(не)правильный

Хёнджин сейчас точно и не скажет, в какой именно момент не заладилось всё, включая его собственную жизнь. Хёнджин обычный четверокурсник, любимец всех преподавателей (и не только) женского пола, на переменах зависает со своими друзьями и в душе не ебёт, как в его тихой и размеренной жизни сложилось всё вот… Ну вот так! — Феликс Ли! — Хёнджин злобным цепным псом рыщет по коридорам. С Феликсом Хёнджин познакомился в начале своего третьего года, когда Феликс только-только поступил в университет. Тогда мелкий стоял каким-то замызганным котёнком и совершенно не знал, куда ему податься. Ну Хёнджин и проводил, точнее, помог разобраться и отвёл к нужной аудитории. Хёнджин и подумать тогда не мог, с каким демоном заключил сделку. — Где же ты? — Хёнджин заглядывает в аудиторию и тут же захлопывает дверь. Пустая, ни намёка на присутствие Феликса. Всё существование размеренной жизни Хёнджина развалилось в тот момент, когда он познакомился с Феликсом. Хёнджин выдыхает и перепрыгивает сразу через две ступеньки. Феликс сейчас определённо точно держит путь к столовой, и если Хёнджину всё же удастся перехватить его, то все страдания старания не пройдут даром. Феликс маленькая вредная задница, и, если быть точнее, то вредность этой задницы достигла своего пика. Хёнджин сглатывает липкую слюну. Феликс отлично умеет водить людей за нос, и делает он это исключительно из желания побаловать самого себя. Такой уж он, этот Феликс Ли. Если Хёнджин уже привык к подобным выходкам друга, то за других становится немного страшно. В дверном проёме он сталкивается с чьей-то светлой макушкой. Глаза вниз и Хёнджин вновь готов взорваться от недовольства, которое бушевало в нём минутами ранее. Феликс хлопает длинными ресницами и определённо точно делает вид невинно-глупого мальчишки. Хёнджин бесится. Феликса отводят в сторону и толкают к стене. Хёнджин пихает руки в карманы джинс и смотрит из-под козырька кепки. Хёнджин не то что видит, он чувствует напряжение и не может сделать вдох как можно глубже. Феликс его… Ну… Раздражает, блять. Да, именно раздражает. Раздражает всем — своими глазами, взглядом, улыбкой, лицом. Видом. — Ты, — Хёнджин делает шаг вперёд и встаёт чуть ближе, заглядывает в глаза, — нахрена это сделал? — Что именно, хён? — хён. Хёнджин кривится от этого обращения. — Не понимаю, о чём ты. Хёнджин сглатывает и скашивает глаза в сторону, туда, где кучка студентов что-то бурно обсуждают, потом снова на Феликса. Тот тянет брови и уголки губ вверх, плотнее прижимая к своей груди небольшую стопку учебников. — Феликс, — Хёнджин с шумом выдыхает, — мои конспекты по философии. Где они? — зажевав нижнюю губу, Хёнджин ощущает, как вниз по позвоночнику бежит нечто, что отдалённо напоминает злость. Всем известно, что преподаватель по философии — старый маразматик и на его зачёты без конспектов лучше не приходить. Вообще, блять, не приходить. — Я не знаю, хён, должно быть просто затерялись среди других тетрадей, — Феликс пожимает узкими плечами и несколько раз хлопает ресницами. Хёнджин определённо точно видит в его глазах насмешку и скрытный блеск. Сучёныш. — Я не слежу за твоими вещами, поэтому знать не могу. Хёнджин, кажется, сейчас взорвётся от злости. Если бы он не знал Феликса достаточно хорошо, то с лёгкостью мог поверить во весь этот бред, однако, к счастью или сожалению, Хёнджин знает Феликса на отлично с плюсом. И верить он, соответственно, не собирается. — Как думаешь, в какой момент я перестал верить твоим сказкам, Феликс? — Хёнджин массирует переносицу и желает раствориться в воздухе. Феликс неопределённо ведёт плечами и сталкивается своими глазами с чёрными хёнджиновыми, в которых черти беснуются. — Думаю, ты и сам прекрасно знаешь ответ на мой вопрос. Феликс складывает губы уточкой, целует воздух и делает маленький шаг вперед — шаг, который равен целому километру. — Ты говоришь какими-то загадками, хён! — Феликс смеётся. У него улыбка красивая и очень-очень солнечная, а глаза, как два бриллианта. Он очаровательно морщит нос, а кажется, что морщится Хёнджин изнутри. — И я тебя ни капельки не понимаю! — сейчас Феликс — это одно сплошное солнце, комок ласки и нежности. Хёнджину действительно нехорошо от этого. — Ты считаешь себя правильным и послушным, Феликс, но разве правильные и послушные сидят по ночам на чьих-то членах? Феликс подвисает. Уголки его губ медленно ползут вниз, и Хёнджину удаётся почувствовать маленькую победу где-то глубоко внутри себя. Но Феликс… Он смотрит бесом, сводит брови к переносице и цепляется за свои книжки, как за нечто ценное и нужное. Хёнджин усмехается и зыркает из-под козырька кепки чёрным взглядом, от которого всё внутри неприятно скукоживается и холодеет. — Бесишься, что не на твоём? — Феликс отходит немного назад и вовремя уворачивается от резкого замаха. Хёнджин так и застывает с вытянутой вперёд рукой, шальными глазами и желанием уничтожить. — Во-первых, Феликс, советую тебе заткнуться. Во-вторых, ты сейчас же говоришь, где моя философия. В-третьих… — Хёнджин задумывается. Он суёт руки обратно в карманы джинс и глядит на Феликса сверху вниз долгим и тяжёлым взглядом, что-то решает у себя в голове. Феликс не без интереса ждёт. — А в-третьих, Феликс, тебе навряд ли удастся налезть на мой член, в таком уж случае. Феликс несколько раз крякает непонятные вещи и максимально сильно прижимается задницей к подоконнику. Он смотрит на Хёнджина и видит эти демонические глаза, ухмылку и совершенно расслабленную позу. — Это, типа, вызов? — Феликс, кажется, окончательно решает снять свою невидимую маску. — Это, типа, утверждение, — Хёнджин хмыкает. — Хотя, можешь считать, что и вызов. До вечера, Феликс Ли! Ну ебать. Про философию все забыли.

***

Феликс подпрыгивает на кровати, когда по его комнате разносится громкий и очевидный стук в дверь. На пороге стоит Хёнджин. Феликсу составляет огромного труда не смотреть в его глаза, потому что из-под козырька кепки они кажутся куда чернее, чем есть на самом деле. — Зачем пришёл, хён? — Хёнджина разрывает от этого обращения. — Трахать тебя буду, — он усмехается и смотрит на Феликса с лёгким прищуром. У второго в голове что-то окончательно ломается. — Что, не веришь? — Верю, — Феликс открывает дверь чуть шире, пропуская внутрь. — Обувь сними и проходи. Хёнджин стаскивает кроссовки и ставит их аккуратно возле подставки, оглядывается и вешает кепку на крючок для верхней одежды, проходит вглубь комнаты. Феликс стоит к нему лицом, прижавшись бедром к острому краю письменного стола. Хёнджин подходит на расстоянии вытянутой руки, смотрит долгим и тяжёлым взглядом, заставляя Феликса сглотнуть и опустить руки вдоль туловища. — Какой же ты всё-таки, — Хёнджин подхватывает под бёдра и усаживает на стол. Феликс обнимает своими ногами хёнджинову талию. — Какой? — Феликс щурит глаза и улыбается хитрым лисом. Он тянет Хёнджина на себя и касается грудью чужой. Хёнджин усиливает свою хватку на талии Феликса. Грубые пальцы неприятно приятно касаются нежной плоти. Феликс выдыхает и кладёт свои ладони на шею Хёнджина, заглядывает в глаза. — Из-за тебя все мои проблемы, Феликс, — Хёнджин опускает одну ладонь на феликсово бедро и сильнее притягивает к себе. Феликс жмурит свои очаровательные глаза, выдыхает горячий воздух куда-то Хёнджину в шею. Его бёдра дрожат, а ладошки потеют. Он прижимается к Хёнджину всем телом, и слышит, как хён сдавленно смеётся, опускает обе ладони Феликсу на задницу и сжимает. — Прямо-таки и все, — Феликс пытается шутить, но выходит совсем плохо. Крупное возбуждение Хёнджина упирается ему в бедро. — Да не может… ах! — Феликс вскрикивает и кусает свои костяшки. Хёнджин совсем неожиданно делает толчок. — Не м-может такого б-быть, — у Феликса перед глазами настоящее разноцветное рандеву. Хёнджин с лёгкостью приподнимает Феликса над столом и стягивает с его задницы домашние шорты. Огромная футболка висит на тощих плечах, и Феликс всхлипывает. Откинув голову назад, он чувствует горячий язык на своей шее, губы, что ощущаются безумно правильно, большие ладони, давящие на поясницу и гладящие голые бёдра. Феликс чувствует Хёнджина каждым миллиметром своей кожи; его губы, руки, взгляд. — Х-хён, — Феликс смотрит хрустальными глазами и обнимает хёнджинову шею. — Ты растягивал себя? — звучит над самым ухом. Феликс сглатывает и кивает. — Молодец, просто умница. Хёнджин касается пальцами влажного прохода и толкает внутрь. Два пальца входят свободно. Хёнджин выдыхает и зацеловывает основание феликсовой шеи, смотрит куда-то в сторону и шепчет: — Где смазка? — Феликс поднимает на него свои глаза и кивает на постель. С Феликсом на руках Хёнджин идёт к кровати, присаживается с мальчишкой на своих бёдрах и лезет под подушку. Бутылёк со смазкой практически полный. Хёнджин вытягивает ремень из петель и расстегивает ширинку. Феликс следит за его действиями с интересом и ждёт, приподняв свою футболку руками. — Неправильный, неправильный Феликс Ли, неправильный, — Хёнджин шепчет непонятные вещи и смотрит из-под ресниц, когда размазывает смазку по своему крупному пульсирующему члену. — Давай, детка, присаживайся, — Феликс смотрит в глаза хёна и видит, что тот над ним явно насмехается. Феликс сглатывает, цепляется пальцами за плечи Хёнджина, приподнимается и зависает в таком положении. Хён, он, действительно большой, и от осознания этого какой-то противный липкий страх оседает в глотке. — Ты… — начинает Хёнджин, но Феликс затыкает хёна, прижимаясь своими губами к его. Поцелуй выходит расплывчатым и туманным. Феликс ловит себя на секундной смелости и опускается на чужой член медленно, небольшими клыками зацепив нижнюю хёнджинову губу. Он жмурится, хнычет некрасивые слова и упирается лбом в грудь Хёнджина. Внизу всё так и горит непонятным пламенем, которое раздирает, казалось бы, даже кишки. — В каком же ты беспорядке, детка, — большой ладонью хён гладит по голове, шее, спине, опускает обе на бёдра Феликса и давит вниз. Феликс громко вскрикивает и вымученно стонет, смаргивая ресницами выступившие слёзы. — Ну тише, тише, ты ведь сам этого захотел. Феликс мычит тихое сука и одним резким движением бёдрами опускается полностью. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Феликс хватает губами воздух, словно рыба на суше, откидывает голову и чувствует, как член Хёнджина внутри давит на стенки и простату. — Как будешь готов, начинай сам, — Хёнджин шепчет на ухо и целует мочку, пальцами впиваясь в мягкую плоть и нежную кожу феликсовой задницы. — Сука ты, хён, — Феликс шипит змеёй и смотрит хрустальными глазами, на ресницах которых застыли бриллиантовые слёзы. Ещё секунда, и он определённо точно взорвётся. Хёнджин усмехается. Он цепляет зубами кожу возле острого кадыка, поцелуями мажет по линии челюсти и выдыхает в алые губы непонятно откуда взявшееся напряжение. Феликс ловит это чувство, ощущает на кончике языка и проглатывает, двигает бёдрами вверх-вниз и захлёбывается глубокими стонами. Второй, третий, четвёртый раз. Феликс прогибается в спине и цепляется за Хёнджина, как за нечто правильное и нужное. Хёнджину, кажется, сейчас сорвёт крышу. Он опрокидывает хрупкое тело на подушку, нависает сверху и смотрит этими своими чёрными беснующимися глазами, закидывает ногу Феликса себе на плечо и вгоняет член по основание. Феликс рвёт глотку и царапает простыни. Его пробивает на удовольствие, потому что Хёнджин долбится по простате крупной головкой и расплывчато целует прямо в губы. Феликсу всё равно на то, что его могут услышать соседи. Не имеет никакого значения, пока он рядом с Хёнджином. — Так… — Хёнджин заглядывает Феликсу в глаза. — Где моя философия? Феликс вымученно стонет от глубоких и грубых толчков, которые рвут все имеющиеся шаблоны. — У-у меня в-в сумке, хён, ах! — Феликс надрывно стонет и кончает, сжав в себе Хёнджина. Тому хватает секунды две, чтобы кончить следом. — Гадёныш, — Хёнджин прижимается горячим лбом к чужому, дышит часто и ощущает жар, который достигает самых костей. — Нахрена, Феликс? — Просто так, — Феликс невинно моргает и заправляет прядь волос Хёнджина тому за ухо. — Я тебя прибью, ты же знаешь об этом. — Знаю, хён, я всё прекрасно знаю.