Как в кино

— Коль, ты нереальный! — улыбается Алан, обнимая Макса со спины и укладывая голову ему на плече. — Люблю тебя! Чем будешь заниматься? — А ты как-будто не знаешь? — улыбается Макс. — Один известный продюсер мне уже подкинул работы, на месяц вперед. — Макс уже не скрывает довольной ухмылки. — Вот какой негодяй. Бедненькому мальчику придется ехать с этим злым дядей в студию и записывать новый трек, а потом еще и клип предстоит снять. Просто ужас. — шепчет Алан Максу на ухо. — Просто даже не знаю, как ты его терпишь! — Приходится. — смеется Макс и тут же получает легкий удар кулаком в плече. — Так вот значит как? Приходится… — дует губы Алан, отстраняясь от Макса. — Так не терпи, никто не заставляет. — Алан отворачивается и собирается выйти из комнаты. Но Макс ловит его за руку и резко дергает на себя. — Ал. Вроде взрослый дядька, а иногда ведешь себя хуже ребенка. — говорит Макс обнимая вырывающегося Алана. — Вот, еще и старым назвал. — бубнит Алан. — Господи. Как я тебя люблю … — Макс целует его везде, где только может. Хаотично мажа губами по его лицу. — Максим, перестань. — серьезным тоном говорит Алан. Макс знает этот тон. И это его «Максим». И оно не предвещало ничего хорошего. Это означало, что Бадоев злится. Вообще, Макс даже не понимал, почему в последнее время Алан часто выходит из себя. Заводится с полуоборота. Злится на пустом месте. И вроде вот все хорошо, но что-то не так. — Алан, родной, что у нас произошло? — Макс отстраняется и внимательно смотрит на Алана, заглядывая в его зелено-карие своими цвета виски. — Макс, отстань. — бубнит Алан и заходит в ванну. Там, стоя под душем, он угомонит свою ревность, что в последнее время просто разрывает его изнутри. И, вроде и поводов нет, но Алан совершенно не может с собой совладать. Мысль о том, что Макс, его родной, любимый, ласковый мальчик, будет общаться с другой девушкой, приводила Алана просто в бешенство. Он так же болезненно пережил его общение с Мишей. Каких только трудов ему стоило добиться ограничения их общения. А тут сам виноват, сам инициировал. И Алан понимал, что он своей ревностью и недоверием просто убивает любовь и обижает Макса, но ничего не может с этим сделать. Как бы ни старался, как бы ни хотел. Холодный душ слегка приводит в норму. И мыслить становится легче. Трезвое решение извиниться перед Максом за свой срыв. Алан оборачивает полотенце вокруг бедер и выходит. Макс сидит на кухне и пьет кофе. Вопреки ожиданиям Алана Макс не выглядит обиженно. И даже приготовил кофе для него. — Родной. Прости. Сорвался. — шепчет Алан, обнимая Макса. — Просто все навалилось. — Ал. Не переживай. Я взрослый мальчик и все понимаю. — Макс отвечает ему с искренней улыбкой, протягивая руки к полотенцу, что так ненадежно закреплено. — Ты такой красивый. Макс одним движением срывает с бедер Алана полотенце и притягивает его к себе, зарываясь пальцами в его влажные, растрепанные волосы. Алан не сразу втягивается в игру. Думает о том, когда его мальчик стал таким мудрым, когда обрел способность мыслить здраво. Но, быстро придя в себя Алан включается в процесс игры, что затеял Макс и, подхватив того под бедра усаживает на подоконник, удобно устраиваясь между его ног. Проводит руками по внутренней части бедер и, мимолетным движением задевает его пах. Слышит, вырвавшийся, такой блядский стон. — Коля, хочу тебя! — шепчет Алан Максу в губы, запуская руки под футболку и так по-хозяйски оглаживая его пресс. Макс послушно выгибается, подставляясь ласкам, и прикрывает глаза. Рука Алана опускается ниже, оглаживая уже изрядно вставший член его такого взрослого мальчика. Макс только сильнее раздвигает ноги и двигается бедрами навстречу таким нежным, таким горячим и таким родным рукам Алана. Макс шепчет Алану какие-то невозможные глупости, что-то нереально нежное, возбуждающее. У Алана окончательно и бесповоротно сносит крышу. И так было всегда, когда рядом Макс. Ему даже не нужно было что-то говорить, чтобы иметь такую власть над Аланом. Подхватывая Макса под бедра, Алан отрывает его от подоконника и несет на кровать. — Ал, если мы сейчас займемся тем, ради чего ты меня тащишь на кровать, то всем, кто сейчас едет в студию, придется нас ждать. — Макс пытается привести в чувства Алана, чей внушительный стояк сейчас терся о его бедро, показывая всем своим видом, что он хочет его. — Похуй. Пусть ждут. — буквально шипит Алан, еле сдерживая свое желание. — Это их проблемы. Я сейчас ради них не собираюсь отказывать самому прекрасному мальчику на свете, моему мальчику… — Алан целует Макса и перед глазами темнеет. Пелена возбуждения затмевает все. Им хорошо? Определенно. Они любят друг друга? Бесспорно. И в который раз Алан сам себе задает вопрос: Как он жил без него все это время и почему так долго мог сопротивляться своим чувствам. И ответа нет. Потому что не жил, а существовал. Сопротивлялся, потому что думал, что сходит с ума и так быть не должно. Что если Макс узнает, непременно покрутит пальцем у виска и скажет, что понесло куда-то не туда старого идиота. Алан аккуратно укладывает Макса на кровать и нависает над ним. Медленно снимая футболку и проводя руками по оголенному торсу. Но оголен не только торс, но и нервы. И, больше не в силах ждать, Макс, обвивает шею Алана и притягивает ближе, вовлекая в страстный, влажный поцелуй, разорвать который Алан не решается, потому как считает это преступлением против секса. — Господи, Макс, я сейчас с ума сойду. — буквально выкрикивает Алан, когда Макс неохотно отстраняется от его губ, вдыхая порцию такого драгоценного воздуха. Для Макса это как руководство к действию. Одним движением он меняет их местами. И вот уже он сверху, над обнаженным Аланом. Покрывает короткими горячими поцелуями его шею, ключицы и спускается ниже. Алан выгибается, когда Макс обводит языком поочередно каждый сосок. — Коля. — выдыхает Алан его имя. — Пожалуйста. — Что, скажи. — блядская ухмылка, та, ради которой Алан готов душу дьяволу продать, касается губ Макса. — Я хочу слышать тебя. — Возьми меня. — стонет Алан, когда губы Макса спускаются к его прессу. — Громче, Ал, умоляю. — шепчет Макс в перерывах между поцелуями. — Я так хочу услышать это от тебя. — он уже ласкает языком член, что бесспорно требует разрядки. — Да трахни ты меня, наконец. — буквально выкрикивает Алан, в тот момент, когда язык Макса касается налитой головки его члена. Но Макс не думает торопиться. Он проводит языком от основания к головке, срывая с губ Алана стоны. Сам не замечает, как весь член, до основания оказывается у него во рту, как, устав ждать, Алан хватает его за затылок и, задавая темп, насаживает его на свой член, буквально трахая его рот. Макс отстраняется, стирая тыльной стороной ладони, размазанную по подбородку слюну. — Не так быстро. — говорит Макс, но в этот самый момент Алан выбирается из-под него, толкая Макса в грудь и укладывая на кровать. — Если не хочешь покупать новые джинсы, рекомендую самому их расстегнуть. — шепчет Алан и Макс повинуется. Как завороженный он расстегивает джинсы и приподнимает пэбедра, чтобы Алану было удобней их снять. Как только с бедер Макса сняты джинсы в купе с нижним бельем, взору Алана предстает член Макса, что уже изнывает без ласк. И Алан, не в силах больше мучить Макса сразу берет его на всю длину. Нежно обводя языком вокруг головки. Макс плывет. И Алан не может больше ждать. Вводит в Макса сначала один, а потом и два пальца, в попытках растянуть и подготовить. Почувствовав, что Макс уже готов, Алан вынимает пальцы, спеша заменить их членом. Он приставляет головку к входу, но не торопится. Ждет согласия Макса. И он его получает, каким-то только ему одному известным жестом, звуком, Макс дает понять, что готов, что Алан может смело продолжать начатое. И Алан входит, от чего Макса выгибает, а с его губ срывается крик-стон, что еще больше заводит Алана. На несколько секунд они замирают, давая возможность друг другу привыкнуть. А потом Макс подается вперед и Алан, не в силах больше ждать, начинает толкаться внутри Макса. Толчки глубокие, резкие. Но им двоим это, определенно, нравится. Алан буквально втрахивает Макса в кровать. Макс цепляется длинными пальцами за простынь, сминая ее. — Ал. — стонет Макс. — Я сейчас… — Давай родной. Я тоже. — отвечает ему Алан и ускоряет темп. Они кончают практически одновременно. Первым кончает Макс, изливаясь на простынь. Еще несколько толчков и Алан уже приготовился выйти с Макса, чтоб кончить. — Не надо, пожалуйста. — шепчет Макс, борясь с усталостью. — Прошу, в меня. И Алан кончает в Макса, разливаясь теплом внутри и, наваливается сверху, целуя его лицо. — В душ? — шепчет Алан на ухо Максу. — Да ты изверг. — смеется Макс. — Тогда вставай, я тебя не унесу. Душ на двоих. С некоторых пор у них на двоих не только кровать, но и душ, завтрак, утро и, жизнь тоже, одна на двоих. За кружкой кофе, кстати, тоже одной на двоих, они решают, что поедут на машине Макса. — И это не обсуждается. Я вожу же лучше. — смеется, засранец, так нагло и заразительно. Алан ему уступает. Он вообще во многом ему готов уступить. Потому что, какой толк от споров. Дорога до офиса прошла спокойно. Они многое обсуждали. В основном личное. Потому как негласное правило существовало, что дома никакой работы. И они оба четко ему следовали. В офис поднялись тоже вместе, чем вызвали загадочные ухмылки на лицах сотрудников. В основном пересуды были со стороны группы Алана. Посторонним, не особо вникающим во всю суть ситуации, было, как правило, все равно. Юля и ее группа сидели за большим столом в конференц-зале и явно были не в восторге от того, что уже больше часа ждут этих двоих, которые решили даже не отвечать на звонки. — Добрый день. — поздоровался Алан, одаривая всех самой дружелюбной улыбкой, на которую только был способен. — Прошу прощения за опоздание. Пробки. Макс только подтвердил слова Алана, слегка кивнув головой, после сразу проследовал на свободное место за столом. Вести себя, как ни в чем не бывало, после подобного пробуждения, привычное дело. Но от этого они заебались оба. Иногда, в течение дня Алану просто безумно хотелось взять Макса за руку и, притянув к себе, поцеловать. При этом не прятаться по углам, не переживать, что кто-то увидит, осудит. Вот и сейчас Алан общался с продюсером Юли, решая организационные вопросы и со сжатой, до желваков, челюстью, наблюдал, как его Макс общается с Юлей. Непринужденно. Легко и свободно. Периодически касаясь ее рук. Одаривая ее улыбкой. Этой безумно красивой улыбкой, которую он дарил только ему. «Все. Я так больше не могу.» — мысли Алана его самого загоняют в тупик. Он срывается с места и выходит, ничего не объяснив, сбивая по дороге Антона, что возвращается с двумя стаканчиками кофе, для себя и Юли. Дверь в кабинет закрывается с диким грохотом. Нет. Так определенно быть не должно. Не должно, но все-таки есть. И от этого обида сковывает все внутри. И вздохнуть не получается никак. И сердце пропускает удар за ударом. От этого тело перестает слушать команды и просто отказывается подчиняться слабым импульсам, посылаемым все еще работающим, пусть не в полную силу, но все же, мозгом. Поэтому он безвольным мешком опускается на пол, не в силах стоять на ногах. Что это? Алан дает четкое определение терзающему его чувству. Ревность. Она как черная каракатица сдавила горло своими щупальцами и от этого слова застряли, крик немой. В пустоту. «Так быть не должно.» — проносится в его голове. Черт, он же сам настоял на этом чертовом дуэте. Так почему ломает сейчас. Не по детски. Только от одного вида нахождения этих двоих вместе. А Макс не просто разговаривает с Юлей. Эти непонятные взгляды, прикосновения. — Какого хрена происходит? — хрипло, почти беззвучно произносит он. Макс, его родной, любимый, теплый и домашний. Макс, которого он добивался, ждал, терпел все его заебы. Макс, его любимый мальчик. Сейчас, в эту самую минуту все свое внимание уделяет ей, а не ему. Для нее все эти касания, улыбки и объятья. Алан совсем забыл, какого это, когда Макс увлечен чем-то так, что нет времени на него. Взгляд мечется по полкам, столу и шкафу, в тщетных попытках найти хоть что-то крепче воды. Хочется напиться до беспамятства. Чтоб вывернуло. Сдохнуть хочется больше. Воспаленный ревностью мозг уже нарисовал картину как он лежит в луже крови и нахрен о нем никто не вспоминает. Макс своими делами занят, не до него ему. Встает и подходит к шкафу. Открывает дверцу. Вот она, спасительная доза алкоголя, что сейчас окажется внутри и даст возможность хотя бы на минуточку забыться. Пьет прямо из гола. Виски обдает горло Алана жаром и терпким вкусом. От этого он морщится, но снова и снова делает большие глотки. Напиться — вот цель на остаток дня. Дверь открывается, заставляя Алана отвлечься от самоуничтожения. — Алан. Да какого хрена ты тут творишь?! — буквально кричит Наташа, подлетая к Алану и выхватывая у него бутылку из рук. — Наташа, выйди! — шипит Алан. — Да хрена с два! — восклицает Наташа. — Это вообще мой кабинет. — складывает руки на груди. — А вот что ты тут делаешь, не понятно. — Пью. — Алан озвучил очевидное, и не стал вдаваться в подробности. — Да я вижу. Уж поверь, несмотря на годы, зрение не подводит. — кажется, что она усмехается. — Какого хрена ты тогда спрашиваешь, раз и так видишь? — очередной глоток опалил горло. — Прошу, выйди. Дай сдохнуть. — Алан снова опускается на пол и, закрыв глаза рукой, тяжело выдыхает. — Ну уж нет. Только не в моем кабинете. — шипит Наташа помогая Алану встать и, усаживая его на диван. — Отдай-ка мне эту бутылку, пожалуйста. — убаюкивающим голосом произносит она где-то возле уха Алана и, пока он не сообразил что к чему, пока отвлекся, выхватывает у него из рук алкоголь, что был уже на большую половину уничтожен. — Наташа. Зачем… — произносит Алан, все еще находясь в состоянии, что позволяет ему говорить и двигаться. — Я хочу отключиться. — Ну и объясни мне, зачем. — она поправляет очки и, кажется, настраивает свои внутренние чакры на восприятие пьяного бреда Бадоева. — Ты что, реально не понимаешь? Я видеть этого больше не могу. Слышать, кстати, тоже. Противно. Выворачивает. — Наташа слабо похожа на психолога, но Алан четко знает, что когда накрывает очередной пиздец, то она как Чип и Деил, спешит на помощь. Только она способна дать волшебного пинка, приводящего в чувства. — Алан. Я все понимаю. — она стискивает его в объятьях, и успокаивающе гладит по спине. — Но пить, по меньшей мере, глупо. Ты не напьешься так, чтобы вырубило на неделю, максимум до завтра. А утром, поверь мне, будет только хуже. В дверь стучат и, эти двое, машинально отстраняются друг от друга и Алан старается сделать совершенно невозмутимый вид. Не дождавшись приглашения, дверь открывается. На пороге появляется Макс. По выражению его лица и тому, как он заламывает пальцы, видно, что беспокоится, черт. — Все в порядке? — интересуется он дрожащим голосом, но, увидев утвердительный кивок Алана, слегка успокаивается. — Вы просто так неожиданно пропали, нам там помощь нужна. — Макс, мальчик мой, будь добр, попроси-ка принести два кофе. Один с молоком и без сахара, а второй… Ну ты же сам знаешь. — она улыбнулась лишь краешком губ. — А, да! Пожалуйста, давайте-ка сегодня без Алана. Либо сами, либо до завтра ждет. Вопреки ожиданиям, Макс не несется со всех своих длинных ног, выполнять поручения Наташи. Он в один шаг оказывается около Алана. Опускается перед ним на колени и, положив руки на руки Алана, заглядывает ему в глаза. — Ал, что случилось? — спрашивает Макс. И по тону его дрожащего голоса, Наташа понимает, что Макс волнуется за этого кретина, что буквально 15 минут назад в ее кабинете, убивал себя алкоголем. — Уйди. — шипит Алан, так и не набравшись сил встретится с Максом взглядом. — Но… — начал было Макс, но был прерван Наташей. — Дорогой, все хорошо. Правда. Нам бы кофе и чтоб на сегодня не беспокоили. — она заботливо кладет руку поверх руки Макса. — Давайте домой. Передай всем, что на сегодня закончили. Макс молча кивает и выходит. Выходит, так же, молча, даже не взглянув больше на Алана. В голове миллиард мыслей и не одной по существу. Он не может понять, почему Алан в таком состоянии. Да, не смотря на свой возраст и, как все говорят, неопытность, он взора Макса не ушел этот безумный пиздец. Он у Алана заглавными буквами написан на лице и, не смотря на его браваду, виден за километр, невооруженным взглядом. Только вот что послужило началом к этому, Макс сказать не может. Вроде все как всегда. Совместное утро, при чем, в прямом смысле этого слова. Проснулись вместе, душ, кофе вместе, до работы тоже поехали вдвоем на машине Макса. И не ругались. Обсудили все с командой и Юлей. А потом Алана как подменили. И в чем причина, хоть копайся в своих мыслях, хоть нет, но сказать не возможно. Макс дает короткие распоряжения по кофе в кабинет Наташи. Для нее без сахара и с молоком. Для Алана черный двойной эспрессо, ведь за время совместной жизни он до мельчайших подробностей изучил его вкусы. Потом он идет к группе, что сидит в ожидании Алана. — Ребят, на сегодня все. — говорит он, опираясь на дверной проем. — Алан сказал, что у него появились срочные дела, и он всех ждет завтра. Сегодня по домам. — он даже сам понимает, что в нем погиб талант великого актера. Так сыграть спокойствие и уверенность, постараться надо. Но только одному ему известно, сколько он приложил усилий для этого. Но он это ради Алана. Все расходятся по домам и в студии становится неуютно тихо. И, вроде можно тоже ехать. Но чувство тревоги за Алана, не дает это сделать. Ему невыносимо от одной мысли, что это он мог стать причиной этого состояния Алана. Но прокручивая снова и снова, как на репиде, весь сегодняшний день, Макс не видит даже предпосылок к этому. Все как всегда. Тогда что же могло сломать Алана? Решение дождаться его и поговорить приходит как само собой разумеющееся. И вариантов других не может быть. Это же его Алан, его любимый Алан. Тот мужчина ради которого он изменился сам, изменяя своим принципам. Тем временем Наташе и Алану принесли долгожданный, а для некоторых еще и отрезвляющий, кофе. — Алан, вот скажи — обращается Наташа к Алану, сделав глоток бодрящего, с мягким молочным вкусом, кофе. — Ответь мне честно. Ты идиот? — Наташ. Это не совсем корректный вопрос. — улыбается Алан, понимая, что Наташа шутит, а если и не шутит, то явно из добрых побуждений, желая его привести в чувства. — С чего такие выводы? — А с чего такое состояние? — Наташа поднимает на Алана глаза, явно понимая и предчувствуя, что он сейчас ответит. — Кто причина? — она все же решается задать этот уточняющий вопрос. — Макс. — на одном дыхании выдал Алан. И, кажется, Наташа готова была услышать именно это и, однозначно, услышанное не стало для нее неожиданностью. Ведь она прекрасно помнила состояние Алана, когда его ломало от чувств, что появились у него к этому мальчику. Тогда еще Алан и не думал, что его чувства взаимны. Тогда он еще был в браке с Жанной. И его разрывало изнутри. Он не знал, что делать и куда бежать. Готов был биться головой о стену. Тогда Наташа помогла. Не дала спиться и сойти с ума. Она выступала в роли жилетки и по совместительству личным психологом. И ей безумно хочется не дать ему упасть и сейчас. — Ты видела? — Алан задает этот вопрос, даже не ожидая ответа. — Видела что? — Наташа все же слышала этот вопрос. И свой задала для того, чтобы вывести Алана на разговор. Она точно знала, если расскажет, легче станет. И это даже не сколько ее умозаключение, сколько мнение психологов. Но Алан молчал. Лишь многозначительно кивнул в сторону двери. И, наконец, сделал глоток бодрящего кофе. Он не желал говорить. Не мог. Обида подступала и обволакивала его своими черными руками. — Ал. Взрослый же дядька… — вздохнула Наташа. — Почему я должна о чем-то догадываться? — Нат. — Алан вздохнул и подошел к окну. — Ты видела, что он там делал? Как он это делал? — Да успокойся ты уже наконец. — не выдержала Наташа. Она сорвалась и слегка прикрикнула на Алана, подумав, что это должно привести его в чувства. — Ну, обычный рабочий процесс. Обсуждения, споры. — А как он на нее смотрел? — Алан резко развернулся и посмотрел на Наташу, как ей показалось, с укором. — А как он смотрел на нее? — Наташа и вправду не совсем понимала, какого хрена он так себя накручивает. — Как на объект вожделения. — он устало провел рукой по лицу. — Он ее хочет. Понимаешь? А во всем этом виноват только я. Я и никто другой. Это я был инициатором. Я решил, что Максу надо выйти из зоны комфорта и записать дуэт. Я решил, что это должна быть узнаваемая личность, медийная, та, что на пике популярности. Зачем, Наташ? Я просто его потерял. — Зачем я спрашивала, идиот ли ты, если ответ очевиден. — Наташа ставит кружку и откидывается на спинку дивана. — Не бери на себя больше, чем есть на самом деле. Как он на нее смотрел? Как на девушку, с которой записывает дуэт. Вежливо и с дружелюбием, которого у твоего Макса всегда в избытке. Ты, прежде чем вопросы такие задавать, просто голову включи и вспомни, как он смотрит на тебя. Алан слушает Наташу и постепенно начинает приходить в себя. Он получил тот волшебный пинок. И, включившийся здравый смысл, где-то там глубоко, очень тихо начинает кричать: «Алан, ты и в правду кретин. Как ты можешь так думать. Этот мальчишка тебя любит, а ты сейчас поступаешь с ним как последняя скотина. Ты просто ставишь под сомнения его чувства. А он тебя любит, он тебе верит. Он жизнь отдал тебе, идиоту. Себя сломал, ради тебя, придурок.» И от этой встряски самого себя в чувства как-то быстрее пришел. Мозг начинает мыслить более здраво. И уже не таким критичным все это видится, как он себе представлял. Мысли встали на место. Он понимает, что своим поведением сорвал рабочий процесс, загрузил и без того занятую Наташу. Да и в принципе, это долбаные мелочи по сравнению с тем, что он просто обидел самого близкого и родного человека. — Наташа, я идиот. — вздыхает Алан, ставя кружку на стол. — Кретин, какого еще поискать. — Ну неужели? Наконец дошло. — смеется Наташа, выдыхая с облегчением. И это самая огромная радость на этот вечер. Алана отпустило и можно расслабиться. Спокойно насладится вечером. — Ал. Я, конечно, извиняюсь, но это первая здравая мысль за сегодня. — Я знаю Нат, знаю. — Алан открывает окно. — Курить у тебя можно? — А сам то как думаешь? — спрашивает Наташа, вытягивая с пачки сигарету и поднося к губам. — Думаю, что ответ положительный. — Алан проделывает тот же самый фокус с сигаретой, наклоняет слегка голову и подкуривает от огня протянутой ему зажигалки. От всполохов огня его серьезное лицо приобрело какой-то определенно болезненный вид. Наташе показалось, что она увидела несчетное количество новых морщинок, что прибавляло ему лет 10. — Наташ. Как мне теперь? Я обидел его своей ревностью. — Он у тебя очень умный мальчик. Несмотря на свой возраст более чем рассудительный. И, не смотря на все твои заебы, а еще тяжелый характер, он тебя любит. — кажется она издевается. Потому что улыбается во все свои белоснежные зубы. — Сам же знаешь, когда любишь, можно простить многое. Последнюю фразу она уже произносит в спину Алана. — Эй! Стой! Ты куда? — окликает она его. Алан поворачивается к ней, стоя у самой двери. Взгляд ясный, как будто он принял сейчас для себя какое-то очень важное решение. Да кто их, творческих личностей, разберет. — Домой, Наташа, домой! — говорит Алан, выдыхая и открывая дверь. — К Максу. — от мысли о Максе на душе стало совершенно тепло и не по детски волнительно. Как-будто на первое свидание бежал. От ревности не осталось и следа. Всю ее вытравила нежность. — Алан, я безумно Вас люблю. — Наташа послала воздушный поцелуй ему на прощание. — Пожалуйста, пообещай быть умничкой. Он дорожит тобой. Он открытый человечек и совершенно не способен на предательство. Она так долго ждал тебя. — Наташа, я ждал не меньше. — пытается парировать Алан, но тут же натыкается на осуждающий взгляд Наташи, что упирается в него. — Ты ждал? — укор не только во взгляде, но и в тоне. — Поверь, я точно знаю, что говорю. Он терпел. Любил и терпел. Знаешь, какого это работать бок о бок с человеком, которого любишь. Не взаимно. Любишь и страдаешь от невозможности быть вместе. — Наташа перешла с нормального тона на повышенный. — Он любил всегда. С самого первого дня когда пришел к тебе. Любил, когда ты счастливый бегал, находясь в браке. Любил, когда ты развелся и бегал по бабам, меняя их как перчатки. Любил и ждал. И только одному ему, ну и немножечко мне, известно, что у него в душе тогда творилось. — Наташа на секундочку замолчала, наблюдая за тем, как Алан закрыл дверь и спустился по стене, сев на пол. — Ты хоть сам представляешь как это. Алан молчал и только катившиеся по щекам слезы выдали все, что скрывал в себе. Все, что копилось, в один миг вырвалось на волю тихой истерией. — Ал. Я просто больше не могу смотреть, как ты убиваешь эти отношения. — Наташа не шутила. Она всегда для них двоих была спасательным кругом и склеивала все. Просто проблема была в том, что Алан слишком любил и ревновал, а Макс просто любил и терпел. — Ты, взрослый дядька. Просто мозг включи. Еще один разрыв Макс не выдержит. В вашу предыдущую ссору его ломало не по детски. Если бы я не нашла его случайно, могли бы не спасти. — Наташа вмиг осекается, поняв, что она только что ляпнула. Выболтала то, что Макс умолял держать в тайне. По телу Алана прошел электрический разряд. Только что ему Наташа сказала, что он по своей тупой вине мог лишиться своего мальчика. Как такое могло произойти? Где был он? Почему он это допустил? — Когда? — кажется, Алан приложил не маленькие усилия, чтобы выдавить из себя одно простое слово. Пять букв дались ему с большим трудом. Наташа понимала, что рано или поздно это бы всплыло. Но не хотела об этом рассказывать сама. Но раз уж проболталась, то надо как-то выдать информацию. — Год назад. Ты тогда принял волевое решение расстаться, потому что тебе показалось, что Макс увлекся каким-то там стриптизером. — на выдохе произносит Наташа. — Ты тогда ему мозг этой ревностью взорвал. А он только тебя. И тогда и сейчас. Но нет же, ты решил и точка. Тогда тоже показалось, что он как-то по особенному смотрел на этого стриптизера в том самом ночном клубе, где отмечали окончание съемок. Ты довел его до ручки своей необоснованной ревностью, а потом принял решение, за Вас двоих, надо заметить, расстаться. И укатил куда-то к морю, страдать в одиночестве, оставив Макса погибать от непонимания и несправедливости, спалив отношения и вручив ему только лишь горстку пепла. — Наташа мерила комнату шагами, нервно заламывая пальцы на руках. — Но, знаешь, что я хочу тебе сказать? Страдать на берегу океана, намного легче, чем тут. А он страдал. Постоянно задавал себе один и тот же вопрос. Наш офис его мог прочитать по глазам этого мальчишки. Он и вправду, совершенно не понимал за что ты так с ним. Ломало, понимаешь? — Наташа останавливается напротив Алана, что все еще сидит на полу и даже боится пошевелиться. Боится хоть слово пропустить. Хочет понять все. — Мы, конечно, не ты, но отвлечь его старались. Работой загрузить в твое отсутствие. Но мы, пусть и все вместе, всем офисом, но заменить ему тебя, любовь всей его жизни, не могли. — Наташа опускается перед Аланом на колени. — А в одно утро он просто не пришел. Телефон выключен. Мне Яна позвонила, чуть ли не в истерике билась. Я бросила все и к нему помчалась. Дверь открыта. На кровати Макс без сознания. А на столе бутылка виски, пустая упаковка снотворного и два экземпляра подписанного им соглашения на расторжения контракта. — Наташа закончила и многозначительно устремила свой взгляд в глаза Алана. Алан не понимает, когда он успел так проебаться. Из-за его идиотского самолюбия, из-за ревности, он чуть не потерял Макса. — Какого хрена я об этом не знал? — хрипит Алан и устремляет на Наташу укоризненный взгляд. — Мы его тогда никуда не возили. — Наташа, то ли не слышит вопроса, то ли упорно делает вид. — Я тогда позвала нашего врача. Соглашения порвала. Нечего ему было жизнь портить из-за тебя, барана. Он тогда дня три отходил. Потом рыдал. Мы по очереди у него ночевали, пока один виновник торжества грел пузо на солнышке в компании кого-то молоденького пидораса. — Ты и об этом знаешь. — Алан устало трет глаза. — Откуда? — Ты лучше спроси, откуда об этом Макс узнал. — Наташа встала и подошла к столу, достала стакан и налила виски. — Он страдал. Но тебе и не слова не сказал. Ни разу тебя не упрекнул, даже когда Вы снова стали жить вместе. Алан и правда осознает, что за этот год Макс ни разу его не упрекнул, что бросил его, что уехал, еще и не один. И тем более Алан ни разу от него даже не слышал и намека на свое состояние тогда. «Бедный мальчик. Сколько он пережил. А я кретин, идиот. Тупица просто.» — если бы можно было самому себя ударить, то Алан непременно бы это сделал. Но Наташа видела состояние Алана. Вид как у побитой и выброшенной в дождь на улицу собаки, давало все основания полагать, что Алан страдает. — Беги уже. — Наташа делает глоток виски и позволительно машет в сторону двери. — Ромео недоделанный. Алан срывается с места, выбегает, даже не закрыв за собой дверь. Уже возле лифта вспоминает, что не забрал с конференц-зала свои вещи. Понимает, что без куртки на улице еще холодно. По дороге в конференц-зал до него доходит, что Макс уехал, а следовательно ему придется вызвать такси. Но сейчас самое главное найти телефон. Несмотря на поздний вечер в конференц-зале горел свет. Последнее, что хотел Алан, это мешать кому бы то ни было, но выхода не было, зайти нужно. Алан дергает ручку двери на себя и медленно входит. Картина, которую он увидел, заставило его сердце сжаться. На стуле сидел его Макс и облокотившись руками на стол и сложив на них голову, мирно спал. Алан медленно подходит к нему и встает перед ним на колени, гладя по руке. — Макс, родной, просыпайся. — шепчет Алан нежно Максу на ухо, аккуратно положив вторую руку на его плече. Макс сонно потягивается, не сразу понимая, где он и почему. Но, как только марево сна спадает, до него все доходит, он резко вскакивает и устремляет свой, все еще сонный взгляд, на Алана. — Что случилось? — Макс все еще переживает. И домой не поехал и ждал, как верный пес. — Ничего. — Алан поправляет выбившиеся волосы Макса. — Все хорошо. Веришь? Макс только слабо кивает. В очередной раз Алан думает, что Макс — это его награда. Что он послан ему свыше, чтобы быть с ним всегда. И Алан клянется сам себе, что не допустит того, чтобы его Макс вновь пережил тот кошмар, чего бы это ему не стоило. — Родной. — шепчет Алан, подходя ближе к Максу, обнимая его за талию и, придвигая к себе. — Поехали домой? С сегодняшнего дня все будет по-другому. Макс помнит каждый день без Алана. Когда он уже понял, что жить без него никак, что это пыткапытка.