Пластыри с котятами

Это утро в одном из многочисленных офисных зданий на Канзас-стрит началось довольно шумно, а виной всему был приходит полицейского к заместителю директора – Эдди Капсбраку. Эдди, вообще-то, человеком являлся спокойным и неконфликтным, потому приход сотрудника полиции вызвал замешательство не только среди коллег Эдварда, но и у самого Капсбрака. И сейчас, из за дверей кабинета заместителя директора доносились разговоры на довольно повышенных и раздраженных тонах, один из голосов принадлежал Эдварду, а второй, более сдержанный и размеренный, принадлежал полицейскому. – Вы за кого меня принимаете? – Раздраженно спрашивает Эдди – парень, лет двадцати пяти, со стороны выглядел довольно болезненным, виной тому была зеленоватая бледность лица, с едва заметным румянцем на щеках, вызванным непонятной яростью и слепым гневом, Эдди, вообще-то, был той еще истеричкой. Его карие большие, как у олененка Бэмби, глаза скользили по лицу полицейского, пытаясь понять, шутит он, или говорит на полном серьезе. – За человека, который разбил стекло в универмаге «Долларовое дерево», врезавшись в него на скейтборде, – сдержанно отвечает полицейский, как-то странно усмехаясь, только одному полицейскому было известно, что находится у него в голове. А находились там следующие мысли: он горел неистовым желанием схватить Капсбрака за грудки и самолично притащить в полицейский участок, внутри был какой-то дикий восторг при виде того, как этот, обычно спокойный и уравновешенный парень, горел неистовой яростью. – Я похож на человека, который катается на скейтборде? – В противовес его словам спрашивает Капсбрак, в очередной раз перекладывая ярко-желтую папку с места на место. Улыбка полицейского становится еще шире и Эдди невольно передергивает плечами, неловко отводит взгляд в сторону – незваный гость почему-то пугал и Капсбрак чувствовал себя хромающим оленем, загнанным в тупик оголодавшими и разъяренными волками. – Нет, не похожи, – Полицейский складывает руки на груди и, кажется, уже закончил предложение, но Эдди не спешил радоваться – ждал подводные камни и, как выяснилось секундой позже – не зря. – Но за свою карьеру я повидал достаточное количество людей и понял, что не все люди характером и поведением схожи со своей внешностью. Не удивлюсь, если вы еще и котят топите в перерывах между подписями документов. – Господи, – Капсбрак вздыхает, закрывая лицо своими маленькими ладонями. «Как раз таки Господи тут и не причем» – мрачно думает Эдди, всё ещё закрывая ладонями лицо, надеясь, что если он просидит так достаточно долгое время, то полицейский исчезнет, как и вся эта абсурдная ситуация к которой Эдди (очень законопослушный и сдержанный молодой человек) совершенно не имел никакого отношения. Но вот, он убирает ладони от лица и вновь видит неприятно улыбающегося мужчину перед собой. – В любом случае, ждем вас вечером в участке, там и решим, разбивали вы стекло, или нет. Кстати, стоит вам знать, наверное, на нескольких осколках и оконной раме мы нашли ваши отпечатки пальцев. Вещественная улика, не так ли? – Ответа полицейский не дожидается – выходит, громко хлопнув дверью, даже не попрощавшись. *** Ричард Тозиер в свои довольно значимые годы – двадцать пять с половиной лет, воплощал собой самый настоящий хаос, при виде этого человека у перфекционистов (например, таких как Эдди Капсбрак) щемило в груди, а желание выпить залпом весь флакончик валерьянки, даже не разбавляя водой, было просто невыносимым. Но Тозиер редко слушал мнение других людей, когда то хоть как-то касалось его собственной персоны. Зачем слушать других, если он сам прекрасно знает что и как ему делать со своей жизнью? Вот он и не слушал своего соседа по комнате – Билла Денбро, что от всей души советовал другу обратиться в больницу, ведь вряд ли перекись поможет как-то исправить всё то безобразие, что украшало его ладони и лицо (лицо, к счастью, не слишком пострадало после вчерашней аварии возле универмага, один осколок задел правую скулу). Но Ричи в своей привычной клоунской манере «отвязывался» от Билла, стоя напротив зеркала и цепляя на скулу пластырь с изображением розового кота, вероятно, кот этот имел прямое отношение к какому-то детскому мультфильму. Точно такие же пластыри (правда коты на каждом отличались друг от друга, но нарисованные были в одном стиле) красовались на фалангах длинных пальцев и изящных ладонях. – В-в-всё же я тебе наст-т-т-тоятельно реком-м-м-мендую направит-т-ться в больницу, а не заним-м-маться с-с-с-самолечением, – продолжает тянуть свою лепту Билл, скучающе глядя на побитый в нескольких местах экран телефон. – А я тебе, Большой Билл, настоятельно рекомендую продолжать заниматься своими делами, а не бубнить мне под руку, – лаконично отвечает ему Тозиер, подушечками большого и указательного пальцев приглаживая края пластыря на скуле. Отходит от зеркала, указательным пальцем сдвигает очки к переносице, чуть наклоняет голову вбок, разглядывает свое отражение, а после удовлетворено кивает. Билл Денбро укоризненно кивает головой, вновь опускает взгляд на экран телефона и поджимает обветренные губы. Ричи же еще с минуту оглядывает свое отражение, подмечает, что выглядит он неплохо, по крайней мере для человека разъебавшего на днях стекло универмага «Денежное дерево», врезавшись в него на своём фиберглассовом скейтборде ебнутого флуоресцентного-зеленого цвета, какой мог понравиться только ребенку. – Эй, Б-б-б-балабол, – зовет его Денбро, Тозиер тут же всё своё внимание переключает на друга, заинтересованно поднимает одну бровь, а после по-хозяйски опускается на билловскую кровать, заваливается спиной на мягкий матрас и под голову сует подушку, совершенно бесцеремонно смещая Билла к краю кровати. – В сеть слили инфу, что за разб-б-б-битое стекло в ун-н-н-нивермаге «Денежное Д-д-д… Договорить он не успевает, ведь Ричи, человек не отличающейся особой терпеливостью, наигранно закатывает свои глаза невероятного цвета агата, театрально вздыхает, а после забирает у Денбро телефон, желая самому прочитать эту саму информацию, связанную с разбитым стеклом, которое, так-то разбил непосредственно сам Ричи, а не какой-то там… – Эдвард Капсбрак? Эт кто? – Голос у Ричи какой-то отстраненный, мало заинтересованный, но внутри всё взрывается. С одной стороны – хорошо, что вину Тозиера перекинули на кого-то другого, он хоть и был тем ещё разгильдяем и шалопаем, но кошелек у него не резиновый, штраф бы существенно урезал его бюджет и закрыл бы путь в мир алкоголя, сигарет, фастфуда, да и в целом, закрыл бы путь в мир среднестатического студента. Но с другой стороны – разбитое окно это, вообще-то, его заслуга, а не какого-то там офисного планктона. – Мы должны его вызволить, Большой Билл! – Воинственно произносит Ричи, возвращая другу телефон и тут же поднимаясь на ноги. – Ты ебнулся? – Билл выгибает одну бровь, смотря на Ричи так, словно тот не помочь человеку решает, а как минимум выпить ящик редбулла, запить литром кофе, а после закинуться банкой снотворного. – Я альтруист и считаю, что несчастный Эдвард Капсбрак, кем бы он там ни был, не должен гнить за решеткой из-за меня! Конечно, Тозиер знал, что вряд ли Эдди сядет в тюрьму за такой плёвый проступок, но его богатое воображение уже начало рисовать самые красочные изображения группового тюремного изнасилования – Эдди вполне выглядел как человек, которого опустили бы в первый же день заключения. – Ты ебнулся, – делает итог Билл, продолжая залипать в разбитый экран телефона, правда едва он успевает пролистать хоть один пост во всемирно известной сети «Instagram», как Тозиер выхватывает из рук телефон и засовывает в карман своей безразмерной толстовки такого же цвета как и скейтборд – флуоресцентного-зеленого, правда кофта в темноте не светилась, но была довольно яркой. – И ты мне в этом поможешь! Будем с тобой как Шерлок Холмс и Доктор Ватсон, версия Дерри. – Нет. – Денбро выглядит до нельзя серьезным, что, возможно, напугало бы его собеседника, если бы его собеседником не был безбашенный и, вероятно, психически нездоровый, Ричи Тозиер. – Ты мой должник, Большой Билл, если бы не я, вы бы с красавицей Беверли вряд ли бы знали друг друга. Беверли и Билл являлись самыми настоящими соулмейтами и если бы не Ричи, который познакомил этих двоих, они бы сейчас локти грызли и, возможно, уже бы давно отчаялись и прекратили поиски. Но даже не смотря на такое прекрасное воссоединение, что произошло на глазах Тозиера, Балабол продолжал всех убеждать в том, что он, вообще-то, человек здравомыслящий и во всю эту ебанину с отпечатками пальцев верить не собирается. «Словно делать мне больше нечего», – говорил он с невероятной серьезностью в голосе. Он был человеком взрослым, а люди в его возрасте уже детьми обзаводятся. Так что, если судьба до сих пор не свела его вместе со своей родственной душой, то пошла эта самая судьба на хуй, верно? – Так вот, слушай какой у меня план… *** Эдвард Капсбрак сидел в комнате допроса, это смущало и одновременно пугало. Эдди с самой первой секунды, после ухода полицейского, считал, что вся эта ситуация – чистой воды безумие, ведь у каждого человека свои, идентичные отпечатки пальцев (сказки про соулмейтов его мозг всегда отрицал, считая, что это всё просто бред – самая настоящая бессмыслица, истории для маленьких девочек. Эдди, вообще-то, был реалистом). Полицейский покинул комнату пять минут назад, ссылаясь на то, что ему кто-то что-то написал (Эдди заинтересован не был) и ему срочно нужно выйти. Капсбрак всё это время сидел неподвижно, опасаясь сделать хоть какое-то лишнее движение – он смотрел миллиарды детективов и прекрасно знал, что огромное зеркало во всю стену – нихуя не зеркало, а своеобразное окно в другое помещение, а его паранойя прямо кричала о том, что за ним прямо сейчас кто-то наблюдает. Хоть правдой это не было – кому он нужен? Он косится на наручные часы и раздраженно выдыхает – его адвокат должен был приехать аж десять минут назад, но, видимо у того появились дела куда важнее, нежели спасение Капсбрака от штрафа, что, конечно, ему на пользу не пойдет. Внезапно дверь в комнату отворяется и в помещение заходит тот самый полицейский, безразличным взглядом оглядывает подозреваемого, пренебрежительно выдыхает. – К вам там адвокат от государства, – скучающе произносит мужчина в форме, после чего желчно усмехается, видя, как Эдди напрягается. – У меня свой адвокат… – Насторожено говорит парень, заламывая руки. Государственным адвокатам доверять он отказывался, его мать с самого детства пыталась привить Эдди понятие того, что всё, что предлагает государство – не есть хорошо. А уж если предложение государства связано со здоровьем, или законом, то лучше тут же отказываться, чтобы после хуже не было. Полицейский хочет что-то сказать, вероятно, вновь нечто крайне язвительное и неприятное, но его прерывает возникший в дверях долговязый парень. Одет он был в черный костюм, что довольно хорошо сидел на его фигуре (сперва Ричи хотел надеть что-то яркое, какой-нибудь малиновый костюм в купе с красной рубашкой, но Билл с боем напялил на Ричи костюм из своего гардероба). Черные смолянистые волосы были прилизаны назад (про такие прически мать Эдди говорила, что их корова лизнула), глаза цвета агата казались темно-коричневыми, благодаря линзам. Он широко улыбается, отстраняет полицейского от дверного прохода и заходит в допросную. – А вот и мой клиент, надо же, – Тозиер хватает стул, что стоял напротив Капсбрака и переставляет его по правую руку от подозреваемого. – Можете нас оставить, мистер… мистер О'Хара? Полицейский ничего не отвечает, лишь сдержанно кивает и покидает помещение, напоследок громко хлопнув дверью. Ричи замирает, дожидаясь момента, когда шаги затихнут. Эдди меж тем внимательно разглядывает профиль псевдо адвоката, отмечая, что тот выглядит довольно неплохо, Эдди бы даже с полной уверенностью сказал, что парень напротив достаточно красив, хотя Капсбраку угодить было трудно, он замечает пластырь с котенком на скуле парня и отчего-то улыбается. Детский пластырь выглядел как-то абсурдно на фоне отточенного образа Тозиера, пожалуй, еще более абсурдно, чем Эдди в полицейском участке. – Что ж, – Ричи корпусом поворачивается к подозреваемому и протягивает ему ладонь, облепленную пластырями с котами, Эдди неуверенно пожимает руку Тозиера, тут же чувствуя приятное покалывание на кончиках пальцев, вероятно, точно такое же покалывание чувствует и Ричи. Резко поднимает взгляд на лицо Капсбрака, щурится, губу прикусывает, словно обдумывает что-то. – Меня звать Ричи Тозиер, – наконец-то представляется Балабол, заканчивая рукопожатие. – Тот самый человек, благодаря которому ты тут застрял, уж прости. – Это ты разбил стекло? – Эдди глупо хлопает своими большими глазами, всё ещё не до конца понимая, что именно происходит. Тозиер широко улыбается, резво кивает. – Агась, ну, а с кем собственно не бывает? Мы же не роботы, чтобы справляться со всем, как заведенные. Ну да, допустил ошибку, оплошался, но зато сейчас я тут для того, чтобы вытащить тебя, – Ричи говорит много, быстро, перескакивает с темы на тему, руки меж тем выуживают из дипломата (который Эдди сразу не заметил) ноутбук. – Тише, тут окно, – Эдди кивает на собственное отражение в зеркале, Ричи резко переводит взгляд в сторону стены, несколько секунд молчит, а после заливисто смеется, ударяя себя ладонью по колену. А Эдди думает, что готов слушать этот смех вечно. Думает и тут же пугается собственных мыслей, взгляд на экран включенного ноутбука направляет. – Ну ты юморной, Эдс, кому мы нахрен нужны? – Его длинные пальцы начинают стучать по клавишам клавиатуры. Эдди пожимает плечами, мол, не знаю, но кому-то уж точно нужны. К собственному удивлению замечает, что не имеет желание вцепиться в горло Ричарда за то, что тот использовал крайне нелепое сокращение его имени, «Эдди», вообще-то, уже является сокращением. – Вероятно, тебе интересно что я удумал, – Ричи понимал что Эдди нихрена не интересно, но тем не менее, продолжил, – мой друг сумел взломать базу данных деррийского полицейского участка, хакер блять, и сейчас, ну не сейчас, а через минуту, он кое-что подредактирует и в базе данных уже будут другие отпечатки пальцев. Не думаю, что это прокатит, но у тебя будет отсрочка в несколько дней. – А ты? – А что, а я? – Что будешь делать? – Ниче. Я ж закон не нарушал, это тебе надо по съебам давать, а не мне. *** Операция действительно прошла крайне успешно, вот только за исключением одного «но» – Эдди не успел даже номер тозиеровский спросить, уж слишком быстро тот сбежал, а желание пообщаться у Капсбрака было просто невероятное, что совершенно на него не похоже. Он слишком привык к тому что бегают обычно за ним, а сейчас словно карточку изменения хода из колоды «Уно» вытянул, вытянул и совершенно не знает, что с этой карточкой делать, ведь правила игры знал отвратительно. Каждый вечер, после работы, он приходил под универмаг «Денежное дерево», который сыграл определенную роль не только в его жизни, но и в жизни Ричи Тозиера. Каждый вечер он торчал у дверей здания, разглядывая скейтеров на небольшой площадке под универмагом, пытался разглядеть знакомое лицо среди толпы шестнадцатилетних школьников и людей гораздо старше. Приходил каждый вечер и каждый вечер уходил ни с чем. Однажды (Эдди пообещал себе, что последний раз приходит сюда, правда такое обещание он давал себе каждый чертов день) он пришел на уже заебавшую его площадку. Простоял минут тридцать и уже хотел было уйти, когда наконец-то увидел его – чертового Ричи Тозиера, в своей безразмерной кофте кислотно-желтого цвета, в руках у него была доска флуоресцентного-зеленого цвета. Парень шел по щербатому тротуару, весело переговариваясь с высоким парнишкой в клетчатой рубашке. Кучерявые смолянистые волосы Балабола были растрепаны и взъерошены, широкие штаны в желто-коричневую клетку были заляпаны какими-то кислотными пятнами неизвестного происхождения. Ричи плавно переводит взгляд от лица Билла в сторону Эдди и замирает. Сомнений не было – Тозиер его заметил. Он что-то негромко говорит Биллу, Денбро пожимает плечами и кивает, Ричи тут же покидает своего друга и направляется к Эдди. И чем ближе Тозиер подходил, тем явственней Капсбрак видел все черты его лица, пластыря на скуле уже не было, но Эдди не расстроился пропаже, ведь пластырь с таким же странным психоделическим котёнком сейчас был наклеен поперек переносицы. – Ты меня преследуешь, Эдди Капсбрак? – С деланной настороженностью спрашивает Ричи, после чего улыбается во все тридцать два. – Сколько у тебя их? – Эдди кивает, указывая на пластырь украшавший переносицу. – Спроси у своей мамки, Эдс. Капсбрак театрально закатывает глаза, супится, вздыхает. – Но ты не для этого сюда пришел, так ведь? – Спрашивает Ричи и Эдди кивает. – Пошли зайдем, – Ричи кивает в сторону небольшой кофейни с интригующим названием «всё за доллар». С этого самого вечера жизнь у обоих кардинально изменилась. Ричи был окружен бесконечным вниманием, а необходимость вести себя громко и вызывающе, перестал тривиально шутить ради элементарного привлечения внимания просто отпало. Эдди же перестал ощущать себя словно в клетке собственного тела и начал вести себя куда более раскрепощено. Ричи так же все силы истратил на то, чтобы Эдди избавился от своих идиотских комплексов, потому что для Тозиера Капсбрак – воплощение ебаного искусства.