***
Солнце с каждым часом поднималось все выше, и даже ранним утром уже было довольно жарко. Дул легкий ветерок, но он больше распространял весь этот жар, идущий от нагревающейся земли, чем охлаждал воздух. Прокричал петух, а это значило, что пора просыпаться. Потянувшись, девушка встала, быстро оделась и вышла на улицу. Несмотря на импровизированный будильник, большая часть поселка еще спала. Наспех завязав длинные светлые волосы резинкой, девушка уселась в позу лотоса прямо на землю — благо она была уже достаточно теплой — и закрыла глаза. Ничто не нарушало тишины, кроме слабого жужжания просыпающихся насекомых, шума мотора где-то вдали и пения птиц. Блондинка вытянула лицо к солнцу и улыбнулась. Наконец-то она позволила себе замедлиться и жить в моменте. Оказывается, сумасшедший темп города утомлял ее гораздо сильнее, чем она думала. А здесь было так хорошо, так спокойно. Она даже начала подумывать, а не переехать ли ей сюда, в деревню. Наверняка тетя Зоя от помощи не откажется. Да еще и ее всему научит. Хозяйство у тети Зои довольно большое, но она не раз говорила о своем намерении расширить его, и если пока что тетя Зоя справлялась самостоятельно, потом ей определенно понадобятся дополнительные рабочие руки. — Уже не спишь, моя хорошая? — раздался со стороны дома довольно громкий голос. Девушка повернула голову в сторону звука и улыбнулась: — Не сплю, теть Зоя. Ты только потише, а то разбудишь. — Ладно! — так же зычно откликнулась женщина и отправилась доить коров. А девушка встала и пошла в сарай за лейкой. Несмотря на апрель, уже было довольно засушливо, а тетя Зоя активно выращивала клевер, привлекая медоносных пчел и тем самым пытаясь спасти их от вымирания. Блондинка набрала в лейку воды и принялась поливать тетиных любимцев, попутно вдыхая их чудесный аромат. Солнце было все выше, и чем выше оно поднималось — тем ярче и сильнее оно становилось, нагревая дома и направляя широкие лучи на людей, вышедших работать в поля.***
— Я только сегодня утром вспомнила, что Ульяна дала мне эту флешку и попросила сохранить ее. — Инга волновалась, что в принципе было нетипично для нее. В руках у Неустроевой была маленькая черная флешка, которую она сразу отдала Кузьмину. Тот вставил ее в свой ноутбук, нашел только одну папку — она была подписана «для И.Н. и В.К.», — и с удивлением обнаружил, что доступ к этой папке закрыт. Кузя в замешательстве уставился на Ингу: — Тут пароль. — Ой, точно! — воскликнула Инга и назвала кодовое слово. Им оказалось название любимого Ульяниного фильма — «Брат». Когда Кузьмин поинтересовался, почему был выбран такой простой пароль, Неустроева рассказала, что далеко не все знали, какой у Ульяны любимый фильм, и предположила, что Шапошникова была уверена: Инга догадается. Кузьмин включил одну из аудиозаписей. Голоса были негромкие, приходилось прикладывать усилия, чтобы разобрать, о чем говорят, но звук записывался чисто и качественно. Судя по всему, запись была сделана на хороший диктофон. — Ты же никому не скажешь? — спрашивал вкрадчивый мужской голос. Ему отвечал тоже мужской, но более юный: — Конечно нет, Андр… — Тихо! — рыкнул на юнца неизвестный мужчина. — А если нас подслушивают? Хочешь неприятностей? Не называй меня по имени. Как я тебя не называю… — Понял, — смиренно откликнулся юнец. — Где я смогу забрать закладку? — В шесть часов вечера на Петровской набережной тебя будет ждать человек, — снова заговорил мужчина. — Он сам тебя узнает и отдаст товар. Только я предупреждаю: в ментовку пойдешь — пожалеешь. Понял? — Д-да. — Мальчик, видимо, серьезно испугался. Внезапно запись прервалась. Голованов посмотрел на Ингу, сидевшую с абсолютно белым лицом, и поинтересовался, узнала ли она голоса. — Да, — судорожно сглотнула Неустроева. — Старший — это Андрей Емельянов, учитель истории и обществознания в нашей школе. А более младший — Леша Коланьков, один из наших с Ульяной учеников. — В каком классе Коланьков учится? — спросил Шапошников, приготовившись записывать. — В девятом «А», — прошептала Инга и добавила: — Поверить не могу, что Леша принимает наркотики… — Почему вы так уверены, что речь шла о наркотиках? — немедленно поинтересовался Красавченко. Инга подняла на него серьезный взгляд. — Потому что Емельянов и Коланьков использовали слова вроде «закладка», «товар», «ментовка»… Да и Емельянов спросил, не расскажет ли Коланьков кому-то, о чем они говорили. Неужели еще непонятно? — Инга Валерьевна, успокойтесь, пожалуйста, — попросил Голованов, заметив, как в свидетельнице начал закипать гнев. — По-вашему, Алексей не может сам принимать наркотики? — Нет, — помотала головой Инга. — Он ответственный ученик, отличник, из благополучной семьи. К тому же он собирается стать следователем, поэтому точно знает, что его не возьмут на службу, если выяснят, что он наркотики принимал. — Инга Валерьевна, а какие отношения связывают вас и Емельянова? — вдруг спросил Красавченко. От него не ускользнула запинка при ответе на вопрос, чьи голоса на записи. Инга выдала Емельянова с явной неохотой, а в ее глазах были страх и неловкость, когда она назвала его фамилию. Неустроева тем временем недовольно посмотрела на Диму и ответила: — Никакие. — Даже до того, как вы услышали этот разговор? — полюбопытствовал Бубнов, также отметивший неравнодушие Неустроевой к Емельянову. Инга посмотрела в глаза каждому полицейскому по очереди и закатила глаза: — Ну хорошо, до того, как я послушала все эти файлы, он мне нравился. — Пауза. — А ему нравилась Ульяна. Если вы намекаете на то, что я хотела убить Ульяну только из-за того, что Емельянов втюрился в нее, вы ошибаетесь. — Ее глаза разве что молнии не метали. — Я не настолько идиотка, чтобы подругу из-за какого-то там парня убивать. — Чисто теоретически, Инга, вы вполне могли убить Елену Каракину, — вдруг заявил Кузьмин и, встретившись взглядом с непонимающей Ингой, пояснил: — Так зовут девушку, которая выдавала себя за Ульяну и была убита вчера вечером. Вы, Инга, выросли в оренбургском гетто. Научились, как вы сказали, бить морды алкашам и нарикам. Физическая сила у вас неплохая, а бить вы не боитесь. — Владимир… — гневно заговорила Инга, но тот твердо произнес: — Я не закончил. Так вот, раз вы не боитесь бить кулаками — значит, и ножом ударить наверняка смогли бы. Инга, — Кузьмин смягчился, — извините за подозрения, но я видел, как ожесточенно вы били напавшего на вас грабителя, и я никак не могу закрыть на это глаза. — Лейтенант Кузьмин, — ледяным тоном заговорила Инга, — если бы я убила Ульяну… вернее, эту… Каракину, я бы сейчас с вами тут не разговаривала. — Инга Валерьевна, а где вы были вчера вечером? — спросил Голованов, которого насторожила неожиданная перемена в поведении девушки, только вчера пришедшей просить о помощи. Ему начало казаться, что первое впечатление о ней было обманчивым. Инга усмехнулась: — С грабителем дралась. Подтвердить может только этот грабитель. А, ну и лейтенант Кузьмин еще. Если захочет, конечно. — Теперь она смотрела на него так холодно, что Кузя аж поежился. — А до встречи с грабителем вы чем занимались? — Шапошникову надоело неизвестно откуда взявшееся ерничанье Инги. — Ну, часика за три-четыре до этого. Инга с невинным видом посмотрела на него и ответила: — Возвращалась домой с работы. Подтвердить моя соседка может, Маргарита Павловна. Она на лавочке у подъезда сидела и меня видела. — Спросим. — Шапошников убрал блокнот в карман пиджака. — А вас мы пока отпускаем. Под подписку о невыезде. — Ради бога. Я и так никуда не езжу, — уже спокойно откликнулась Инга и снова зло посмотрела на Кузьмина. Тот уставился в компьютер и изо всех сил делал вид, что не замечает ее гневного взора.