табу

— Здесь красиво. — Тихо говорит она, лишь для них двоих. А зудящие от ветра глаза скользят по такому родному и совсем неприметному берегу цветущего камышом озера. От этого места веет какой-то удивительной пустотой и меланхолией, заставляющей сердце приятно щемить. Эрен видит как Габи неспешно присаживается на бортик поломанной лодки, что так неуклюже зарылась в грязный песок, словно прячась от всего мира. — Присаживайся, — все так же тихо говорит Габи, отодвигаясь слегка в сторону. По инерции и без лишних слов Эрен садится непозволительно близко, в руке встряхивая полупустую бутылку дешевого вина. — Я люблю смотреть на ночное небо, — шепчет Габи и светло улыбается. — Красивое, — усмехается Эрен, разглядывая бледные звёзды, что словно боролись с остатками дневного света, прогоняя его прочь. Вокруг виснет тишина. Эрен ненавидит тишину, и поэтому топает ногой в ритм играющей в голове мелодии. Успокоиться не помогает. В тишине можно услышать, как скрипят ветки деревьев, как шумит большая дорога в двух шагах отсюда, но саму тишину услышать нельзя. Прохладный ветер приятно и нежно обдувает лицо, а ещё бессовестно тревожит закрытые бутоны цветов, что мирно дремлют между высокой темной травой. Эрен совершенно не замечает когда ладонь Габи накрывает его руку, и они как парочка влюбленных смотрят куда-то вверх. Там высоко над ними небо, на котором рассыпался, разлился, растёкся маленькими блестящими точками Млечный Путь. Им никогда туда не дотянуться. Эрен знает, что они не достойны. — Эрен я хотела тебя попросить..— Габи опускает взгляд, будто бы раздумывая над дальнейшими словами. — О чем? — собственный голос в тишине звучит отвратительно громко. Эрен не уверен что хочет знать, но не спросить не может. Ведь здесь у них есть несколько часов самой настоящей свободы, которую он за всю свою жизнь то ли вовсе не нюхал, то ли наоборот имел уже слишком много. — Забери меня, просто забери. Куда-то далеко от сюда, я прошу тебя, — слова от которых так и веет инфантильным преувеличение. А ещё грустью и ёбанной безысходностью на которою её обрекает этот город колючих дождей. — Габи ты же знаешь, это невозможно. — Эрен отпивает алкоголь, отдающий на языке исключительной терпкостью, насмешливо разглядывая Габи. На ней — простое белое платье длиной чуть ниже колен, черные балетки, и цветы в волосах. Те самые белые лилии что спят на темной воде озера. Красивая. — Я хочу быть рядом.. — голос Габи приобретает горькие и нежные ноты которые застают врасплох. Она сжимает его руку, не отпуская, и кажется совершенно не слушает. Эрен ощущает как её тело дрожит от холода, как она рвано дышит — Габи послушай, — мягко перебивает её Эрен, ощущая острое желание прикоснуться. — Тебя никто не опустит ко мне. Ты же знаешь что это неправильно. — Я знаю, но просто скажи это, пусть даже это никогда и вовсе не случиться, — Габи ладонями обнимает лицо Эрена и заставляет смотреть глаза в глаза, чтобы проникнуть глубже и где-то на дне найти хотя бы минимальную надежду на них будущее. Но там её нет. Эрен очень хочет сказать ей, что всё так и будет, что он обязательно заберет её, и они будут счастливы и умрут в один день, или дать ей знать, что не будет. Ведь она снится ему ночами, искажена до не узнаваемости, но все равно чертовски узнаваема для него. Ебанная любовь сжирала Эрена изо дня в день, это похоже на пожар внутри, потушить который ты не в состоянии. Никто не в состоянии. Им нельзя, хотя они уже тысячу раз это делали, переступали через этот запрет. Эрен обещал сам себе что каждый их раз будет последним, а он оказывался крайним. Эрен шумно сглотнув, и, не понимая до конца, зачем это делает, стиснул её в объятиях, зарывшись лицом в разбросанные по плечам тёмные кудри. А Габи так же слабо, почти неощутимо, прижалась к нему в ответ. Они оба безличные винтики без будущего, по совершенной случайности оказавшиеся поблизости. Просто очередные ущербных индивиды, цепляющихся друг за друга, как за единственный спасательный круг. Но ему плевать, даже если все это — лишь его грязные жалкие полу-фантазии, полу-надежды. — Я заберу тебя, — утешающие-успокоительно шепчет он в макушку, прижимая к себе. — Обещаю. Габи всё-таки поднимает голову, а затем касается его губ в лёгком, почти неощутимом поцелуе. Ведь Габи верит. Наивно верит всем его словам. Ведь та боль в её глазах настоящая. Как и всё остальное.