I want to go home

      Я…Не могу больше…всё это терпеть       Я хочу…вернуться…в наш дом       Свет. Яркий, яркий свет, слепящий глаза до такой степени, что приходится закрыть их. Пугающий белый свет. С силами открыв глаза, она взглядом пробегается по светлой пустоте, не находя ничего, за что можно зацепиться. Почти ничего, если не считать бежевый кардиган и красный шарф, развевающийся на ветру. Маленькая фигура сидит к Микасе спиной, зажавшись в комочек.       Девочка тихо-тихо всхлипывает, а плечи её дрожат как осиновый листок. Сердце Микасы сжалось от этой картины: невыносимо больно видеть, как дитя плачет. Вытянув руку, она пыталась дотянуться до неё, но оказалась слишком далеко. Пытаясь удержаться на ногах, она сделала резкий шаг, чем привлекла внимание девочки. Та же вскочила с места, схватившись за собственный шарф, будто находя в нём поддержку.       — Не бойся, я не наврежу тебе, — обеспокоенно произнесла Микаса, выставляя перед собой собственные руки. Малышка склонила голову в бок, сжимая бледные, потрескавшиеся губы в полоску. — Я могу подойти к тебе?       Повисла тишина, тянущаяся, длительная для Микасы. Поразмыслив, девочка кивнула, расслабленно опуская руки и голову, вглядываясь в белый-белый пол своими серыми, потускневшими глазами. Мёртвыми.       Негромкий стук тяжёлой обуви о пол раздался в этой бесконечной пустоте. Подойдя к девочке, Микаса села на корточки перед ней. Робко взяв её за руки, она привлекла внимание малышки, которая отцепила взгляд от пола и посмотрела на неё.       — Всё в порядке? Ты выглядишь подавленной, — выдала девушка, мягко поглаживая руки девочки в попытках успокоить её. Напуганную, загнанную в угол, а если точнее, в эту дыру.       — Нет…я не знаю, где я, не знаю, где мои друзья, — шепчет малышка, но, отдав волю эмоциям, позволяет себе пустить одинокую слезу. — И я не знаю, кто я.       Микаса ошарашенно посмотрела на неё, застыв в немом шоке. Действительно, она ведь тоже не помнит ничего. Абсолютно ничего. Только собственное имя вертелось на языке, а в голове предстал басистый, до боли знакомый голос, строго повторяющий «Микаса Аккерман». К сожалению, Микаса не могла вспомнить того, кто звал её. Дышать стало тяжелее, а холодный пот скатился по лбу. Девочка, ей сейчас тяжелее принимать происходящее.       — Ты…ничего не помнишь? — задаёт вопрос Микаса, слегка сжимая её руку. Совсем не специально, она нервничала, волновалась. — Совсем?       В груди кольнуло при виде плачущей малышки, только в этот раз она стояла перед ней. Потянувшись к её щекам, Микаса вытерла слёзы с них тыльной стороной правой ладони. Наверное, ей неприятно, когда её лица касаются чужие руки, грубые, потёртые и в царапинах. Насчёт царапин…откуда они?       — Я помню, как гуляла по городу, — шмыгнув носиком, даёт ответ девочка. Видать, она не часто даёт себе возможность проявить слабость, ведь даже сейчас малышка напряжена, старается не давать себе слишком много плакать. — Потом ко мне прибежал мой друг, Армин. Сказал, что с Эреном что-то случилось… Точно, Эрен. Я должна ему помочь.       Девочка чуть не рванула с места, только вовремя остановилась, разочарованно и виновато глядя на лицо девушки, сидящей перед ней. Она не знала, куда идти. Детское лицо побледнело, а в глазах потемнело. Всё будто скрутилось, а в ушах раздался глухой звон. Ещё немного, и она бы упала. Её схватили за плечи, сильно сжимая их.       — Тебе холодно? У тебя ладони холодные, — спрашивает Микаса, дотрагиваясь до маленьких ручек девочки. Она же стесняется, но робко кивает головой. — Я знаю, как можно согреться, меня этому учили в… Забудь.       Почему она отошла от разговора? Её осенило прямо под конец предложения: она не помнила, где её этому учили. Кто её учил.       — Нужно сесть спиной к спине оппонента и тогда станет теплее. Попробуем? — Микаса садится на пол, выпрямляя спину. Малышка делает то же самое, прислоняясь спиной к Микасе. — Работает, правда?       — Мхм, — девочка ёрзает на месте, укутываясь в свой шарфик.       — Я рада, — немного подумав, Микаса продолжает. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивать о продолжении её истории было неловко, поэтому Микаса поинтересовалась лишь её состоянием: в глубине души её сердце терзало тысячи котят. Было жаль девочку.       — Я в порядке. Армин мой друг, наш с Эреном друг. Эрен мой брат. Сводный. Они очень хорошие. Армин очень любознательный мальчик, он умный и читает нам с Эреном книжки о мире за стенами.       — За стенами? — задаёт немой вопрос Микаса, недоумённо хлопая серыми глазами.       — Да, мы живём за стенами в защите от титанов, которые пожирают людей. Стен всего три, мы жили и росли в стенах Шиганшины, — поясняет девочка, поворачиваясь к Микасе. — А ты не знала?       — Нет, я вообще ничего не помню, — разочарованно протянула девушка, вздыхая. — Тебе уже не холодно? Всё в порядке?       — Вот как… — виновато шепчет девочка, обнимая колени. — Да, всё хорошо. Тогда я буду рассказывать больше, возможно, ты что-то вспомнишь, — с надеждой в дрожащем голосе выдала девочка, а Микаса лишь улыбнулась на это. Ей грела сердце доброта маленькой девочки. — Эрен, мой брат, спас меня в детстве от нападения на нашу семью. Моих родителей…убили, меня тоже хотели, но Эрен спас меня, убив тех двух. Тогда я и совершила плохой поступок, убив человека, но не считаю это ошибкой, ведь я спасла его.       — Убила? Мне очень жаль за то, что с тобой такое произошло, — сокрушённо прошептала Микаса, искренне сожалея о том, что с малышкой это произошло. Кто бы мог подумать, что с детьми бывает так. Что они видят такое, переживают такое.       — Всё…в порядке. Семья Джагерров приняла меня — теперь они моя семья, — девочка горестно вздохнула, сердечно жалея о том, что оставила их. Жестоко, почему с ней поступают так жестоко? Мысли о собственной смерти уже который раз посещали её, заставляя её отчаяться во всём. — Ты вспомнила что-то?       — Я…нет, я ничего не могу вспомнить, — Микаса горестно улыбнулась, сжимая ткань верхней одежды пальцами. — Прости.       — Всё в порядке. По крайней мере, мы здесь не одни. Я с тобой, не бойся, — пытаясь её утешить, девочка поворачивается назад и подползает к ней, чтобы взглянуть на её лицо. — Я тоже не помню своё имя, но помню всё остальное. Всю жизнь, всех тех людей, которые были со мной. Я запомню и тебя, и ты не забывай меня.       — Я Микаса Аккерман, — слова малышки тронули Микасу, доставая до самых далёких уголков сердца. Глаза защипало, а всё стало виднеться мутнее из-за пелены слёз. — Я тебя запомню, обещаю.       Уголки губ мрачной до этой поры девочки поднялись вверх, а улыбка её была прекрасной. Нельзя было описать словами то, сколько красоты и боли было в её улыбке: столько боли, что Микаса стала рыдать навзрыд. Бедняжка потеряла стольких людей. Впервые увидев её, Микаса не понимала причину её слёз, а сейчас… Сейчас Микаса чувствует всё то, что и она до этой поры.       — Тебе пора. Пора справиться со всем самой и сделать это, — сочувственно прикоснувшись к Микасе, она обняла её, скорбно сжимая губы. — Возвращайся в свой мир, тебя уже заждались.       — Что?.. — в ушах раздался громкий звон, на фоне которого были слышны душераздирающие крики. Крики боли, мольба о помощи. Голова гудела, словно её сотню раз били о стенку. Рефлекторно схватившись за голову, Микаса крепко зажмурилась.       Крики раздавались в ушах эхом, стало невыносимо жарко. Словно адское пламя обхватило всё тело, сжигая ткань, кожу и органы. Через боль открыв глаза, она смотрела на горько улыбающуюся девочку, которая отдалялась. Она сказала что-то. Попросила о чём-то. Микаса разобрала лишь небольшую часть её речи.       «— Возвращайся, я буду ждать тебя.» Открыв глаза, Микаса встретилась со взглядом Ривая, который приводил её в чувства, тряся за плечи. Ужасная, невыносимая боль ударила в голову. Спохватившись, Ривай повторил её имя несколько раз.       — Микаса!       Удостоверившись, что с ней всё в порядке, Ривай отошёл от Микасы, позволяя ей подняться самостоятельно. Верно, ему и самому нужна помощь. Они на войне, сейчас они борются за выживание. Эрен…       — Прости… — рука потянулась к рубашке, запятнанной в грязи и крови, расстёгивая пуговицу. Прокравшись под рубашку, она достала оттуда свой шарф, крепко завязывая его на шее. — Я не могу.–        — оставить всё здесь. Я не могу умереть как ты, Микаса.