Может, там будет труп, но не Кузи? Как много вопросов… Дима глубоко вздохнул и резко распахнул дверь. Раздался сдавленный крик, и Красавченко с удивлением обнаружил, что его коллега и лучший друг лежит привязанный за руки и за ноги к батарее, а рядом с ним — осколки вазы, стоявшей на прикроватной тумбочке. Волосы и лицо Кузьмина были влажными, его взгляд — испуганным, рот был залеплен скотчем, а на руках и лице были ссадины и синяки. Увидев своего друга в таком состоянии, Дима сначала испытал шок, но в следующее мгновение уже был рядом с Кузьминым. — Кузя, — прошептал ошарашенный Дима и как можно аккуратнее снял с губ Кузьмина скотч. — Кузя, что случилось? Кто тебя так? — Это Ян, — хрипло произнес Кузя. — Это он… Дима, это он!.. — Ты о чем? — не понял Дима, все же не до конца отошедший от шока. — Какой еще Ян? Это он тебя избил и оставил здесь? — Ну да! — шепотом воскликнул Кузьмин. — Ян Диденко. Мой друг детства. Бывший уже, — процедил он и зашипел от боли, когда Дима коснулся его локтя. Красавченко поразмыслил немного и вдруг его осенило. Ян Диденко. Друг из Саратова, родного города Кузи. Тот самый друг детства, который должен был приехать к Кузьмину позавчера. — Чего это ты такой радостный? — поинтересовался Красавченко, когда они собирались по домам. — С Элиной встречаешься сегодня? — Дим, ты как всегда, — рассмеялся Кузьмин, надевая фуражку. — Элина сейчас в Токио вообще-то. А сегодня ко мне друг детства приезжает. Ян Диденко. Помнишь его? Я тебя с ним знакомил два года назад. — Припоминаю, — кратко отозвался Красавченко. — Ты еще сказал, что мы похожи. Кузьмин захлопал глазами: — Но вы ведь похожи. Вы оба высокие, светловолосые, интеллигентного вида… Дима? — Да? Красавченко почти сразу потерял интерес к разговору. С Яном Диденко он познакомился, когда пришел к Кузе, чтобы обсудить новую пассию товарища. На каком-то сайте знакомств Кузьмин познакомился с бортпроводницей по имени Элина и даже успел прозвать ее «птичкой», хоть они и встречались всего один раз. Кузя показывал Диме ее фотографии, и Красавченко охотно признал, что Элина — очень очаровательная девушка. Сегодня Кузьмин как раз хотел обсудить с другом первое свидание, прошедшее удачно, и спросить, чем бы еще удивить свою «птичку», но не слишком. Ведь это будет только вторая их встреча. Дима знал толк в девушках и поэтому с радостью согласился помочь приятелю. — Дим, привет. — Они обменялись крепкими объятиями и похлопали друг друга по спинам. Вдруг из кухни раздался чей-то голос: — Вован, у тебя что, гости? Дима резко отстранился от Кузи и бросил взгляд в сторону звука. Затем посмотрел на Кузьмина. — Я хотел бы задать такой же вопрос. — Дим, извини, — неловко произнес Кузьмин. — Я совсем забыл, что ко мне наконец-то должен был приехать друг детства. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? — Ты много о ком мне рассказывал, — парировал Дима. — Я, наверное, не вовремя, может, в другой раз увидимся? Внезапно из кухни вышел парень лет двадцати пяти. В его пальцах был зажат яблочный огрызок. При виде Димы парень хмыкнул и сказал: — Так вот он какой, тот Дима, с которым ты в Питере подружился. Что ж, привет. Я Ян. Ян Диденко. Очень приятно. — Диденко протянул ему руку, и Дима крайне неохотно ее пожал. Бахвальский вид этого парня и резкое сокращение дистанции с малознакомым человеком для Красавченко были очень отталкивающими. Но с другой стороны, Дима уважительно относился ко всем друзьям Кузьмина. А их было довольно много, и компания была довольно разношерстной: программисты, музыканты, поэты, полицейские, рэперы… И со всеми Кузьмин умудрялся находить общий язык. Красавченко было этого не понять, но ему было важно счастье его друга, поэтому он не собирался препятствовать общению Кузи с другими друзьями. Даже с этим наглым на вид Яном. Диденко тем временем обратился к Кузе: — Вов, мы же пойдем сейчас смотреть эту… Как она называется… — Петропавловскую крепость? — закончил Кузьмин с таким видом, будто уже миллион раз говорил это название. — Да, пойдем. Дима, — его взгляд стал поистине щенячьим, — прости, пожалуйста, но сегодня не получится посидеть. Обещаю, мы это сделаем! Дима угрюмо кивнул и принялся снова застегивать свое пальто, которое начал было расстегивать. Когда Ян ушел собираться, Кузьмин негромко спросил: — Ты не сердишься? Дима молчал, и Кузя понял, что Красавченко все-таки злится. Кузьмин понимал его чувства: столько хотели посидеть да поговорить о наконец налаживающейся личной жизни Кузьмина, долго выбирали день и время и вот на тебе — друг детства приехал! При нем Диме не хотелось разговаривать о том, что касалось только их с Кузей. — Дима. — Кузьмин положил руку ему на плечо, но Красавченко лишь сказал: — До завтра, — и быстро ушел. Вспомнив обо всем этом, Дима нахмурился: — Я, конечно, все понимаю, но чего никогда не пойму — так это того, что ты нашел в нем. Какой из него друг? — Хороший, — не моргнув, заявил Кузьмин. — Дим, давай только не будем ссориться из-за этого опять. Мне хватило тех трех дней тишины. Красавченко ухмыльнулся: — Ладно, так уж и быть. Передавай привет от меня. Дима осторожно сжал плечо Кузьмина: — Он бил тебя? Кузя кивнул. Затем добавил: — Голодом морил, есть не давал все это время. И пить тоже. Пытал еще. В воду окунал, держал, потом вытаскивал. Кузьмин с таким ужасом в голосе это произнес, что Диму передернуло. Он как никто другой знал, что Кузя жутко боится воды. Видимо, и Ян был в курсе, раз они с Кузьминым с детства дружили. И Диденко воспользовался этой слабостью друга, чтобы достичь каких-то своих целей. Красавченко успокаивающе сжал плечи Кузи и как можно спокойнее произнес: — Кузь, не бойся. Я сейчас освобожу тебя. — Дима, нет, — с ужасом прошептал Кузьмин. — Не надо. Лучше уходи. Иначе он нас обоих убьет. — Не убьет, — возразил Дима. Но Кузя стоял на своем: — Уходи. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Его голос дрожал от пережитого страха, а теперь еще и от страха за друга, который сам хотел подставиться под пулю. — Кузя, — Дима прижал его к себе и провел рукой по его спине, — я не оставлю тебя здесь одного. И не позволю ему тебя пытать или убить. Расскажи лучше, за что он так с тобой. — Я выяснил, что он работает на Петренко. — Кузьмин по-прежнему говорил шепотом, будто боясь, что Ян находится в квартире. — Ян — его заместитель. Он получал большие деньги за кражу личных данных с помощью этого антивируса. Я, кстати, проверил: антивирус этот на самом деле — шпионская программа, с помощью которой Петренко следит за пользователями, а его подельники крадут их личные данные из соцсетей и мессенджеров. Затем Петренко отслеживает геолокацию устройства с этим вирусом, а его подельники проникают в квартиру и просто забирают это устройство. Оттуда потом они забирают все явки и пароли, жесткий диск форматируют, а технику толкают как бэушную. Красавченко удивился. Вот уж действительно друг оказался вдруг… Кузьмин внезапно забеспокоился: — Дим, тебе лучше уйти. Ян скоро придет. — Во сколько он придет? — немедленно спросил Дима. Кузя бросил еще один взгляд на часы: — Через полчаса. Дима кивнул и спросил: — А Ян-то как узнал все-таки? Ты что, компьютер оставлял открытым? — Да в том-то и дело, что нет, — все так же негромко ответил Кузьмин. — Либо Ян подсмотрел мой пароль, либо просто подобрал его. Он же тоже программист. Не самый плохой причем. — Так, ладно. — Дима поставил телефон на беззвучный и посмотрел на Кузю. — У меня есть план. Слушай…***
В двери повернулся ключ, и Кузьмин тут же принял прежнее положение. С как можно более страдальческим видом он смотрел в сторону двери в комнату. План Димы был максимально простым, но Кузя все равно беспокоился, что что-то может вдруг пойти не так. Ян мог сейчас вернуться, чтобы спрятать его в каком-то другом месте. Если Дима выскочит в самый неподходящий момент, ему, как и Кузьмину, точно не поздоровится. Дима лежал в ванне за задернутой занавеской. Никаких подозрений у Яна возникнуть не должно было — Кузя обычно закрывает ванну пластиковой занавеской. Такая у него причуда. И Диденко точно должен был быть в курсе этого — он же приезжал уже к Кузьмину и жил в квартире, которую тот снимает. Дверь в комнату открылась, и Кузя напряженно уставился на человека, которого двадцать лет считал своим лучшим другом. Ян неторопливо подошел к нему, присел на корточки и улыбнулся. — Ну что, Вов, скажешь код? Кузьмин упрямо молчал, а налепленный обратно на губы скотч только помогал ему в этом. Даже если Ян решит все-таки его убить, Кузя ничего ему не расскажет. Ни о каких брешах в программе Диденко не узнает. Ян же понял свою ошибку и содрал кусок липкой ленты со рта Кузьмина. Кузя со свистом вдохнул воздух. — Я повторяю свой вопрос. — Серые глаза Яна грозно потемнели при намеке на неповиновение пленника. — Код скажешь или мне тебя грохнуть? Кузьмин все так же молчал. Мог бы, конечно, крикнуть в сердцах, что Ян может его сколько угодно пытать и даже убить, но никаких сведений не получит. Однако Кузя не был уверен, что Ян не выполнит свою угрозу, да еще так быстро, что Дима не успеет примчаться на помощь. Поэтому Кузьмин предпочел лишний раз не провоцировать бывшего друга. Диденко сел перед ним на колени и, взяв его лицо за подбородок, резко поднял его вверх, чтобы видеть измученный взгляд Кузи. — Зря ты так, Кузьмин. Ты мог бы сказать мне этот сраный код, мы бы украли деньги через брешь в программе и поделили бы их. И ты бы точно остался жив. — Ты в любом случае меня убьешь, — вполголоса произнес Кузьмин. Ян мерзко улыбнулся: — И то верно. Но только от тебя зависит, как быстро и безболезненно ты умрешь. Кузьмин нервно сглотнул. Как бы он ни храбрился, все-таки было страшно. Еще страшнее было видеть злорадную ухмылку на обычно добродушном лице Яна. Диденко заметил страх на лице Кузи и сладко сказал: — Кузь, ты по своему любимому аттракциону соскучился? Который водный? Так я устрою. Но перед этим все же спрошу: точно не хочешь сказать этот долбаный код? У тебя последний шанс, — пригрозил Ян. Кузьмин серьезно поглядел на него, и в его взгляде Диденко увидел ответ. Ян взбесился. Схватив таз с водой, стоявший неподалеку, он ловко отвязал от батареи веревку, соединяющую ту с руками Кузьмина. Резко перехватив запястья пленника, Диденко быстро окунул того головой в таз. Кузьмин пытался сопротивляться, но получалось плохо — от долгого отсутствия движения тело словно онемело, мышцы шевелились с трудом. Да и когда Ян пытал его сегодня утром, Кузя выбился из сил в попытках вырваться из крепких пальцев Диденко. Дима очень тихо поднялся в ванне уже на попытке Яна убедить Кузю в неправильности сопротивления. Когда Красавченко аккуратно вылез из ванны, Диденко с усмешкой сказал, что только от Кузьмина зависит, как он умрет и будет ли ему больно. Когда Ян макнул Кузю головой в воду, Красавченко уже бросился к Диденко. Резко скрутив его и заковав в наручники, Дима вытащил Кузьмина из воды. Тот закашлялся. — Кузь, ты как? Кузьмин не отвечал, только кашлял и пытался отдышаться. Дима вздохнул с облегчением: жить его друг будет. После того, как Красавченко вызвал подкрепление, он освободил Кузьмина из веревок и осторожно начал массировать ему запястья, чтобы восстановить кровоток. — Спасибо, — выдохнул наконец Кузьмин. Дима слегка улыбнулся: — Да не за что. Ты в норме? Кузя кивнул. Сейчас он точно был в порядке. Сидевший со связанными за спиной руками Ян Диденко с ненавистью смотрел на Кузьмина, который вел себя настолько естественно, что обвел его вокруг пальца. Диденко злился и на бывшего приятеля, оказавшегося хитрым малым, и на себя, за то, что недооценивал внешне простодушного Кузьмина. Кузя же смотрел на Яна с той же ненавистью, что и он на него. Правда, вскоре во взгляде Кузьмина появилось еще и презрение. Ян заметно сник, но не спускал глаз с аккуратных движений Димы по запястьям Кузи.***
Голованов был в ярости. Когда Диденко проводили в изолятор, подполковник вызвал Красавченко в свой кабинет и долго ругался за устроенную самодеятельность. Дима пытался было оправдаться, но Голованов заявил, что если бы что-то пошло не так, Кузьмин мог бы погибнуть. — Думать головой надо хоть иногда, Дима, — в сердцах заявил Андрей Борисович. — Зачем ты в пекло полез, да еще и в одиночку? Погеройствовать решил? — Я знал, что делаю, — твердо ответил Красавченко. — Я был готов задержать Диденко в любой момент. — Готов он был, — буркнул Голованов. — Чтоб я еще раз тебе отгул дал!.. — Андрей Борисович, с Кузей же все в порядке, — повел плечом Дима. — Жив, здоров. Даже в медицинской помощи не нуждается. Только в отдыхе. — Эх, Дима, — махнул рукой Голованов. — Ты, конечно, молодец, что проявил бдительность, нашел Кузьмина и задержал этого Диденко, за это хвалю. Но ругаю за то, что сразу не позвал подкрепление. А если б этот Диденко оказался в два раза тебя шире и вооруженным до зубов? Что бы ты делал? — Что-нибудь придумал бы, — уклончиво ответил Красавченко и с торжеством улыбнулся. Голованов покачал головой, но затем отпустил Диму и велел не попадаться ему на глаза минимум до конца дня. А завтра велел отправляться на задержание Ярослава Петренко, который, как оказалось, последний год жил в Питере, а вовсе не в Беларуси. После работы Красавченко поехал к Кузе. Тот взял несколько отгулов, заработанных за многочисленные ночевки в отделе за работой, и восстанавливался после стресса и побоев. Когда Дима пришел, Кузя опять занимался каким-то сайтом. — Это не тот антивирус, — успокоил Кузьмин друга, который уже было приготовился ругаться. — Это заказал предприниматель из Саратова. Сказал, что программист, который с ним работал, просрочил дедлайн и подвел. Теперь этому предпринимателю нужен кто-то, кто за сутки успеет сделать сайту более удобный интерфейс. Ну, там фичи кое-какие подкрутить… — Кузя, я очень рад за тебя, — устало прервал его поток мыслей Красавченко, — но я вообще-то пришел, чтобы проследить, насколько хорошо ты отдыхаешь. — Лучший отдых — это смена деятельности, — процитировал Кузьмин и пояснил: — Я почти двое суток лежал привязанный к батарее, не двигался, мозгами не шевелил. Поэтому сейчас хочу поработать. — Кузя! — Что? Дима посмотрел на друга и едва заметно улыбнулся. Как хорошо, что сейчас они снова сидели в квартире Кузьмина, Кузя со своим обычным энтузиазмом рассказывал про очередной заказ, а сейчас смотрел на Диму недоуменно, но с любопытством. Выглядел Кузьмин уже лучше: когда после дачи показаний против Диденко он вернулся домой, он немного поел. С каждым днем порция увеличивалась, за чем Дима пристально следил. Синяки и ссадины на лице и теле Кузи уже потихоньку начали заживать, хотя синяки на запястьях были видны очень хорошо, даже несмотря на длинный рукав Кузиной футболки. Дима пожал плечами и мягко улыбнулся: — Я очень рад, что с тобой все хорошо, — после чего поднялся и крепко обнял друга. Кузьмин обнял его в ответ, затем отстранился и улыбнулся: — Спасибо, Дим. Это же благодаря тебе все. Дима с некоторым смущением опустил взгляд в пол, колеблясь, стоит это говорить или нет. Но тем не менее не удержался: — А я так и знал, что этот Ян — так себе друг! И я говорил тебе об этом, а ты меня не слушал. Впрочем, — театрально закатил глаза Дима, — ничего нового. Кузьмин радостно засмеялся. Пожалуй, по этим Диминым «я так и знал» и «я же говорил» он в эти почти двое суток скучал больше всего.