Покалеченные души

      Райнер помнит себя двенадцатилетним. Он был мал, глуп, полон надежд и мечтаний. Он не был достаточно хорош ни в учёбе, ни в рукопашном бою, но свято верил, что именно его непогрешимая верность Марлии стала причиной избранности — ему доверили Бронированного. Счастье и гордость не передать словами, но этого оказалось мало, чтобы добиться любви отца. Тогда он не понимал почему.       И на этом спокойная жизнь в безопасном гетто закончилась. Их четверых отправили к дьяволам на остров. Многое пришлось пережить, многого лишиться, кое-что изменилось.       Райнер вернулся спустя пять лет живым из Ада, имя которому — Парадиз. Непривычно было снова носить белую форму и повязку, а не ремни УПМ и короткую куртку. Сложно было опять передвигаться всегда пешком, ползать, словно букашка, по земле, а не парить птицей в небе. Дико было вновь иметь ограничение передвижения в пределах гетто, а не скакать на лошади по бескрайним полям за Стенами. Страшно было засыпать в маленькой комнатушке родного дома на мягкой постели, а не в огромной казарме на жёстком матрасе. Но он постепенно привыкал к новым старым условиям, к непривычно привычной жизни, снова был лишь воином, а не солдатом.       И семья. Он уже не думал, что увидит мать и маленькую сестру. И правда, когда он уходил в свой личный будущий Ад, Габи была совсем крохой. А сейчас она за ужином с семьёй просит рассказать о дьявольских отродьях за Стенами, и он рассказывает, ведь кто он такой, чтобы отказать любимой сестричке.       Только вот выходит совсем не так, как рассчитывал Райнер. Едва ли не с ностальгией вспоминается Саша и её любовь к картошке, язвительность Жана, вспыльчивость Эрена и Армин с Микасой, вечно следующие за другом, а ещё Криста. То есть Хистория. Он не рассказывает о ней, но образ милой девчушки со светлыми волосами, доброй и заботливой, которую Браун хотел бы взять в жёны, так и маячит перед глазами, дразнит, напоминает о том, чего лишился воин.       Габи с сомнением спрашивает, не врёт ли он. Конечно же врёт. За почти четыре года, как бы он ни старался, он привязался к ним. Подружился. Даже с чёртовым Йегером, худшим претендентом на титана-прародителя и обладание координаты.       Но хуже всего не это. Плохо то, что Габи — его сестра. Габи готовится стать воином, претендуя на Бронированного. Габи влюблена в Райнера.       Даже в детстве он смущался её перед друзьями — вот ещё, он такой взрослый, а маленькая сестра вечно крутится под ногами, просится с ними гулять, обнимает прямо при мальчишках. Когда он уходил, она плакала навзрыд, хваталась маленькими ручками за форму и кричала вслед, что дождётся его возвращения.       Дождалась. Райнер вернулся, повзрослевший, повидавший много дерьма в жизни, с психической травмой и единственным желанием — умереть. Габи стала смелой, предприимчивой, она старается быть самой лучшей, чтобы удостоиться чести быть воином. Ещё бы, все будут гордиться — их семья даст миру двоих Бронированных.       Они вдвоём — покалеченные души. Но девчонка так влюблена, что с Райнера глаз не сводит, если рядом находится, трещит задорно только о том, что будет следующим шифтером (иногда Брауну хочется закрыть уши руками и убраться подальше или же зажать ей рот ладонью, чтоб наконец-то помолчала). Она заглядывает в глаза, словно надеясь поделиться светом, ведь огонь во взгляде воина давно потух. Сестра то и дело старается найти предлог для встречи, будь то тренировки, вопрос по урокам или тактике очередной операции. Девушка старается его коснуться ненавязчиво, боясь, очевидно, быть раскрытой, но то ладонь в порыве чувств схватит, то на шею бросится, прижимаясь сильнее и дольше положенного.       И у неё прекрасное прикрытие — Габи восхищается Райнером, является его фанаткой, он двоюродный брат, и, вообще, она собирается унаследовать силу Бронированного Титана.       Только вот Браун понимает, как сильно его сестре промыли мозги. Она не понимает, что ей придётся буквально сожрать горячо обожаемого родственничка, о чём она не забудет. И мужчина с ужасом думает об этом — нет, ему не страшно умирать, он не может осознать, как его кузина говорит об этом с таким восторгом и надеждой. Девчонка не способна самостоятельно мыслить, она лишь солдат и исполнительница чужой воли, не хочет даже задумываться, что там, далеко за Стенами, живут совсем не дьявольские отродья, а просто люди, такие же ни в чём не повинные эльдийцы, обычные жители Парадиза. И, несмотря на любовь к сестре, это выводит из равновесия, будит неприязнь и раздражение, которые он тщательно скрывает, постоянно балансируя на грани над пропастью — важно не оттолкнуть Габи, но и не позволить ей совершить глупость в своём слепом обожании.       И это чертовски выматывает.       Вот она тренируется во дворе штаба воинов и постоянно поглядывает в окно на втором этаже — смотрит ли Браун? А вот приветственно машет рукой на улице и кричит громко издалека «Райне-е-ер!» То вызовется добровольцем помочь донести брату документы, хотя там бумаг-то — пара папок, даже Хистория бы справилась, не то что он. А как-то раз подзывала его к себе, сидя на корточках на газоне, чтобы радостно потыкать пальцем в какой-то жалкий цветочек, одуванчик вроде бы. А ещё Габи постоянно зовёт его к столу перед ужином, всенепременно заглядывая в комнату. Домашние уже запомнили это и просто махнули рукой — раз так хочется, то пусть, как будто это очередное почётное задание, способное приблизить к обладанию Бронированным, а не глупый пустяк.       Райнер замечает, что в глазах девчонки разгорается огонёк счастья и уверенной надежды, стоит его увидеть; он замечает, что Габи неосознанно становится суетнее и громче, когда он поблизости. Сестра рвано отворачивается и неловко краснеет, стоит её «спалить» на наблюдении за объектом обожания.       И так могло бы продолжаться вплоть до распределения отряда будущих воинов, но всё изменил один случай накануне объявления войны эльдийцам за Стенами.       Кошмары. На Парадизе они снились ему часто, на Родине ситуация стала лучше, но иногда давала о себе знать. Лёгкое прикосновение к плечу вырывает его из ужасающей пелены кошмара, где титан сжирает Марселя живьём, а блондин бежит прочь, поджав хвост, но гигант нагоняет, как бы парень ни спешил. Спросонья ужас всё ещё сжимает своими когтистыми лапами его сердце, и он инстинктивно сгребает в объятия своего спасителя, утягивая на кровать. Сначала он радуется, чуть не окликая малышку Хисторию по имени, а потом приходит в себя:       — Габи? Что ты здесь делаешь?       — Наверное, тебе снилось что-то плохое. Я услышала из своей комнаты, как стонешь во сне, и пришла проверить тебя. Братик, ты что-то бормотал и потом чуть не закричал.       — Понятно. Спасибо, что разбудила. Можешь идти.       Он отстраняется от сестры, позволяя выскользнуть из сильных рук. Только вот она не торопится уходить.       — Я подожду, пока ты уснёшь, чтобы тебя больше не мучали кошмары.       И Браун скрежещет зубами, играет желваками, но молчит, не прогоняет. Больше всего на свете он не хочет сейчас возвращаться туда, где он мальцом пытается спасти свою шкуру. Настолько не хочет, что готов мириться с присутствием Габи в своей постели, которая уже успела проворно забраться под одеяло.       «М-да, шустрая девчонка, не пропадёт», — думает Райнер и, отвернувшись на другой бок, пытается уснуть.       Стоит дыханию успокоиться и замедлиться, как через пару минут он в полудрёме чувствует, что чужие пальцы аккуратно прикасаются на пробу к его коротким волосам — не разбудит ли, не получит ли запрет? Молчание же, как известно, — знак согласия.       Маленькая ладонь зарывается в пшенично-медовую шевелюру, перебирает колючие пряди, робко ворошит. Чужая рука скользит вниз, по мускулистой шее, оглаживает мощные плечи, змеёй вьётся по бицепсам, слегка сжимая, возвращается вверх, а потом спускается к груди, проходясь лёгкими касаниями по мышцам. Райнер клянётся, что никогда не чувствовал такого стыда и неловкости, никогда не чувствовал себя настолько голым, хоть и спит в кофте и лёгких хлопковых штанах.       Теперь только кажется, что завладеть одним из Титанов она решила буквально не только в будущем, но и сейчас. Однако вот чужое тепло пропадает. Браун мысленно выдыхает, стараясь не выдать того, как расслабился. Это ненормально, она его сестра. Но если Габи больше не прикоснётся к нему, он сочтёт это её неумелой попыткой успокоить и помочь заснуть и больше никогда не вспомнит об этом. Да, это лучший выход.       Однако через пару минут всё повторяется, только вот девичья ладонь скользит уже по талии к прессу, щупая и гладя даже в расслабленном состоянии выделяющиеся кубики. Сестра прижимается к его спине всем телом, и он ощущает мягкость её груди и уже твёрдые бусинки сосков. Браун задыхается от удивления и возмущения, готовый взорваться и высказать всё, что о ней думает, а потом… а потом рука двигается ещё ниже, к резинке его штанов.       — Габи! — он со звонким шлепком резко хватает её руку, отбрасывает назад. — Ты мне сестра, Габи! Понимаешь ты это или нет?       — Тебя так долго не было, что я отвыкла от тебя как от брата. Я… я люблю тебя, Райнер!       — Убирайся, — коротко, просто и понятно. Всего одно слово, но он буквально чувствует, как сникает девушка. — Я никому не расскажу, но ты должна прекратить, Габи.       Он напряжённо вслушивается в повисшее молчание, следит за звуками вылезающей из-под одеяла сестры, боясь и ожидая какого-нибудь ответа.       — И запомни: это недостойно поведения будущего воина и обладателя Бронированного Титана.       Это будет самым весомым аргументом, Райнер уверен — голову отдаст на съедение.