Игла и мёд

Слэш
R
Завершён
31
автор
Размер:
47 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
31 Нравится 4 Отзывы 10 В сборник Скачать

***

Настройки текста
      Темнело. Небо казалось совершенно серым. Нависшие тучи грозили проливным дождем. Такао вздохнул. Он ненавидел такую погоду. От всей своей души. Как и всю ситуацию в целом: почему он, молодой мужчина в расцвете лет должен отправляться в деревню, дабы провести там остаток жизни? За что госпожа Судьба так несправедлива к нему? Да, он сделал много ошибок за свою недолгую жизнь, но это просто несправедливо.       Как назло, полил дождь. Такао поежился, путь еще предстоял долгий, а он под открытым небом. Все его имущество составляла сумка с малоценным хламом да пегая лошадь, которая продолжала покорно вести своего молодого хозяина даже в такую непогоду. Только нерадивый хозяин оставит кобылу под ливнем да и чахотка в планы мужчины не входила.       Выбора нет, необходимо спешиться и заночевать в таверне. Денег нет, но что-нибудь придумать нужно, иначе спать ему в чужом сеновале, как деревенскому пьянице. Теперь, он был согласен с принципом: «Наглость — второе счастье». Даже сейчас, его путь в деревню весь был наглостью. Его там никто не ждал и абсолютно не желал видеть, но выбора опять-таки нет, все равно, что остаться под дождем.       Таверна встретила его не радостно. Точнее, Такао просто поежился под недобрыми взглядами местных обитателей. В голове некстати мелькнули иллюстрации из первого учебника Дарвина из раздела приматов. И с этими деградантами ему придется провести остаток жизни?!       Хмурый взгляд работника таверны устремился на Казунари:       — Чем могу быть полезен молодому дворянину? — яд так и сочится с этого тона.       — Мне нужна комната. До утра. Мою лошадь устройте в конюшню. Не забудьте о воде и сене. Уж лично проконтролируйте, будьте любезны, дорогой мой! — ну ничего, Такао и не таких обламывал и не в таких ситуациях.       Послышались смешки от барной стойки, по лицу хозяина таверны заходили желваки:       — А самому господину-дворянину не угодно ли будет чего-нибудь? — так просто сдаваться он не привык. Ему было привычно выбивать как можно больше денег из постояльцев.       — Благодарствую, но оставьте себе свой заплесневелый хлеб, любезный.       — С Вас 154 йены. Когда изволите расплатиться, господин?       — Запишите все на счет Мидоримы Шинтаро. — Такао мысленно пересчитал свои деньги, которых кот горько наплакал. А на что он рассчитывал, имея 20 йен?       — Извольте, но так каждый может повесить свой долг на...       — Не спорте с этим идиотом. Он действительно мой родственник.       Присутствующие вздрогнули. Все были слишком увлечены пикировкой неизвестного дворянина и известным скандалистом-владельцем таверны.       — Идем, Такао! Я устал тебя искать. — Мидорима потер переносицу.       — А где твои очки, Шин-чан? Ты выехал мне на встречу? Переживал, что буря застанет меня? Или боялся, что на меня нападут разбойники? — с одной стороны, Такао был рад, что не остался в том клоповнике, а с другой, встреча с родственником состоялась раньше, чем он успел подготовиться к ней морально. Наверняка, Шинтаро стрясет с него все подробности вынужденного переезда в его владения. Поэтому поток его вопросов даже не предполагал ответа. Это была его эмоциональная защита от стресса.       — Мои очки дома, все равно их зальет дождем. Это самые идиотские вопросы, которые я услышал за 3 года. — Да, Мидорима не изменился. Совсем. Как и был — слишком серьезный, суровый, умный и собранный. Идеальная прическа, одежда. Слишком. В Шинтаро все было слишком гладким. Это пугало и многих отталкивало. Он как небожитель. Все всегда под контролем. Все всегда в его власти и планах. Никакого неповиновения.       — А что было 3 года назад? — неужели кто-то побил рекорд надоедливости? От своих мыслей Такао хихикнул.       Мидорима раздраженно выдохнул:       — 3 года назад ты последний раз приезжал и первым же вопросом стало: «Шин-чан, ты займешь мне денег?» — то, с какой интонацией Мидорима его передразнил гулко отозвалось в голове Такао. Настроение улетучилось. Ему нечего сказать. Казунари просто молчал. — А теперь, когда ты снова написал мне, я понял, что ты окончательно обанкротился, раз решил переехать сюда.       Такао был благодарен Шинтаро за то, что второй выбрал такое нейтральное слово, как «переехать». На самом деле, Такао написал письмо в умоляющем стиле с просьбой приютить его во имя их общего прошлого. Они не были кровными родственниками. Их родители — дворяне сошлись, когда уже имели детей. Отец Такао остался вдовцом из-за эпидемии «Черной смерти». Чума в те годы не щадила никого. Ни крестьян с рисовых полей, ни потомственных дворянок. Так Такао лишился матери в свои три года. Он совсем ее не запомнил. Мать ему заменила строгая, но добрая женщина из рода Мидорима. Она осталась вдовой с малолетним сыном. Ее муж героически погиб во время одной из клановых войн. Их род был богат, но не имел древнего происхождения, поэтому им было жизненно необходимо укрепиться на Олимпе жизни, утвердив себя как влиятельный и могущественный род Японии. Таким образом, обедневший, но древний и знатный род Такао получил материальную поддержку, а род Мидорима получил доступ в ряды элиты.       После смерти родителей, Казунари совсем ушел из-под опеки своего сводного старшего брата. Ему это претило. Поэтому, забрав немногочисленное наследство своего отца Такао уехал в Окиту. Громкое имя помогало ему первое время. Казу был общительным и быстро завел полезные знакомства, но чем дольше он находился среди знати, тем больше они убеждались в его никчемности. Он ничем не обладал, кроме известного имени и буйного нрава. Развлечения и преимущества города захватили его и Казу утонул в беспробудном пьянстве и кутежах, совсем потеряв счет деньгам. Очнулся только тогда, когда очередная его пассия выставила его из дома с очередным счетом из бара, в который он должен принести огромную сумму денег.       Да, он должен всем. Он стал занимать деньги у старых друзей отца, своих новых приятелей и подруг. Чего уж там, он начал карьеру альфонса, но быстро прекратил ее по одной простой причине. Рассерженный муж одной из жертв простил неверную жену, но решил выместить злость на ее юном любовнике и Такао в тот день нехило пострадал. Обманутый мужчина жестоко отомстил, избив его до полусмерти. Да, это было не в Японской традиции, но вызывать его на дуэль мужчина не стал — ниже его достоинства.       Но гордость Такао была окончательно добита, когда друзья стали вежливо интересоваться, когда же он вернет им одолженные деньги. Исчерпав все возможности этого города, оставив о себе лишь дурную славу — оставалось одно. Разобраться с долгами. Поэтому, как побитая собака, Казунари прибыл в родовое гнездо семейства Мидорима. Шинтаро, как единственный представитель данного рода, был достаточно богат, но с какой стати ему оплачивать развлечения непутевого сводного брата? Зачем оно ему? Шин отлично жил последние 30 лет своей жизни, ни во что не ввязываясь и тут снова ему приходится отдуваться за Казунари. А тот, словно и не повзрослел за это время. Все так же жалок, как ребенок. В тот раз Шинтаро был суров, а Казу давил на родственные узы и трепал старые воспоминания из общего детства. Припоминал их знакомство, когда Шинтаро было 7, а Казу 3. Какими милыми они были на том их первом общем семейном снимке после свадьбы родителей. А потом в ход пошли совсем грязные трюки: рассказ о милом общении с матушкой, Такао смахивал несуществующие слезы с лица, а Шинтаро устал. Выдав требуемую сумму, он попросил Такао сдохнуть или потеряться как можно дальше от его дома. Цирк Шинтаро с детства не любил.       В воспоминаниях о прошлом, мужчины подъехали к дому Мидоримы. Воцарившееся молчание никто из них нарушать не хотел. Шинтаро было комфортно. Он хозяин положения. Он здесь император и Бог, а Такао никто, поэтому все привилегии достаются Шину. Такао ежился, но остатки гордости не позволяли высказывать малейшее неудобство положением и затянувшимся молчанием.       Шинтаро махнул крестьянам и те увели лошадей. Быстро глянув на Такао, он процедил:       — Надеюсь, что шатаясь по чужим спальням ты не забыл, где находится твоя собственная?       — Я помню, брат.       — Можешь больше не звать меня так. Родителей здесь нет. — Такао вздрогнул. Им всегда говорили, что они братья, поэтому слова Нии-сан, аники и отото были частыми в их лексиконе.       Больше они не проронили не слова. Молча разошлись по спальням. Раньше их спальни были через стенку. Сейчас же Мидорима полновластно занимал хозяйские хоромы. Нет смысла ютиться в детской спальне, если в твоей собственности есть целый замок в европейском готическом стиле.       Такао, вымотанный этим днем и последними тремя годами борьбы за свою городскую жизнь, быстро уснул. Просто лег и отрубился. Завтра Мидорима обязательно его отчитает за то, что он в грязной, заляпанной свежей грязью одежде уснул на чистой кровати. В их доме было не принято спать на футонах. Здесь придерживались европейского стиля. Это проявлялось во всем. В доме, саду, обстановке и еде. Такао и Мидорима научились успешно это совмещать в своей обыденной жизни. Его сон этой ночью был продолжением тех мыслей, что его мучили во время дороги к дому. Он вновь переживал все ярко-негативные воспоминания. Вот он оплачивает все счета и у него снова есть друзья. Он снова вхож в приличные дома, но он одинок. Последние события показали, что никому-то он не нужен. И промотавшись 3 года по стране, истратив последние деньги, которые ему отдал Мидорима, впал в отчаяние. Кто он в свои 30 лет? Чего добился? Что нажил, кроме врагов? И тут то он вспомнил о нем. Брат. Единственный родственник, хоть и не по крови, но все же. В ту же ночь было написано письмо. Оно гласило о том, что Такао все осознал, ему некуда податься, что он готов всю жизнь жить в деревне и не нарываться на неприятности. Также, он не претендует ни на какое наследство и все достанется наследникам Мидоримы и его жене. Все это было сдобрено обращениями в стиле «любимый старший брат» и «дорогой мой родственник». Мидорима, конечно, не растаял, а от части про жену открыто посмеялся. Наверное, это и стало решающим в этом вопросе. Ответ не заставил себя ждать. Мидорима просто написал, что ждет и примет. Такао был благодарен, но как это высказать Мидориме не знал. Такой строгий и взрослый, явно высмеет. Просыпался Такао тяжело. Кошмары прошлого продолжали жечь стыдом его сердце. Даже странно, что его никто не разбудил. В былые времена никто не давал ему выспаться. В доме поддерживался идеальный порядок, который Такао терпеть не мог, а Мидорима не мыслил жизни без него. Посмотрев на часы, Такао ахнул — 10.00. Мидорима не оставит это без внимания. Наверняка, выскажет пару едких замечаний, а Казу же не сдержится. Его острый язык ни раз и ни два уже доставлял проблемы своему хозяину. А жизнь в городе и вовсе обучила его таким ругательствам, которые деревенские обыватели и не слышали. «Главное, не огрызаться с ним! Я здесь на птичьих правах.» — эта мантра повторялась в голове Такао все время, пока он собирался и умывался. Как и ожидалось, Мидорима сидел в своем кабинете. Наверное, читает что-то важное. Как обычно. Казу без стука заходит и усаживается напротив. Мидорима выжидающе смотрит и первым нарушает молчание: — Тебе что-то нужно? Завтрак ты проспал, он здесь проходит в 8 утра, если не помнишь. Обед в 12. — Я помню, нам нужно поговорить. — О чем это? — Не знаю, но чувствую, что нужно! За последние десять лет мы разговаривали дважды. — Верно, но ты же сам ушел из дома и не давал о себе знать. — Не делай вид, что не знаешь из-за чего я уехал! Такао начинал закипать, не так он представлял себе этот разговор. Надеялся, что они просто выскажут друг другу давние обиды и претензии, но по итогу все опять не так. — А ты не кричи. — Мидорима как всегда спокоен и собран. Его холоднокровию может позавидовать и геккон. Почему то от этого сравнения Такао пробило на мелкий смех. — Ками-сама, да ты тронулся в своем городе! И Мидорима без лишних слов выплескивает воду из стакана в лицо Такао. От этого нервное напряжение спадает и Такао уже закатывается от смеха, он все хохочет, хотя уже выступили слезы. Истерика. Мидорима понимает это слишком поздно, когда Такао уже выбегает из кабинета. Первая попавшаяся дверь и Казу падает на диван. Библиотека дома Мидоримы почти не изменилась, разве что увеличила свои размеры. «Вот и поговорил с братиком!» — смех продолжает его душить.- «Смешно, что все так вышло. Он теперь подумает, что я тронулся.» Истерика прошла так же быстро, как и появилась. Все таки близость к Шинтаро всегда на него действовала непредсказуемо. Видно, это следующая фаза. Сначала, это было полное обожание и уважения. Маленькие Казу везде и всюду был хвостиком Шинтаро. Он повторял все за сводным братом. Требовал похожую одежду, воровал его игрушки. Потом был этап подросткового бунта Такао. Он пытался перещеголять Мидориму во всем. Езда на лошади. Стрельба из лука. Только сёги не давались Такао. Традиционная японская игра требовала усердия и острого ума, то Такао не обладал усидчивостью и бросал занятия на пол пути. В этом он до сих пор уступает Шин-чану. Смириться с этим было сложно, но хоть что-то же нужно оставить, что бы потешить самолюбие Шинтаро? Следующий этап в их отношениях можно назвать одним словом — агрессия. Она проявлялась во всем. В общении, эмоциях и даже за столом. Чаще всего срывался Такао. Ссору он мог начать с пустого места, но самой дикой была перед уходом Казу, но вспоминать о ней ни Такао, ни Мидорима не хотят. Слишком лично и интимно. Слишком больно вспоминать. Постепенно, прокручивая в голове детские воспоминания, дыхание Казу выровнялось. Он просто лежал на пыльном диване и думал о своем. Вспоминалось прошлое, хорошее и плохое. «Этот дом сведет меня с ума. Слишком многое здесь произошло.» — Такао встал. Хотя бы пройтись по дому нужно, отдать дань прошлому. Эта экскурсия с самого начала была плохой идеей. Слишком много вещей из детства, когда он еще был счастлив. Мидорима — консервативный человек. За все время полноправного владения он почти не поменял особняк. Разве что, внес вклад в матушкину коллекцию статуэток в виде японских генералов, да установил бумажные раздвижные двери в переходе между столовой и залом. Очень мило смотрится, но немного неуместно. Если бы Такао был ребенком, то в первый же день прорвал их, выбегая со столовой, унося добычу из двух сладких онигири. Одну для себя, а другую для Шин-чана. Он всегда так делал, делился с братом своим уловом. Шинтаро ворчал, но подарки всегда принимал. «Плохо, очень плохо.» — думал Такао, пока заходил в «ту комнату», которая навсегда осталась для него черным пятном в памяти. — «и что я здесь забыл?» Комнатка когда-то была предназначена для слуг, теперь же осталась заброшенной. Никто в ней более не жил. Даже как склад ее не использовали. Просто оставили в том же виде, как и в последний день, когда Такао был в ней. Такао присел на кресло. Оно опасно затрещало. Ясно, совсем рассохлось от времени. «Готов поспорить, что на нем в последний раз сидели 10 лет назад.» — Такао медлил. Нужно уходить и чем-то себя занять. Без хобби или профессии он быстро одичает в этой деревне. Интересно, а есть ли в этой глухомани красивые женщины? Дверь скрипнула. Такао вздрогнул от неожиданности. — Я знал, что ты здесь. — Такао просто затылком чувствовал, что Шинтаро хмурится и поправляет очки. — Если знал, то почему приперся? Хоть капля такта должна же быть, нет? — Может, мне еще и постучать нужно было? — ну почему мы не можем по-человечески разговаривать? Вечно грыземся, как собаки. — Да, было бы неплохо! Такао встал. Он все уже решил, пока находился в одиночестве. Оставаться здесь нельзя. Между ним и хозяином этого дома слишком много электричества. Осталось только уладить вопрос с отселением. — Шин-чан, сколько у тебя прислуги в доме? — лицо Мидоримы вытянулось от удивления. Он ожидал любого вопроса или фразы. Все, что угодно, кроме такой глупости. — Достаточно, а чт. — Тот домик для прислуги кем-нибудь занят? — Такао не намерен выслушивать высокопарные ответы Мидоримы. Ему нужна четкость, как всегда, только она при достижении результата. — Нет, не занят. А что? — Я переезжаю. В тот домик. Мне там будет уютнее. — Такао чуть не добавил фразу о том, что и спокойнее и безопаснее для его персоны, но вовремя прикусил язык. Негоже ему проявлять малодушие перед Шинтаро. Он не должен видеть страх и отчаяние. — Как хочешь, но позволю себе задать вопрос. — Мидорима выдержал паузу, изучающее глядя на Такао — Ты все еще меня боишься? Разве я не обещал, что больше и пальцем тебя не трону? — Это уже два вопроса, Шин-чан. — Такао не хотел и не собирался отвечать на это. Не хотел обижать Мидориму, не хотел подставлять себя. — Ответь хотя бы на один. — Да. — нейтрально так, подумал Такао и еле сдержал ухмылку. — Это ответ на какой из вопросов? — Мидорима напряженно замер. Только глаза выдавали беспокойство, в остальном он был отстраненно холоден. — Не скажу! — природная натура Казу снова сыграла с ним злую шутку. Не мог он быть серьезным, когда Шинтаро так напряжен. Так и тянуло завести игру или интрижку. Мидорима посчитал, что разговор этим и окончен, пошел к выходу. — И еще одно, когда ты уезжаешь в домик для прислуги? — последнее слово Шинтаро выдохнул с особым ядом. — Сегодня же этим озадачусь. «Ох, до добра эти пикировки не доведут!» — мысленно взвыл Такао. — Останься на обед. Сегодняшнее меню особое. Праздничное. В честь твоего приезда. — Я приду. — Такао было стыдно, все-таки Мидорима его ждал. Даже озадачился этим обедом. Да и поехал встречать его. «Может, уже стоит забыть все то, что произошло и начать сначала?» — этот вопрос накрепко засел в голове Казу до обеденного времени. Обед выглядел шикарно. В меню преимущественно блюда из национальной японской кухни. Все чин по чину, но вот за столом стояло гробовое молчание. Такао кусок в горло не лез. Нужно что-то сказать, хоть что-нибудь, лишь бы разрядить атмосферу. Что-нибудь тупое и в его стиле. — Знаешь, Шин-чан, ты отлично выглядишь для своей тридцатки. — ух, он выдавил из себя это своим непринужденным тоном. — Спасибо, Такао, но мне уже значительно больше. — И сколько же? — да-да, игривый тон — наше все, лишь бы разговорить. — Можно подумать, что ты не помнишь. Мне 34. — Почему ты не женился? Не думаю, что в округе нет симпатичных женщин. — Ты прекрасно знаешь, почему я не женат. — Казунари понял, что наступил на больную мозоль. Срочно сменить тему! Но Мидорима решил повернуть ситуацию по-своему. — Такао, ты до сих пор злишься на меня? Не простишь? — Злость и обида давно прошли, но что-то осталось. Какой-то горький осадок. — Казу скорчил мину. Не об этом он хотел говорить за столом. Мидорима тактично промолчал. Дальнейший обед прошел практический в полной тишине, не считая незначительных фраз о погоде. Скупо распрощавшись, Такао ушел собираться. Собрав свой немногочисленный скарб он добрался на лошади до домика. Он стоял на краю владений семьи Мидорима. К удивлению Такао, там уже побывала прислуга и провела уборку. Наверняка, этот дом был также заброшен, как и «та комната». Вечер прошел незаметно. Казунари увлекся размещением своих пожитков. Все уместилось достаточно компактно и Такао грустно вздохнул. Остатки его былого шикарного гардероба — теперь это 3 парадных костюма. Один из них был куплен Шинтаро. Нет, все его вещи и без того оплачивал Мидорима, но конкретно тот он подобрал сам. Он особенно ему шел, но куда же ему это надеть? Он дал клятву, что не вылезет из этой деревни до конца дней. Его ночные размышления прервал резкий стук в дверь. — Такао, открооой! Это я… — Какого хрена тебя черти носят в такое время? — Такао резко открыл дверь. На пороге стоял Шинтаро. Ноги не держали его и подгибались, а рука блуждала по косяку, в надежде удержать тело вертикально. — Какого хуя ты нажрался?! — Такао не мог поверить своим глазам. Шинтаро был в стельку пьян и глуповато улыбался. — Ты обещал больше никогда не пить! С той самой ночи, после которой Такао поспешно покинул дом — Шинтаро больше не пил. Но сегодня сорвался. — Забавно, все циклично. вот так. — Мидорима пытался сказать что-то умное, но выходил набор слов, ничуть не улучшающий ситуацию. Такао отошел от двери и втащил Шинтаро в дом. Негоже хозяину поместья уснуть под дверью, как собаке. Еще увидит кто, да слухи поползут. Казу сгрузил свою ношу на заранее приготовленную кровать и решил уйти, как Шинтаро схватил его за руку: — Страшно? — Да. Шин разжал пальцы и рука Такао безвольно опустилась. — Ты не представляешь, как я жалею о случившемся. Столько раз думал об этом. И черт меня дернул в тот вечер выпить и. — Не надо… — Нет, мы должны поговорить. — И для этого ты выпил? Шинтаро молчал. А что он мог сказать? Он кругом виноват. — Давай я расскажу все с самого начала, хорошо? — Да я вроде бы и сам все знаю. Мидорима нахмурился. — Ладно-ладно, говори. Шинтаро вздохнул и начал: — Это началось так давно, что я не вспомню точной даты. Смутно помню, но мне было около 14 лет. Ты был таким маленьким и беззащитным. Тебя хотелось защитить и оберегать от всего. Такао не нравилась эта идея пьяного объяснения, не нравилось в это все, но он понимал, что рано или поздно этот момент настанет. Поэтому внимательно вслушивался в полубред Шинтаро. — .тогда и понял, что влюбился. Так сильно, что стал отстраняться от тебя. Тогда наши крепкие братские отношения и пошли по швам. Мы стали часто ссориться. И все бы ничего, но «тогда». Такао понял, что Шинтаро имел в виду. Причину его скорейшего побега из дома. «Вот и вскроем гнойник.» — усмехнулся Казу. — .я просто нажрался и озверел. Честно, я плохо помню, что произошло, но мои чувства вдруг превратились в агрессию. Вся боль, что копилась, вырвалась на свободу и вот он результат. — Ты не помнишь, что произошло? — Не помню. Помню только то, что ты мне кричал. — Все ясно. — Такао встал. Дальше нет смысла это обсуждать. Шинтаро беспомощно посмотрел на него. Был бы трезвым, то этого взгляда и разговора не состоялось бы. Мидорима бы не позволил себе этого. — Доброй ночи. — Доброй.- и дверь за Казу захлопнулась. Мидорима остался один. Как и тогда. Казунари никогда не слушает до конца. Домик прислуги состоял из 3 комнат — 2 спальни и гостиная. Одну спальню прислуга в быстром порядке привела в порядок, но теперь там спал Мидорима, а вторая вообще не имела мебели, поэтому Такао решил спать в гостиной. Холодно, твердо и дует еще из-под двери, но ничего. Лучше, чем на улице. Так и забылся он тревожным сном.

***

— А я ей и говорю: мадам, это гусь, а не жаба! — дружный хохот раздался со всех сторон. Мидорима и бровью не повел. Чего не отнимешь у Такао, так это таланта к рассказыванию глупостей. И всем так весело. Только Такао мог расшевелить эту тухлую обстановку, чтобы гости не заскучали. У них всегда так — Мидорима занимается оформлением и организацией, а Такао поддерживает беседу, да так, что никто не скучает. Сам Шинтаро на это не способен. Слишком строг. Девушкам нравилась его неприступность, но пообщавшись с ним, мысленно ставили на нем клеймо: «Сухарь!» и присоединялись к клану обожательниц Казунари. А Мидорима был рад такому раскладу. Его не принудят к женитьбе, никто не захочет неволить женщину с ним, ибо он не даст ей любви в браке. Да и просто посторонние держались от него на расстоянии. Со временем такое положение дел стало вызывать подозрения у знакомых семьи, а потом и деревенских жителей. Ни одна претендентка не вызывала малейшей симпатии в жестком сердце юного наследника. Не значит ли это, что его сердце давно занято кем-то иным? В день того приема Шинтаро много пил, а Казунари флиртовал. Дама мило краснела, скрывая лицо за веером, а юноша уже напрашивался в гости. Шинтаро тихо бесился, снедаемый ревностью. Нет, он, конечно, понимал, что Такао светит с этой дамой ровно ничего, но ревность заглушить невозможно. Бокал хрустнул в руке, как и самообладание. После этого приема все решится. Полночь. Гости разъехались. Зверь в душе Мидоримы затаился. — Бляяяяяяяяяя, я думал, что это никогда не кончится! Я устал развлекать их! Зачем нам это нужно? — Такао устало потянулся, небрежно скидывая кимоно на пол. — Скажи, ты всегда такой бесцеремонный? — Шинтаро злился на свою слабость и на то, что уже все решил. Такао слишком наивный, чтобы догадаться. — Да ладно. Мы же больше не держим слуг в этой комнате. — как всегда, слишком театральный взмах рукой в сторону двери. «Все!» — мысленно сказал себе Мидорима. Действительно, как легко жить, когда заранее все решил. Смысл сопротивляться самому себе? Дальше все происходило слишком стремительно, Такао понял все сразу и попытался высвободиться из мертвой хватки Шинтаро. Но это не так-то просто. Мидорима вынес дверь ногой и повалил Такао на пыльную кушетку. Казунари шумно выдохнул от боли. Спина нещадно заныла. Пока Такао проморгался от звездочек в глазах, Шинтаро уже поставил собственническую метку на видном месте шеи. «Больно. Будет засос.» — даже удивительно, что Казунари удается сохранить такое спокойствие. Мидорима отвлекся на обувь Такао. Проклятые сандали хотелось снять во что бы то ни стало. Хотелось просто видеть голое тело, чтобы ничего не помешало этому виду. Но Казунари не был бы собой, если бы смирился с положением дел — согнув колено, резко выбросил его вперед. Шинтаро задохнулся от резкой боли. Как же он не предусмотрел его строптивую натуру? Но так даже веселее. Следующий бросок и Такао лежит на животе, его лицо уткнулось в жесткую подушку, подняться или хотя бы немного пошевелиться — невозможно. Мидорима, как бульдог вцепился в жертву. Вдыхая пыльный запах, Такао лихорадочно соображал и продумывал пути отступления. «Ками-сама, да почему же ты тянешь?!» — нервы сдают. Вырваться невозможно. Такао не так силен физически, чтобы противостоять Шинтаро. Мидорима почувствовал, что жертва загнана в угол и вырваться не сможет. «Это конец. Отступать некуда.» — Мидорима глубоко вдохнул и снял камзол через голову. Слишком жарко. Хочется полностью прижаться к этой подрагивающей спине. С брюками пришлось провозиться дольше. Европейская шнуровка так просто не давалась коренному японцу. Почувствовав замешательство Мидоримы, Такао попытался скинуть его со своей спины, но охотник не смог отпустить свою жертву так просто. Сильнее сжав его тело бедрами, Мидорима облегченно вздохнул — шнуровка поддалась. — Ну, наконец-то.сейчас-сейчас. «Ками-сама, что он несет?!» — держаться. Только это и осталось Такао. Кричать — не вариант. Кто услышит сорванный и задохнувшийся пылью голос? Слуг нет сегодня в доме. — «все заранее просчитано?» Тяжелый стон Мидоримы над ухом и Такао почувствовал вторжение. — Черт, так не выйдет.- Мидорима попытался приподнять бедра Такао, но тот просто окаменел. Тело не поддавалось. — Расслабься хоть немного, пожалуйста! — Пошел ты. — Такао уже плевать, больно будет ему или нет. Что там пытается сделать эта сволочь. — Тише-тише, я хочу тебя растянуть. не будет так больно.- Шинтаро осторожно поцеловал Такао в затылок. — Какая забота с Вашей стороны, господин Мидорима. — задушено прошипел Казунари. — Не шевелись, я сделаю все сам. — Шинтаро мысленно пришел к соглашению с самим собой. — Раздвинь ноги и приподними бедра. — Пошел ты! — Да не буду я входить! — Мне плевать! Ты-ы мразь! Гнилая тварь! Я тебя уничтожу! — дальше слушать это Мидорима не стал, а просто перевернул Такао на спину и крепко поцеловал в губы, за что и поплатился. Такао без раздумий прокусил нижнюю губу своего насильника. Шинтаро тут же отпрянул. Да, сегодня не до поцелуев. Не став больше растягивать действие и затягивать мучения Такао, а желая получить скорую разрядку для себя, Мидорима поднял бедра Такао и сделал пару движений вверх вниз. «Хах, а неплохо. Трение почти также приятно, как и полноценный секс.» Такао замер. Неужели это то, что хотел Шинтаро? Первый стон сорвался с губ Мидоримы и повис в воздухе, как нечто запретное. Для удобства Шинтаро, Такао опять невольно сменил позу. Теперь его удерживали лежа на боку, пока Мидорима устроившись сзади, терся о бедра и промежность Такао. Казунари съежился от ужаса и закрыл глаза. Сопротивляться глупо. Сил на это просто нет. Да и пока ему не больно — он стерпит. Другого выхода просто нет. Он достаточно сообразительный, что бы это понять. Последний стон и Шинтаро кончил на бедро Такао. Казунари почувствовал, как Мидорима обессилено рухнул позади него. — Если уснешь, то я задушу тебя подушкой. — холод в тоне Такао давал понять, так просто эта ситуация не закончится. — Буду ждать тебя в аду. — Мидорима изобразил жалкую улыбку на лице и уснул.

***

Этой холодной ночью на полу, Такао вновь пережил «ту самую ночь» во сне. — Самый отвратительный сон за последние 12 лет. — тихо ругнулся Такао ближе к утру. Утро начинается с утра. Где Такао слышал эту фразу раньше? Он не помнит, но теперь он понял ее совсем иначе. Ибо просыпаться от боли в спине — не самое приятное, что было в его жизни. Проклятые половые рейки исцарапали кожу под рубашкой. «Конечно, если это полы в домике для прислуги, то можно и не зашкуривать!» — Казунари медленно встал и увидел, что во сне скинул с себя одеяло — «Оу, Шин-чан попытался быть заботливым? Как мило с его стороны отдать плед. Непременно поблагодарю его сегодня. И за сон на полу тоже!» Занимался рассвет. На сухой траве уже появилась роса. В деревне открывались первые лавки. Такао в кои-то веки не проспал завтрак. «Интересно, а чем занимается Шинтаро? В своей спальне отлеживается с похмелья?» — хихикая себе под нос, Казунари прогулочным шагом направился в поместье. Мидорима нашелся во дворе, перед главными воротами замка. Благородный наследник состояния всего рода Мидорима самолично рубил дрова. Его ничуть не смущало его положение в обществе. Он просто делал то, что необходимо. — Ого, не часто увидишь, как дворянин горбатится во дворе, словно челядь. — улыбка так и сквозила в словах Такао. — Из нас двоих только ты дворянин, если помнишь, конечно. — Мидорима собрал разлетевшиеся щепки и отнес их в тележку. — Может, еще и тележку сам потащишь к печам? — Потащу. — У тебя нет прислуги? — Есть. — Тогда почему ты этим занимаешься? — Такао находил это очень забавным, что самый богатый человек в округе занимается такой неблагородной деятельностью. — Потому что хочу. Потому что я не дворянин. Потому что в моем доме работают только пожилые женщины и тот садовник, который служил еще при родителях. Ему 74 года, он развалится от этого, да и не его это обязанность. — А почему не наймешь сильного работника для тяжелых работ? — Потому что хочу сам заниматься обогревом своего жилья. Еще вопросы? — Никаких. Хотя, как самочувствие? Голова не болит? А спина? Как я? Спасибо, хорошо, только вот спина побаливает немного. От чего? Ну, наверное, потому что я спал на новом месте и на полу! — Такао довольно выдохнул. Вот оно. Высказал недовольство. Утреннее дело сделано. Можно и позавтракать. Шинтаро просто промолчал. Что ему сказать? Он знал, что Такао не забудет и не спустит на тормозах ночной разговор. Да и сон на полу не особо подходит для его благородной персоны. Даже отданный плед не загладил его прихода. «Мда, весело живем. Такими темпами я захочу уехать куда подальше!» — Мидорима замахнулся и с первого раза разрубил полено. Завтрак проходил в молчании. Теперь оно не было натянутым и неловким, как за ужином. Напряжение и электричество больше не искрило между этими двумя. Только под конец десерта Мидорима объявил: — Кхм, завтра к нам приедет один важный гость. — Если ты решил меня об этом предупредить, то я рассчитываю на посещение самого императора. — В некоторой степени, так и есть. — Что? Ты шутишь? Ха-ха, а у тебя есть чувство юмора! А я то думал, что ты прямой, как гипотенуза. — Хватит паясничать и послушай. Приезжает один мой. друг. На пару дней. Я бы хотел, что бы ты не грубил ему. Тебе же лучше будет прислушаться к этому, Такао! — А кто же эта важная персона? И вау! У тебя появился друг? — Казунари перестал складывать кусочки рафинада в виде пирамиды Хеопса. — Да, у меня есть друг. — Ты с ним трахаешься? — Нет. И что это за вопросы такие?! Что ты себе позволяешь вообще? — Да ничего особенного. Просто хочу знать, в каком из разрядов друзей находится эта персона. Если это твоя подстилка, то можно и неплохо пошутить над. Дальше Мидорима не слушал. Одним махом перепрыгнув невысокий столик, он оказался за спиной Такао и резко вжал его лицом в столешницу: — Значит так. я в этот дом не вожу своих любовников и ты их не увидишь, так что, твои шутки абсолютно не уместны. — гнев Шинтаро нарастал. Сдерживать его все сложнее. — Пусти! Мне больно! — .и еще кое-что, если мне понадобиться подстилка, то я знаю, где мне ее найти. Она живет в домике для прислуги! — и на этом Шинтаро отпустил ворот своей жертвы, предварительно оттолкнув его от себя. — Запомни, только один выпад в сторону гостей и. — И что? Трахнешь? Выгонишь из дома? Что? — Что-нибудь из этих двух вариантов. Мидорима раздраженно покинул гостиную. И, конечно же, зацепил ногой злосчастную перегородку. Ой, не зря Такао отметил ее неуместность. Только он думал, что сам ее ненароком прорвет. Ну что ж, одним раздражающим и инородным фактором меньше.

***

Вечером следующего дня приехал гость, со своими слугами. Почтенная персона быстрым шагом направилась к воротам, оставляя свою лошадь на попечение дворовых. Мидорима лично вышел встретить своего гостя. Такао на встрече появляться отказался, объяснив это наличием чувства юмора. — Давно не виделись, Шинтаро. — гость властно протянул ладонь для рукопожатия. — Действительно, давно, Акаши. Я вижу, что ты не один. — Мидорима недвусмысленно кивнул в сторону паренька, который скромно стоял за спиной Сейджуро. — Познакомишь нас? — Непременно. Но только в гостиной, у камина. Здесь достаточно промозгло. — Конечно, проходите в дом. О ваших лошадях позаботятся. Мидорима был гостеприимным хозяином. Он всегда заботился о комфорте и удобстве своих гостей, заранее обсуждал меню с поварами, но создавать приятный климат для общения и разговора не умел. С этим ему всегда помогал Такао, но сейчас его помощник отсутствовал и появляться не собирался, чтобы разрушить молчание возле камина. Мидорима знал, что через 10 минут подадут ужин, что сейчас должна проходить милая и поверхностная беседа, в ходе которой он должен был познакомиться с этим пареньком, который судя по всему, чувствовал себя еще более напряженным, чем сам хозяин дома. Только Акаши было вполне комфортно. Он рассматривал коллекцию фигурок японских генералов на камине. — Шинтаро, вот эта новая? Я ее раньше не видел… — Мидорима слегка вздрогнул, слишком неожиданно оборвалось молчание. — Да, ее я купил в последний раз, когда выезжал в город. — Мило. И все. Дальше — тишина. Шинтаро смотрел на часы. Подача обеда запаздывает. Куда уж дальше молчать? Вдруг в прихожей раздался топот и звук падения чего-то тяжелого. — Твою же мать, кто додумался переставить сюда этот стул?! — краска медленно заливала лицо Мидоримы. Такао все-таки пришел. — Ой-ой, извините меня, я опоздал на знакомство. — Казунари свободно прошел в комнату и изобразил японский поклон гостям. — Давайте начнем все сначала! Меня зовут Такао Казунари, я рад с Вами познакомиться! — Кажется, мы с Вами уже виделись. Мое имя — Акаши Сейджуро, но вы меня, конечно, не помните. Это было так давно, лет 10 назад. — Двенадцать. — Мидорима машинально поправил ответ своего приятеля, невольно возвращаясь к событиям прошлого. — Действительно, давно — Такао сконфуженно улыбнулся. — А что насчет вашего спутника? Как же легко Казунари разрушил молчание своим нелепым появлением в этой чинной гостиной. С какой грацией и ловкостью заставил их всех говорить. — Ох, это так неловко с моей стороны.Прошу прощения у всех. Это Фурихата Коки. Мой.мм.друг и помощник. Поверенный в делах. — Пприятно с Вами познакомиться. — Фурихата отвесил легкий поклон. Император внимательно наблюдал за этой сценой знакомства, что не укрылось от взгляда Такао. — Думаю, Вы очень дружны. Ах, нас уже и зовут к столу. Пожалуйста, пройдемте. Дальнейший ужин Такао занимался развлечением гостей. Мидорима молчал, изредка вставляя свои ремарки в монолог Такао. Фурихата молчал, улыбался и отвечал на вопросы Казунари, сконфуженно улыбаясь и незаметно оглядываясь на Акаши, словно ожидая его реакции на свои слова. Сейджуро же легко поддерживал диалог с Такао, когда удавалось вставить хоть слово в паузах между словами Казу и внимательно наблюдал за своим спутником, которому от такой внимательности кусок в горло не лез. Сомнений в их связи не осталось даже у Шинтаро, который таких вещей обычно не замечал, но что поделать — Акаши его единственный близкий знакомый. Приходилось мириться с его стилем общения и отношением к партнерами. После ужина Такао удалился в свой домик, оставив после себя атмосферу легкого и непринужденного общения. Даже Фурихата расслабленно вздохнув, удалился в отведенную ему спальню. А Мидорима и Акаши остались в гостиной. Слишком многое им нужно обсудить сегодня. Любую беседу необходимо начать…но с чего? Мидорима оставил это на своего собеседника. Все-таки не он был инициатором их встречи. — Как дела, Мидорима? — Акаши внимательно посмотрел на хозяина дома. — Ты ехал так далеко только ради этого вопроса? — опять Сейджуро начинает издалека. Это жутко нервирует. — Не только. Я хотел познакомить тебя со своим партнером, да вижу ты тоже не зря сидишь в этой глуши и нашел себе подходящую пару. — Я. — Он милый, но пусть меньше заигрывает с Коки. Я этого не люблю. — Я не встречаюсь с ним! Вообще-то, это мой сводный брат. — 12 лет назад это не мешало тебе ревновать его ко всем подряд, а еще ты, кажется, даже не скрывал своих томных взглядов. — Сейджуро довольно улыбнулся, увидев эмоции на лице Мидоримы. — Ты можешь даже не отрицать этого. — Ты чего добиваешься? — лицо Мидоримы в мгновенье приобрело жесткие черты, словно его ударили по лицу. — Да ничего, жду, когда ты начнешь представлять его, как своего любовника, а не сводного брата. Я вот не стесняюсь своей любви. — А ты умеешь любить? Вот это новость! Я думал, что люди делятся для тебя на 2 типа: первый — это ты сам, а все остальные — твоя свита. — Да, умею. И меня любят, а вот у тебя взаимностью и не пахнет. Ты долго собрался страдать? — У тебя есть предложение, как это исправить? — Да. Даже несколько. То, как есть сейчас — не норма. Ты же страдаешь. — Да ладно? А я и не знал. — Хватит паясничать. Тебе не идет. Если у Такао это выглядит мило, то у тебя это убого. И нечего злиться. — Ты, кажется, говорил о каких-то предложениях? — Шинтаро терял терпение. Акаши умел и любил доводить людей до бешенства. — Да. Есть несколько вариантов развития событий. Первый — ты вышвыриваешь блудного братца из дома и он уходит. Вы больше никогда не видитесь. Ты сохраняешь лицо перед обществом, живешь в спокойствии и сохраняешь Казунари анальную девственность. — Акаши открыто улыбнулся, видя выражение лица Шинтаро. — Нет, не спеши отказываться! Посмотри, сколько плюсов от этого варианта. — Дальше. — Второй вариант. Ты принуждаешь Казунари к сожительству. Запугиваешь его, что бы молчал, сохраняя тем самым тайну личной жизни. В твоей деревне никто и рта не откроет против тебя. И при этом ты наслаждаешься жизнью. — с каждым словом Сейджуро, атмосфера в комнате накалялась. Мидорима мелко дрожал от сдерживаемого гнева. — Но вижу, что тебе не нравится этот вариант. — Этот вариант подходит только тебе. Думаешь, мы с Такао не заметили, что Фурихата-кун тебя боится? — Он не боится. Он просто уважает. Не путай эти понятия, ясно? — Как вам будет угодно. — Третий вариант. Все остается так, как есть. Вы живете в разных домах. Редко видитесь. Он далек от тебя. Ты не сможешь к нему прикоснуться и просто так заговорить. — Мидорима молчал. Он понимал, что больше не хочет быть так далеко от того, по кому скучает уже так долго. — Это все? Больше вариантов нет? — Какой ты нетерпеливый. Есть еще один путь. Четвертый. Согласен, цифра не очень, но план неплох. А состоит он из одних действий. Ты слишком много страдал, не предпринимая никаких действий. Просто покажи ему, что любишь. Вдруг он ответит взаимностью? — Это. — Нет ничего невозможного. Я не собираюсь слушать это от тебя. От кого угодно, Шинтаро, но не от тебя. Ты же никогда не был такой размазней, а тут лапки сложил и все? Думал, что я тебя пожалею? — Не думал я так! Я вообще не просил тебя лезть в свою личную жизнь! — А я не спрашиваю разрешения. Ладно, время позднее. В какой комнате спит Фурихата? — Твоя на втором этаже. 3 слева. Его четвертая. Но зачем тебе его комната? — Ну что ты как маленький? Я иду заниматься любовью, той которой у тебя нет. Спокойной ночи. Шинтаро остался один. Нужно поскорее пройти в свою спальню и слава Богу, что она находится в другом крыле. Не очень приятно всю ночь напролет слышать звуки чужой любви. Когда он проходил мимо 3 этажа, он понял — немного опоздал. Стоны уже будоражили воображение. Шинтаро ускорил шаг и влетел в свою спальню, не раздеваясь упал на кровать. Необходимо выбрать стратегию. Одну из этих четырех. Какая из них самая верная? Может, обсудить это с Такао? Сложно, но выбор необходим. Нельзя оставлять все так, как есть. С такой мыслью Шинтаро и заснул. В то же время, Акаши и Фурихата занимались куда более приятными делами. — Ааакаши-сан, я .отпустите! — Коки тихо всхлипнул. — Разве я не говорил тебе называть меня по имени? — Акаши поднял голову от паха Фурихаты. — Это странно, называть человека, который делает тебе минет, по фамилии. — Прости! — Сейджуро не говоря больше ни слова вернулся к делу, увлеченно посасывая головку, он поднял лукавый взгляд на своего любовника. Коки метался по постели, сжимая руками простынь. В такие моменты Акаши забывал про свой благородный титул, но продолжал властно контролировать малейшее действие своего партнера. А Фурихата просто был собой. Он привык подчиняться своему сильному партнеру. Он и не возражал. Тихий стон и Фурихата задрожал — разрядка близка, Акаши ускорил темп, вбирая член Коки глубже. — Я все. — Сейджуро понял, нужно приблизить разрядку любимого и вобрал его член до конца. Когда головка коснулась его горла он тихо зарычал. Вибрация незамедлительно передалась Фурихате и тот с тихим вскриком кончил. — Сейджуро. прости, ты проглотил? — глаза Фурихаты удивленно округлились. — Ну да, нехорошо доставлять неудобство и заставлять смущаться прачек, обслуживающих это поместье. — Акаши хитро улыбнулся и нежно поцеловал Коки в лоб. — Ладно, а теперь спать. Ты вымотался за день. — А ты? — Фурихата часто заморгал, боюсь, что сейчас его пошлют куда подальше. — А ты разве оправился от вчерашнего приключения? Болеть перестало? Фурихата отрицательно покачал головой. — Вот. О чем может идти речь? — Ну. может, я так же, как и ты? — Коки отчаянно покраснел. Взгляд его блуждал по веерам, развешанным по стенам. — Заманчиво, но нет. Все еще успеется. Спи. — Сплю. — Акаши обнял Фурихату и в их спальне повисла приятная тишина, которую никто не нарушал до самого утра.

***

На следующий день Акаши поспешно уехал, прихватив с собой своего скромнягу-любовника. На прощанье между Мидоримой и императором состоялся разговор. — И что ты решил? — Я решил. Выбираю борьбу. Не люблю, когда то, что мне причитается уходит из моих рук. — А ты самоуверен. Думаешь, если ты его спонсируешь, то он твоя собственность? Вижу по глазам, что так и считаешь. Главное, ему об этом не говори. Такао в это же самое время мило прощался с Фурихатой. — Удачи и береги себя. И еще, скажи ему, чтобы он был понежнее с тобой. Твою хромоту и дискомфорт не заметит разве что слепой. Фурихата слегка нахмурил брови: — Вы сразу догадались? — Да. Через 5 минут, после того, как я зашел в гостиную. — Ну, мы особо и не скрываем. Кстати, а что насчет вас и Мидоримы-сан? Простите, это не мое дело. но я вчера услышал разговор между Акаши и Мидоримой- сан. — Что еще за разговор? Говори, я не осуждаю за подслушивание. — Такао понимающе улыбнулся, внутренне сгорая от нетерпения. — Мидорима-сан в вас искренне влюблен и. — Все ясно. Спрашивал совета, как поступить? — Нет. Акаши-сама сам решил высказать пару. кхм. теорий, относительно дальнейшего развития событий. — И что решил Шинтаро? — Я не знаю, но Сейджуро сказал, что Мидорима-сан, скорее всего, не отступится и выберет борьбу за свои чувства. — Вот как. А меня он поставит в известность? — Не знаю. Об этом речи не было. — Не было, значит. Ну я ему устрою… Спасибо, что все рассказал. — Не за что. Прощайте! — До встречи! Получасом позже. — Ну что, милый, ты закинул наживку? — Да, я все рассказал Такао-сану…. Акаши-сан, может, не стоит меня обнимать, когда окна в карете не зашторены? — Неважно. Я не стесняюсь, да и нас никто не видит. — Вы поговорили с Мидоримой-сан? — Да. Он сделал свой выбор. Остается ждать, кто кого переупрямит. — Как Вы думаете, чем все кончится? — Не знаю, но большего упрямца, чем Шинтаро я еще не видел. — Возможно ли, что Такао влюбится в него? — Вполне. — Разве возможно заставить влюбиться? — Можно, если осторожно. — Акаши ухмыльнулся. — У нас же получилось. — Но ситуации совсем разные! — Коки покраснел. — Они более похожи, чем ты думаешь. Карета отдалялась от поместья, а сводные братья остались наедине друг с другом и своими мыслями. Каждый из них был вооружен информацией и уже строил планы на развитие событий. Еще немного и вспыхнет пламя. Осталось узнать, будет ли это страсть или ненависть.

***

После отъезда гостей, Мидорима крепко задумался над словами Акаши. Действительно, чего он хочет? Ответных чувств от Такао на его. Он хочет взаимной любви, как бы тривиально это не звучало. Что нужно сделать для того, что бы пробудить их? Подготовить почву. Как? Заботой. Путем это логической цепочки, Мидорима пришел к выводу — лучшая стратегия: забота и понимание, понимание и забота. Да, именно так. Встав с утра пораньше, Мидорима отправился к дровне. Нельзя, чтобы Такао мерз. Не обнаружив достаточного количества готовых дров, Шинтаро занялся их заготовкой. Самостоятельно. За полчаса набралась приличная связка. Теперь нужно отнести их Такао. «Ну, нет. Сам я не пойду. Высмеет еще. Поссоримся с утра пораньше.» Разбудив служанку, он дал ей один четкий приказ: — Доставить дрова в домик господина Такао так, чтобы не разбудить его и не вызвать подозрений. Глянув на время, Мидорима посчитал, раз сейчас 5.30 утра, значит, Такао точно спит. Никаких объяснений по поводу дров не предвидится до завтрака. Так, второй шаг — завтрак. Что вообще из еды любит Такао? Ну, в детстве он любил сладости. Еще онигири. Хм, но за столь долгое отсутствие в родных краях его вкусы могли сильно поменяться. Значит, нужно постепенно узнавать его вкусы. Но начать нужно со старого. Нужные распоряжения повару отданы в 5 минут. Повар, немолодой мужчина, сочувственно посмотрел в лицо Шинтаро и проговорил: — Думаете, господин, что так задобрите его? — А ты всегда читал людей, как поваренные книги. — Это еще проще. Ничего, я спрошу о его вкусах. Он не догадается, почему я интересуюсь. — Спасибо. На этом Мидорима решил остановится, чтобы сильно не вызывать подозрений у Казунари. Не слишком хочется быть высмеянным за действия, направленные на стабилизацию отношений. Очень хочется, что бы он наконец понял, как важен и дорог в этом доме. Такао пришел к завтраку без опозданий. Поздоровался и хитро улыбнулся. А потом: — Шин-чан, ты такая душка! Ты так добр! Как ты догадался, что у меня кончились дрова? Очень мило с твоей стороны помочь мне с этим. — лицо Такао смягчилось и он стал напоминать милого кота. — Я не догадывался. Я просто знаю, сколько и где есть. Я же сам их заготавливаю. — Для меня большая честь, что сам хозяин дома помогает мне согреться одинокими ночами. Вот опять он ерничает. Только Шинтаро кажется, что они сблизились, как колкий язык Такао тут же отбрасывает его на прежнюю дистанцию. — Онигири! Здорово, люблю их с детства. Надо же, ты запомнил мои детские вкусы. Ты, действительно, милашка! Сейчас Мидорима жалел обо всем. Вот зачем он решил отправить ему дрова и попросить на завтрак онигири? Он теперь весь день будет выслушивать всякие утрированные фразочки этим елейным голоском. — Знаешь, что? Ешь молча! — Грубиян! Только я подумал, что мы с тобой поладим, так ты опять.- Такао. обиделся. Нет, он реально насупился! Мидориме захотелось побиться головой об стол. Вот, что он сделал не так? Почему Такао отстраняется? Зачем я так грубо выразился? Извиниться? Да, нееет. Ни за что. Чтобы Такао потом всю неделю над ним потешался? Оставшееся время завтрака прошло в молчании. Оба с постными и грустными минами сидели и колупались в тарелках с онигири. Мидорима рассуждал о том, какой он плохой и пропащий человек, что даже не может по нормальному порадовать любимого человека, а Такао думал о другом. Он думал о том, что он херов манипулятор и что его план идет, как по маслу. Это ж надо в пару фраз разрушить весь боевой настрой Шин-чана на подвиги, во имя их (его) светлой любви! В душе, Такао смеялся. Ему было забавно видеть взрослого мужика, который грустно склонился над тарелкой с детским питанием. Да, Такао перерос онигири, но до сих пор с ностальгией поедал их при каждом удобном случае. В конце концов, Такао надоела эта атмосфера тоски. На самом деле, ему стало жалко Шинтаро, но он в жизни не признается в этом. Никогда. Но все-таки: — Шин-чан. какие у тебя планы на день? — Поработать с документами. А что? — маленький лучик надежды заискрился в его словах. — Ну, хотя. нет, ничего. — Что ты хотел сказать? — Ничего, спасибо за еду. — Такао встал, задержался и поцеловал Мидориму в лоб. Он всегда так делал в детстве. Лет с 12 перестал, потому что «взрослые самураи так не делают!» Но сейчас, это имело абсолютно другой подтекст. И Шинтаро его понял. Даже не возмутился внезапной нежности. Просто опешил и только и увидел спину, убегающего Такао. Да, весь день того стоил. Шинтаро был рад маленькой победе. А для Такао игра только начиналась.

***

Казунари провел весь оставшийся день в библиотеке. Здесь тихо, можно обдумать сложившееся положение. Никто не помешает. Благодать, разве что, пыльно немного. «Итак, что мы имеем?» — Такао с детства научился логически мыслить в любой ситуации, ибо когда не оставалось ни чувств, ни эмоций, тогда и приходили верные ответы на важные вопросы. — «Мы имеем Шин-чана, который. так стоп, плохая фраза… кхм, у нас есть влюбленный Шин-чан, который что-то задумал. Вдруг стал вести себя так предупредительно. и что с этим делать?» Такао крепко задумался, глядя поверх книги, которую держал в руках. Со стороны это смотрелось вполне забавно, словно он гипнотизирует вытоптанный ковер. «Почему всегда аккуратный и чистоплотный Шин-чан так запустил библиотеку? Здесь все такое старое и грязное? Он что, не пользуется ей совсем?» — Деятельная натура Такао решила сразу же разобраться с интересующим вопросом. Шинтаро находился в своем кабинете. Он сам сказал, что будет работать с документами, поэтому не ограничивая себя нормами поведения Такао с пинка раскрыл дверь. И обомлел. В качестве гостя у Шинтаро находился один до боли знакомый человек. Его кредитор. Но в чем причина его визита? Казунари же лично рассчитался с ним деньгами Шинтаро. Лицо терять не хотелось до последнего, поэтому: — У нас гости, Мидорима? Что же ты не предупредил? — О, не утруждайте себя, Такао-сан, я уже ухожу. Провожать меня не нужно. До свидания. — Прощай. — Мидорима раздраженно махнул рукой в сторону непрошенного гостя. — Зачем он приходил? — тревога в голосе Такао слышалась очень четко. Он даже не стремился ее скрыть. Слишком много неприятностей мог доставить этот человек. Мидорима молча открыл ящик стола и вытащил из него маленький предмет. — Забирай. — Это же папины часы! Ты как их нашел? — Если у тебя есть деньги, то проблем с поисками не возникнет, верно? — Шинтаро внимательно изучал лицо Такао. Ждал знака, что не напрасно вбухал столько денег, сил и нервов на поиски именно тех часов, которые перешли по наследству от отца к сыну. Эти часы были подарены его отцу европейским гостем и очень ценились. Считались семейной драгоценностью, но во время самостоятельной жизни Такао, вдали от родового гнезда, он продал их скупщику. И за что? За пару вечеров в кабаке. Саке, продажная любовь. стоило ли оно того, чтобы так просто распрощаться с единственным подарком отца? Нет, не стоило. Такао часто жалел об этом. Пытался отыскать их через своих знакомых по примете: гравировка на крышке. Иероглиф: «Сокол». — Спасибо, Шин-тян, это. так мило с твоей стороны. Я очень благодарен. — Такао сжал часы в кулаке. Мидорима кивнул. Ну наконец-то, хоть в чем-то попал точно в цель. — Раз ты пришел в мой кабинет, то хотел что-то спросить или обсудить? — Я? А, да. точно. Хотел спросить, почему библиотека так запущена? Мидорима молчал, обдумывая ответ. — Только не говори, что хочешь оставить там все первозданно! — Я и не говорю. — Тогда почему? — Просто руки не доходят все переделать. — Ставить тупые перегородки в гостиной — это руки дошли, а по-человечески прибраться в библиотеке — это некогда? — Да! Вот так вот и некогда! Если так ратуешь за библиотеку, то займись ее уборкой и обустройством самостоятельно! — Вот и займусь! Такао резко развернулся и пулей вылетел из кабинета. «Нет, мы просто не умеем спокойно разговаривать.»

***

«Нет, если он думает, что я откажусь от этой затеи, то он крупно ошибается!» — так бурчал себе под нос Казунари, с утра пораньше затаскивая в библиотеку все необходимое для приведения библиотеки в «приличный вид». На самом деле, деятельная натура Такао уже сходила с ума и начинала вырываться во всевозможных формах. Теперь он даже понимал, почему Мидорима сам занимается тяжелой работой по дому — иначе тут с ума сойти можно. Никаких развлечений. И симпатичных дам в округе тоже нет. Кто-то уехал, кто-то состарился, а кто-то глубоко замужем. А с замужними Такао завязал строить отношения. Ему хватило взбучки из прошлого. Итак, план на библиотеку Такао выстроил еще перед сном: 1. Накрыть всю мебель тканью. Для этого он расшевелил всех служанок. Они с самого утра бегали и искали хоть пол отреза, для целей господина. 2. Побелка потолка. Это же уму непостижимо, как он закопчен! Такао было больно на это смотреть, ведь он с детства так любил здесь бывать. Вместе с Шин-тяном они много времени проводили здесь. Играли в самураев и много разговаривали. О разном. Не то, что сейчас. Именно поэтому, ведро с известью уже дожидалось своей очереди возле двери. 3. Вынос мусора. Его здесь много. Старые кисти для иероглифики, бумага. Особенно много бумаги. Некоторые клочки даже заплесневели. 4. Выбить пыль из циновок. На них стоять то страшно, а уж сидеть, как в детстве, вообще! 5. Помыть пол и вытереть всю пыль с полок, книг и вообще всего, на чем лежит пыль. Быстро накинув новоявленные чехлы на мебель, он примостился с кисточкой к потолку. Получалось не очень. Полосы неоднородные. Значит, развел слишком жидко. Не суть, лишь бы смотрелось прилично. Через 2 часа Казунари устал. Точнее, просто вымотался, но потолок закончил. Да, смотрелся полосами, словно зебра, но это ведь он сам сделал! В первый раз в жизни Такао занимался подобной работой, поэтому был полностью доволен собой и результатами своего труда. Передохнув Такао встал и решительно направился к ведру с мусором. Ну просто доверху набито исписанной бумагой. Что же Шин-чан столько раз переписывал и почему так нервничал, комкая бумагу? Нет, Такао отдавал себе отчет в том, что шариться в чужих бумагах — верх хамства, но любопытство не порок и рука уже сама опустилась в ведро, в поисках бумажки поприличнее. Такс, это явно черновик письма. И: « Дорогой Такао! (слово «дорогой» несколько раз перечеркнуто) Я давно хочу сказать, что… (здесь оставлено место, наверное, он просто не подобрал слова для этой части) С того поцелуя после обеда, полтора года назад, я не нахожу себе места. (здесь тоже оставлено место для дальнейшего объяснения) Я с детства вел себя неправильно по отношению к тебе (перечеркнуто) С детства я любил тебя не как старший брат. Дальше весь текст был зачеркнут и прочтению не подлежал. Внизу сохранилась дата. Такао прикинул: «Тогда Шин-тяну было 18, а мне 14. Вот как все далеко зашло.» Второе письмо содержало похожие по значению фразы. Третье же было интереснее. Оно, голосом Шин-тяна, вымаливало прощения у Такао за «тот вечер в библиотеке». Казунари глянул на дату. Она ему толком ничего не сказала, но тот случай он помнил, но детское сознание даже не подозревало в нем ничего предосудительного и недозволенного. Просто в один из их вечеров общения в библиотеке, они, как обычно, сидели на циновке и рассматривали интересную энциклопедию о насекомых. Такао очень весело смеялся, когда найдя очередное мерзкое насекомое, тыкал в него пальцем и говорил: — Посмотри, Шин-тян! С тебя рисуют портрет! Или: — Это ты! И вот так: — Что ты забыл на картинке, Шин-тян? Все это сопровождалось его заливистым смехом и тихим фырчанием Мидоримы. — Не смешно! Ну что ты как маленький то? — Ты обижаешься смешнее! — Ах так? — Мидорима смерил Такао своим особым взглядом и схватив его за подбородок крепко поцеловал в губы. — Хаххаха, ты чего? — Чтоб не ржал, как дурак. Все, вали к себе, у меня очень много дел. — Но мы же еще не досмотрели. — Вали, я сказал! В тот день Такао очень обиделся на это. Раньше, Шин-тян никогда не выгонял его за смех и веселье, а сейчас. что, неужели это так обидно, когда тебя называют пучеглазой стрекозой? Такао резко развернулся и направился в библиотеку. Сейчас он все узнает и помириться с братом. Нельзя же ссорится из-за такой ерунды. Казунари занес руку над ручкой двери и: — Ммм, о, Ками-сама, что же я творю. Такао в нерешительности взглянул на дверь. Подросток безошибочно определил природу стона. Все-таки не маленький уже, но что делать не знал. Зайти — нельзя. Уйти? А вдруг он слышал шаги и узнает о ненужном свидетеле? Подождать, пока закончит и сделать вид, что только пришел? Да, оно самое. И Такао без зазрения совести наклонился к замочной скважине. Да, так и есть. Шинтаро занимался тем, что обычно необходимо скрывать ото всех. Рукоблудие — плохо. Это крепко накрепко вбил ему в голову Шинтаро, когда случайно застал его за этим занятием, а теперь и сам этим занимается. «Шин-тян себе на уме.» — подумал Такао и стал тихо отходить от двери. Ничего, поговорим в другой раз.

***

«Вот, значит, как. Вот почему стыдится библиотеки. Как и комнаты прислуги. Странное у него понятие стыда. Мол, если буду игнорировать места происшествия, то как бы ничего и не было.» — так размышлял Такао, пока с силой выбивал циновки во дворе. Затылком он чувствовал взгляд Шинтаро откуда-то сверху. «Решил из своего кабинета на меня поглазеть, как я справляюсь с работой? Что ж. смотри, Шин-чан, как я упарываюсь тут!» Когда Казунари расстелил последнюю циновку на только что вымытом полу, то он счастливо улыбался. Да, давно он не работал так сильно и долго. «Ну, реально, уработался так, что даже трахаться не хочется. Давно со мной такого не было. Старею, что ли.» — и Такао растянулся посреди комнаты, в позе звезды. — «Эх, ну как в детстве. Позвать бы Шинтаро и назвать его опять стрипизнутым кузнечиком или пучеглазой стрекозой. Интересно, какое выражение бы появилось на его лице? Все, что есть сейчас — это, словно, он просраться уже неделю не может!» — Вижу, ты управился. — тон Мидоримы не предвещал ничего хорошего, пока он оглядывал потолок. — Как видишь. кстати, я тут кое-чего нашел. — Такао потянул ему 2 письма, которые ранее нашел в мусорном ведре. — Все вышарил, крыса? — Слишком грубо, Шин-чан.- Такао недовольно поморщился. Не нравится ему такой тон. — А как это иначе назвать? — Да я ничего нового, собственно, и не узнал. Шинтаро уже просмотрел обрывки неотправленных писем. — Забудь о них, понял? — Ты любишь меня? — Какая тебе разница? — В смысле «какая разница»? Это меня касается, как бы.- Такао порядком надоело перебрасываться вопросами. — Это все уже не важно. — Разлюбил? — Казунари затаил дыхание. Неприятно признаваться, но врать самому себе смысла нет. В душе уже зародилась симпатия к этому вечно угрюмому человеку. — Да. Это было.хм.детское увлечение. Да, оно. — Вот как. Что ж, хорошо. Я рад, что ты не страдаешь. — ну вот и все. Больше его точно никто не тронет, не принудит к близости, их общение станет проще. но почему так обидно? — Что у тебя с лицом? Выглядишь так, будто страдаешь ты. — Я просто переутомился. Целую библиотеку вывернул! Это тебе не в постели брата зажимать! Хеххехе. — ну вот, опять типа смешная шутка. Такао и самому было не смешно, но когда он увидел оскал Шинтаро, то ему и вовсе поплохело. — Шин-чан, а почему ты так смотришь на меня? — Ничего. Не попадайся мне на глаза сегодня. Увижу — прибью.

***

Шинтаро вышел из библиотеки и громко хлопнул дверью. Нет, этот гаденыш его специально доводит. Припоминает ошибки прошлого. Он ему и на смертном одре будет припоминать тот случай. В своих раздумьях, Мидорима агрессивно чеканил шаги на выход из дома. Необходимо немедленно занять себя какой-нибудь тяжелой физической работой. Чистка конюшни — отличный вариант. Вся процедура не заняла много времени, потому что конюшня в поместье была небольшая, но за время уборки Мидорима вывел три основные мысли: — Первая, Такао — непонятный человек. Вроде бы он уже и не злиться и хочет наладить общение, а на поверку только и брызжется ядом. — Второе. Добрые дела, посоветанные Акаши, нифига не работают. Такао их либо высмеивает, либо принимает, но ощутимых сдвигов это не дает. — Нужна новая стратегия. Хотя, может к черту их? Просто поговорить. Да, разговор — это то, что нам необходимо. И Мидорима потратил весь оставшийся день на подготовку речи. Его мнительная натура требовала точности в каждом слове этого монолога. К вечеру все было готово. И вот Мидорима, на негнущихся ногах, подошел к домику Такао. Шинтаро глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду и постучал. Дверь незамедлительно открылась и перед ночным гостем предстал хозяин скромной обители. Такао еще не собирался спать, судя по свету из комнаты, он читал библиотечные книги. — Можно пройти? — молчание перед дверью затянулось. Шинтаро стало просто неуютно на пороге. — Проходи, пожалуйста. — Не спится? — Шинтаро кивнул на открытую книгу. — Да. Ты что-то хотел? — Хотел поговорить. Точнее, кое-что рассказать, а ты уж сам решай. В общем, ты готов выслушать и не перебивать? — Хорошо. — Когда мы были подростками, я влюбился в тебя. Это чувство до сих пор не прошло. И навряд ли пройдет. Уже 20 лет почти как не проходит. Поэтому, есть ли шанс, что ты ответишь мне взаимностью? — Блять, ты прямой, как гипотенуза! Так все и выпалил. Я хуею. — Не понял. — Шинтаро нахмурил брови и стал необычно серьезен. — И не надо. Я имел в виду, что восхищаюсь твоей прямотой. Я бы так не смог. — Теперь скажи мне прямо, что ты об этом думаешь? — А как же твой план с обхаживанием меня? — О, Фурихата промыл тебе мозги, пока со мной это делал Акаши? — Допустим. — Хитрец и борец за чужое счастье. Если у него с Фурихатой этот план сработал, то это же не значит, что и в нашей ситуации все сработает. — Ну так что? Больше не будешь делать мне приятные сюрпризы? — Зависит от того, нужно ли тебе это. — Вот как. Ну, по закону жанра, я должен подумать над сложившейся ситуацией. Все, что думаю, выскажу завтра за завтраком. — Хорошо. — Спокойной ночи! — и Такао бесцеремонно выставил Шинтаро из домика, ловко захлопнув за ним дверь.

***

Шинтаро пулей выскочил за дверь. Не ожидал он такой силы толчка от Такао. Да и не думал, что его кто-нибудь выставит из домика, который целиком и полностью принадлежит ему. Что ж, он объяснился. Главное, чтобы Такао все понял и не извратил смысл его слов. А то, еще подумает, что его к чему-либо принуждают. Если Шинтаро легко дышалось этой ночью, то Такао терялся в сомнениях. Что ему на это ответить? Отказать? Какими последствиями это чревато? Согласиться? А готов ли он к отношениям с мужчиной, которого до недавнего времени считал братом? Промучившись бессонницей всю ночь, Казунари глянул на часы. Половина 4 утра. «Дальше сидеть здесь без дела — нет смысла.» — Такао встал, быстро собрался и вышел из своей обители. Дальше все по отлаженному — дорога, конюшня, его любимая лошадь и в путь. Такао уже решил куда едет. Через пару часов он будет на месте. Лишь бы его не пристрелили из арбалета, когда он войдет. Время дороги пролетело незаметно. Такао мысленно строил диалоги с теми, кто еще не знает своего счастья, принимать его в гостях. А еще, он представлял Шин-чана. Он, наверное, разозлиться, когда узнает, что Казунари уехал без предупреждения. Да и все-таки обещал дать ответ. Ничего, подумаешь-ка, узнает свой ответ ночью, а не утром. Не велика потеря. Сверившись по своим часам, Такао понял, он прибыл к назначенному дому в 6 утра, как и планировал. «Шинтаро уже час, как бодрствует.» Спешившись, Такао за поводья подвел свою лошадь к воротам и постучал. — Кто вы и что вам нужно? — не слишком дружелюбно-то. Стрела арбалета уже показалась в щели между досками забора. — Такао Казунари. Я приехал увидеть вашего господина. — Кого из них? — Хм…обоих. — надо же, они теперь и Кагами называют своим господином. Вышкалил же их Аомине. — Подождите за воротами. Я доложу о вас. Ожидание затянулось минут на 15. Неужели «гонец» застал их за чем-то непотребным и Аомине пристрелил несчастного? Ворота медленно открылись и Такао прошагал во внутренний двор. — Господа ожидают вас в спальне. Что? Он не ослышался? Эти кретины даже не подумали его по-нормальному встретить? Чувствуется, что встреча будет веселой.

***

Такао подошел к спальне, внутренне готовясь к нерадушному приему. Как только Такао отодвинул ширму, мимо пронеслась стрела, едва не задев его ухо. — У тебя есть 2 минуты на объяснение своего визита, иначе я больше не промахнусь. — Аомине начал незамедлительно перезаряжать арбалет. Вообще, вся ситуация была до ужаса комичной — он стоит на входе, с широко открытыми от страха глазами, Аомине лежит на футоне, по-хозяйски обнимая Кагами за плечи. Сам Кагами был явно в не лучшем расположении духа. — Ты совсем дебил?! А если бы ты его пристрелил? — Кагами попытался встать, но тяжелая рука придавила его к футону. — Куда подорвался? Ты же голый! Так, я все еще не слышу ответа. — Аомине натянул тетиву и навел стрелу на Такао. — Вы всегда так радушно встречаете гостей? — Нет, но сейчас пол седьмого утра и по своему плану у меня намечено более приятное дело. Правда, Кагами? — Заткнись и отпусти меня! — Кагами снова предпринял попытку встать. Такао осмотрел комнату и увидел 2 кимоно. Одно лежало аккуратно свернутым, а второе валялось на полу. Сразу ясно где чье. «Так даже легче.» — и Такао молча кинул Кагами его кимоно, понимающе отойдя к окну и внимательно вглядываясь во двор, словно увидел нечто интересное. — Две минуты вышли. — стрела моментально воткнулась в раму над головой Такао. — Но я все еще жив. — услышав, что возня с одеждой прекращена, Казунари обернулся. Аомине все еще валялся на футоне, снова перезаряжая арбалет, но он уже натянул на себя помятое кимоно. Кагами отошел в дальний угол комнаты и умывался над тазом с водой. — Как задница? Не сильно болит? — Заткнись, Аомине! Единственная задница здесь — это ты.- Кагами закончил вытираться полотенцем и обратился к Такао: — Хочешь есть? Пойдем, я все равно собирался позавтракать. — А меня кто-нибудь спросит, хочу ли я есть? — Никому не интересна эта информация. И Аомине раздосадовано выпустил еще одну стрелу. Впрочем, он никуда и не целился.

***

— Так.и зачем ты приехал? — Кагами выбрал непринужденный тон, зачем еще больше нагнетать? Для этого в их паре есть Аомине. — Решил навестить старого друга. — и Такао звонко рассмеялся. — Ну да. — Тайга приложил усилие, чтобы разрезать мясо. — Вижу, что слуги Аомине к тебе привыкли и называют господином.- нужно же с чего-то начать? Почему бы не с этого? -Да, немало времени и сил на это потратил Аомине. Ну, мы ведь живем вместе уже пять лет. Всех несогласных он ликвидировал. — Пристрелил? — Что? Нет! Ахахахахах. Ты вообще не исправим. Хаххахахаха. — Кагами так искренне смеялся, что Такао почувствовал себя неловко. Неужели, Аомине лучше, чем кажется? Словно в подтверждение мысли Такао, сверху раздался шум от упавшего тела и громкая ругань. Кагами даже не обратил внимание. — Он что, пил? — Такао все еще не мог привыкнуть к грубым манерам любовника своего лучшего и единственного друга. — Нет, у него спросонья немеют ноги. Но только тссс, иначе будет драка. Да, эта парочка любила громко выяснять отношения, совершенно никого не смущаясь. А потом также шумно мириться. Светское общество сначала не знало, как на это реагировать, но потом обыватели просто привыкли, а мнение слуг и простолюдинов никого не интересовало. На запах разогреваемой еды из спальни, наконец-то, выполз Аомине. — Почему он жрет мои гёдза? Ты же для меня их приготовил! — ну вот, не зря Такао недолюбливает Аомине. Слишком мелочный, если дела касаются Кагами. — Ками-сама! Их же здесь много! Тебе что, мало целого противня?! — Но ты теперь так мало готовишь для меня! — Не помрешь с одной порции! Такао искренне рассмеялся, до чего забавно наблюдать за чужой семейной жизнью. — Ребят, вы как семейная пара. — нет, это не зависть сейчас прошила мозг. Совсем не она. — А мы и есть семейная пара. — да, в безаппеляционности Аомине не откажешь. — Или ты считаешь, что только традиционные пары так могут называться? — Кагами нахмурил свои двойные брови. — Нет-нет! Вы не так поняли! Я не об этом. — блин, промах. Нужно срочно менять тему. — Я к вам, вообще, по делу приехал. — О, я же говорил, что этот жук просто так не приезжает, а ты заладил: «лучший друг-лучший друг»! Денег не дадим! — Да иди ты! Я не за этим! Кагами, заткни его или я за себя не ручаюсь! — Аомине, замолчи. Он со мной разговаривает. — Он сказал: «с вами». — Все равно, заткнись. — Ой, идите вы.- Аомине отошел к окну и растворил его нараспашку, нервно закурив сигарету. — Ну, теперь можешь рассказывать. И Такао начал с самого переезда в поместье. Кагами и раньше знал, про случай в комнате прислуги, но Аомине то нет. Поэтому, для него рассказ показался отрывочным. Это его злило, но вставлять замечания он не решался. Ночью все стребует с Кагами. Закончил историю Такао вечерним разговором и обещанием дать ответ утром. — Стоп-стоп, то есть, ты хочешь сказать, что сбежал? — Нет, я приехал посоветоваться к двум гомикам о третьем. — Но для него-то это побег! Что он должен чувствовать, когда не найдет тебя в твоем доме? — Кагами пропустил оскорбление мимо ушей. Но Аомине — нет. Он задумчиво крутил сигарету в руках. — Давай я тебе нос прижгу сигаретой? — За что?! — За побег и за то, что назвал нас гомиками. — Да ладно вам, думаете, он обидится? — Мы с Мидоримой более похожи, чем ты думаешь. И да, он в бешенстве. — Кагами скрестил руки на груди. Такао знал, о натянутых отношениях между Кагами и Мидоримой, но ни один из них никогда не откровенничал по поводу ссоры. Казунари никогда бы не предположил, что Кагами сам признает их похожесть. — И что мне теперь делать? — Смотря что ты хочешь. — Я хочу помириться с ним. — Тогда, сосать. — Аомине неприятно улыбнулся. — Что? — Такао округлил глаза. — Если ты хочешь помириться с Шинтаро, тогда тебе придется много сосать. — Аомине тяжело вздохнул и закатил глаза. Все-то объяснять ему как маленькому. — Да и вообщ. — Но перед этим ты должен объяснить мне, что ты здесь делаешь.- Все присутствующие вздрогнули. — Господин Аомине, простите! Он просто прорвался! Мы не смогли его остановить! — Где ты набрался таких манер, Шинтаро? — Аомине вдруг выпрямился и пошел по направлению к Мидориме. Атмосфера в комнате моментально упала до отметки — «Замерзнет даже гора Фудзи». — Врываешься в чужой дом без приглашения, прерываешь мою речь и вставляешь ремарки. Аомине вплотную подошел к незваному гостю. — Я приехал спросить с Такао то, что он обещал. — Совсем не обязательно при этом врываться в дом Аомине. — Кагами в миг преобразился. Лицо покраснело от злости, брови сместились в переносице. — Я просто знал, что он здесь. Тебе ведь просто больше некуда ехать, верно, Такао? Если таково твое решение, то я бы не стал тебе докучать и тем более, выселять. Вот какого ты обо мне мнения! — Все не так! Дай хоть слово вставить! — Не здесь. Идем. — До встречи, ребят.- Такао поднялся, отошел к ширме, вслед за вышедшим Шинтаро, потом замер и обернулся с хитрой улыбкой. и подскочив к Тайге, крепко его обнял. Кагами обомлел от такой наглости, а Такао рванул на выход. — Нарываешься! — в след ему улетели 2 стрелы, чудом не попав в Такао. Ну как чудом… — Кагами, какого хрена ты сбиваешь меня с цели?! Еще и по руке больно заехал, зараза. -Ты бы не промахнулся. Они молчали в пустой комнате и еще далеко был слышен нервный гогот Такао.

***

Такао не знал, что сказать. Первый раз в жизни даже не хотелось нарушать молчание. Две лошади шли легкой рысцой, поднимая облачка пыли под копытами. Темные тучи спокойно плыли по небу. Сутулая спина Шинтаро маячила перед глазами Казунари и наводила на печальные мысли. Да, все вышло так, как сказали ребята. Шинтаро подумал, что Казу сбежал. Было ли у него основание так думать? И что теперь делать? Как объясниться? Да и послушают ли его? Все осложнялось тем, что Такао чувствовал недомогание. Полное отсутствие сна, да долгая дорога от поместья до Кагами, а потом назад. Хм, мысль пришла сама собой. Осталось только лишь доехать. Тогда Шинтаро не будет ругаться. «Надеюсь, он просто проигнорирует меня, а когда успокоится мы и поговорим.» Весь оставшийся путь Такао просчитывал план. Хм, он идеален. Въехав во двор, Такао стал спускаться с лошади и почти натурально стал заваливаться в обморок. «Боже, он не поверит!» Паника. А вдруг Шин-чан его высмеет? Плохой план. «Я не достаточно хороший актер. Этого я не предусмотрел.» Но деваться более некуда. Игра продолжается и Такао громко плюхнулся на землю. — Что с тобой? — Шинтаро подошел ближе. Такао не видел его лица, но знал — ему не верят. — Я.я.сейчас встану.вот вот.- От падения в низ по настоящему закружилась голова. Слишком резкий перепад. Кровь прилила к голове. Мидорима знал, что Такао выкинет какой-нибудь финт, но сейчас ему вроде действительно плохо. странно, с виду казалось, что он тянет время. Но не стоит так цинично рассуждать, поэтому: — Давай руку, Такао. Тебе нужно поспать. Потом и поговорим. Такао поднялся не без помощи Шинтаро, оглядел костюм и поник головой — единственная парадная одежда и та в пыли. — Шин-тян, а почему ты не зовешь меня по имени? — ну а что? Пока идут в поместье, можно и спросить. Мидорима поудобнее перехватил руку Такао, заброшенную на его шею. — А зачем? Меня все устраивает. — Просто странно. Говоришь, что любишь, а сам даже не пытаешься стать так ближе. — Вот сейчас как оставлю тебя здесь, так и подумаешь о близости. — Не злись, это простой вопрос. — А твои дружки как друг друга называют? Кажется, по фамилиям? Вот и я зову по фамилии. — А мне нравится твое имя. — То-то ты его все время извращаешь. — Оно тебе идет. — Ты перегрелся на солнце. — Я уже очень давно не вижу солнце. Оно глубоко за тучами. — Философ. Дойдя до спальни Шинтаро, Такао просто завалился на постель. Мидорима поморщился — опять все перестирывать. Словно прочитав его мысли: — Не волнуйся, я постираю за собой.- Такао стал медленно расстегивать куртку, лежа на кровати. — Знатный дворянин превращается в прачку? — Мидорима приподнял бровь. — Все равно здесь скучно. «Я бы нашел тебе занятие повеселее.»

***

Такао видел сон. Но это был не тот легкий сон, который приносил покой и легкость. Это был тяжелый сон, не доставляющий отдыха ни телу, ни сознанию. Проснувшись, он некоторое время лежал на кровати. Что же делать? Как сказать? Для начала, нужно для себя определиться с выбором. Итак — я согласен, но не готов. Как объяснить это Шин-тяну? Поймет ли он? Не готов к чему? «Проклятье, я слишком много думаю!» Ладно. Так он ничего не решит. Нужно вставать. «Такс, и где Шин-тян? Мне нужно ему наконец-то все сказать.» Шинтаро нашелся в своем кабинете за кучей разных бумаг. — Привет. — Проснулся? Как себя чувствуешь? — Шинтаро без интереса глянул на собеседника. Конечно, Такао в порядке, но вежливость никто не отменял. — Нормально. Можем поговорить? — Да. Говори. — Задай вопрос. — Что? — Как вчера звучал твой вопрос? — Что ты думаешь о моих чувствах? — Такао опять замыслил какую-то пакость? — Я думаю, что это нормально. — И? — Что «И»? — Что ты чувствуешь? — терпение Шинтаро было на исходе. — Я. ну, а я. А я не готов! В общем, прости меня, но я не чувствую того же. — что я несу? Я же не это собирался сказать! Шин-тян, не слушай меня! На лице Шинтаро не дрогнул ни один мускул. — Вот как. Я понимаю тебя. Больше я никогда не напомню и не заговорю с тобой об этом. А сейчас, мне нужно работать. — Да. До встречи. — Такао на негнущихся ногах вышел из кабинета, а Шинтаро, поняв, что Такао далеко, поник и положил голову на руки. Деревянная столешница холодила лицо, принося небольшое облегчение. «Ну вот и все.» — сегодня эти двое мужчин были самыми несчастными людьми в Японии.

***

С момента объяснения прошло не так много времени, как на Такао свалилась новая информация. Оказалось, что он стал наследником своего дальнего родственника, который давным-давно покинул этот мир. — Шин-тян, это бред. — ну не мог он в это поверить. — Все так. Твой дальний родственник умер 4 года назад. По его завещанию, ты наследник. — Почему только сейчас об этом стало известно? — Условие завещания. — И сколько? — Достаточно, что бы жить без проблем лет до двухсот. — ну надо же. Дохлая попытка пошутить. — Ты хочешь, чтобы я уехал? — Ты ведь сам этого хочешь. Теперь у тебя есть такая возможность. Сама судьба так хочет. — Значит, судьба.могу я увидеть завещание? — Конечно. Завтра приедет душеприказчик и все тебе объяснит. — Хорошо. — значит, Шинтаро просто не хочет его видеть. Уеду, как можно скорее. Когда Шинтаро остался один, ему на глаза попалось еще одно письмо, точнее, записка, переданная утром. От Акаши. «Нет, Шинтаро, я ожидал от тебя чего угодно, но не этого. Ты серьезно решил сдаться? С глаз долой, из сердца вон? Слабак. Что это за история с завещанием? Ты сам догадался? Или кто умный подсказал? Вообще, что это за родственник такой, о котором сам Казунари и не знал. Ничего лучше придумать не мог? И с чего ты решил обеспечить ему финансовую независимость? Мол, он поймет какой ты добрый и вернется? Тупо. Серьезно, я был лучшего мнения о твоих умственных способностях.

Акаши Сейджуро.»

Мидорима не был удивлен тем, что Акаши все знает. Этот человек обладал огромными связями. Но почему он так озабочен его взаимоотношениями с Такао? Ну а что? Что он еще может сделать? Видеть Такао слишком больно. Лучше его отпустить. Он привык к другой жизни. Не сможет он сидеть в деревне, как Шинтаро. К чести Такао стоит сказать, что тот не жаловался. Осталось дождаться душеприказчика и отправить Такао в путь дорогу. А дальше.да гори оно все синим пламенем.

***

Такао зол. Такао в бешенстве. Значит, решил от меня избавится? Отлично! Пошел ты в задницу, Шинтаро! Первым же делом, зайдя в дом, Казунари выбил кулаком стекло в раме. — Бесишь, тварь! — вот почему всегда так. Почему? Через полчаса его гостиная превратилась в руины. Кресло было разбито о стену. И откуда силы взялись на это? Немного погодя Казунари без сил рухнул на футон. В голову лезли не самые приятные мысли. Сложившийся расклад его не устраивал. Что бы предпринять? Тихий стук в дверь. — Господин Такао, вам письмо.- служанка выглядела очень неуверенной, боялась даже пройти в дом. Ну а что? Ее можно понять. Обычно, всегда аккуратный Такао, разнес всю гостиную. Значит, они опять в ссоре с господином Мидоримой. — Давай сюда. Кхм, прошу прощения за бардак. Я просто занимаюсь сборами. — Вы уезжаете? Ой, прошу простить мое любопытство! — Ничего. Это не секрет. Я уезжаю. — Почему? — А это. секрет. — И Такао попытался открыто улыбнуться. Девушка отшатнулась от его оскала. — Простите. до свидания! — и девушка убежала. Отлично, одной занозой меньше. Итак, письмо. От.Фурихаты? «Здравствуйте, Такао-сан! Пишет Вам Фурихата Коки. Вы еще помните меня? Я рад написать Вам письмо, но повод для этого не совсем радостный. Надеюсь, Вы не посчитаете это дерзостью с моей стороны. До меня дошли вести, что Вы получили наследство от своего ныне покойного родственника. Достаточно крупное состояние. Могу поздравить Вас с этим, но должен предупредить Вас — все не так, как кажется на первый взгляд. Господин Мидорима страдает. Поэтому, он посчитал, что лучше дать Вам независимость и отпустить из своей жизни. Так что, Вам решать, принять ли это наследство, состоящее из денег семьи Мидорима или решить эту ситуацию по иному.

С уважением, Фурихата Коки»

Да ладно? А то он такой тупой, что не догадался, что все подстроено Мидоримой? Ну ничего. Он знает, как разрешить все по иному.

***

После недолгой подготовки Такао снова направился к Шинтаро. С просьбой. Последней просьбой. Без стука, как всегда, прошел в его кабинет. — Что-то случилось? Почему у тебя разбиты кулаки?! — Не важно. Я пришел попросить у тебя одну вещь. На память. Чтобы напоминало о доме перед отъездом. — Хорошо. Что за вещь? — Мидорима стал прикидывать, что же попросит Такао — фигурку генерала с камина? Картину? Что-то из посуды? — Тогда пройдем в твою комнату. — Что-то из моей спальни? — Ага. В полном молчании они прошли к спальне. Мидорима вошел первым, чувствуя тяжелый взгляд Такао. — Итак, что тебе нуж. — Более Такао не слушал. Короткая подсечка и Шинтаро лежит на кровати, лицом в низ. — Скажи мне, ты был когда-нибудь в пассивной роли? — Такао удобно уселся на бедрах Мидоримы. — Ты обалдел? — Шинтаро растерял свою напускную вежливость. Спокойствие теперь тоже не наблюдалось. — Слезь с меня! — Ответь на вопрос! — Казунари сжал руку на волосах Шинтаро. — Никогда не был. — коротко выдохнув, Мидорима все понял. Такао зол. Такао обо всем догадался. -Тогда я заберу твою девственность. — голос преисполненный решимости. — Ты против? — Нет. Не против. — разве он может возражать? Он даже хотел бы этого. Конечно, не так и не при таких обстоятельствах, но разве у него будет другой шанс? Нет, не будет, а значит не время думать.- Отпусти, я не буду вырываться. — Нет. Мне так нравится. — Такао приступил к делу. Первое препятствие — штаны. Мидорима приподнял бедра, чтобы Казунари мог легко их стащить. Следом с бедер слетело нижнее белье. Перед Такао лежало полуобнаженное тело. Абсолютная бледность кожи так и бросалась в глаза. — Раздвинь ноги. — Такао сел между разведенных бедер Шинтаро. Самая важная часть еще только предстоит. — Не зажимайся. Позже станет лучше. И Такао, вытащив из кармана брюк бутылек с маслом, решительно приступил к делу. Сначала он размазал масло по пальцам, пытаясь согреть его. А потом попытался ввести первый палец внутрь. Колечко было очень тугим. Несмотря на то, что Шинтаро не боялся и даже ждал этого, оно не поддавалось усилиям Такао. Шинтаро просто не мог расслабить бедра и Такао решил ему помочь. Мягкие поцелуи дорожкой спустились с плеча до родинки на середине спины, а крепкая рука начала ласкать член Шинтаро. Мидорима вздрогнул и его член стал приходить в состояние полной эрекции, а колечко ануса наконец-то стало поддаваться. — Тебе больно? — Такао стал интенсивнее надрачивать член Мидоримы, чтобы болезненные ощущения утонули в приятных чувствах. — Терпимо. — Мидорима никогда не признается, что боль так сильна, что приятных касаний его тело почти не слышит. — Мне приятно, продолжай. — Лгун. — конечно, Казунари знает, как ему больно, но отступать не намерен. Настала очередь второго пальца и новой волны боли. Шинтаро болезненно закусил губу, а Казунари.просто решил, что его укус отвлечет от боли и поставил смачный укус-засос на правом плече. Первый возглас за весь вечер. Наверное, не последний. — Ты совсем придурок, Такао? — это было настолько неожиданно в такой момент, что Шинтаро не совладал с собой. — Казунари. Зови меня по имени. Дальше тянуть время Такао не хотел и смазав себя, плавно вошел в тело Шинтаро. — Вот чёрт! — Не черт, а Казунари. мм- даже сейчас Такао не мог отказаться от своей привычки язвы. Шинтаро прикрыл глаза, слишком болезненно и неожиданно закончилась прелюдия. Словно почувствовав его боль, Такао принялся растирать плечи Мидоримы своими руками, лаская кожу своими холодными пальцами. Он не пытался начать двигаться, нет. Знал, что нужно выждать, пока его тело привыкнет к вторжению. — Двигайся, Такао. — кажется, Мидорима совсем свыкся, ибо в его голос снова вернулись властные нотки. Такао двинулся на пробу, пытаясь свыкнуться с необычными ощущениями. Главное, не спустить сразу из-за долгого отсутствия секса и не кончить до того, пока Мидорима не дойдет до пика. Мидорима поморщился от болезненных ощущений. Слишком остро и малоприятно его телу, но его сознание ликует. Пускай, хотя бы так, хотя бы знать, каково это быть с любимым человеком наедине. Они оба знали, что этот первый раз долго не продлится. Неопытность и слабая подготовка давали о себе знать. Поэтому, Такао постарался сделать все как можно быстрее и аккуратнее. Двигался плавно, быстро, не переставая надрачивать член Мидоримы. Иногда он спускался ниже и целовал его белую спину. В эти моменты Мидорима ели сдерживал слезы. После радости от осознания близости, приходила только горечь. Проведя последний раз рукой по члену и очертив большим пальцем головку, Такао почувствовал влагу на руке и наконец-то позволил себе кончить, сделав несколько мощных толчков бедрами. Неловкое молчание повисло в комнате, после того, как Такао прилег на спину Шинтаро, поглаживая его руки своими. — Может, ты уже вытащишь его из меня? — Шинтаро приподнялся и попытался выползти из-под Такао. — Когда назовешь по имени, тогда и поговорим. — Такао даже не пошевелился. Ему просто не хотелось отпускать его из поля телесного контакта. — Казунари, выйди из меня. — ну вот. Назвал. Вроде не сложно. — Не хочу. Давай еще полежим? — Такао было грустно. Только распробовав близость с Шинтаро, он должен уехать. Ну не глупо ли? Если Мидорима так хочет, то Такао все исполнит. Так они и остались лежать. Не было той радости, которую они оба ожидали. Не было спокойствия. Было лишь гнетущее ожидание скорой разлуки по надуманной причине.

***

Такао быстро уснул. Его спокойное лицо завораживало Мидориму. От его зоркого взгляда не укрылось то, что под глазами Такао залегли темные круги. «Наверное, страдал бессонницей.» В раздумьях о Такао и Жизни в целом, провел большую часть ночи Шинтаро, перебирая свободной рукой пряди темных волос, а другой обнимая Казу за плечи. Ближе к утру Мидорима погрузился в тяжелый сон, осознавая, что сегодня встать пораньше он просто не сможет. Придется в течение дня нагонять свой собственный график. К 7 утра Такао проснулся, взглянул на Мидориму, мысленно прощаясь. Напоследок нежно поцеловал его в щеку, убрал с его лица очки на прикроватный столик и как можно тише ушел. Когда Мидорима проснется, Казунари будет уже далеко. И седлав свою лошадь, Такао умчался вдаль.

***

Пробуждение для Мидоримы в этот раз не было легким. Вообще, если честно — Мидорима ненавидел вставать рано утром. Но его деятельная натура не позволяла тратить драгоценное время на сон. А сейчас, он просто не хотел открывать глаза. Он знал, что Такао рядом нет. Что он ушел. Хотелось продлить мираж его присутствия еще немного. Но: — Господин Мидорима! Вставайте! Приехал душеприказчик! — Мне все равно. — Но как же? — В моем кабинете, на столе лежит безымянный конверт. Отдайте ему и пусть уезжает. — Я. я так и передам. Мидорима накрылся одеялом с головой. Нет, сегодня он точно не будет вставать. Имеет он право на выходной в конце концов?! А вообще, в комнате стоял приятный запах Такао. Наверное, Мидорима его больше никогда не почувствует. По своей же собственной глупости. Ужасно. Мидорима никогда в жизни так еще не просчитывался, но с Такао невозможно что-либо просчитать. В это время, Казунари уже подъехал к дому Аомине и энергично спрыгнув с коня, подбежал к двери. — Это снова я, мне нужно увидеть Кагами. — от нетерпения Такао пританцовывал на месте. — Вот как. Проходите. — Позаботьтесь о моей лошади, пожалуйста! — Такао уже не слушая ответ, побежал через двор к Кагами. Своего друга он нашел в расстроенных чувствах, сидящим в гостиной. К щеке он прижимал мокрую тряпку. — Кагами, привет! — Казу критично окинул друга взглядом. — Что с тобой?! Это опять Аомине? — Привет. Мы просто повздорили с утра. И вот. — Он тебя побил? — Мы подрались. — И где этот козел сейчас? — Не знаю. — Это кто козел?! — на пороге появился Аомине. Взгляд дикий, губы разбиты. «А Кагами и сам не промах.» — отстраненно подумал Такао. Аомине нервно бросил на пол арбалет и свою добычу, состоящую из двух лесных птиц. Такао никогда не был силен в орнитологии, но точно знал, что их можно и приготовить в неплохое карри. — Так это кто козел, я спрашиваю? — Аомине угрожающе стал надвигаться на незваного гостя. — Остынь, я не хотел тебя задевать! Я вообще приехал к Кагами поговорить, да вижу, что не вовремя. Но что поделать, не ехать же мне обратно? Хаха. — по взгляду Аомине было понятно, что лучше ехать бы ему обратно, но Такао плевать. Он приехал к другу. В гостиной повисла гнетущая тишина. Аомине фыркнул что-то про невежливых и незваных гостей, скрылся вместе со своими трофеями. — Чего это вы с утра пораньше так? — Потому что он козел. — Все ясно. Я в общем хотел поговорить. Видишь ли, мы с Шин-чаном переспали. — Вы что?! — Ты слышал. Так вот, что мне делать? — А поподробнее можно? И Такао рассказал все, начиная с самого отъезда из их дома. — Ну, делааа. — То есть, ты опять сбежал? — Аомине критично осмотрел Такао с головы до пят. — Тебе не говорили, что подслушивать — не хорошо? — Я в своем доме, Такао. Ты лучше бы подумал не о своих оскорбленных чувствах, а о том, как объяснить свой внеочередной побег Шинтаро. — Думаешь, стоит вернуться? — Не вернуться, а лететь назад. Со всей мощью, которую может выжать твоя дохлая кобыла. — Ладно, после завтрака у вас, отправлюсь в путь. — Ты охуел?! У нас тут примирение назначено! — Никакого примирения с тобой, ты ж последний козел и тварь! — Ну ты как всегда. Такао, вали. Казунари поспешил удалиться как можно скорее. Он знал, что эту парочку не смутит даже его присутствие. В своих примирительных играх они были столь же извращенны, как и неистовы в драках. Выезжая со двора, он уже точно знал, что скажет Шинтаро и в этот раз он не станет говорить лишних слов.

***

Шинтаро в полной мере стал задумываться о карьере лежебоки. Слишком не хотелось вставать, но нельзя же идти на поводу у своих желаний. Особенно таких. Вставать было тяжело, больно и даже обидно. Если бы все сложилось по иначе, то не мучился бы он сейчас одиночеством. Итак, первым делом была назначена ванна. Отдав распоряжение, он выждал время и зашел в ванную комнату. Она была достаточно шикарна по меркам деревенского обывателя — достаточно большая комната, устланная европейским кафелем в темно синих тонах, а посередине маленький бассейн, ошибочно названный ванной. Добавив ароматических трав, Шинтаро снял с себя одежду и погрузился в горячую воду. Облака пара застили ему очки, поэтому он не сразу заметил приближающуюся к нему фигуру. Несколькими минутами ранее. — Где Мидорима? — Такао прошел в усадьбу быстрым шагом. — Господин Мидорима изволит принимать ванну. — Вот как. Наведаюсь-ка я к нему. — Господин Такао, не позволите ли мне вывести всех слуг из этой части дома? — служанка многозначительно подняла брови. — Как тебя зовут? — Минори. — А ты догадливая, Минори. Далеко пойдешь. Выводи.- и Такао быстрым шагом направился в ванну.

***

— Знаешь, Шин-чан, у тебя такие слуги — прощелыги. даже страшно за будущее поколение господ этого дома! — Шинтаро вздрогнул от звука этого голоса. — Такао? Ты не уехал? — Мидорима сощурился, пытаясь поймать взглядом силуэт Казунари. — Уехал-приехал. Не важно. — Такао стаскивал с себя камзол, а следом исподнее. — Важно. И как ты сказал? — лицо Мидоримы изменилось. Он услышал то, чему явно требовалось объяснение. — Я сказал: «уехал-при.». — Не это. Что там про будущее поколение? — Казунари спрыгнул в бассейн и зажмурился от резкого перепада температур. Стоять на холодном кафеле никому не нравится. — Такао, повтори и объяснись! — Ой, не будь занудой, Шин-тян, все потом. — Казунари приблизился к Шинтаро и осторожно прикоснулся своими губами его. — Все потом. — Ты же понимаешь, кто сейчас окажется снизу? –во взгляде Мидоримы появился алчный огонек. — Понимаю. У тебя там все болит, да? — вот он — лукавый лис. — Сейчас и сам проверишь. — Шин-тян! Прекрати кусаться!

***

Двое уставших мужчин продолжали сидеть в бассейне. Вода давно остыла и была уже не так кристально чиста, как в начале, но выбираться все равно не хотелось. Такао расслабленно откинулся спиной на грудь Шинтаро, открывая для ласк все свое тело. Мидорима изредка целовал его в макушку, сопровождая это ласковыми словами а потом: — Что ты там говорил про прощелыг и будущее поколение? — нет, он просто так не отвяжется. — Что мне страшно за поколение наших потомков, ибо их слуги будут очень умны. — Какие еще потомки? Если ты не заметил, то мы последние представители наших родов. И никто из нас рожать не умеет. Фиктивный брак я заключать не намерен, ибо я просто не смогу с женщиной.кхм, а тебе просто не позволю! — Мидорима перевел дух. — Как видишь, зачатие наследников нам просто недоступно. или нет? — Что, Шин-тян? — Почему ты молчишь? -… — Такао?!

***

С момента того разговора прошло почти 2 месяца. Такао с Мидоримой только-только привыкли считать себя парой. Притирались характерами, как им уже стоило к приготовится к пополнению семьи. — Итак, Мидорима. Объясни мне смысл своего сумбурного письма. — Акаши потрясал в воздухе бумажным конвертом. — Начни все с начала, пожалуйста. Я ни слова не понял. — У Такао есть ребенок. Помнишь тот скандал, с его участием и той замужней женщины? — Допустим и что? — Она родила от него ребенка и скончалась. Ее муж воспитывал ребенка, как своего, но умер от тифа. — А дальше? — А дальше, Такао рассказал ей правду и отправил в школу. Школа с пансионом. Думаешь, куда этот идиот девал деньги? Пропивал и спускал на шлюх? Нет. Он оплатил ей 5 лет образования. Которые уже закончились. — Сколько ей лет? — 10. — Теперь она будет жить у вас? — Да. Больше негде. Такао единственный опекун. — Ты не рад? Ну, в смысле, вы итак опальные, а тут еще и внебрачный ребенок от замужней женщины. — Не в этом дело. Дело в том, как сама девочка все воспримет. — Как ее зовут? — Иноичи. — Необычное имя. — Такао придумал. — Когда она приедет? — На днях. Не знаем точно. Дорога с ее школы до поместья — около суток. Зависит от извозчика. — Она путешествует одна в столь юном возрасте? — С ней едет ее престарелый учитель. Сагара-сан. — Класс. Теперь на тебя повешали и деда с ребенком. — Аомине недовольно хмыкнул в стакан. — Тебя вообще никто не спрашивал. — Акаши угрожающе посмотрел на Дайки. — Меня сюда позвали, а значит, я имею право высказывать свою точку зрения. — Короче, что мне делать? — Мидорима прервал этот бесполезный спор. — Зависит от того, что ты хочешь. — Мм, мне страшно от того, что она нас не примет. — Такао ей что-нибудь писал? — Да, он сказал, что уже все ей рассказал. Не представляю, что она подумала. — Кстати, а где наши вторые половины? — Не волнуйся, Аомине. Никуда твой Кагами не попадет. Такао показывает им комнату Иноичи. И тут, в комнату врывается ураган, по имени Такао: — Едут! Едут! Я увидел повозку! — и Такао поспешил на крыльцо. Мидорима решил, что выходить на крыльцо и для знакомства — глупо. Лучше уж они познакомятся позже. Когда шумиха уляжется. В это время повозка уже остановилась и из нее вышел пожилой мужчина. Он тепло поздоровался с Такао и позвал по имени свою воспитанницу. Из повозки со скоростью маленькой птички-колибри, выскочила девочка. Мини-копия своего отца. Невысокая, темноволосая и с очень живым и умным взглядом. Без раздумий она кинулась на шею к отцу. — Папа Казунари, я так рада тебя видеть! — Я тоже очень рад и очень скучал. — Такао с улыбкой понес девочку на руках в дом, взглядом позвав за собой старика. — А где папа Шинтаро? После этого Мидориме не требовалось никаких объяснений. И больше не было треволнений по этому поводу. Лучше озадачиться ее дальнейшим образованием.
Отношение автора к критике
Не приветствую критику, не стоит писать о недостатках моей работы.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.