Свежий ветер и светлая луна

— Это непросто — довериться кому-то, — заметил Чжоу Цзышу. Ветер дул с реки, красиво развевая ему волосы. Его голос, похожий на пение феникса, до того ласкал слух, что Вэнь Кэсин замечтался. — Особенно в моем возрасте. — Твоем возрасте? — приподнял бровь Вэнь Кэсин. — Видно, зрение меня подводит. — И что говорят твои глаза? «Что ты красивый, — подумал Вэнь Кэсин, — настолько, что дыхание замирает на тебя смотреть. Настолько красивый, что все поэтичные строчки разом вылетают из головы. Настолько красивый, что, если ты убьешь меня сейчас, мой дух не станет тебе мстить, а сразу счастливо уйдет на перерождение». — Что ты лисица-оборотень и пришел по мою душу. — Я думал это ты у нас лисица-оборотень, — засмеялся Чжоу Цзышу. Поверил, что шутка. Ох, если бы это было шуткой, Гу Сян могла сойти за робкую благовоспитанную девицу из знатной семьи, мечтающую лишь о замужестве и детях. Или сам Вэнь Кэсин родился великим героем, странствующим филантропом по фамилии Вэнь. — Мы могли бы по очереди, — предложил Вэнь Кэсин, не став уточнять, что именно могли. Пока Чжоу Цзышу так на него смотрел, он был согласен на что угодно — от совместного вкушения человеческой плоти до жарких объятий. — О, — протянул Чжоу Цзышу. — Так ты правда хочешь? Его удивление могло быть менее наигранным. Как будто все старательно ввернутые Вэнь Кэсином двусмысленные намеки, игривые взгляды, случайные прикосновения и краткий поцелуй на берегу реки прошли впустую. Столь наблюдательный человек как бывший глава Тянь Чуань не мог этого не заметить, даже если внезапно оглох и ослеп. — Ветер свеж, а луна — светла*, — наконец припомнил подходящую случаю красивую фразу Вэнь Кэсин. — Давай забудемся в вине. — Говорят, что пить из одной фляги — неприлично, — передавая ему флягу с вином, произнес Чжоу Цзышу. Луна странно на него влияла. В ином случае Вэнь Кэсин решил бы, что его нарочно дразнят. — Похоже на непрямой поцелуй. — Сомневаюсь, что пьянчуга вроде тебя верит в подобную ерунду, — отмахнулся Вэнь Кэсин. — Или что в Тянь Чуань служили самоубийцы. — Один мой старый друг верил в эту примету, — улыбнулся Чжоу Цзышу. Вэнь Кэсин почувствовал укол ревности, хотя, скорее всего, этот старый друг давно умер, как и все в усадьбе Четырех Сезонов. — Да и я сам в юности… Считал, что не грех совместить. Давно это было. — Да, в «твоем возрасте», разумеется, не до подобных утех, — поддел его Вэнь Кэсин. — Душа еле в теле держится. Как бы раны случайно не открылись! Чжоу Цзышу взял из рук Вэнь Кэсина флягу. Их пальцы ненадолго переплелись, как на постоялом дворе, когда он предложил Чжоу Цзышу вина тридцатилетней выдержки, а тот его принял. Сегодняшнее, конечно, не шло ни в какое сравнение с лучшим вином дворцовой выгонки. Чжоу Цзышу выпил и лучезарно ему улыбнулся. И вправду говорят, тот, кто не ведает ссор, не может вкусить и сладости примирения. — А-Сюй, ты правда больше не злишься? — Мой учитель научил меня двум важным вещам, — с важным видом изрек Чжоу Цзышу. — Во-первых… — Прибереги мудрые изречения на утро, — перебил его Вэнь Кэсин и погладил по плечу. — Твой ученик давно спит. — Да, некоторые вещи не для детских ушей, — согласился Чжоу Цзышу и ненароком задел его коленку. — Быть может, господина Вэня тоже влечет к знаниям? Его влекло не к знаниям, а к сладким точно персик губам, но поведение Чжоу Цзышу настораживало. Было не совсем понятно, добивался именно того, что сам Вэнь Кэсин хотел, или преследовал другие цели. — Ни разу не слышал, что в усадьбе Четырех Сезонов совершенствовали искусство любовных утех. Но если а-Сюй готов продемонстрировать, я совсем не против поглядеть. Чжоу Цзышу убрал в сторону вино и попросил: — Дай руку. В Долине Призраков он и сам любил устраивать подобные забавы — проверку доверия. Когда оно не оправдывалось, призраки боялись его еще больше. Вэнь Кэсин протянул руку, подумав, что, если Чжоу Цзышу переломает ему пальцы, это будет того стоить. Чжоу Цзышу по очереди поцеловал костяшки его пальцев, а затем взял за запястье и положил руку себе на грудь. Вэнь Кэсин замер, слушая, как под одеждами стучит его сердце. — И в чем заключается урок? — спросил Вэнь Кэсин. — Если думаешь, что искусство любовной игры ограничивается… — Некоторые люди как ветер. — Четыре сезона в названии вашей усадьбы — это ветер, цветы, снег и луна**? — Поэтому все, что ты можешь — успеть первым открыть им свое сердце. — Я предпочел бы, чтобы ты снял одежду, — мечтательно протянул Вэнь Кэсин, — и перецеловал бы по очереди все твои шрамы. До тех пор, пока во рту не пересохло, а язык не занемел. Уверен, хватило бы на всю ночь. И на следующую. Если бы ты согласился, я бы несколько дней не выпускал тебя из постели… О, а-Сюй, ты не представляешь сколько места занимаешь в моем сердце. Не только в сердце, если быть совсем честным. Твой прекрасный гибкий меч наводит на мысли о том, что… — Любишь ты болтать. Ему заткнули рот поцелуем, а в следующее мгновение подсечкой повалили в траву. Меньше всего Вэнь Кэсина беспокоила промокшая одежда, потому что Чжоу Цзышу явно не собирался на этом останавливаться. Руки его скользнули под одежду, а язык облизал ушную раковину. — Ох, а-Сюй, ты такой… — не успел Вэнь Кэсин поведать, какой именно, его укусили за мочку уха. Легкие касания губ и дразнящие прикосновения Чжоу Цзышу могли сравниться с тем, как стремительно и неслышно ноги его в цингун отрывались от земли. Выходило до того волнующе, что от полноты чувств, от того, что это на самом деле, а не навеянный ядом сладкий сон, хотелось закрыть глаза. Ночь дышала прохладной свежестью, но от поцелуев внутри разгоралось жаркое пламя. Звезды висели высоко в небе, точно спелая вишня готовая сама упасть в рот. Возможно, причина его прошлых неудач заключалась в том, что подходящий момент тогда еще не наступил. И вот сейчас он пожинал плоды своих стараний. Пальцы Чжоу Цзышу развязали на нем пояс, спустились ниже, где сочащийся смазкой член прижимался к животу. Это ощущение было знакомо. А вот когда Чжоу Цзышу поцеловал его горло, Вэнь Кэсин вздрогнул от удивления и возбуждения. Все знают, что для мастеров боевых искусств горло — уязвимое место. Отсюда легко заблокировать акупунктурные точки, задушить противника или сломать трахею. Как бывший глава Тянь Чуань мог этого не понимать? Неужели возомнил себя бессмертным? Или он знал? Знал про то, как Вэнь Кэсин за его спиной расправился с отрядом нищих, знал про мертвого Белого Духа? Или догадывался, но все равно его хотел? — Никому, — простонал Вэнь Кэсин. Пальцы у Чжоу Цзышу были грубые, с мозолями, но это лишь придавало остроты его ласкам. — А-Сюй. Никому тебя не отдам? Никому кроме тебя не позволял — вот так? Никому не рассказывай, а то призраки в Долине перестанут меня бояться? Вэнь Кэсин долго работал над своей репутацией, чтобы и самые непонятливые убедились, что лезть к нему в постель — гиблое дело, а сам он опасный и жестокий безумец. Иногда они успевали доставить ему удовольствие — всегда немного жалко и подобострастно — а иногда за одну лишь попытку приблизиться их шея ломалась, точно орех. Еще никто не успел достать заранее припрятанное оружие или яд. Чжоу Цзышу будто играл на флейте, только в отличие от настоящего музыкального инструмента безошибочно попадал в ноты, потому что Вэнь Кэсин стонал в такт. В хорошем борделе считается, что умелая куртизанка способна удовлетворить клиента, не раздеваясь — в пару ловких касаний, но Вэнь Кэсин в подобные басни не верил. Хотя вопрос: «В каком борделе тебя этому научили?» вертелся на языке. Ни свои, ни чужие прикосновения раньше так быстро не затягивали в водоворот наслаждения, где каждое новое касание приятнее прошлого. Где тебе бесконечно хочется шептать жаркие признания. Заметив, что губы его пошевелились, Чжоу Цзышу страстно его поцеловал. Когда их языки переплелись, Вэнь Кэсин почувствовал, как чужое возбуждение упирается ему в бедро. А, то есть это не была попытка отвлечь внимание от того, что у него самого не стоит? Вэнь Кэсин слыхал и о мужчинах, что собственную неспособность возбудиться компенсируют, раз за разом доводя до исступления любовников. Вот только одежды Чжоу Цзышу оставались запахнуты. Тела их были прижаты друг к другу, а пояс его одежд, очевидно, завязывался особым тайным узлом. Или от нетерпения руки Вэнь Кэсина дрожали. В следующий раз он будет выбирать одежду по тому, насколько легко она снимается. — Не могу, — в перерывах между поцелуями простонал Вэнь Кэсин. — Так хочу тебя, а-Сюй. Слов не хватало, чтобы выразить чувства, поэтому Вэнь Кэсин оперся руками о землю и выгнулся, как поднимающаяся с земли змея. Потерся всем своим сильным гибким телом, а затем оплел руками и ногами, точно ядовитый плющ. От неожиданности Чжоу Цзышу, видно, слегка укусил его за губу — рот наполнился железным привкусом крови. Вэнь Кэсин непроизвольно провел по губам языком, ища ранку, но так ее и не нашел. Взгляд Чжоу Цзышу стал немного расфокусированным, а его движения руки замедлились. Пальцы разжались, перестав доставлять удовольствие. Если до этого он решительно прижимал его в земле, не давая продыху, то теперь он, скорее, обессилев, на него рухнул. — А-Сюй? — позвал Вэнь Кэсин. — Вот нельзя… было… — хрипло выдохнул Чжоу Цзышу, голос его звучал слегка натянуто. — Полежать… Смирно. О хозяине Долины Призраков ходила вполне справедливая слава, что ночь с ним обычно становилась последней, но сейчас-то… Все должно было быть совсем иначе! Если бы Вэнь Кэсин заранее осознавал риски, то не жадничал бы и был рад поцелую! Чжоу Цзышу, если и полагалось умирать, то от бесстыдного наслаждения! Не думая, что делает, Вэнь Кэсин положил правую руку напротив его сердца и снова поделился духовной силой. Чжоу Цзышу выдохнул воздух, его зубы все еще были красными от крови. Вэнь Кэсин потянулся и поцеловал его. Они целовались лениво, будто два старика или любовники изможденные к утру любовными ласками. До тех пор, пока во рту не перестал ощущаться резкий привкус крови. Рука Чжоу Цзышу ненароком задела его бедро. Возбуждение не успело угаснуть, и прикосновение жаром отдалось внутри. На этот раз Вэнь Кэсин решил сразу взять дело в свои руки. Левую руку. Правой он помогал Чжоу Цзышу восстановить силы. Само по себе это было делом достаточно непростым. Не говоря уж о том, когда пытаешься ласкать сразу два члена. Легко. Не торопясь. Потихоньку. — Ты спятил, — хрипло выдохнул Чжоу Цзышу. — Как ты… Если кто и спятил, то явно тот, кто решительно повалил любовника в траву, позабыв о своих ранах. Вэнь Кэсин впервые пал жертвой подобного самоубийственного коварства. Удивительно, что Тянь Чуань просуществовали так долго! Спокойнее. Ему ни к чему было давать волю эмоциям, а то так недолго и искажение ци заработать. Или правда спятить. Пока он двигался осторожно, как будто прижимавшее его к земле мускулистое тело вдруг превратилось в статуэтку из тонкой глины. Ресницы Чжоу Цзышу дрожали от смеси затаенной боли и удовольствия. Вэнь Кэсин мог лишь попытаться отодвинуть боль на край сознания и надеяться, что этого будет достаточно. В темноте тихо пели сверчки. Чжоу Цзышу снова поцеловал его горло, языком провел по чувствительному месту за ухом. Он был из тех, кто не стесняется повторить особо удачный прием. Будто все это время специально запоминал, как именно Вэнь Кэсину нравится, а доставить ему удовольствие было важнее, чем собственная жизнь. Будто хотел его с таким же нетерпением и страстью. Чужая рука осторожно легла поверх пальцев Вэнь Кэсина, слегка ускоряя темп. Вот ведь! Только пытался умереть, а теперь глядел как лисица-оборотень или убийца на свою жертву — с довольным предвкушением. Сверху вниз. — Хочу тебя, — подразнил его Чжоу Цзышу и поцеловал в щеку. Несмотря на болезненную бледность он выглядел чудовищно, невозможно красивым. — Не могу больше. В одном он был прав — Вэнь Кэсин тоже держался с огромным трудом. Когда возбуждение достигает пика, порой достаточно самой незатейливой ласки. Или с тем, кто по-настоящему нравится, мимолетнее прикосновение легко возносит на вершины блаженства? Первым излился Чжоу Цзышу, а затем и он сам, обессилев, опустил дрожавшие руки. Перед глазами немного плыло, как бывает после затяжного боя, когда усталость неожиданно дает о себе знать. Обычно любовные игры не отнимали у него столько сил. Другие, уже мертвые любовники, всегда с надеждой спрашивали у хозяина Долины удалось ли им ему угодить. Чжоу Цзышу нависал над ним сверху, его глаза были слегка прикрыты, а на губах играла блаженная улыбка. — Неудивительно, что все твои былые товарищи сгинули, — бросил Вэнь Кэсин самое бессердечное, что сходу мог придумать, и перевел взгляд на озеро, чтобы никто не подумал, что он любуется. — И вправду говорят, красота сводит в могилу. — Они умерли за родину, за идеалы, за то, во что верили, — рассеяно ответил Чжоу Цзышу. — Многие из них так и не увидели моего настоящего лица. Тебе повезло, господин Вэнь. — А как же пить из одной фляги — непрямой поцелуй? Больше ни с кем не проверял? — Не думал, что ты поверишь, — Чжоу Цзышу почесал переносицу. — Единственная причина, почему это работало у моего друга — его смазливая рожа. Нужно было спихнуть его в траву. — Так дерзко болтаешь, будто посреди любовных утех тебя не вырвало кровью. — Я не ожидал, что ты начнешь извиваться, как ядовитая змея. — А-Сюй, если любовник лежит под тобой неподвижно — самое время проверить пульс. — Твое сердце билось достаточно часто. Оно и сейчас билось достаточно часто, пусть и не от возбуждения, а от близости. — В следующий раз сниму с тебя одежду.