***
— Доброе утро, — спокойным как всегда голосом произнёс Фукудзава, сидящий за кухонным столом с чашкой кофе в руках, только что вошедшему и недавно проснувшемуся племяннику. — Пожелал бы тебе того же, если бы не твой утренний сюрприз, — глаза Рампо были сощурены настолько, что радужной оболочки зелёного цвета было невозможно заметить и было удивительно, что их обладатель вообще может хоть что-то видеть. — Я бы справился и без твоих будильников. — Справился бы, но на час или два позже нужного и в результате опоздал бы в школу. — Да что я там не видел? — Ничего. Ты идёшь туда впервые в жизни, — всё с тем же невозмутимым выражением лица сказал Фукудзава. — Как будто она сильно отличается от других школ, — фыркнув, Рампо открыл холодильник и заглянул в него. — А где... Нет, уже нашёл. Рампо положил на стол вчерашний наполовину съеденный торт, покрытый шоколадной глазурью. — Опять будешь есть сладкое, — во взгляде Фукудзавы явно читалось неодобрение, хотя его слова звучали скорее как утверждение, нежели вопрос. Рампо кивнул, откладывая себе на тарелку большой кусок и убирая оставшийся торт обратно в холодильник. — В школе и на ужин будешь есть нормальную еду, — без права отказаться сказал Фукудзава, встал изо стола и положил грязную чашку из-под кофе в посудомойку. — Всё, я на работу. — Хорошего дня, — пожелал Рампо, под воздействием торта забыв про ещё недавнее недовольство дядей. — Тебе тоже, — послышалось в ответ, и входная дверь захлопнулась, оставив Рампо одного в ещё не полностью обжитом за неделю доме. Подобным образом проходило каждое (или практически каждое) буднее утро на протяжении последних трёх лет. Когда Рампо было четырнадцать, его родители погибли в результате несчастного случая. Это не было намеренно, просто они оказались не в том месте и не в то время. После этого Рампо переехал из сельской местности в Йокогаму к маминому младшему и неженатому брату, Юкичи Фукудзаве, что было неудивительно, учитывая, что именно с Фукудзавой из всех оставшихся и немногочисленных родственников у него были наиболее близкие отношения. Спокойный и рассудительный Фукудзава всегда умел найти общий язык с неугомонным мальчишкой, хотя порой (в большинстве случаев) это было непросто. Он был одним из немногих, кто не взвывал и не бежал как можно дальше после десяти минут общения с Рампо, чем вызывал у того неподдельную любовь и уважение. К тому же, он искренне заботился о племяннике, несмотря на то, что часто это было невозможно понять. Помнится, однажды шестилетний (а может и пятилетний) Рампо во время прогулки с дядей по просто огромному, как ему тогда казалось, парку аттракционов в Йокогаме, решив, что он достаточно умный, взрослый и самостоятельный, просто ушёл и ожидаемо потерялся, хотя его самого это не особо напрягало. Но зато по полной напрягало Фукудзаву. Спустя два-три часа Фукудзава, когда всё же нашёл племянника, повысил голос и отчитал Рампо. Он никогда этого не делал. Обычно его выражение лица, голос и взгляд были спокойными. Но тогда его эмоции (в тот момент это было беспокойство) вырвались наружу. Это, пожалуй, нельзя было назвать большим проявлением чувств для обычного человека, но для Фукудзавы можно. Тогда Рампо крепко (насколько это было возможно для маленького ребёнка) обнял Фукудзаву и клятвенно пообещал больше так никогда не делать и не теряться (и хотя первое обещание он честно выполнял и по сей день, второе он нарушал постоянно, правда уже не по своей воле, а из-за собственного неумения ориентироваться в пространстве). Расправившись с завтраком, Рампо неторопливо отправился в свою комнату, чтобы переодеться. Однако, взглянув на часы, он ускорился. Но не из-за того, что боялся опоздать в первый учебный день, вовсе нет. А из-за того, что боялся опоздать в первый учебный день, так и не купив никаких вкусняшек по дороге.***
Каким-то чудом Рампо всё же успел во время. Видимо, будильники дяди оказались не так бесполезны: сегодня ему не надо будет тратить время из-за того, что какой-то учитель вздумал его отчитать за опоздание. После того, как он с помощью ничуть не меньшего чуда нашёл кабинет и его представила классу розоволосая учительница, Коё-сан, Рампо уселся за заднюю парту вместе с девушкой чуть ниже его, у которой были лиловые глаза, чёрные волосы с прямой челкой и золотой заколкой-бабочкой сбоку. — Акико Йосано, — тихо представилась она, как только Коё-сан начала рассказывать о том, что они будут проходить в этом году на японском, после вдохновляющей речи про важность двенадцатого класса. Рампо кивнул, не видя смысла представляться в ответ. Вместо этого он спросил: — Такие монологи на каждом уроке будут? Прошло только минут пять, а он уже едва сдерживал зевки. А если такое будет перманентно... Тогда он точно помрёт от скуки, не дожив и до середины года. — Если ты только про Коё-сан и её уроки, то её иногда может так занести. Но обычно наш класс быстро её прерывает, — когда Акико произносила последнее предложение, на её губах играла лёгкая усмешка. Из-за этой усмешки складывалось ощущение, что под словом "класс" подразумевалось "стадо сумасшедших баранов", "клуб открытых долбоёбов" или что-то ещё в таком духе. Рампо принялся осматривать новых одноклассников. Не то что бы ему было это сильно интересно... Хотя кого он обманывает? Интересно. Люди — единственное, что могло существенно отличаться от других школ. Не сказать, что Рампо был уверен, что его одноклассники окажутся интересными, глубокими и неординарными личностями, с которыми он захочет проводить двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, но... Попытка не пытка. За одной из первых парт сидело два парня: один со светло-рыжими волосами, а другой с серебристыми. — Слева Джуничиро Танидзаки, а справа Ацуши Накаджима, — проследив за его взглядом, ответила на немой вопрос Акико. Похоже она на добровольной основе записалась в гиды для Рампо. Удобно. Оба парня выглядели дружелюбными и немного неуверенными в себе. Может Ацуши был только чуть более напряжён. В общем, оба похожи на типичного лучшего друга главной героини, который влюблён в неё по уши, но не признаётся в этом, а когда признаётся, то ему не отвечают взаимностью, из типичного американского подросткового фильма про любовь. — Фёдор Достоевский, — сказала Акико в отношении парня за крайней третьей партой без соседа. У него были чёрные растрёпанные волосы до плеч и пронзительные тёмно-фиолетовые глаза. — Он русский, пару лет назад переехал сюда с родителями. Достоевский сильно отличался от Накаджимы и Танидзаки: он выглядел спокойным и уверенным, а в его взгляде читалась усталость. Рампо взглянул на вторую парту у окна. Там сидели две девушки: первая с чёрными распущенными волосами сантиметров на десять ниже плеч, а вторая свестловолосая, с пучком на голове, постоянно поворачивалась к соседке и что-то говорила. Первая, словно почувствовав чужой пристальный взгляд, обернулась. У неё были радостные серо-голубые глаза. Наткнувшись на взгляд с последней парты, брюнетка кивнула в знак приветствия и повернулась назад, возвращаясь к практически одностороннему разговору с блондинкой. — Это Аяко Соно, — пояснила Акико. — А рядом с ней Ичиё Хигучи. Ичиё определённо относилась к тому типу людей, кого в фильмах ужасов убьют первым. Уж Рампо-то в этом вопросе хорошо разбирался. Аяко же выглядела весьма спортивной и беспричинно радостной. — Ещё Ичиё до одури влюблена в него, — Акико кивнула в сторону угрюмого, бледного и внешне весьма болезненного парня с чёрными волосами, концы которых были покрашены в белый. — В Рюноске Акутагаву. Ты не подумай, что мне это сильно интересно, просто её любовь к нему чуть ли не с начальной школы может не заметить только слепой и глухой одновременно, находящийся на другом конце света. Это уже больше походило на одержимость. — Сплетничаешь про нас с новеньким? — к ним с четвёртой парты спереди неожиданно повернулся шатен с широкой улыбкой, карими глазами и бинтами, выглядывающими из-под одежды. — Ты её не слушай, а не то она и тебе свои садистские наклонности навяжет. Так, всё. Понял, принял, осознал. Вот что такое беспричинно радостный. Не успел шатен договорить, как его сосед, рыжий, голубоглазый и сантиметров на пятнадцать ниже него, легко ударил его по руке и яростно зашипел: — Дазай, блять, это что?! Рыжий ткнул на обложку тетради, принадлежащей Чуе Накахаре (видимо, этому самому рыжему), с надписью в углу "Осаму Дазай", вокруг которой были нарисованы чуть кривоватые сердечки. — Это твоя любовь ко мне. Чуя ещё раз ударил Дазая, но уже по затылку: — Хватит пиздеть или завали ебало. Дазай грустно вздохнул. — И ещё тетрадь мне новую купишь, — добавил Чуя, перекладывая старую на соседнюю половину парты. — А эту можешь себе оставить. Дазай ещё тяжелее вздохнул и уже окончательно повернулся к своей парте, как Чуя: — Совсем ты злой стал. Рампо медленно повернулся к Акико, будучи всё ещё под впечатлением от произошедшего: — Они... — ... не встречаются, — закончила вместо него Акико. — Это их обычное поведение. Не обращай внимания. Рампо кивнул, делая пометку в голове, что возможно этот год будет не таким уж и скучным.