Неудачный портрет

      Альбедо рисовал не для красоты.       Концепты чистого искусства, “творчества ради творчества” всегда были ему несколько чужды. Рисование — еще одно подспорье в алхимии, хороший способ лучше понять структуру объектов и запечатлеть это на бумаге. Далеко не все достойно оказаться в альбоме Альбедо: интерес для алхимика имеют лишь необычные предметы и редкие особи. И даже изображая их, Альбедо часто рисовал схематично, уделяя внимание только выдающимся, важным, по его мнению, деталям. В этом смысле портреты имели для него малую ценность. Во-первых, внешнее строение человека было изучено вполне достаточно и в дополнительном иллюстрировании не нуждалось. Во-вторых, во внешности людей редко встречается что-то незаурядное, то есть достойное кропотливой детализации, а минималистичные портреты зачастую оценивают невысоко. Сир Кэйя, по крайней мере, своему изображению из трех штрихов не обрадовался — впрочем, Альбедо и не пытался его обрадовать.       Поэтому просьба Тимея несколько удивила главного алхимика.       — Учитель, раз уж рабочий день подходит к концу... Я давно думал: может вы могли бы написать себя, меня и Сахарозу вместе? Чтобы у нас был на память портрет всех алхимиков Ордо Фавониус!       Тимей стоял около стола своего наставника и весело, но немного неловко улыбался. Сахароза, до этого с головой погруженная в бумаги на другом конце лаборатории, чуть не подпрыгнула от неожиданности и подняла смущенный, беспокойный взгляд на юношей.       — Н-не думаю, что господину Альбедо стоит утруждать себя такими пуст...       — Это меня вовсе не затруднит, — спокойно заговорил Альбедо, поднимаясь из-за стола. — Однако я буду вынужден попросить вас позировать мне. Если у вас обоих есть свободное время и желание, конечно.       Действительно, у Альбедо не было никаких планов на сегодняшний вечер, и он вполне мог заняться рисованием. Но что важнее — он действительно хотел. Конечно, ни в каком исследовании портрет алхимиков никому не поможет, но память человека обманчива и недолговечна, а бумага способна увековечить даже самые мимолетные мгновенья. Альбедо хотел оказать своим товарищам услугу и создать что-то, напоминающее об их трудах в Ордо Фавониус.       Оба алхимика согласились позировать: Тимей — сразу же, Сахароза — немного подумав. Помощники главного алхимика прибрали лабораторию и поставили два стула посреди помещения, пока Альбедо устанавливал мольберт и подготавливал материалы. Тимей уселся с заметным удовольствием, готовый позировать, в то время как Сахароза не могла скрыть волнения: ее выдавали чуть подергивающиеся уши и потупленный взгляд.       Альбедо приступил к работе и тут же столкнулся с проблемой: он никогда не рисовал себя прежде. Все в своей личности ему было предельно знакомо и понятно, а оттого идея изобразить себя на бумаге просто не приходила ему в голову — к чему это? Ничего в собственной наружности не интересовало Альбедо, и поэтому сейчас он даже не знал, с чего же ему подступиться к рисунку. Подумав, что поразмыслить об этом можно и позже, не задерживая при этом Сахарозу и Тимея, он решил схематично обозначить, где будет находиться его фигура, и перейти к изображению своих коллег.       Рисовать Тимея оказалось проще, но Альбедо быстро заскучал. Глазу художника было не за что зацепиться: почти ничто во внешности ассистента не вызывало интерес. Исключением был только взгляд Тимея, прямой и открытый, светящийся упорством. Рассматривая Сахарозу, Альбедо сразу смог выделить несколько ярких деталей. Безусловно, внимания заслуживали необычные уши, которые девушка старалась скрыть. Альбедо замечал эту привычку своей ассистентки и считал ее несколько досадной, но никогда не говорил об этом с Сахарозой — вероятно, у нее есть свои причины. Нельзя было не выделить и глаза Сахарозы: необычного тепло-медового оттенка, робкие, но увлеченные и ищущие. Если так подумать, то не стоит упускать и ее очки — сами по себе обычные, но составляющие важную часть образа. Пожалуй, волосы тоже можно назвать уникальными: их светло-зеленый оттенок привлекает взгляд...       — Учитель... вы плохо скрываете, что у вас есть любимчик.       Альбедо так увлекся процессом, что не заметил, как уставший от ожидания Тимей встал с места, подошел к наставнику со спины и уставился на незаконченный портрет. Сперва главного алхимика смутило такое странное замечание, но когда он отдалился от картины и полностью ее осмотрел, то сразу все понял. На холсте легко узнавалась Сахароза, изображенная с редкой тщательностью и вниманием. Сложив руки на коленях, нарисованная девушка сидела прямо, как струнка. Альбедо удалось передать напряжение и легкое волнение, чувствовавшиеся в этой позе. Лицо Сахарозы, выведенное тонкими аккуратными штрихами, выражало свойственную ей сосредоточенность. Рядом с ней, должно быть, расположился Тимей, но догадаться было сложно. Определенные черты различались лишь на лице юноши, а остальной набросок был явно сделан на скорую руку и не выделялся решительно ничем. Позади Тимея и Сахарозы стояла фигура в стиле “палка-палка-огуречик” — это был сам Альбедо.       — Кажется, я понимаю, в чем проблема, — главный алхимик потер подбородок и прикрыл глаза, задумавшись. Тимей мог поклясться, что его вечно спокойный учитель выглядел слегка смущенным.       — Боюсь, моя манера рисовать не всегда подходит для написания портретов, — заключил Альбедо, вновь открывая глаза. — Но я слышал, что недавно Люмин вернулась из Ли Юэ и привезла с собой фотокамеру. Возможно, будет лучше сделать групповое фото.       — Как скажете, учитель, — согласился Тимей, хотя выглядел слегка раздосадовано. — То есть заканчивать вы не будете?       — Быть может, закончу, — Альбедо бросил взгляд на окно; за работой он не заметил, как на Мондштат спустился вечер, — но будет лучше заняться этим в другой день: я и так достаточно вас задержал.       Тимей пожал плечами и, быстро собрав свои вещи и попрощавшись с коллегами, покинул лабораторию, пока Альбедо продолжал рассматривать незаконченную работу. Безусловно, картина выглядела неоднородно, но с чего же начать доработку?.. Сахароза, до этого наблюдавшая за разговором юношей и приводившая в порядок оставленные ранее бумаги, наконец-то подала голос:       — Господин Альбедо, можно взглянуть на ваш рисунок?       — Хм? Конечно, тебе не нужно спрашивать разрешения.       Альбедо сделал несколько шагов в сторону от мольберта. Ассистентка аккуратно подошла к холсту, будто могла его сломать или спугнуть, и уставилась с плохо скрываемым интересом. Любопытство, однако, быстро сменилось удивлением. На щеках Сахарозы проступил легкий румянец.       — Г-господин Альбедо, — Сахарозе удалось оторваться от рисунка, и она подняла растерянный взгляд на наставника, — вам не стоило уделять мне такое внимание. Все же портрет был идеей Тимея...       — Кхм, — главный алхимик сложил руки на груди, — тебе уже знакома моя привычка: я изображаю лишь незаурядное, иначе быстро теряю интерес. Думаю, это помешало мне равномерно распределить усилия сегодня.       — Незаурядное?.. — помощница гуще покраснела. — Господин Альбедо, теперь вы мне попросту льстите. К тому же, вовсе не справедливо: если в нашей компании и есть кто-то незаурядный, то это вы, а себя рисовать вы вовсе не начали.       — Вот как? — Альбедо задумчиво приложил руку ко рту. — Боюсь, сам себе я таковым не кажусь. Мне слишком знакома собственная натура, чтобы питать к ней чувства.       — Но как же так? Даже если рассматривать только внешние характеристики, то у вас можно выделить множество занимательных особенностей. Ваши пепельные волосы и прическа, в которую вы их забираете, изображение звезды на шее с не до конца понятным значением, визуально приятные черты лица, глаза выразительного бирюзового оттенка... и...       Сахароза начинала говорить уверенно, но с каждым сказанным словом становилась все тише, пока не запнулась окончательно. Не в силах посмотреть Альбедо в глаза, ассистентка уставилась в пол.       — Простите, я увлеклась.       — Нет, не стоит извиняться, — Альбедо протянул руку и, недолго поколебавшись, положил ее на плечо Сахарозы; девушка тут же подняла на него удивленный взгляд. — Спасибо, Сахароза, я постараюсь учесть твои замечания. Но я попрошу и тебя отдать себе должное: ты склонна оценивать свои достоинства хуже, чем они того заслуживают, или вовсе их не замечать.       Альбедо мягко улыбнулся, смотря на Сахарозу. Какое-то время ассистентка не могла вымолвить ни слова от волнения, но, собравшись с мыслями, слабо улыбнулась в ответ и кивнула.       — Хорошо, господин Альбедо. Я постараюсь.       Вскоре Сахароза покинула лабораторию, попрощавшись с Альбедо. Главный алхимик так и остался стоять напротив мольберта, рассматривая картину, но теперь его взгляд сиял спокойствием, а на губах играла легкая улыбка. Руки будто сами потянулись к карандашу и краскам.       Этот портрет он закончит.