Sell Your Body to the Night

Стайлз медленно проснулся, сонный, растерянный, в тепле и уюте, если не считать того, что он очень, очень хотел писать. Кроме того, он был голым, а его задница липкой и грязной; Дерек все еще лежал позади него, обхватив одной рукой за талию. Стайлз отодвинул руку Дерека и бестолково скатился с кровати, голым направившись в ванную Дерека, чтобы пописать, а затем почиститься, насколько это было возможно, туалетной бумагой и водой в раковине. Он остановился на минуту, уставившись на себя в зеркало. На его боку виднелись три небольших темно-фиолетовых синяка, наиболее заметные следы рта Дерека. Стайлз прижал пальцы к одному из них и поморщился; это был настоящий синяк, а не просто его видимость. Тем не менее, он еще раз провел пальцами по пятну, прежде чем выключить свет в ванной. Только когда он вернулся в комнату Дерека – свет горел, Дерек теперь уже лежал на спине с одной ногой на полу, сонно моргая в сторону двери – Стайлз посмотрел на часы и понял, что было полседьмого утра. - Вот дерьмо, - автоматически сказал Стайлз, а затем осекся. Не похоже, что он опоздает в школу, если проспит. Дерек повернул голову и посмотрел на часы. - Четыре часа? Три с половиной? Какова ставка за дополнительное время для обнимашек? Стайлз фыркнул и подошел, чтобы сесть на край кровати рядом с коленями Дерека. - Чувак, я спал. Ты не можешь заплатить мне за сон. - Я тоже спал, - ответил Дерек. – И я отнял у тебя время, и было приятно спать с тобой, так что ты оказывал услугу. Ты сказал, что дополнительная плата включается после первых тридцати минут, мы договорились. Какова цена? - Уф, я не знаю, - сказал Стайлз. – Двадцать баксов в час. - Это не дополнительная плата, - заявил Дерек. – Это отдельная услуга. Так что… восемьдесят баксов плюс чаевые, сто пятьдесят плюс дополнительная плата, плюс чаевые, а потом я отсосал тебе… - Это было частью секса, - слабо настаивал Стайлз, но его мозг все еще был затуманен и отвлечен тем, что он чувствовал, просыпаясь с Дереком, таким теплым и твердым позади него, и что сейчас он чувствовал себя лучше, чем просыпаясь в своей однокомнатной квартире после сна на протяжении целой ночи и утра. - Это другой вид секса и отдельная оплата, - сказал Дерек. – Трах – это трах, сосание твоего члена – это сосание твоего члена. Где мой… - он встал и отыскал бумажник в отброшенных джинсах, затем голым вышел из комнаты и вернулся со сложенным прямоугольником наличных. - Скажешь позже, если я ошибся в расчетах, - сказал Дерек, проводя рукой по волосам и передавая деньги Стайлзу. – Тебя подвезти? - Конечно, - сказал Стайлз и бросил толстую пачку банкнот на кровать, чтобы найти свою одежду. Не было никакого смысла спорить о чем-нибудь с Дереком в этот момент, и, честно говоря, он не хотел пытаться добираться домой на автобусе, когда был как в тумане ото сна. Дерек обошел его, собирая и натягивая свою одежду, и Стайлз достаточно пришел в себя, чтобы отделить двадцатку и засунуть ее в карман штанов, как деньги на случай ограбления, пряча по половине остальных в каждом носке. Заметил ли Дерек, придал ли этому значение, он не сказал. Они прислонились к стене у входной двери, чтобы обуться, и, положив ему руку на локоть, Дерек повел его к лестнице, ведущей в гараж. Стайлз почти заснул в машине, чувствуя себя так же комфортно на пассажирском сиденье Дерека, как и в его постели. Когда они добрались до всегда ярко освещенного участка улицы возле Holiday Inn, он резко проснулся и снял ремень безопасности, когда Дерек остановился. Дерек внимательно посмотрел на него, Стайлз посмотрел в ответ; это не было похоже на моменты, когда он думал, что его вот-вот поцелуют. Дерек не придвигался к нему с подобными намерениями, он вообще не придвигался к нему. Это как раз был тот момент, когда должен был быть поцелуй – был бы, если бы он не был шлюхой, а Дерек не платил бы ему за секс. Но он был, а Дерек платил. Стайлз зевнул, проведя рукой по волосам. Ему нужно было поскорее постричься. - Значит, э-э, во вторник? Дерек кивнул и повернулся лицом вперед. - Во вторник. Стайлз кивнул в ответ и вышел из машины. Он нырнул на крытую парковку, как будто собирался срезать путь до следующего квартала. Он постоял за колонной, потирая пальцами синяки, которые Дерек оставил под футболкой. Он не думал ни о чем, кроме отсчитывания достаточного количества времени, чтобы убедиться, что когда он выйдет обратно, Дерека уже не будет. Черный Camaro не было видно, когда Стайлз вернулся к входу на крытую парковку, он засунул руки в карманы и быстро зашагал к своей однокомнатной квартире. Уличные фонари еще горели, и снова пошел дождь. Пройдя полквартала, он уже дрожал. Его суставы снова начали ныть, а голова раскалываться от боли. Скоро он сможет упасть в постель, и хотя она не так удобна, как кровать Дерека, но, по крайней мере, она находится за закрытой дверью, и он может оставаться в ней столько, сколько захочет. Стайлз обхватил себя руками, пока шел, и не смог удержаться, чтобы снова не прижать пальцы к синякам. Он остановился на углу Мишен-стрит, ожидая, когда загорится зеленый, и прямо к тротуару подъехал внедорожник. Окно со стороны пассажира опустилось, и Стайлз рефлекторно подошел к нему. Мужчина внутри был похож на одного из клиентов Стайлза – того же возраста, с каштановыми седеющими волосами и воротником рубашки поло, выглядывающим из-под коричневой куртки с множеством карманов. Но тот выглядел усталым, небритым, как будто не спал всю ночь и определенно не был готовым к действиям, в отличие от тех мужчин, которых Стайлз обычно встречал. - Эй, - устало сказал мужчина. – Я ведь не где-то рядом с Пасифик Хайтс, да? Стайлз хохотнул, что было довольно грубо, но он тоже устал: - Э-э, я имею в виду, что по прямой, может быть, две мили? Ты находишься в том же городе, что и Пасифик Хайтс, поэтому, по большому счету, ты на самом деле практически рядом с ним, но… Мужчина не выглядел позабавленным. - Нет, - закруглился Стайлз. – Нет, чувак, ты, черт возьми, к югу от Маркета (индустриальный квартал Сан-Франциско), это совсем не то место, где ты хочешь быть. Мужчина нервно посмотрел на заднее сиденье, и Стайлз мельком увидел одеяло, накрывающее фигуру человека. - Моя дочь спит, я веду машину с Сиэтла… не мог бы ты просто поехать и указать мне направление? Мой телефон умер, иначе я бы использовал GPS. Я могу заплатить, - неловко добавил мужчина, окинув Стайлза неуверенным взглядом сверху вниз, как будто до него только дошло, что за человека можно встретить на улицах в этих местах. Прямо, как в фильме «Красотка», осознал Стайлз, за исключением спящего ребенка на заднем сиденье, и к тому же у Стайлза уже был отличный клиент, осыпающий его дурацкими суммами денег. Кроме того, он как-то сомневался, что это закончится тем, что он окажется за рулем внедорожника. И все же… Стайлз зарабатывал на жизнь тем, что садился в машины с незнакомцами, и было странно приятно знать Сан-Франциско лучше, чем кто-либо другой. - Конечно, - сказал Стайлз, потянувшись к дверной ручке. Он услышал, как щелкнули, открываясь замки, и рассудительно кивнул. По крайней мере, у мужчины было достаточно здравого смысла, чтобы держать двери запертыми до сих пор. Стайлз забрался на пассажирское сиденье, и мужчина сказал: - Ремень безопасности. - Да, понял, - сказал Стайлз, потянувшись к ремню безопасности, но он даже не успел его пристегнуть, как мужчина отъехал от тротуара, развернувшись на 180 градусов так резко, что все тело Стайлза качнулось немного в сторону. Он пристегнул ремень безопасности и оглянулся, только чтобы увидеть, что одеяло упало с заднего сиденья, и там не оказалось никакой спящей девочки, только спальный мешок, свернутый в рулон, с несколькими рюкзаками сверху. Стайлз развернулся с широко раскрытыми глазами к мужчине, сидящему за рулем, одновременно услышав, как щелкнули замки. - Я солгал насчет дочери, - спокойно сказал мужчина. Его глаза были бледно-голубыми, холодными и спокойными; усталый, потерянный, обеспокоенный мужчина исчез без следа. – Какой отец снимет проститутку, учитывая дочь на заднем сиденье? Стайлз схватился одной рукой за ручку двери, а другой за ремень безопасности. Но дверная ручка не поддалась – детский замок, блядь – и все равно мужчина поймал его запястье, прежде чем он смог снять ремень безопасности. - Не волнуйся, - сказал мужчина, отбрасывая руку Стайлза от ремня безопасности и отпуская. – Тебе все равно заплатят, мы просто приятно побеседуем с глазу на глаз. Стайлз прижал запястье к груди и не сводил глаз с мужчины, пытаясь ровно дышать. - Окей, конечно, я говорун на пятерку с плюсом, чувак, о чем бы ты ни хотел поговорить, я… - Не сейчас, - отрезал мужчина. – Если ты не издашь ни звука, пока мы не доберемся до места, ты получишь лишнюю двадцатку. Стайлз открыл рот, чтобы возразить, и мужчина переместил свой вес, откинув куртку, чтобы показать пистолет в кобуре на своем бедре. Стайлз плотно закрыл рот. Дерьмо, пистолет, его заманили в машину, и теперь у мужчины был пистолет, а все, что Стайлз мог вспомнить, это своего учителя седьмого класса, который говорил им никогда не садиться в машину к незнакомцу, потому что, если вы сядете в эту машину, вы больше никогда не увидите снова свою маму, но теперь это не имело значения, потому что он в любом случае никогда больше не увидит свою маму. И своего отца он тоже никогда больше не увидит, он понял, что прижимает пальцы к синякам на боку, думая, ты никогда больше не увидишь Дерека. Его голова кружилась от паники, и он просто должен был дышать и ждать. Предположительно, ему заплатят. Это означало, что он все еще будет жив в конце всего этого. Стайлз отвел взгляд, как будто мужчина и пистолет исчезнут, если он не будет смотреть. Мужчина вез его на север, через Маркет в Тендерлойн. Стайлз в основном понимал, что нельзя думать, что это означает, что он будет изнасилован, убит и исчезнет без следа – или, по крайней мере, он понимал, что это не меняет его шансы на выживание. Точно так же парень мог отвезти его в Ноб Хилл (один из богатейших и самых дорогих районов Сан-Франциско) и делать все, что захочет. Хотя они не поехали так далеко. Мужчина заехал на уличную стоянку в самом сердце Тендерлойна и вышел, быстро обогнув машину и подойдя к пассажирскому месту. Стайлз снова попробовал дверную ручку, пока мужчина был снаружи, но она не сдвинулась, пока мужчина не открыл ее снаружи. Стайлз не сказал ни слова и даже не обменялся с ним взглядом, когда мужчина открыл дверь и сопроводил его в мотель дальше по улице. Стайлз смутно заметил, что мужчина полностью проигнорировал паркомат, но он не думал, что этот мужчина вообще озабочен штрафными талонами. Они поднялись сразу на пару лестничных пролетов прямо к номеру, и все это время Стайлз осознавал то, как мужчина полуобнимал его одной рукой, свободно свесив руку у его бока, но не прикасаясь к нему. Он не отстранялся далеко от Стайлза, осторожничая, но и не прикасался к нему. От этого несоответствия волосы на затылке Стайлза вставали дыбом. Это может быть минет, говорил себе Стайлз. Может, он просто хочет минет. Может быть, он считает, что я грязная шлюха, и не захочет прикасаться ко мне, кроме необходимого минимума, чтобы получить то, что хочет. У Стайлза и раньше были такие клиенты; они вытаскивали свои члены, но ничего больше, и настаивали на презервативе еще раньше Стайлза. Они были не так уж плохи. Дерьмовые чаевые, но на самом деле, Стайлзу было похрен, сколько этот мужчина заплатит ему, лишь бы выбраться из этого, не увидев больше пистолет. Может быть, просто минет. Минет, это было бы неплохо. Мужчина остановился у двери и пристально посмотрел на Стайлза. - Не двигайся. Стайлз кивнул. Они были в середине коридора; он нигде не мог укрыться до того, как мужчина вытащит пистолет, и он сомневался, что кто-нибудь выйдет из любого из этих номеров, чтобы посмотреть, что случилось, если услышат выстрел или крик. Мужчина наполовину отвернулся от него, открывая дверь, не позволяя Стайлзу увидеть, что он сделал с ключом. Стайлз вспомнил, в краткой дезориентированной вспышке, как Дерек заботливо отдал ему все ключи от гостиничного номера, когда он привез Стайлза в Holiday Inn… как он вошел первым, стараясь не оказаться между Стайлзом и дверью. Стайлз прижал руку к отметинам на боку, думая о теплой дремоте в постели Дерека, а затем холодные глаза мужчины снова уставились на него, опустившись на его руку. Стайлз отдернул руку от своего бока, как будто мужчина мог увидеть то, о чем он думал. - Заходи, - сказал он. – Давай. Стайлз не стал ждать, пока его заставят, и быстро прошел мимо мужчины в комнату. Внутри было почти темно. В сером свете, просачивающемся сквозь занавески на окне, Стайлз разглядел кровать и древний телевизор на подставке. Ни телефона, ни будильника. Зачем бы они понадобились в подобной комнате? Дверь за ним закрылась, и Стайлз услышал щелчок замка, как грохот цепи. Он закрыл глаза. Возможно, все не так уж плохо. Может быть, просто минет. Может быть, трах, он мог справиться с трахом, он мог… - Снимай одежду, - сказал парень. Стайлз повернулся к нему и застыл; у того в руке было что-то темное… но потом парень включил фонарик, направив яркий, белый луч не совсем прямо в глаза Стайлзу, и повторил: - Снимай одежду. Стайлз тупо таращился на свет. Это была не работа. Это был не клиент. Он не выберется из этого. Чего бы этот парень ни хотел от него, это был не секс, не тот секс, который Стайлз готов был продать. У него перехватило горло, подавляя слова, которые он не мог заставить себя произнести, доводы, возражения, отвлекающие вопросы. Он покачал головой мелким прерывистым движением. Он обхватил себя руками, прикрывая свой мягкий живот, как будто это могло защитить его. Он не мог ни о чем думать, кроме как о том, как сильно он хотел бы остаться спать, остаться в постели Дерека – это было лучше, чем думать о том, как сильно он хотел, чтобы отец искал его, как он хотел, чтобы было, что угодно, кроме череды глупых решений, которые он принял за последние два месяца, аукнувшиеся ему в виде этого мужчины с холодными глазами с его фонариком. - Ах, да, - сказал мужчина, кажется, как будто забавляясь, и полез в карман своей куртки. Стайлз вздрогнул всем телом, но мужчина бросил в его сторону пару купюр – две хрустящие двадцатки из банкомата, подсвеченные фонариком. Деньги упали на землю между ними, и Стайлз тупо уставился на них. - Теперь твоя очередь, - сказал мужчина. – Снимай одежду. Стайлз посмотрел на деньги на ковре. Он уже был в комнате. Мужчина уже завел его туда, куда хотел; какого хрена он еще утруждает себя предложением денег? - Я должен сказать тебе, - сказал Стайлз, его горло внезапно разжалось от абсолютной абсурдности момента. – Все, что ты захочешь, чтобы я сделал, после того, как разденусь, стоит больше сорока баксов, и тебе придется подойти ближе. - Приказы отдаю я, - нетерпеливо сказал мужчина. – Снимай одежду. Сейчас же. - Ты мог бы хотя бы быть вежливым, - упорствовал Стайлз, пытаясь заставить свои руки двигаться, говоря себе, что он не хочет заставлять мужчину ждать, не хочет злить его. – Я тут не машина, а человек. - Это еще предстоит выяснить, - пробормотал мужчина, какого хрена, но потом сказал все тем же жестким ровным тоном с яркой неискренней улыбкой, - пожалуйста, будь добр, сними свою одежду. - Видишь, это все, что тебе было нужно сказать, - сказал Стайлз, стараясь не думать о том, насколько плохим знаком было то, что мужчина явно даже не считал его человеком. Он заставил себя присесть на корточки, чтобы развязать шнурки. Если он не смотрел на мужчину, то все было не так уж плохо. Просто обувь, кого волнует такой процесс, как снятие обуви? Он сосредоточился на том, чтобы снять носки, не разбросав деньги повсюду, и как только он это сделал, было совершенно естественным и автоматическим встать и сдернуть футболку. Луч фонарика упал на отметины на его боку, как прожектор, и парень сделал два быстрых шага к нему. Стайлз замер и не поднял головы. - Подними руки над головой, - сказал парень. Он был все еще недостаточно близко, чтобы дотронуться. – Медленно. Это был какой-то фетиш? Ему нравилось смотреть на людей с синяками? Захочет ли он добавить еще? По крайней мере, это может иметь отношение к сексу. Это может иметь смысл. Даже если он изобьет Стайлза, возможно, Стайлз сможет выбраться из этого живым, если бы только он мог понять, как отделаться от мужчины. Стайлз поднял руки над головой. Холодный пот стекал по его бокам, капая там, где свет падал на фиолетовые отметины, которые тянулись от ребер до бедра. - Они свежие, - сказал мужчина. – Это произошло сегодня ночью. Стайлз кивнул, стараясь не думать о руках Дерека на себе, о Дереке, окружающем его вниманием, о губах Дерека, медленно сводящих его с ума. Мужчина точно не казался возбужденным синяками, но он и не отстранился. - Сними остальное, - сказал мужчина, и Стайлз опустил руки. Он наблюдал, как дрожат его руки, когда он расстегнул пуговицу на джинсах, а затем молнию. Он позволил себе закрыть глаза, опуская штаны и нижнее белье. Он знал, что должен сбросить их. Он был стреножен штанами вокруг лодыжек, но не мог заставить себя отпустить этот последний кусочек защитного прикрытия. Он чувствовал, как мужчина ходит вокруг него; ему казалось, что он чувствует, как тепло от фонарика играет на его коже, не задерживаясь дольше на его заднице или члене – который был слишком мягким и пытался уйти в брюшную полость – чем на его коленях или затылке. Стайлз вздрагивал от этого одинаково везде. Он чувствовал себя более ужасно обнаженным, чем когда-либо с кем-либо раньше; он не чувствовал себя так даже с парнем, который заставил его медленно раздеться и прокомментировал каждый дюйм его кожи, прежде чем перейти к сексу. Стайлз переминался с ноги на ногу, чувствуя остатки смазки и спермы между ягодиц. Он гадал, видит ли это парень тоже. - Она где-нибудь наносила рану до крови? – наконец, спросил мужчина. Стайлз нахмурился и поднял глаза, отвлекаясь от ощущения себя голым, и напуганный требованием того, кто ошибается. - Э-э, нет. Он не делал этого. Я не позволяю парням, которые платят мне, делать такие вещи. Мужчина выглядел таким ошеломленным, что Стайлзу пришлось сдерживать дикий смех гиены. Он и представить себе не мог, что сможет каким-то образом перехватить инициативу у этого мужчины, и уж тем более у такого, но он справится. - Чувак, не знаю, заметил ли ты, но мы в Сан-Франциско. Гей-секс? Что-то типа того? Ты же не привез меня сюда одного и не раздел, только для того, чтобы наброситься на меня с гомофобией, не так ли? Мужчина резко шагнул вперед, и Стайлз снова замер, его смех иссяк. Блядь, а что если тот какой-то сумасшедший гомофоб? Быть, блядь, избитым до смерти гомофобом в Сан-Франциско, в проклятом Тендерлойне, было бы просто идеальной иронией, чтобы завершить короткую, глупую жизнь Стайлза. - Этот парень, - сказал он, пристально глядя Стайлзу в глаза. – Этот парень, с которым ты был ночью. Он оставил эти синяки на тебе? Стайлз кивнул. - И ты был с ним всю ночь? Стайлз сковано пожал плечами. Он не знал, что видел мужчина – было очевидно, что он не схватил Стайлза наугад, но как долго он следил? Что он видел? Прятался ли он у дома Дерека? Последовал ли он за ними туда? Есть только один способ это узнать. - Я был дома, мыл голову до двух, потом он отвез меня к себе, и я провел там остаток ночи. Парень бросил взгляд на слегка отросшую стрижку Стайлза, и его рот скривился в холодной улыбке. - Все эти волосы, конечно, заняли у тебя половину ночи. Наверняка, тебе помогли их помыть. Но никаких женщин? Стайлз медленно покачал головой. Мужчина знал, чем он занимался – он знал, что Стайлз был шлюхой – но Стайлз не мог сказать, сколько он видел. - Не женщины. Мои волосы - запретная зона для девушек. - А этот парень, с которым ты был до утра, - упорно продолжал мужчина. – Он сделал тебе больно? Напугал тебя? У Стайлза мелькнуло странное воспоминание, как Лора спрашивала его, угрожал ли ему Дерек когда-нибудь; ему хотелось смеяться, плакать или, о боже, он хотел позвонить Лоре. Его глаза слегка защипало, но он выдержал взгляд мужчины и покачал головой. - Единственный человек, который напугал меня сегодня, это ты. Мужчина приподнял брови, слегка улыбаясь, как будто мысль о том, что он чертовски страшен, была для него забавной. - Что ж. Мы не можем этого допустить. Одевайся, парень. Стайлз постоял несколько секунд, таращась, прежде чем понял, что сказал мужчина, а затем так быстро подтянул штаны, что едва не прищемил молнией член. Вес его дерьмового сотового телефона в заднем кармане, был как якорь. Он наклонился, схватил футболку и поспешно натянул ее, затем застыл на месте; мужчина стоял между ним и его обувью. Он не мог выйти в Тендерлойн босиком, к тому же в его обуви лежала плата Дерека за ночь. Что имело значение, если он не собирался умирать. Мужчина оглядел его с ног до головы. - Ты не должен никому позволять причинять себе боль, - сказал он, мотнув подбородком на бок Стайлза. - Я приму это к сведению, - сказал Стайлз, а затем, собрав все свое мужество, чтобы вернуть свои вещи, он так же слегка мотнул подбородком и добавил, - ты не должен лишать людей их обуви. Мужчина фыркнул, но не стал спорить с тем, что на этот раз Стайлз был человеком. Он отошел в сторону, и Стайлз сел на край кровати и осторожно сунул ноги в носки, стараясь, чтобы мужчина не увидел в них сложенные купюры. - Послушай, - сказал мужчина, когда Стайлз встал. – Ты не должен заниматься этим. У меня действительно есть дочь; она примерно твоего возраста. Я не хочу даже думать о ней в такой ситуации. У тебя должны быть родители. Давай я посажу тебя в автобус. Стайлз снова почувствовал холод, как будто земля ушла у него из-под ног, когда он думал, что твердо встал на ноги. Он одновременно почувствовал жар и холод, и слезы навернулись на глаза, но его голос в основном был твердым, когда он сказал: - Да пошел ты. - Видимо, это стоит дороже, - холодно сказал мужчина. – Но когда ты поймешь, что я не самое страшное чудовище, которое ты встретил сегодня, позвони мне. С этими словами он развернулся и вышел. Стайлз посмотрел ему вслед, а затем подумал, не поднять ли эти чертовы сорок баксов с пола – он заработал их в тысячу раз тяжелее, чем все деньги, засунутые в носки – и понял, что на них лежит визитная карточка. Она была напечатана в таком же неинформативном стиле, что и у Лоры. Только Крис Арджент и номер телефона. Номер телефона. Лора. Стайлз уронил деньги и карточку, и подкрался к двери. Логически он понимал, что внутри безопаснее, за дверью, которую он мог запереть, но ему так сильно хотелось выбраться отсюда, что его трясло. В коридоре никого не было, и Стайлз бросился к лестнице и побежал вниз, через маленький вестибюль на улицу. Ни черного внедорожника, ни жуткого мужчины, наблюдающего за ним; Стайлз повернул на юг и побежал через Тендерлойн, уворачиваясь от машин и других пешеходов. Когда из моросящего тумана перед ним вырос Институт искусств, он облегченно всхлипнул. Он побежал прямо к нему, прижавшись спиной к бледно-серому камню, как будто это была база в худшей игре в догонялки, а затем он просто стоял там, дыша огромными, болезненными вдохами и оглядываясь вокруг. Через некоторое время Стайлз осознал, как тяжело бьется его сердце, словно удары о ребра: бум, бум, бум. Его грудь болела от этого, но не похоже, что оно замедлялось. Он был истощен, болело везде, но он не мог заставить себя сесть или отойти от стены. Он потянулся рукой к джинсам и вытащил телефон, заставив себя смотреть на него, пока набирал номер, который неделями крутился у него в голове. Лора ответила после второго гудка: - Стайлз? - Да, - сказал Стайлз и запнулся, пытаясь прикинуть, что ей сказать. - Ты в порядке? – требовательно спросила Лора, ее тон повысился до уровня тревоги самого Стайлза, хотя он не успел ничего сказать, как будто она услышала это в одном слове. – Я только что вернулась, сделал ли Дерек… - Это был не Дерек, почему все думают, что Дерек причинил мне боль, - взорвался Стайлз. – Господи, черт возьми, Дерек был охуенно крут, хотел бы я, чтобы Дерек… - Стайлз закрыл рот с влажным клацаньем зубов, чтобы не закончить эту фразу. Было слишком много вещей, которые он жалел, что Дерек не сделал или не сделает. Нет. Не думать об этом. - Окей, - сказала Лора, ее голос внезапно оживился. – Ладно, хорошо, не Дерек. Кто-то другой, в другом месте. Я могу приехать за тобой прямо сейчас. Я буду в Camaro, хорошо? - Черт, да, - сказал Стайлз. Он обнаружил, что соскальзывает по стене вниз и садится на пятки при одной только мысли о том, что сможет опуститься на знакомое пассажирское сиденье машины Дерека. – Пожалуйста, пожалуйста, прямо сейчас это было бы так здорово, я даже не могу тебе сказать. - Окей, я уже в пути, - сказала Лора, и Стайлз на самом деле услышал хлопок машинной дверцы и что-то похожее на рычание запущенного двигателя Camaro. – Куда? - Институт искусств. Северная сторона, на Мак Алистер. Мак Алистер и Ливенворт. - Поняла. Ты там в безопасности? Ты сейчас один? - Я, - Стайлз быстро огляделся. Начинало светать, и вокруг были люди, которые выглядели обычными, музейные работники, люди в костюмах, направляющиеся к большому зданию суда в двух кварталах отсюда. – Думаю, да. Кажется, его нет. Я в порядке. Я могу подождать здесь. - Окей, - сказала Лора. – Хорошо, я рада, что ты сбежал от него. Я рада, что ты сейчас в безопасности. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, пока я не приеду, ладно, есть люди, проходящие мимо тебя? - Да, да, есть… есть люди. Обычные люди, дневные люди. - Хорошо, - снова сказала Лора. – Я хочу, чтобы ты сделал это для меня, это прозвучит странно, но это важно. Мне нужно, чтобы ты наблюдал за людьми, проходящими мимо, и считал, сколько детей ты видишь младше десяти лет, и сколько женщин старше шестидесяти. Приблизительный подсчет – это нормально, я понимаю, что ты не можешь быть уверен точно. Но мне нужно, чтобы ты подсчитал, хорошо? Ты должен сказать мне, сколько, когда я приеду. - Эм, - сказал Стайлз, но он точно помнил, как сильно она могла давить, и не хотел, чтобы она настаивала. Он обратил внимание на тротуары, как на своей стороне улицы, так и через дорогу. – Окей, я… окей, я… там женщина, и… две, три… я еще не вижу детей. - Это нормально, - заверила его Лора. – Просто продолжай искать и тех и других, хорошо? Продолжай считать. Стайлз кивнул, забыв что-либо сказать, внимательно рассматривая тротуары. Там… там был ребенок с пожилой леди, значит четыре и один, и там была леди, толкающая коляску, в которой должен был быть ребенок, это считалось? Он посчитал, что да, значит два ребенка, четыре леди… нет, пять, эта японка, наверное, старше, чем выглядит, он мог ее посчитать. Он был так занят подсчетом, что вздрогнул, когда Лора сказала ему в ухо: - Стайлз, теперь ты можешь перестать, я уже здесь. Он отвел взгляд от тротуара и понял, что Camaro остановился прямо перед ним у обочины, он нырнул через дверь и выпалил: - Четыре ребенка и семнадцать пожилых леди, почему это так важно? Лора улыбнулась и отключила телефон, бросив его на приборную панель. - Это удерживало тебя от слишком сильной концентрации на том, что произошло. Ремень безопасности. - О, - сказал Стайлз. Сначала он запер дверь, потом пристегнул ремень безопасности. Лора отъехала от тротуара, как только он защелкнул его, промчавшись по Мак Алистеру со скоростью, которая, возможно, заставила бы даже Дерека поднять брови. Ее телефон слетел с приборной доски, и Стайлз поймал его в воздухе, а затем уставился на него, нахмурившись. Теперь его сердце перестало выскакивать из груди, и он начал думать, что, возможно, слишком остро отреагировал. В конце концов, что все таки произошло? Что он ей скажет? Он был шлюхой. Он добровольно сел в машину. Мужчина заплатил ему, чтобы он разделся. - Это, э-э, - сказал Стайлз. – Все было не так уж плохо. Я имею виду. Он не сделал, он не сделал мне больно. Он почти не прикасался ко мне. - Достаточно плохо для тебя, чтобы ты позвонил мне, достаточно плохо для меня, чтобы я приехала и забрала тебя, - спокойно сказала Лора. – Хочешь вернуться ко мне? Мы с тобой давно уже не спим, можем поудобнее устроиться на диване, и когда ты будешь готов, расскажешь, почему позвонил, хорошо? Посмотри пока, не сможешь ли ты пройти следующий уровень Angry Birds для меня, я неделю торчу на нем. - Очевидно, чем ты сейчас занимаешься, - отметил Стайлз, одновременно открыв Angry Birds и увидев, что Лора застряла на уровне, который он не проходил раньше. - Быть очевидной не значит не работать, - спокойно ответила Лора. – Гипс на сломанной руке – это очевидно. И если ты проведешь меня через этот глупый уровень, я приготовлю тебе любую еду, которую ты захочешь съесть в это время суток, клянусь. Еще немного и я разобью свой телефон, когда эти свиньи снова засмеются надо мной. Стайлз предусмотрительно выключил звуковые эффекты, прежде чем начать уровень, и он хмурился в игрушку, четыре раза пытаясь пройти уровень, а затем он поднял глаза, когда снаружи потемнело. Они были в гараже у Дерека… у Дерека и Лоры, потому что Лора жила наверху. Всего на секунду Стайлз испытал искушение взбежать вверх по лестнице к Дереку, постучать в его дверь и попросить Дерека впустить его обратно, чтобы он мог забраться в постель Дерека и притвориться, что последний час был плохим сном. Но это был не вариант. Это было не то, чем они с Дереком занимались… чем занимался Стайлз, когда выполнял свою работу с Дереком. Лора повела его в квартиру на верхнем этаже, не останавливаясь у двери Дерека. Она вошла перед Стайлзом, даже не оглянувшись, когда он замешкался у порога, оглядываясь вокруг. В окна лился утренний свет, все еще серый и ненастный, но становившийся все ярче. Планировка квартиры была почти такой же, как у Дерека, хотя ее мебель, казалось, имела более закругленные края, в то время, как по впечатлению Стайлза, мебель Дерека тяготела к прямым линиям ИКЕА. Диван был кожаный с подушками и парочкой вязаных одеял, сваленных в кучу на одном конце. Лора тихо позвала: - Стайлз? Стайлз вошел внутрь, но не закрыл за собой дверь. Лора стояла в дверном проеме, который, должно быть, вел в ее спальню, держа полотенце и сложенную серую толстовку. - Хочешь вытереться? Ты дрожишь. Ты можешь принять душ, если хочешь, но у меня нет полной чистой смены одежды для тебя. Одна лишь мысль о том, чтобы раздеться, заставила Стайлза отчаянно замотать головой. Он не хотел показывать свою кожу, никому, даже самому себе. - Окей, все в порядке, - сказала Лора, возвращаясь в гостиную и кладя полотенце и толстовку на подлокотник дивана. – Тогда я сама приму душ, ты застал меня как раз, когда я возвращалась с работы. Ты сможешь побыть здесь один несколько минут? Стайлз отрывисто кивнул, на самом деле не думая об этом. Прежде чем он успел о чем-то подумать, он спросил: - Дерек дома? Внизу? - Он сейчас спит, - твердо сказала Лора, как будто подумала, что Стайлз может попытаться спуститься и побеспокоить его, и она должна была предотвратить это прямо сейчас. Ее голос стал мягче, когда она добавила, - Но он проснется, если кто-нибудь, кроме нас с тобой, попытается войти в здание. Ты будешь в безопасности, хорошо? И если ты хочешь, чтобы я осталась с тобой, я обязательно останусь. - Нет, все, все в порядке, - Стайлз вспомнил ночь, когда он встретил Лору, как Дерек услышал, как она вошла в здание, задолго до того, как Стайлз услышал ее у двери. Это правда; он будет знать, если войдет незнакомец. Но Стайлз не хотел ставить Дерека между собой и мужчиной с холодными глазами и пистолетом. - Окей, - сказала Лора. – Я скоро вернусь. Десять минут. Стайлз снова кивнул и остался на месте, просто в проеме открытой двери в квартиру, пока Лора не закрыла за собой дверь ванной и не включила воду. Тогда он сделал еще один шаг внутрь и заставил себя закрыть за собой дверь. Он запер ее для верности и заметил, что на двери Лоры нет даже цепочки. Один поворот замка и он сможет выйти. Стайлз подошел к дивану, взял полотенце и вытерся насухо. Оно ничем не пахло, как будто его высушили на бельевой веревке, хотя здесь это было невозможно. Мама Стайлза лишь изредка успевала высушить простыни и полотенца на веревке, до того как в Бикон Хиллс начинался дождь. В Сан-Франциско это никогда бы вообще не сработало, особенно на этой неделе. Он закончил вытирать лицо и волосы, и провел полотенцем по рукам, вытирая везде, а затем по груди и животу, пока его влажная футболка не обожгла синяки, которые на его боку оставил Дерек. Затем он двинулся дальше, растирая полотенцем всюду, прошелся по спине и заднице, а затем протер джинсы до лодыжек. Он вылез из обуви и прошелся полотенцем по носкам, отчего уголки сложенных банкнот впились в кожу ног, а затем ему пришлось остановиться, внезапно без причины почувствовав головокружение и начав задыхаться. Он присел на корточки, сжимая полотенце, и уткнулся лицом в колени. Он мог сделать это, он знал, как глубже дышать, он просто должен… должен… Вода в ванной отключилась, и Стайлз заставил себя встать так быстро, что у него закружилась голова. Но он не упал, так что все было в порядке; через несколько секунд он смог отпустить полотенце и взять толстовку, надев ее и натянув капюшон. Он подошел к краю дивана, где были сложены одеяла и подушки, и зарылся под всю кучу, накрывшись до подбородка. Он почти перестал дрожать, когда услышал, как открылась дверь ванной, и Лора позвала его: - Стайлз? - Да, - отозвался Стайлз. – Все еще здесь. - Рада это слышать, - сказала Лора, и Стайлз наблюдал через спинку дивана, как она вышла в пижамных штанах и майке, ее мокрые волосы рассыпались по плечам. Она даже не взглянула на Стайлза, просто прошла на кухню и зарылась в холодильник. – У тебя есть непереносимость лактозы? Аллергия на что-нибудь? - Я буду есть буквально все, - заверил ее Стайлз, и его желудок скрутило от чего-то, что могло быть голодом. Обычно он немного ел после работы, перед сном. Сейчас он опоздал для этого уже на три часа. Лора подошла к дивану, балансируя с двумя упаковками йогурта, грушей, апельсином и двумя ложками. Она протянула руки к Стайлзу, и он взял шоколадный йогурт, вместо клубничного, апельсин и ложку. Лора устроилась на другом конце дивана, не обратив внимание на его импровизированный форт из одеял или на то, как он все устроил по-своему, так что он мог есть йогурт левой рукой, и при этом только его рука и лицо были не закрыты. Сначала она съела грушу, потом йогурт, не говоря ни слова. Стайлз поймал себя на том, что украдкой поглядывает на ее обнаженные руки, небольшой изгиб груди и линию горла. Вся эта голая кожа, как будто это ничего не значит, как будто с ней ничего не может случиться, и не имело значения, кто смотрел. Стайлз вытянул другую руку, чтобы почистить апельсин, и Лора протянула руку, чтобы взять кожуру, не касаясь его и даже не глядя на него. Стайлз сгрузил кожуру в ее ладонь, а затем съел апельсин, посасывая каждый кусочек. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ел свежие фрукты. Наверное, ему следовало бы есть их почаще. Когда апельсин исчез, Лора сказала: - Мы можем поговорить или ты можешь сделать еще одну попытку с Angry Birds. Что думаешь? - Эм, - сказал Стайлз. Он попытался придумать, как описать это Лоре, и почувствовал стыд, что он раздул историю из-за пустяков, и в то же время он чувствовал себя испуганным до колотящегося сердца. - Angry Birds? Лора спокойно кивнула. Она передала ему влажные салфетки, чтобы вытереть руки, а затем вручила ему свой телефон. Стайлз уравновесил его на своем покрытом одеялом колене, и приложил максимум усилий для уничтожения свиней, пока даже шевеление пальцем и удержание глаз открытыми не показалось ему слишком большим усилием.

***

Он проснулся от того, что кто-то стучал в дверь, и на секунду он подумал, что это его отец пришел сказать ему, чтобы он вставал в школу, а потом печальный ужас обрушился на него, и он услышал голос Лоры. - Ты не должен здесь быть. Ты не можешь помочь с этим, не сейчас. - Я только принес немного еды, - из-за двери донесся низкий голос Дерека. Лора посмотрела на Стайлза, и он встретился с ней взглядом. Она подняла брови, кивнув в сторону двери, и Стайлз пожал плечами, а затем кивнул. Его сердце колотилось, он хотел, чтобы Дерек был здесь, хотел увидеть Дерека, хотя и не был уверен, что сможет вынести его присутствие. Лора открыла дверь, и Дерек вошел с бумажным пакетом в руках. Он посмотрел в сторону Стайлза, кивнул, а затем повернулся в сторону кухни, слишком быстро, чтобы Стайлз вообще что-то почувствовал под его взглядом. Стайлз наблюдал, как он раскладывает вещи по шкафам, пока его глаза не закрылись, но Дерек больше не смотрел в его сторону.

***

Когда Стайлз проснулся в следующий раз, Лора спала, свернувшись калачиком на другом конце дивана. Дерек ушел, но на спинке дивана рядом с головой Стайлза балансировала упаковка конфет Reese's Peanut Butter Cup. Стайлз не думая потянулся к ней, и в голове у него сразу все смешалось: единственная конфета peanut butter cup, все еще спрятанная у него в комнате; ночь, когда Дерек дал ему ее; нахождение в машине Дерека с Лорой; тот момент, когда ему пришлось поднять руки, и позволить мужчине посмотреть на синяки, которые Дерек оставил на его боку; Дерек, входящий с пакетом продуктов и слегка кивающий Стайлзу, и… Внезапно Стайлз заплакал, его пальцы крепко сжали конфеты. Он пытался успокоиться, но не мог заставить себя остановиться, не мог остановить путаницу мыслей и воспоминаний. В какой-то момент он всхлипнул, и Лора распрямилась на своем конце дивана, подняв голову и протянув ему руку. Она не прикоснулась к нему, просто протянула руку. Стайлз схватился за нее, почти бросив в нее конфеты, когда подтянулся к ней ближе. Одеяла и подушки оказались везде, но Лора только обняла его, когда Стайлз свернулся калачиком на ее коленях и судорожно всхлипнул. Какой-то мужик с пистолетом угрожал ему, а его отец никогда не придет и не спасет его из-за какого-то другого парня с пистолетом, и это было одно и то же. Стайлз мог держать себя в руках, пока был один, но теперь была Лора, бормочущая что-то тихо над ним и мягко проводящая рукой по его волосам, и Дерек принес ему конфеты, и Стайлз не мог перестать плакать. В конце концов, он все-таки прекратил, начав слегка икать. Его голова болела, лицо болело, и он едва мог дышать из-за соплей в носу, и он был уверен, что часть их попала на пижамные штаны Лоры, и определенно на толстовку, которую она одолжила ему. Сейчас ему было слишком тепло, он все еще наполовину был запутан в одеялах и закутан в толстовку, но он не хотел ничего снимать. - Думаю, пришло время рассказать мне, что произошло, - мягко сказала Лора. Стайлз кивнул, шмыгнул носом и попытался сесть. - Можно мне воды? Лора помогла ему подняться, а потом взяла с кофейного столика стакан воды и протянула ему. Стайлз опустошил половину, украдкой вытер нос рукавом, пока Лора ставила стакан обратно на кофейный столик, и попытался решить, что говорить. Он не мог рассказать о своем отце. Он просто не мог. Возможно, здесь в Сан-Франциско, это не попало в новости, но Лора с Дереком должны были выяснить, что происходит, почему он здесь. И в любом случае Лора спрашивала не об этом. То случилось почти два месяца назад. Она же говорила о том, что произошло прошлой ночью. Или сегодня утром, неважно. - Дерек высадил меня, как обычно, - сказал Стайлз, вспоминая тот момент, когда Дерек не поцеловал его, и ему было немного грустно помнить, что это просто его работа. – А потом я шел по Мишен-стрит, и мужчина остановился прямо передо мной, черный внедорожник, долбаное клише, и… я был так глуп, он сказал, что заблудился и попросил меня поехать с ним и показать. Он сказал, что заплатит, но на самом деле я даже не… я просто хотел помочь, меня не волновали деньги. Он сказал, что его дочь спит, но потом, когда я сел… на заднем сиденье не оказалось ребенка, только одеяла, и он запер двери и схватил меня за запястье, когда я попытался отстегнуть ремень безопасности, он не выпускал меня из машины, а затем я увидел, что у него был пистолет… - Он направлял его на тебя? – прервала его Лора. Стайлз наклонил голову и покачал ею. - Нет, он. Он просто у него был, он дал мне увидеть его, когда я пытался выбраться из машины. Но я был заперт, к тому моменту я не смог выбраться… я был так глуп, кто садится в чертову машину с незнакомцем… я имею в виду, гребаная шлюха, вот кто, но… но опять-таки я был заперт, и я просто… я просто сделал все, что он сказал, потому что я не хотел, чтобы он наставлял на меня пистолет, и я не мог вырваться. - Это было правильно, - тихо сказала Лора. – Ты же понимаешь это, да? Ты был добр, ты сделал ошибку. Это не твоя вина, что этот парень соврал и обманул тебя. Ты не сделал ничего плохого, Стайлз. Все, что спасает твою жизнь, является правильным в такой ситуации. Ты сделал то, что должен был сделать, и я горжусь тобой за то, что ты выдержал это. Стайлз покачал головой и снова всхлипнул. Лора придвинулась ближе на диване, и он прислонился к ней. Он хотел, чтобы Лора гордилась им. Он хотел, чтобы его отец гордился им, но… но его отец больше никогда не скажет ему этого. Лора может. - Но я, - сказал Стайлз, и его голос прозвучал тонко и пронзительно. – На самом деле он не сделал, я, я просто… - Ты поступил правильно, - повторила Лора. – Он пугал тебя, и ты прошел через это. Не пытайся убедить себя, что он не хотел тебя пугать, или ты неправильно понял, именно так люди сбивают тебя с толку. Я не присяжный, Стайлз, ты не должен мне доказывать, вне всяких сомнений, он нарушил букву закона. Он заставил тебя поехать с ним, когда ты этого не хотел. Он плохой парень, и ты сделал то, что должен был сделать. Стайлз кивнул, вспоминая холодные глаза и то, как тот обращался с фонариком. - Он ни разу не прикоснулся ко мне, - сказал Стайлз. – Только один раз… он схватил меня, когда я потянулся к ремню безопасности, но после этого, в номере, ни разу. Как будто это, как будто это все исправило или типа того, как будто он… он сказал, что его дочь моего возраста, как будто это сделало все менее хреновым. - Господи, - пробормотала Лора, а затем вернулась к своему спокойному, ровному голосу, которым, наверное, каждую ночь снимала с моста детей. – Не хочешь рассказать мне, что он сделал? - Он просто, он заставил меня раздеться, и он смотрел на… он заставил меня поднять руки, чтобы он мог рассмотреть меня везде с помощью чертового фонарика, и он уставился на, на отметины, оставленные Дереком… - Дерек оставил на тебе отметины? – внезапно в спокойствии Лоры появился холод. Стайлз отчаянно замотал головой. - Не в этом смысле, не в плохом, он спросил меня и я сказал, что ему можно, можно использовать рот, но он не ранил кожу и не доводил дело до крови… - это то, что спрашивал тот мужчина, наносила ли она рану до крови. - Просто, типа, засосы, - неловко закончил Стайлз. Лора закрыла лицо руками и выдохнула, качая головой: - Ладно. Итак, проблема по-прежнему не в Дереке. - Нет, - сказал Стайлз так твердо, насколько мог с текущим носом. – Нет. Дерек замечательный. Этот мудак просто… Господи, какое его собачье дело, какие у меня синяки, когда я их получил или с кем я, черт возьми, провел ночь? И как будто швыряние в меня деньгами все исправило или… Лора ничего не сказала, но ее осанка внезапно стала жесткой. - Стайлз, - сказала она, и ее голос внезапно стал тщательно контролируемым, чего не было раньше. – Ты помнишь что-нибудь о том, как он выглядел? Ты не мог бы описать его? - Голубые глаза, - сказал Стайлз, вспоминая другие детали. – Холодные. Немного выше меня, я думаю? Худой, но… - в одно мгновение он вспомнил простую карточку и номер телефона. – Крис Арджент. Лора дернулась всем телом, и ее рука сильно хлопнула по подлокотнику дивана. Стайлз отпрянул от нее. - Нет, - быстро сказала Лора. – Стайлз, нет, это… я вовсе не сержусь на тебя. Прости, мне невероятно жаль, потому что это не было случайностью, и дело было не в тебе. Она, сказал Арджент. Она наносила рану до крови? - Он думал, что я был с тобой, - прошептал Стайлз. – Поэтому? Лора снова потерла лицо ладонями. - Прости, Стайлз. Это… это длинная и странная история, но главное то, что он преследует нас. Меня и Дерека. Он хорошо вооружен и дружит с правоохранительными органами по всему западному побережью, поэтому нам так и не удалось избавиться от него. Мы просто стараемся не дать ему добраться до нас. Он одержим идеей нашего сближения с людьми… что у нас будет какая-то семья, кроме друг друга. Он отпугивает людей, и ты абсолютно прав, что испугался его. Стайлз выпрямился, чувствуя негодование – угрожать хастлеру-подростку это одно, но никто не имел права преследовать Лору и Дерека. Он вспомнил, как Дерек говорил: я не очень хорош в отношениях, и подумал, не потому ли, что какой-то псих с пистолетом отпугивал всех, с кем Дерек пытался встречаться. - Он должен получить по заслугам, это же хрень какая-то. Лора с улыбкой посмотрела на него. - Забавно, именно об этом я подумала, когда узнала, что он с тобой сделал. Стайлз… я не могу заставить уйти его полностью. Я определенно скажу ему, чтобы он держался от тебя подальше, и этого должно быть достаточно, чтобы заставить его отстать, по крайней мере, на некоторое время, но есть вероятность, что он снова перейдет черту, если ты продолжишь приходить сюда, будь то ради Дерека или чтобы увидеть меня. Стайлз расправил плечи. - Пошел он, он не будет указывать мне, кого я могу взять в качестве клиента, и он определенно не будет указывать мне, кому я могу позвонить, когда мне нужна помощь. Что, если мне понадобиться стакан сахара, кому еще я могу позвонить? - Он, наверное, сказал бы, что ты можешь позвонить ему, - сказала Лора с кривой усмешкой. - Ага, он, блядь, пытался, но думаю, я знаю разницу между людьми, которые хорошо ко мне относятся, и людьми, которые затаскивают меня в мотель в Тендерлойне и приказывают раздеться. Улыбка Лоры стала шире: - Вот это настрой, парень. Стайлз ухмыльнулся в ответ, а затем его мысли перескочили вперед, и он поморщился. - Ты… ты собираешься рассказать Дереку, что случилось? Лора тоже поморщилась. - Он должен знать, Стайлз. Ты можешь продолжать приходить, но Дерек тоже должен знать, что выбирает, когда он в следующий раз наймет тебя. Он сможет защитить. Возможно, он не захочет рисковать. Я не могу скрывать это от него. Но если ты не хочешь, чтобы он знал подробности… - Нет, скажи ему, - Стайлз сказал быстро и решительно, как будто прыгнул в холодную воду. – Он должен… мне нужно, чтобы он знал, что дело в не в нем, если я буду странным в следующий раз, когда увижу его. Лора выглядела так, как будто хотела поспорить, но просто кивнула: - Я прослежу, чтобы он знал.

***

После этого Стайлз долго не задерживался. Не то чтобы он так спешил уйти. Ему хотелось остаться, чтобы целыми днями лежать, свернувшись калачиком, на диване Лоры, спать под ее бдительным взглядом и есть содержимое ее холодильника. Он считал, что Лора тоже позволила бы ему, и это было то, что заставило его увериться, что он должен идти. Не считая того, что последние несколько часов ему невыносима была мысль о том, что Лора смотрит на него, как на сломленного ребенка, которого нужно спасти. Конечно, она могла бы ему помочь с плохим днем, но это была черта, которую Стайлз не хотел переходить. Он видел это в ее глазах, когда сказал, что уходит; она едва сдерживала слезы и прерывистое дыхание, чтобы не спросить его, не хочет ли он остаться, не хочет ли он остаться навсегда, не хочет ли он, чтобы ему помогли вырваться из грязной жизни хастлера. У него уже был план. Он не хотел, чтобы Лора его спасала. Теперь он должен сам позаботиться о себе. Он не может рассчитывать на то, что какой-то взрослый присмотрит за ним. Стайлз заставил себя улыбнуться как можно шире и сказал: - Дела не ждут, ты понимаешь. Я не хочу испортить свой суточный биоритм еще больше, чем я уже это сделал, даже если это мой выходной. Надо быть готовым к выходу к четвергу. Она бросила на него странный взгляд, который уже не был встревожено-сочувствующим, как перед этим, и сказала: - Четверг? Стайлз почти вздохнул с облегчением; было намного легче объяснить что-то, не имеющее отношение к тому, что произошло сегодня ночью. - Да, у меня выходные с понедельника по среду, Дерек – типа бонус по вторникам. В четверг я возвращаюсь к работе. Лора нахмурилась, но медленно кивнула, как будто мысль о том, чтобы иметь иные выходные, не как у других людей, была совершенно странной, но она приняла это. - Ладно. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони, хорошо? Я была счастлива сделать это сегодня, ты можешь звонить мне в любое время. Стайлз быстро кивнул, не думая о том, в какую ситуацию он может еще попасть, чтобы снова позвонить. - Спасибо, правда, ты была классной. Лора снова кивнула и открыла ему дверь, Стайлз весело помахал рукой и ушел. Он довольно легко сел в автобус, едущий в центр города, и был дезориентирован, обнаружив, что тот полон детей его возраста, направляющихся домой из школы. Он слышал, как они говорили о том, что кто-то все сделал во время шестого урока, кто с кем идет на зимний бал, и он почувствовал себя за миллион миль от них, и одновременно странно дома. Как будто он смог попасть в какую-то хорошую школу, в которую они ходили в Марине (район Сан-Франциско), притвориться обычным ребенком, попробовать свою жизнь снова. А затем он вышел из автобуса, поймал свою связь с Сома (район Сан-Франциско), потому что, нет, это больше не было его жизнью. Это была его жизнь – идти домой в понедельник днем, чтобы вернуться в ритм своей жизни в качестве хастлера. Вторую поездку на автобусе Стайлз провел, планируя остаток дня. Он поздновато начинал; обычно он вставал в час или в два, а сейчас уже было больше четырех. По понедельникам он обычно ходил в прачечную. Он должен это сделать. Он не позволил себе остановиться и подумать, когда вернулся в свою комнату – он должен принять душ, а это означало, что он должен был раздеться, начиная от толстовки Лоры и заканчивая потными, наполненными деньгами носками. Он сморщил нос от запаха смятых денег и понял, что понятия не имеет, насколько переплатил ему Дерек. Он решил назвать это мытьем, надежно спрятав деньги, прежде чем пойти в душ. Он скреб себя везде дважды, смывая с себя запах пота за день, который он провел во сне, закутавшись в одежду – не запах страха или чего-то еще, решил он, намыливая снова подмышки. Это была метафора, люди не могли, черт возьми, чувствовать запах страха. От него просто воняло, и этого было достаточно. Во всяком случае, он не испугался. Каждый раз, когда он думал о Крисе Ардженте – о том, что Лора рассказала ему о Крисе Ардженте – его снова охватывал тот же негодующий гнев на этого гребаного урода, который портил жизнь Дереку и Лоре годами. Гнев – это было хорошо, гнев ощущался жарким, гнев заставлял его двигаться. Стайлз продолжал двигаться. Он оделся в грязную одежду для стирки и собрал все остальное, включая простыни, полотенце и толстовку Лоры, в свою сумку для стирки. Он схватил деньги на четвертаки, втиснул моющее средство и салфетки для сушилки поверх белья в сумку, и направился в прачечную в соседнем квартале. Люди, которых Стайлз обычно встречал во время своих сеансов стирки по понедельникам, были там – два человека с густой подводкой для глаз, в чьей половой принадлежности Стайлз был не уверен (их беспорядочная куча нижнего белья, крутящаяся в сушилке, никогда не помогала ему понять это) и тощий кореец, который по мнению Стайлза, был официантом – он всегда аккуратно складывал одинаковые пары черных брюк и черные рубашки, так что Стайлз думал, что тот, наверное, работал где-то в шикарном месте. Он рассчитывал, что когда у него будет достаточно денег, чтобы бросить проституцию, он спросит парня, нужен ли им помощник официанта или посудомойщик или типа того. Кроме того, было обычное скопление убого выглядящих мужчин и женщин, стирающих белье из мусорных мешков – эти лица менялись каждую неделю, но, как и клиенты Стайлза, они всегда были в основном одной и той же группой людей, так сказать сливки Сома собирающиеся вместе, чтобы постирать в понедельник. Стайлз не смог получить в свое распоряжение свою обычную предпочитаемую им стиральную машину, но он нашел приемлемую и начал стирку – по крайней мере, его узкие джинсы и крошечные футболки не занимали много места в машине. Он смог поместить толстовку Лоры без необходимости делать вторую загрузку. Он подошел к своему обычному желтому пластиковому стулу – по крайней мере, его никто не занял – и устроился на нем через два места от корейского официанта. - Ты в порядке? – спросил парень. Стайлз посмотрел на него и вдруг понял, что он сам был тоже обычным завсегдатаем – Корейский Официант сидел здесь, гадая, где же Белый Твинк Хастлер. Это было странное чувство; это делало его каким-то реальным. Это была его жизнь. Другие люди были зрителями этого. - Да, чувак, я в порядке, - сказал Стайлз, отталкивая странность и изображая улыбку. – Долгая ночь. Корейский Официант бросил на него сочувственный взгляд и сказал: - Я хотел попытаться удержать твою стиральную машину свободной, но… Стайлз посмотрел, кто пользуется его обычной стиральной машиной, и быстро покачал головой. С этой леди он тоже не стал бы спорить. - Да, нет. Спасибо, чувак. Корейский Официант снова кивнул и вернулся, нахмурившись, к своему телефону, а Стайлз запрокинул голову и уставился в потолок, пока его телефон не завибрировал в кармане, указывая ему переместить свои вещи в сушилку.