wait for spring.

Мама в детстве часто говорила, что нужно просто дождаться весны. Мол, весной жизнь налаживается сама собой. Почему-то это успокаивало меня. И я принимался ждать. Всегда утешаю себя мыслью о долгожданной весне. Всё пройдёт. Настанет весна, и всё пройдёт. Наверное, поэтому я так люблю это время года. Оно кажется каким-то очень спокойным, безопасным. Жить ожиданием нельзя, я давно это понял. Но по-другому я и не умею. Живу так, как научили, вечно надеясь и ожидая лучшее будущее. Хотя в нашем мире по-другому и не получится. Ты всегда смеялся, когда я утешал тебя так же, как моя мать утешала меня. Смеялся, но будто верил. Другого выбора у тебя, впрочем, не было. Ты соглашался, робко кивая, ловко смахивал с блестящих изумрудов противные слёзы и прижимался ко мне сильнее, покорно дожидаясь той самой весны вместе со мной. Меня всегда удивляло, как ты способен сохранять позитивный настрой в любой ситуации. Даже на поле сражения с десятками титанов ты всегда верил в лучшее. Даже будучи сильно раненным, лучезарно улыбался и уверял, что сегодня ты справишься. А я боялся. Больше всего на свете боялся потерять тебя. Каждый раз, когда прикасаюсь к тебе, когда слышу твой звонкий голос, когда чувствую твоё прерывистое дыхание на своей шее, благодарю всё, что только могу поблагодарить за то, что этот вечер мы ещё можем провести вместе. С тобой я стал до ужаса сентиментальным, это раздражает.       Я никогда не боялся собственной смерти. Чего её бояться? Всё равно ничего не почувствую. Но с твоим появлением в моей жизни всё изменилось. Теперь себя я оберегаю почти так же, как тебя. Меня почти бросает в дрожь, когда я представляю, как ты из-за меня будешь ронять слёзы на холодную землю, закрыв лицо руками. Как из-за меня будешь захлёбываться в отчаянии и безнадёжности. А ты будешь, знаю. Но, я верю, что справишься. Ты со всем справишься, сам мне так говорил. Хочется тебе верить. Да и как таким глазам не поверить? С тобой я стал совсем слаб. Нет, я всегда был таким. Но показывать кому-то свою слабость мне ещё не доводилось. А ты этим усердно пользуешься. Знаешь ведь, что всё равно не умею тебе отказывать. Твои глаза — моя слабость. Твои руки — моя слабость. Твои волосы — моя слабость. Твои губы — моя слабость. Список можно продолжать бесконечно, поэтому проще обобщить. Ты — моя слабость. Предательская, непростительная слабость. Как я до такого докатился? Ты как-то сказал, что никогда бы не подумал, что я могу быть таким заботливым, мягким, нежным. Я и сам никогда бы не подумал так. А ещё я никогда бы не подумал, что за задорной зеленью твоих глаз скрывается настолько душераздирающая боль. Подумать страшно, как ты ещё сохраняешь здравый рассудок. Обычно ты отвечаешь, что и я не лучше. Ты часто говоришь, что у нас похожие судьбы. Наверное, прав. Но к своим тридцати годам я малость очерствел и уже давно не воспринимаю всё так близко к сердцу. А вот как ты, будучи молодым парнем, с этим всем справляешься, я и представить не способен. Мне жаль тебя, хотя ты ненавидишь, когда тебя жалеют.       Я часто думаю о том, почему мы были рождены именно в это время. Почему именно сейчас? Почему именно мы? Ты говоришь, что, если бы не мы, то страдал бы кто-нибудь другой. Ты вновь прав, но мне почему-то плевать. Пусть страдает кто угодно, но не ты. Но за это ты обыденно пихнёшь меня локтём, обозвав эгоистом. Да уж, самоотверженности тебе не занимать. Знаю ведь, что в глубине души ты точно так же хочешь сбежать от этой бесконечной боли. Знаю, ты готов и сам наплевать на всё и всех ради меня. Это греет душу. Если бы была возможность бросить всё, исчезнуть и больше не появляться, уверен, мы бы так и сделали. Помню, как в первый раз увидел, что зелень твоих зрачков завяла, и в изумрудах отражалась лишь боль и отчаяние. Ты зашёл в мою комнату поздно вечером, даже не удосужившись постучаться. Я хотел возмутиться, но, взглянув на твоё измученное лицо, промолчал. Ты, не проронив ни слова, сел рядом со мной на кровать, уронил голову в руки и только тогда, сжав каштановые пряди пальцами, прошипел тихое «блять». Я протянул тебе горячую кружку с травяным чаем, который дала мне когда-то Ханджи в качестве успокоительного. Ты поднял на меня уставшие глаза, уголки губ дёрнулись в попытке изобразить благодарную улыбку. Ты взял чай в руки, тогда я заметил, что они дрожат, сделал большой глоток и обессиленно упал на моё плечо. Я мог лишь крепко тебя обнять, слова излишни, мы оба это понимали. В ту ночь ты рассказал всё, что так мучительно разрывало тебя изнутри. А ещё рассказал, как сильно переживал за меня во время последнего сражения, как боялся не успеть, а потом не спал всю ночь. Я уже забыл, что тогда получил серьёзное ранение. Это стало обыденностью, не придавал этому особого значения. А ты помнил и до сих пор об этом думал. В тот момент я понял, насколько мы обречены.       Мама в детстве часто говорила, что нужно просто дождаться весны. Мол, весной жизнь налаживается сама собой. Помнишь, эту весну ты тоже обещал дождаться вместе со мной? Почему же ты не сдержал обещание, Эрен?