зажигалка под цвет маникюра

— Пойдешь со мной в океанариум? — взволнованный голос отражается от белокаменного торца святой альма-матер и — сразу слышно — нехило так дает петуха. Рыжая вздрагивает, спешно бычкуя недокуренную самокрутку. Последнюю, падла. Не хватало еще попасться на глаза какому-нибудь выскочке, третий выговор за неделю явно не обрадует ее мать. Особенно учитывая то, что сегодня только среда. Кто-то сбоку от нее понимающе хмыкает, и Рыжая смотрит искоса, хватаясь коцанными, пропахшими табаком пальцами за рукав растянутого свитера, — взгляд цепляется за золотые кольца, поблескивающие на солнце меж темных прядок волос. О, эти кольца Рыжая узнает даже вполоборота. Их, по правде говоря, не узнает разве что какой-нибудь залетный студентик с соседнего корпуса, и Шань считает, что это — вопиющая несправедливость. Потому что за проколотую в прошлом месяце бровь ее едва не вышвырнули из класса, а потом и вовсе из школы. Рыжая досадливо прикусывает кончик языка. Ну, и в рот оно ебалось. Цацки — это причуда богатых. Таких, как Хэ Тянь.  — С тобой — нет, — отвечает Хэ Тянь смазливому парнише из параллели и выразительно щелкает неоновой турбинкой в такт щелчку капсульного фильтра, зажатого в ровных зубах. Даже зажигалка под цвет маникюра, — отмечает Рыжая, и почему-то от этой детали хочется ржать в голос. Парниша на фоне бледнеет так, будто соревнуется в оттенке со шпаклевкой на стене. — П-почему? — выдавливает он, злобно косясь на Рыжую, которая откровенно закатывает глаза на этот тупой выпад. Вот именно, почему? Почему эти придурки продолжают позориться, когда им дают прекрасную возможность этого не делать? Господи, отсыпь этим пубертатным ебаклакам мозгов. Ну хоть с четвертинку. — У меня уже есть компания, — отзывается Тянь, и это с ее стороны — как дать милостыню. Как будто… нет, серьезно, как будто девушкам с такой внешностью вообще нужно что-то объяснять. Да у половины школы глаза на мокром месте (а то и не только глаза) от одной ее улыбки, раздуплись уже, чучело. Рыжая шумно выдыхает. Конечно, толстый кошелек и тонкая талия — это еще не повод вести себя как скотобаза, но разве это не должно давать таким людям какие-то привилегии? Типа возможности не общаться с отбросами и не отвечать на тупые вопросы. Пускай и некоторые из этих людей (привет, ебанушка Цзянь И) по какой-то неведомой Рыжей причине предпочитают эти привилегии игнорировать напрочь. Но тут наши полномочия все, как говорится. Хэ Тянь вынимает из пачки еще одну «зубочистку» и протягивает ее в сторону Рыжей. — Правда же? — говорит, подмигивая. Золотые кольца звенят на весеннем ветру, как китайские колокольчики, и, кажется, глушат Рыжую, выбивая из ушей все остальные звуки. Чего, блядь? Наверное, эта эмоция слишком недвусмысленно отражается на ее лице, потому как Тянь коротко цокает и карикатурно вздергивает аккуратные брови. — А, — отвечает рот Рыжей, в то время как она продолжает бессмысленно пялиться на протянутую сигарету до тех пор, пока ей не впихивают ее прямо в руки. — Э-э. Ну да. Типа того. Ну заебись. Теперь мы пробуемся на роль страшной подружки. Как будто ей не хватало роли жилетки для дорогущих соплей Цзянь И. Парниша, походу, не выдержав градуса тупняка и неловкости, спешно ретируется, промямлив что-то типа: «Ладно, ага, я понял». Девушки провожают его поникшую спину взглядами, полными снисходительного сожаления. — Станиславский по тебе плачет кровавыми слезами, подруга, — усмехается Хэ Тянь, предлагая Рыжей свою вырвиглазного цвета зажигалку. — Ну спасибо, блядь, — кисло отзывается Шань. — Я теперь еще полдня буду чувствовать себя сукой. — Привыкнешь, — вполголоса бросает Хэ Тянь, выкидывая подкрашенный матовой помадой фильтр. И смотрит на Рыжую — остро и внимательно — так, что горло у той за тонким воротом свитера начинает покрываться некрасивыми красными пятнами. — Ну че? — не выдерживает она, нервно подкуривая «зубочистку» турбинкой. Рыжая терпеть не может, когда на нее смотрят. Смотрят, будто прицениваясь, примеряясь, куда побольнее ударить. Пальцы стискивают прохладный неон, Рыжая сдерживается, чтобы не начать скалиться до того, как в ее огород прилетит камень. Уж что-что, а очередную волну пренебрежения от богатенькой девочки она выдержит — хуй с ней и с кольцами ее золотыми. — Ничего, — просто отвечает Хэ Тянь, не отрывая мглистого, дымчатого взгляда от ее лица. Сколько юных сердец нашпиговано на эти ровные стрелки? Шань начинает мутить. — Так что, встретимся после обеда? Отпрошусь за нас у препода по биологии. А то еще не успеем. Рыжая давится дымом. — Ты… кха-кха… че бл..! — Рада, что мы друг друга поняли. Хэ Тянь подмигивает, отряхивая короткую юбку. И исчезает за поворотом быстрее, чем Шань успевает вернуть ей чертову зажигалку.