Мечты безумия

— Это явное злоупотребление своим статусом учителя. Да будь проклята эта Коё-сан, — недовольно бурчал Рампо, вытирая тряпкой воду на партах. — И Куникида-сан, — вставила свои пять копеек Аяко, протиравшая какой-то бывалой шваброй мокрый пол. Коё, услышав краткий пересказ событий вначале от Куникиды, а потом и от своих учеников, согласилась с решением коллеги. Поэтому после подписи необычайно ценных и важных бумаг, значение которых так и не было выяснено (а зря, потому что, кто знает, может они сейчас всё своё имущество переписали и собственный труп завещали школе для опытов), в классе остались лишь Аяко и Рампо, которым их классная руководительница торжественно вручила всё, что нужно для уборки. На вопрос почему именно они, Коё ответила, что кто-то должен убраться, а им двоим это поможет "научиться возлагать на себя ответственность за содеянное". Да, именно так пафосно она и выразилась. Видимо, очень любила толкать праздничные речи по поводу и без. — И он тоже. А вообще во всём виноват Дазай. И Чуя. — На месте Чуи-куна любой бы так себя повёл. — В любом случае виноват Дазай, — словно обиженный ребёнок произнёс Рампо. — Да, есть такое. Жаль только, что по итогу он остался безнаказан. Придётся самим мягко намекнуть ему, что он долбоёб. И вылить на него воду, потому что слова здесь не помогут. Рампо усмехнулся: перспектива была действительно неплохая. — А почему безнаказан? Его ведь к директору отправили. Хотя думаю, что сейчас он слишком занят с Чуей-куном чем-то поинтереснее посещения кабинета директора, но ведь в конце концов ему всё равно придётся туда сходить. — Ты что не знаешь? — Аяко перестала вытирать пол, остановилась, чуть облакотилась на швабру и посмотрела на Рампо. — Что не знаю? — Наш многоуважаемый учитель биологии, — было сказано максимально пафосным тоном, — и одновременно с этим директор по имени Мори-сан — крёстный Дазая. Рампо удивлённо посмотрел на девушку, которая продолжила говорить, но уже без той напыщенности: — Мори-сан его не выгонит и в принципе ничего серьёзного не сделает. Наверняка просто поговорит с ним и всё. Теперь было ясно, почему Дазай был таким отбитым. Пожалуй, самым отбитым из всех, кого только встречал Рампо. Парочка неудачников, которую заставили убираться, вновь принялась вытирать воду со всех горизонтальных поверхностей, правда, перед этим Рампо открыл упаковку и отправил несколько мармеладок оттуда себе в рот (предлагать их своей подруге по несчастью он, естественно, не стал). — Но вид Куникиды-сана, когда на него обрушилось поллитра воды, того стоил, — с улыбкой произнесла Аяко, скользнув взглядом по открытой упаковке сладостей, лежащей на уже сухой парте. — Жалею только, что не засняла это для будущих поколений на камеру. — Так его ненавидишь? — Да нет, что ты, просто обожаю. Пришёл сюда, будучи лет на пять старше нас самих, и возомнил себя лучшим учителем на Земле с огромным опытом в преподавании, которого мы должны безоговорочно слушаться и уважать. Хотя на самом деле он учит... ну ты знаешь как. Посредственно. С последним утверждением было и не поспорить. Куникида вроде всё объяснял, но так нудно, что никто в классе не мог сдерживать зевки, если реально его слушал. Рампо, будучи всегда способным в математике, даже не пытался этого делать: быстро решал все номера, написанные на доске, а потом отдыхал и занимался своими делами, что было просто, учитывая, что он сидел на последней парте. — Но он всё равно лучше, чем химик, — продолжила Аяко, а Рампо вспомнил самого химика, Говарда Лавкрафта, который за пару уроков сумел произвести впечатление весьма странного человека. — Тот вообще целыми уроками втирает какую-то дичь, а потом даёт неожиданные самостоятельные по темам, которые мы в половине случаев вообще не проходили. Только Акико, наверное, единственная, кто может их написать почти всегда, но, во-первых, она умная, а во-вторых, у неё репетитор, с которым она уже ушла за пределы нашей школьной программы. А какая у нас тишина стоит на химии, и никто не рискует лишнее движение сделать, думаю, ты уже заметил. И всё потому что стрёмно пиздец, что он тебя к доске вызовет. Даже Дазай старается лишний раз на химии не отсвечивать. В общем, уроки у Лавкрафта страшнее любого хоррора, а уж я-то в них знаю толк. Именно в этот момент Рампо понял, что ему повезло и собеседница ему попалась очень даже неплохая.

***

Через минут двадцать-тридцать Аяко и Рампо закончили с уборкой. Закончили бы раньше, но увлекательный диалог между ними на разнообразные темы (правда преимущественно об ужастиках) не позволил им это сделать. Сейчас двое подростков находились одни в пустой раздевалке, потому что палящее солнце и температура почти двадцать градусов по Цельсию (в конце концов, апрель на дворе) не отменяли сменную обувь в школе. — Почти нигде, ни в книгах, ни в манге, ни в фильмах, ни сериалах, ни в аниме, не показывают правдоподобные убийства и трупы, — сокрушалась Аяко, переобуваясь в кроссовки. — А ты так говоришь, будто постоянно убийства и трупы в реальной жизни видишь, — произнёс Рампо, готовый к выходу, опирающийся о стену и ждущий одноклассницу. — После школы наёмным убийцей подрабатываешь? — Конечно, — очевидно переборщила с сарказмом в голосе девушка, а потом, забросив свои чёрные туфли в мешок для сменки, уже серьёзно сказала. — У меня просто мама в морге работает. — А у меня дядя до недавнего времени работал в CCG следователем, но я же не вижусь с гулями каждый день. Подростки взяли не самые лёгкие рюкзаки, которые сейчас казались ещё тяжелее, чем были на самом деле, сменку и направились к выходу. — Я в детстве часто бывала у неё и сейчас периодически захожу. И ты сравнил, конечно, маму, работающую с чем-то мёртвым и уже неопасным, и дядю, работающего с... — тут Аяко замялась. — Если ты насчёт опасности работ, то я соглашусь, — сказал Рампо, видя, что одноклассница вряд ли договорит. — А если насчёт степени родства, то, учитывая, что дядя — мой опекун, не думаю, что это имеет значение. Несмотря на то, что Рампо действительно любил родителей и порой скучал по ним, он говорил об этом легко. С бо́льшей долей серьёзности, чем обо всём остальном, не позволяя себе пренебрежительного или скучающего тона, но легко. Потому что Фукудзава любил его, заботился о нём и при этом давал необходимую свободу. В общем, был отличным опекуном, даже невзирая на утренние побудки, желание покормить чем-то не сладким и ещё нескольких тараканов. Но ведь никто не идеален. Ну может, кроме самого Рампо, хотя некоторые (многие) готовы были с этим поспорить. Аяко, услышав этот неожиданный факт, очевидно им заинтересовалась, но потом по-видимому, решив, что расспрашивать об этом не этично, ещё больше замялась и отвела взгляд. Тогда Рампо, проглотив очередную мармеладку, заговорил: — Меня куда больше раздражает беспросветная тупость героев и идиотизм на каждом шагу во всех ужастиках. Аяко мигом встрепенулась и как ни в чём не бывало ответила: — Ну не во всех. Это в основном в американских фильмах про какое-нибудь сверхъестественное существо, призрака по большей части. И то, если они выпущены за последние лет пятнадцать-двадцать. Подростки вышли из здания школы и оказались на широкой заасфальтированной дороге, где ярко светило солнце в глаза, ветра практически не было, а по самой дороге сновали туда-сюда прохожие. — Такое я даже не начинаю смотреть после "Нерождённой". — А я о нём даже не слышала. И, видимо, хорошо, что не слышала. — Очень хорошо. Просмотр этого фильма — одна из самых больших ошибок в моей жизни. — Неужели там всё настолько плохо? — Плохо не отражает всю суть. Отвратительно тут куда уместнее. — Ясно, — с улыбкой ответила Аяко, которую забавляло такое искреннее негодование, и остановилась на перекрёстке. — Тебе в какую сторону? — Прямо. — Тогда пока, потому что мне налево, — она помахала рукой и направилась, куда и сказала, налево. — До понедельника. — До понедельника, — ей вслед ответил Рампо и пошёл по своей дороге, думая, что, в конце концов, уборка оказалась не так плоха. Потому что в ином случае вряд ли Рампо нашёл бы собеседницу в лице Аяко, в разговоре с которой не чувствуешь, что она полный даун, которая увлекается хоррорами и которая (самое главное) ни разу не попросила его сладости. Солнце светило в глаза, руки немного побаливали от уборки, а в плечи неприятно впивались лямки рюкзака, но, кажется, сейчас Рампо был действительно счастлив.