И однажды похищает Тсуну поздней ночью из постели.
***
— Зачем ты притащила его?! Слаб телом, и дня здесь не протянет! Всё больше распаляющийся Питер зло смотрит на сидящего на пеньке в окружении Пропащих мальчишек ребёнка в лёгкой пижаме нежно-зелёного оттенка. Смотрит минуту, две, и гнев в душе сменяется удивлением. Этот желторотик уже не такой сонный; декати Пэн тут уже с час Тень ругает за самовольность, но тот не спешит реветь и убегать в испуге. — Тебе не страшно? Оказаться на непонятном острове в неизвестной компании. Ребёнок отрицательно быстро мотает головой. — Тсуна только есть немного хочет… И пить… — почти шёпотом сознаётся, смотря в песок. Глядя на вцепившегося в перепелку под хохот Пропащих шатена, русоволосый почти прощает Тень за «шалость». — Питер, — непривычно хмурый Феликс подходит справа, — взгляни на его руки и ноги. В свете костра предводитель Заблудших наконец замечает синяки на теле Тсуны. Уродские фиолетовые пятна. — Откуда бы Тень его ни притащила, она была права. Тсунаёши уже… — Поглядим, — зеленоглазый достаёт любимую флейту и начинает играть, чтобы мальчишки пустились в привычный весёлый пляс. Ребёнок же замирает, руки его опускаются… Вырвавшийся ореолом огонь тут же возвращается обратно в тело Ёши, и явно ничего не заметивший и не почувствовавший кареглазый пускается в пляску со всеми, давая хватать себя за руки и кружить-кружить-кружить.В тени деревьев тяжело дышащий Питер сглатывает внезапно собравшуюся вязкую слюну. Сила внутри этого человечка может исполнить его план без лишних жертв.
***
— Питер! Предводитель Потеряшек высовывается из проёма в горе с песочными часами и вытягивает руки перед собой, выхватывая из объятий вредной Тени счастливого Тсунаёши. Сущность вообще стало невозможно контролировать с того момента, как Пэн разрешил полукровке в любой момент посещать Нетландию. Та только и делала, что моталась в людской мир с проверкой — нет ли у Тсу свободного времени на перелёт. — Он опять? — цепкий взгляд тут же зацепился за след от хватки Емицу на тонкой шее. — Не бери в голову, — Тсуна начинает махать перед собой руками и замечает песочные часы. — Какие огромные! — Да… — русоволосый отпускает Саваду побегать вокруг реликвии и незаметно сжимает кулаки. Ярость… Она уже девять лет копится в и без того гнилой душе. Чёрная, точно чернила ската, едкая, как речи Пэна, чистейшей концентрации. Тсунаёши — его Пропащий мальчишка. Никто больше не смеет к нему даже пальцем прикасаться! Разорвать бы горе-папашу или вовсе отравить… — Питер! — Ёши резко хлопает его по лбу, и зеленоглазый приходит в себя от злобных раздумий. — Я изучил часы… И хочу начать. Я помогу острову восстановить магическую силу. Эм… Поможешь забраться наверх? Такая неловкая улыбка, сияющие счастьем и теплом глаза. Наел щёчки, нарастил мышцы. И в то же время уютный, домашний… Откуда-то из глубины кольнула совесть. Легко подхватив шатена на руки, Питер взлетел на часы и опустил мальчика в золотой песок. Откуда тот выпал вскоре, весь трясущийся и бесперебойно чихающий. Когда-то Венди, которую он отпустил с острова к братьям после нахождения Тсуны, заболела и рассказала, что дома они пьют тёплый мясной бульон, даже объяснила, как его готовить. И теперь им осторожно поили Тсуну, укутанного в одежды Пропащих поверх его собственных футболки и штанов. Но теплее тому явно не становилось. Не становилось… — Питер, я хочу… Пчих!.. с тобой поговорить. Од-дин. Парень даёт знак мальчишкам, и те расходятся по джунглям, а сам подсаживается к кареглазому, обнимая его за плечи. — Что такое? — В часах… Там была фея, — Ёши чихает снова и сильнее кутается, прижимаясь к Пэну. Тот подхватывает чашку с бульоном и держит, пока благодарно улыбающийся полукровка делает ещё три больших глотка. — И она открыла мне т-тайну. Питер… Я правда кто-то очень особенный для тебя? Сердце главного Потеряшки так и перевернулось. Тёплый, невинный, наивный Тсуна, отдавший ради них всё своё Пламя часам, учившийся ради этого управлять им столько лет. Особенный… для Питера… Только для Питера. Теперь навсегда. — Да, — отставив миску, он обхватывает щёки и касается почти сливающихся с кожей по цвету губ своими. Маняще, нежно, сладко до вязки во рту. Чудовищно эгоистично. — Питер… Чувствуешь? — Что? — тот отодвигается дальше и замирает, почти сразу начиная хохотать.Блестящие между ними часы-кулон тихо звенят, делят Пламя. Им обоим будет тепло. Вечно.